Впрочем, ночь уже кончилась. Словно чья-то невидимая рука вдруг неслышно отодвинула ее темный полог, и бледный розовато-серый отблеск утра окрасил небо. В этом неверном свете Эйприл ясно видела на ветке зловещую кошку. Девушка понимала, что надо бежать, но не могла сдвинуться с места. Она боялась даже дышать, хотя свежий, прохладный воздух раннего утра был упоительно вкусен.
Рысь выгнула спину и оскалилась, показав блестящие жуткие зубы. Тоненькая струйка слюны свисала с ее желтых клыков. Рык, исходивший из глотки зверя, был хриплым и глубоким. Эйприл с ужасом наблюдала за тем, как дикая кошка легко и грациозно перескочила на ветку пониже. Пушистые лапы с острыми, как ножи, когтями двигались плавно, крадучись, пока рысь не застыла прямо над головой Эйприл.
Неужели Эйприл суждено окончить жизнь так нелепо и ужасно? Неужели она никогда не вернется домой, не увидит отца? Будет умирать здесь, как лесная птаха, пока эта подлая бестия не перекусит ей глотку… Эйприл охватило отчаяние. Спасения ждать неоткуда. Сейчас рысь прыгнет - и все будет кончено. Эйприл хотела обратиться к Богу, но, скованная страхом, не могла припомнить ни одной молитвы.
Как завороженная, она не сводила глаз с рыси. А та тем временем опустилась еще ниже и распласталась на широкой ветке. Глаза животного светились злобой в предвкушении добычи. Жертва никуда не денется, а пока можно немного помучить ее.
Время шло, а рысь лежала и облизывалась. Желтые зубы пятнистой кошки сверкали в неярком утреннем свете. Взошло солнце. Теперь Эйприл могла рассмотреть каждый волосок на теле своего врага.
И вдруг где-то вдалеке за ее спиной раздался цокот копыт. Рысь тоже услышала его, мгновенно ощетинилась, выгнула спину и снова издала леденящий душу крик. Прижав уши, она была готова в любую минуту прыгнуть на свою жертву. Ведь этот шум означает, что сейчас здесь появится чужак. А что, если он утащит добычу, которая по праву принадлежит ей? И рысь бросилась вниз. Эйприл закричала и, закрыв голову руками, перекатилась на живот. "Только бы недолго мучиться!" - взмолилась она про себя.
В этот момент грянул выстрел.
Пятнистая кошка с глухим стуком приземлилась рядом с Эйприл. Едва дыша, девушка подняла голову. Глаза зверя все еще были устремлены на нее, но смерть уже затуманила их. Из пасти лилась струйка крови, окрашивая пурпуром острые клыки. Дернувшись в последний раз, грозная рысь испустила дух.
- Эйприл, во имя всего святого, как ты здесь оказалась?
Она с трудом повернула голову - шея ныла после долгого неподвижного лежания на земле. Из ружья Мюльхерна вился дымок.
- С тобой все в порядке?
Он наклонился и помог Эйприл сесть.
- Кобыла меня разбудила. Промчалась как сумасшедшая по двору… И хорошо сделала, что разбудила! - подумав, добавил Мюльхерн, с беспокойством оглядывая, нет ли на Эйприл следов крови. - Я как увидел, что седло и уздечка на ней болтаются, так сразу понял, что-то случилось. Схватил ружье, а тут эта проклятая кошка как закричит! Я этот звук из тысячи узнаю: значит, нашла добычу… - Он посмотрел на Эйприл с упреком: - А ты ведь хотела убежать, да? Да как ловко все придумала! Вы только посмотрите на эту хитрюгу! Ты ведь запросто могла сейчас отдать концы… А теперь слушай, что я тебе скажу. Хозяин наказал запереть тебя в доме до его возвращения, если ты выкинешь какую-нибудь глупость. И клянусь Богом, я так и сделаю!…
Он перевел взгляд на мертвую рысь и залюбовался ею.
- А хороша, правда? Да и выстрел, надо признаться, был неплох, - добавил он с гордостью. - Я еще ни разу не стрелял с такого далекого расстояния, да еще верхом на лошади. Хозяин будет гордиться мной, когда узнает…
Мюльхерн повернулся к ней спиной. "Теперь или никогда!" - решила Эйприл. Вскочив на ноги, она выхватила у охотника из рук ружье и что есть силы обрушила ствол ему на голову. Издав глухой стон, Мюльхерн как подкошенный повалился на землю.
Эйприл даже не остановилась полюбопытствовать, не убила ли она своего незадачливого стража. В данный момент есть дела поважнее. С минуты на минуту сюда может примчаться Хинтон. Наверняка он тоже слышал выстрел. Схватив вожжи, девушка вскочила на гладкую спину лошади. Седла на кобыле не было. Ну и ладно! Она еще никогда не ездила без седла, а более удачного случая научиться может и не представиться.
Хлестнув кобылу и пришпорив ее каблуками, Эйприл крепко натянула вожжи. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось податься вперед и низко пригнуться к шее лошади. Та мгновенно пошла галопом.
Солнце уже встало и залило лес радостным светом. "Теперь все зависит только от меня самой", - решила Эйприл. Минут через двадцать она достигла основной дороги, быстро пересекла ее и снова углубилась в лес. "Надо дать лошади немного отдохнуть. Вряд ли Хинтон кинулся за мной в погоню, - рассуждала Эйприл. - Если Мюльхерн жив, то напарнику придется изрядно потрудиться, чтобы привести его в чувство".
Примерно через полчаса Эйприл снова выехала на главную дорогу, ведущую в Силакогу. Она наверняка прибудет туда еще утром, а к вечеру, если ей повезет, будет уже на полпути к Монтгомери. Проведет где-нибудь ночь, а утром со свежими силами снова двинется в путь.
Сестрицу Ванессу ждет сюрприз, да еще какой!
В желудке заурчало, но у Эйприл не было денег, чтобы купить еду. Собралась, называется! Она отругала себя за эту непростительную глупость. Как можно было пускаться в такое путешествие и не взять с собой ни кусочка хлеба? При мысли о кукурузных лепешках, которые она вчера вечером жарила на ужин, Эйприл замутило от голода. А ведь на столе их оставалась целая корзинка. И что ей стоило захватить хотя бы одну?
И только тут Эйприл поняла, что без денег не сможет послать телеграмму дяде Джеймсу. Но она не теряла надежды, решив, что как-нибудь выкрутится.
Лысоватый человечек с солидным брюшком недоверчиво уставился на Эйприл из-за деревянной конторки.
- Вы, должно быть, шутите, милая девушка, - сказал он, не вынимая изо рта табачную жвачку. - Вы что, думаете, у меня здесь кредитный банк?
Эйприл опустила глаза. Щеки ее горели от смущения.
- Простите… - пролепетала она и заставила себя снова посмотреть на почтового служащего. - Дело в том, что мне крайне необходимо послать это сообщение, а денег у меня нет.
Мужчина передвинул жвачку за другую щеку, склонил голову к плечу и улыбнулся:
- Леди, я очень вам сочувствую, но ведь я здесь - только служащий. Если бы я был владельцем телеграфа, тогда другое дело. Не могу же я платить из собственного кармана за все телеграммы, которые отправляю! Таких денег у меня нет…
"Если не отправлю телеграмму дяде Джеймсу, - в отчаянии подумала Эйприл, - значит, я буду вынуждена одна разбираться и с Ванессой, и с Зиком, и с Уитом. Конечно, можно пойти к шерифу и все ему рассказать. Но где гарантия, что шериф поможет? А вдруг скажет, что Ванесса - дочь моего отца и имеет полное право жить в его доме. А то и вовсе не станет меня слушать…"
Ладони Эйприл стали холодными и влажными. Дрожащими пальцами она коснулась маленького золотого медальона, которым чрезвычайно дорожила, поскольку когда-то он принадлежал ее матери. Отец говорил, что медальон сделан из чистого золота и стоит очень дорого. Но девушка ни разу не задумывалась над его денежной ценностью… ни разу до сегодняшнего дня. Торопливо отстегнув медальон, Эйприл протянула его мужчине за конторкой.
- Вы можете взять это в залог? Я обязательно заплачу вам, как только достану деньги. А до тех пор вы можете держать эту вещь у себя.
Служащий протянул пухлую ладонь, и Эйприл опустила в нее медальон. Пока толстячок вертел его, внимательно рассматривая, она торопливо продолжала:
- Медальон принадлежал моей матери, и я очень им дорожу. Вы понимаете, что отдать его насовсем я не могу. Все, о чем я прошу, - предоставить мне несколько дней, в крайнем случае неделю.
- Ну ладно, - скучным голосом произнес лысый и опустил медальон в карман своего засаленного шелкового жилета. - Диктуйте! И скажите, кому я должен это отправить.
- Джеймсу Дженнингсу в город Хаттисберг, штат Миссисипи. - Эйприл вцепилась в край конторки и смотрела, как мужчина старательно выцарапывает буквы. - Текст такой: "Приезжай немедленно. Папа болен. Дела плохи. Ты мне очень нужен. С любовью, Эйприл".
В конце фразы голос девушки дрогнул, но служащий не обратил на это никакого внимания. Все так же равнодушно глядя на Эйприл, он сказал:
- Хорошо. Даю вам неделю. Если вы не появитесь здесь с деньгами, медальон мой. Понятно?
- Да-да, конечно! Но вы можете не беспокоиться - я обязательно приду за ним.
Она направилась к двери и вдруг услышала, как мужчина хмыкнул у нее за спиной:
- Да меня как раз больше беспокоит то, что вы придете, леди! Медальон-то больно дорогой. Я бы с удовольствием оставил его себе…
- И не надейтесь. Я приду за ним, - твердо повторила девушка.
Очутившись на улице, Эйприл снова почувствовала приступ голода. Из ресторана, расположенного рядом с почтой, доносился такой соблазнительный запах жареного бекона, что ей чуть не стало дурно. Но поскольку денег не было, она решила сразу отправиться в путь.
Хорошо, хоть кобыла тем временем вдоволь напилась из деревянной колоды, что была рядом с почтой. Эйприл взобралась ей на спину и заторопилась из города.
Время от времени Эйприл с беспокойством оглядывалась - не преследует ли ее Хинтон или Мюльхерн. Но каждый раз видела позади себя лишь пустынную пыльную дорогу и вздыхала с облегчением.
Вскоре стало ясно, что она просчиталась: до Монтгомери оказалось не так уж близко. Кобыла брела неспешным шагом, и Эйприл не понукала ее, так как не знала, насколько вынослива эта неказистая коренастая кобылка. Кроме того, ей ведь нужно дать сена, или овса, или еще чего-нибудь. Да и самой не мешало бы поесть…
Дорога поворачивала вправо. Сразу за поворотом перед Эйприл предстало зрелище, на которое она меньше всего рассчитывала. Девушка так удивилась, что невольно натянула вожжи, и кобыла рывком остановилась. Впереди была церковь, а вокруг - множество людей. На кострах жарились поросята и куры. По всей вероятности, это был пикник. Запахи, носившиеся в воздухе, заставили Эйприл спешиться. Нет, больше терпеть голод она не в силах! Пока девушка привязывала кобылу к дереву, несколько человек с любопытством посмотрели на нее.
Отряхнув брюки, она застыла в нерешительности. Эйприл понимала, что являет собой жалкое зрелище. И как унизительно просить милостыню! Но навстречу ей уже спешил какой-то мужчина с чрезвычайно добрым лицом. "Наверное, священник", - подумала Эйприл, чувствуя, что очень волнуется.
- Благословен будь, брат мой, и добро пожаловать в баптистскую церковь Шейди-Гроув…
В этот момент Эйприл сняла шляпу, и каскад роскошных волос заструился у нее по плечам и спине. Священник запнулся, но тут же улыбнулся:
- Извините, сестра.
- Ничего страшного. - Эйприл нервно облизнула губы. - Видите ли, отец, мне еще ни разу в жизни не приходилось просить милостыню… Дело в том, что я возвращаюсь домой и со вчерашнего дня ничего не ела. А здесь такие запахи…
- Я понимаю.
Улыбка пастора стала еще шире и благодушнее. Он протянул руку, и Эйприл грациозно оперлась на нее, будто собиралась войти в бальную залу.
- Пойдемте со мной. Моя паства всегда готова открыть свои сердца - и корзинки с едой - для любого Божьего создания. Пойдемте же!
Остальные участники пикника оказались столь же дружелюбны, как и их пастырь, и хотя порой Эйприл ловила на себе любопытные взгляды, вопросов никто не задавал. Ее наделили внушительной порцией жареной свинины, сладким картофелем, вареными кукурузными початками, фасолью и горячими бисквитами, истекавшими маслом. И хотя воздушный яблочный пирог с хрустящей корочкой, поданный ей на блюде, выглядел весьма аппетитно, Эйприл от него отказалась.
- Тогда возьмите с собой корзинку, - предложила, улыбаясь, какая-то женщина с добрым лицом. - Вы еще не раз проголодаетесь, пока доберетесь до родных мест.
Эйприл пыталась протестовать, но добрые люди из Шейди-Гроув и слышать не хотели об отказе. Они позаботились даже о кобыле, пустив ее пастись на сочный луг. Эйприл покидала гостеприимный приход, унося с собой внушительную корзину с провизией.
- Не знаю, как вас благодарить, - смущенно пролепетала девушка, и слезы выступили у нее на глазах.
- А вы помогите такому же страннику. Это и будет наилучшей благодарностью, - посоветовал пастор и улыбнулся: - Таким образом, цепочка добрых дел во славу Божью не прервется!
- И помолитесь за наших солдат, - попросила женщина, собиравшая корзинку для Эйприл. - Пусть они победят этих янки и спасут нашу родину!
Эйприл пообещала, что непременно так и сделает, и вскочила на лошадь. Еще никогда в жизни она не испытывала такой благодарности, и к кому? К людям совершенно незнакомым.
Уже в сумерках Эйприл подъехала к заброшенному амбару. Он стоял чуть поодаль от дороги в окружении густых кустов и вьющегося виноградника. Дверь криво висела на ржавых петлях и была похожа на перекошенный от смеха рот. Эйприл боязливо заглянула внутрь и тут же отскочила, успев заметить, как что-то невидимое беззвучно скользнуло в темноте. Пожалуй, лучше твердая голая земля в качестве ночного ложа, чем эта таинственная, полная опасностей темнота.
Отдохнув несколько часов, Эйприл снова двинулась в путь, хотя чувствовала себя очень усталой. Все тело ломило после долгого дня, проведенного верхом на лошади.
Ближе к вечеру она заметила, что окружающий пейзаж становится знакомым. Значит, уже недалеко до дома. Эйприл решила ехать помедленнее - ей не хотелось появляться в Пайнхерсте до темноты. Да и кобылке надо дать отдохнуть.
Над землей уже сгустились вечерние сумерки, когда Эйприл добралась до ручья, который струился в роще совсем рядом с ее домом. Девушка спряталась в кустарнике и стала наблюдать за тем, что происходит в поместье.
По всей видимости, дневные труды были окончены. Над домиками, в которых жили рабы, струился дымок. Работники уже вернулись с полей и готовили себе ужин.
Эйприл подождала, пока наступит полная темнота, и лишь затем подкралась к дому. Она хотела разобраться в обстановке как можно лучше, а потом найти укромное местечко и спрятаться там до приезда дяди Джеймса. Может быть, ее приютят родственники Олтона. Когда они узнают всю правду, то вряд ли откажут ей в крове. Вообще-то самым разумным было бы отправиться к ним немедленно, но Эйприл - так тревожилась за отца…
Теперь от парадного входа ее отделял лишь цветущий зеленый газон. Все выглядело очень спокойно. Даже слишком спокойно. Свет горел лишь в комнате отца и в его кабинете. Остальные окна были темными.
Глубоко вздохнув, Эйприл бросилась через газон к дому. Добежав до стены, она присела на корточки и прислушалась. Из дома не доносилось ни звука. "Я только одним глазком посмотрю, все ли в порядке с отцом, и сразу уйду отсюда, - убеждала себя Эйприл. - Разумнее всего спрятаться у Мозли. Но прежде я просто обязана выяснить, что с отцом!"
Очень осторожно, почти крадучись, девушка поднялась по широким мраморным ступеням и очутилась на крыльце. Прижавшись к стене, она еле заметными шажками начала продвигаться вперед, пока не оказалась у окна гостиной. Заглянув внутрь, Эйприл похолодела: за дубовым столом отца сидела Ванесса, перед ней были разложены какие-то бумаги.
Ванесса явно чувствовала себя здесь хозяйкой. Эйприл с удивлением отметила, что сестра одета в роскошное вечернее платье лилового цвета, рукава и воротник которого были оторочены изящным розовым кружевом. Вообще-то Ванесса не жаловала всякие рюши и оборочки, предпочитая - в тех случаях, когда ее заставляли надеть платье, - самые простые фасоны. Лучше всего она себя чувствовала в бриджах и рубашке.
Но настоящий шок Эйприл испытала, когда увидела напротив сестры… Зика Хартли! Водрузив ноги в сапогах на край стола, он попыхивал длинной сигарой. В руках негодяй держал стакан бренди. "Похоже, он тоже чувствует себя здесь как дома!" - с гневом подумала Эйприл.
Их разговора она не могла расслышать, а увидела вполне достаточно. Теперь надо поскорее выяснить, что с отцом. Эйприл спустилась с крыльца и подкралась к задней двери, моля Бога лишь об одном: чтобы ее никто не заметил. Вот только заглянет в окно отцовской комнаты и тут же отправится к Мозли.
Эйприл стала на цыпочках подниматься по ступенькам. Было так темно, что приходилось двигаться по памяти. Когда она достигла второго этажа, в нос ударил неприятный запах затхлости. Интересно, сколько слуг сбежало из дома? Наверное, много. Ванесса всегда была очень груба с неграми.
Тоненький лучик света пробивался в щелочку между дверью и полом. Трясущимися пальцами Эйприл взялась за ручку и слегка повернула ее. Дверь немного приотворилась. Отец лежал на кровати. Глаза его были закрыты. Грудь мерно вздымалась и опускалась - должно быть, спал. Кажется, с ним все в порядке.
Но тут Эйприл внимательнее рассмотрела лицо Картера Дженнингса, и слезы бессильной ярости выступили у нее на глазах. Чувствовалось, что даже сейчас, во сне, этот человек страдает.
Потрясенная увиденным, Эйприл не сразу поняла, что сжимает стеклянную ручку с такой силой, что рискует раздавить ее. Она обязана помочь отцу. Обязана! Этот человек, превратившийся в собственную тень, не заслужил такого обращения, какие бы грехи он ни совершил в прошлом.
- Привет, Эйприл!
Эйприл замерла, затем медленно обернулась. Внезапно холл озарился тусклым желтым светом.
На лице Ванессы торжествовала зловещая улыбка. Ее синие глаза мерцали в свете фонаря, который держал Зик Хартли. Он не улыбался.
- Добро пожаловать домой, драгоценная сестрица! - подчеркнуто вежливо произнесла Ванесса.
Эйприл в страхе огляделась по сторонам. Куда бежать? Да и можно ли убежать от них? Но нельзя же сдаваться без боя!
Зик передал фонарь Ванессе, а сам сделал шаг вперед и прошипел сквозь стиснутые зубы:
- Нам есть о чем с тобой потолковать, девочка!
Эйприл поняла, что снова погружается в тот кошмар, которым после того злополучного бала стала ее жизнь…
Глава 12
Эйприл яростно отбивалась, но Зик, заломив ей руку за спину, поволок по лестнице. Вскоре они очутились в кабинете. Ванесса сидела за письменным столом отца и молча наблюдала за тем, как Зик грубо швырнул Эйприл на стул и сунул под нос стакан бренди. Девушке стоило больших усилий не выплеснуть его в нагло улыбающуюся физиономию сестры.
- Какой сюрприз! - Ванесса скрестила руки на груди. - Когда Уит доложил, что видел, как ты крадешься к дому, я решила ничего не предпринимать, а просто сидеть и ждать. Хотелось выяснить, что у тебя на уме. - Она бросила осуждающий взгляд на Зика. - Надеюсь, кто-нибудь наконец объяснит мне, как ты здесь очутилась? Я-то считала, что из монастыря тебе не вырваться!
- А разве Зик не сказал тебе, что вместо того чтобы отвезти меня в монастырь, он проиграл меня на скачках Рэнсу Таггерту? - В голосе Эйприл звенел гнев. - Все это время я была пленницей этого дикаря в его логове у горы Чеаха!
Ванесса удивленно подняла брови, но через секунду согнулась в приступе дикого хохота.