Бутылка из-под портвейна, выпав из Юриной руки, со звоном упала на бетон, расколовшись на несколько прозрачных скорлупок. Вся банда, испуганно вытаращив глаза на волыну, замерла в нерешительности. Понятно, что семечек на всех не хватит, но первым получить заряд свинца в лоб никто не торопился. А намокли уже все - ливень, начав, и не думал прекращаться.
- Теперь ты, пионер, слушай мое встречное предложение, - усмехнулся я. - Сейчас вы побросаете свои железки, крепко-крепко сожмете свои задницы, чтобы дерьмо не рассыпать по дороге, сядете на свои лесопеды и умотаете так быстро, чтобы пуля догнать не могла. А потом будете с гордостью рассказывать, что я вас не забодал потому что вы - банда! Ну?
Загремело, падая, оружие. Шайка начала расступаться, давая пройти. Не двигался один Картман, в бессильной ярости сжимая кулаки. В таком состоянии голову у человека может закоротить не по-детски - по себе знаю. Когда дело касалось любимой женщины, и у меня срывало паром крышку, ни пистолет, на автомат, ни танк не мог меня не остановить. Сам превращался в бронированную машину возмездия, не чувствующую ни боли, ни жалости. В общем, terminator in love.
Недолго выбирая межу ногой и головой, я навел мушку Вальтера на переносицу рокера - точно между глаз. В самом деле, что я - изверг какой-нибудь, на всю жизнь ребенка калекой оставлять? А так - "бац", и готово, даже голова болеть не будет.
- Юра, не надо, - высунулась из-за моего плеча виновница стычки. - Неужели ты не понимаешь, что я никогда не буду с тобой? И не потому что он, или еще кто-то, а потому что ты… потому что ты такой! Ты еще ребенок, и когда ты повзрослеешь - я уже постарею!
- Мне почти двадцать, - ответил юнец.
- По паспорту - да, а по поведению ты - сопливый, избалованный мальчишка! И был таким, сколько я тебя знаю. И не изменишься никогда! Ты мне не нужен!
Парень поступил как настоящий мужик. Сказал - сделал, а не сделал - еще раз сказал.
- Я этого так не оставлю! - во второй раз пообещал он, разворачиваясь.
Грядка скрылась в ночи. Через несколько минут раздался дружный рокот двухтактников мотоциклов шайки, и рокеры, прорезав стену дождя и темноты светом фар, забрасывая друг друга летящей из-под колес грязью, умчались. Массовики-затейники успели смыться еще в самом начале замеса, остались только мы с Зиманковой. Щелкнув предохранителем, я убрал П-38 за пояс.
- Пойдем, - обнял я девушку.
- Что ты! - испуганно залепетала она. - Этот придурок сейчас с ментами вернется, я его знаю. Тебе надо уходить… прямо сейчас…
- Ну… давай, хоть провожу тебя.
- Лешка! - будущая звезда провела ладонью по моей щеке. - Тебя же заберут… нет, я сама. Мне он ничего не сделает.
- Но…
- Умоляю тебя, уходи, - девчонка поцеловала меня в лоб. - Прощай…
А я смотрел на нее, и не мог понять, слезы текут по ее щекам, или это просто дождь. На самом деле она меня любит, или просто заигралась. Вправду боится за меня, или торопится спровадить.
- Прощай, - ответил я.
Процокав каблучками по бетону, Вероника спустилась по ступенькам с площадки, и быстро пошла в сторону сада, дрожа то ли от холода, то ли от плача. Повернувшись спиной к ветру, опустив голову, чтобы спрятать сигарету от дождя, я прикурил "Стюардессу", и щелчком отбросил спичку, зашипевшую в каплях воды.
Кажется, все, с чем я приехал, у меня с собой - в карманах. В домик возвращаться незачем. Подняв воротник куртки, я пошел туда, где спрятал "Скайлика".
Глава 7
Японец завелся с пол-оборота. Ну, на то он и не Жигули. Датчик топлива показывал три четверти бака - тоже неплохо, хотя на три с половиной сотни километров придется заправляться еще раз. Денег тоже хватало - около девятисот рублей - целое состояние по нынешним… этим… советским, в общем, временам. В бардачке я нашел кассету группы "Земляне" и воткнул ее в магнитолу.
- Мы выбираем путь, идем к своей мечте, - запел Юрий Антонов.
- И надо не свернуть с пути уже нигде, - подхватил я. - И стоит шаг пройти, заносит время след, обратного пути у жизни просто… враки все это.
Хотя… неделю назад даже я мог только верить в мечту, а теперь у меня появился реальный шанс изменить все, переписать свою жизнь заново. Главное - не упустить эту возможность. Во всем мире, на всей Земле я знал только двоих, которым был дан этот шанс. Санька им воспользовался, теперь мой ход.
И к черту. К черту эти стройки, к черту эти деньги. Куплю домик где-нибудь в Северной Каролине, лесопилку. Поставлю ПКТ на подоконник, чтобы от "зеленых" отстреливаться, и будем жить с Наталкой спокойно. И счастливо. Сделаем детей - троих, пятерых, семерых, больше - лучше. Старенький списанный армейский Hummer, домик на живописном берегу какого-нибудь горного озера, и любимый человек рядом - что еще для счастья нужно?
Ливень, сменившись мелким, почти незаметным дождиком, успел сделать свое дело - грунтовка раскисла. Мало того, что я успел отвыкнуть от ручной коробки, так еще втыкать передачи левой рукой оказалось крайне неудобно. Пару раз "Скайлик" чуть не завяз в грязи, а на одном из поворотов извилистой лесной дороги вообще чуть не ушел в кювет, удержать аппарат на плаву удалось лишь чудом. В жиже глубиной по колено от удачи зависит гораздо больше, нежели от мастерства.
Повезло таки! Задрав нос, пробуксовывая и сползая по скользкому склону, японец, все же, выехал на трассу. Не знаю, как на счет остального кузова автомобиля, но капот из белого превратился в грязно-серый. Задние стекла, кстати говоря, тоже перестали быть прозрачными. Оставляя на асфальте комья земли, Ниссан взял курс на юг - туда, где родилась моя любимая, и где я надеялся ее найти.
Сейчас я еще не представлял, какой будет наша встреча, что я скажу двенадцатилетней девочке… но и снился мне не рокот космодрома, перед глазами стояли ее зеленые глаза, волнистые черные, как сама ночь, волосы, аккуратные розовые губки и ее белоснежная улыбка. Прошло столько лет, а я все еще помнил ее тело до последней родинки, до шрама на плече, оставшегося от прививки… и ее запах - запах, который я не забуду никогда. Такой родной, теплый аромат, свежий, как весна, прекрасный, как северное сияние!
Центральную часть области, покрытую лесами, многочисленными городками и селами я преодолел еще затемно. За три с лишним часа пути на трассе не попалось ни одного транспортного средства, лишь пролетали по бокам дороги деревеньки с темными глазницами окон, густые стены деревьев, карьерные отвалы, черные в ночи, как неведомые исполинские животные, закрывающие своими спинами звезды. По гряде, словно маленькая гусеница, освещая путь единственным глазом, полз тепловоз.
Перед самим рассветом на землю спустилась густая пелена тумана и видимость сократилась до двух десятков метров, а то и того меньше. После крейсерского полета на скорости в полторы сотни километров в час, движение при шестидесяти казалось черепашьим шагом, но, один черт, я умудрился проскочить указатель "Варна, Берлин, Париж". Возможно, для кого-то это - столицы европейских государств, но здесь эти названия принадлежали деревенькам в степной зоне на юге области. Забавно… я помнил этот же знак с наименованием еще одного города - Карталы, куда я, собственно, и направлялся.
Утопив педаль тормоза, поставив японца, проскользившему по мокрому асфальту с добрый десяток метров, поперек дороги, я остановил автомобиль. Уже после маневра я увидел в зеркале силуэт желтого "сорок первого" с пипкой мигалки на крыше, стоящий на обочине. Мнда, весело будет попасться здесь, где населения раз-два и обчелся, проскочив места, где людей, а вместе с ними и ментов - как пчел в улье. Конечно, "скайлику" детище Автомобильного Завода имени Ленинского Комсомола не конкурент, но в баке осталось литров десять на две сотни километров пути, а последняя заправка - как раз после поворота у указателя.
Главное - без паники. Тихо, спокойно трогаюсь с места… не переборщить бы со спокойствием, ведь абсолютно все правила дорожного движения соблюдают только нетрезвые водители, что и вызывает подозрения, ведь у нас это не принято, и считается едва ли не дурным тоном. Плавно отпустив сцепление, я тронулся с места. Ментовоз продолжал стоять, даже тень патрульного не пошевелилась. Кажется, пронесло.
АИ-95 на заправке не оказалось (да и откуда бы?), пришлось вставить в бак пистолет девяносто второго. Дежурный АЗС долго не хотел просыпаться - я все кулаки об окно сколотил.
- Все ездют, туды-сюды снуют, поспать человеку не дадут, - проворчал дедок с пышными драгунскими усами. - Чего тебе?
- Второго из второй, сколько влезет, - по привычке ответил я.
- Дык, ёлы-палы! - возмутился дед. - Я тебе что, на кофейной гуще, али на картах гадать буду, сколько в твою прорву его влезет? Литров тебе сколько?
- Ну… давай сорок, - прикинул в уме я.
- Шестнадцать рублёв, - ответил заправщик.
- Сколько-сколько? - переспросил я.
- Ох, молодежь пошла! - вздохнул он. - Мне уж седьмой десяток идет, а я и то на слух не жалуюсь. Шестнадцать рублёв. Нуль-нуль копеек.
Признаться, ни одна другая цена в этом восемьдесят восьмом меня так не шокировала… это сколько же получается? Сорок копеек за литр? Хотя, все правильно - пачка сигарет, одна десятая бутылка водки. Соотношение цен, несмотря на различные крамольные слухи, и двадцать лет спустя такое же. Расплатившись, я вернулся к Ниссану и нажал курок пистолета. Стрелка на циферблате медленно поползла по кругу.
Со стороны трассы донесся приближающийся шум двигателя, приглушенный туманом. Нормальному человеку в субботу в половине седьмого утра в десятках километров от ближайшего населенного пункта здесь делать абсолютно нечего, значит - это по мою душу.
- Давай же, - обратился я к бензоколонке. - Давай, быстрее.
Но аппарат продолжал невозмутимо отсчитывать литры с той же скоростью. Шесть литров, семь… интересно, какого же объема бак у этой прорвы, и сколько он, вообще, жрет? Из тумана вынырнули Волговские фары, принадлежащие, однако, не ГАЗу, а Москвичу. Да, да, к АЗС подъехал тот самый патрульный автомобиль, с которым я разминулся несколько минут назад. Желтый "сорок первый", сделав круг по заправке, встал точно перед носом японца, перегородив выезд. Из машины вышел молодой лейтенант с выбритыми до синевы щеками и твердым шагом направился ко мне. Что-то в его внешности говорило, что, ежели чего, червонцем отделаться не получится, это до последнего будет играть в "я не такая". Ну да, вскакивать в субботу с утра пораньше, да еще и бриться - нормальному человеку такое в голову не взбредет. Может, и в самом деле он не такой.
- Старший инспектор ГАИ, лейтенант Козлов, - представился он. - Ваши документы.
Да, сейчас заколебет. С такой-то фамилией… еще и не побоялся произнести ее разборчиво. Доставая из кармана документы, я заметил, что клапан кобуры с табельным девятимиллиметровым Макаром открыт. Какой предусмотрительный легавый! Лейтенант долго, придирчиво, несколько раз сверив фотографию с оригиналом, изучал права, после переключился на техпаспорт, благоразумно реквизированный мною у Бекаса. Стрелка циферблата колонки успела пробежать еще тридцать делений, и встала напротив отметки "40". Медленно, с ленцой, подчеркивая, что спешить мне некуда, я выдернул пистолет из бака и повесил его на место.
- Михаил Федорович, - прорезал звенящую тишину голос инспектора. - А доверенность на управление данным транспортным средством у вас имеется?
Опачки! А этот документ я как-то упустил… теперь, если мента не удастся купить, придется замочить.
- Доверенность? - растерянно произнес я. - А там, разве, нету?
- Здесь - нету, - отрезал офицер.
- Товарищ лейтенант! - крикнул высунувшийся из Москвича его напарник. - Вас "первый"!
- Подождите здесь, пожалуйста. Я скоро, - пообещал мент, убирая документы в карман.
Таким же чеканным шагом Козлов вернулся к служебному пепелацу, и сел в автомобиль. Мне этого времени хватило, чтобы переложить "арме-пистоле" из-за пояса в карман куртки, чтобы был под рукой. Наконец, шмальнуть можно, и не вынимая петарду из кармана. Большим пальцем я нащупал флажок предохранителя.
- Ну, Михаил Федорович, - пытаясь изобразить на лице что-то вроде улыбки, произнес, вернувшись, лейтенант. - Все в порядке. Можно поинтересоваться, куда направляетесь? - спросил инспектор, отдавая документы.
- К теще еду, - честно ответил я. - Жену забрать пообещал.
- Счастливого пути, - козырнул гаишник.
- Вам того же, - улыбнулся я, садясь за руль.
Что-то здесь не чисто. То доверенность подавай, то "счастливого пути". И смена настроения мента произошла как раз после разговора с таинственным "первым". Надо валить. Отъехав, ради приличия, на некоторое расстояние, я утопил гашетку в пол, разгоняя японца до максимума. Ускорение вдавило меня в спинку сидения, "скай", прижавшись к асфальту, отщелкивал километры со скоростью пулемета.
Ниссан, прорезая носом море тумана, нес меня на юг. Стрела асфальта насквозь пронзила степь - голое поле, насколько хватало глаз, с редкими островками деревьев и частоколом столбов по сторонам дороги. Да, это мне повезло, что солнце успело подняться над горизонтом - ночью свет фар в этих местах виден на несколько километров, и, если бы кто-то захотел, вычислил бы меня в два счета. Пролетая мимо элеваторов Варны, я выбросил пустую пачку - сигареты кончились. Но и осталось меньше полусотни километров до цели, на такой скорости - меньше полчаса.
Скорее всего, я опять где-то промахнулся и свернул не туда. Тем более, что этого соснового леса, густеющего с каждой секундой, я не помнил. Вернее, я помнил его, но всегда объезжал с внешней стороны, оставляя по левому борту, а эта дорога, похоже, вела к…
- Твою ж мать! - выругался я.
Эта дорога вела к другим Карталам, тем самым, которых не было на карте, тем самым, где базировались ядерные ракеты, тем самым, про которые в начале XXI века мои липовые соотечественники сняли фильм с Александром Балуевым в роли главного негодяя! Это в девяностые годы ракетную базу демилитаризовали по договору Горбачева с Рейганом о сокращении ядерных вооружений… как раз восемьдесят восьмого года! Хотя, отсутствие боеголовок никак не помешало нам с Наталкой собирать в этих лесах клубнику, величиной с кулак и сыроежки со шляпками, диаметром с диск Кайена.
Я стормозил. Причем два раза и в не той последовательности, в которой нужно - сначала головой, и только потом ногами. Зато успел вовремя - как раз перед шлагбаумом с табличкой "Опасная зона. Проезд запрещен". Ракетная часть, как пить дать.
Следующая секунда оказалась на редкость насыщена событиями. Во-первых запищал коммуникатор, сообщая, что сеть-то найдена, правда, оператора он определить не может, но это уже мелочи. Оператора за него определил я - КГБ. Пискнули оба брелока от моих автомобилей, радуя тем, что и "Кайен" и "Лекс" находятся на расстоянии всего трехсот метров от меня. Тоже полный бред, если вспомнить, что даже колчедан для стали, из которой они сделаны, скорее всего, еще не достали из природной кладовой, и, даже там, в две тысячи восьмом, они километрах в трехстах от меня. Километрах, но не метрах! И это - по прямой. Значит, нашли они не мои аппараты, а КГБ. И, наконец, из-за изгиба дороги по стволам сосен полоснул свет фар. Не надо быть гением, чтобы понять - это КГБ, которое сейчас припишет мне шпионаж, диверсию, саботаж, терроризм, подрывную деятельность и так далее.
Все, на что оставалось надеяться - "скайлик" и полбака бензина. Хрен кто меня догонит. С буксами развернувшись, поочередно выстреливая передачи, выжимая из японца все возможное, я начал геройское отступление. Из-за поворота как раз показались три черных, как уголь, "двадцать четверых". Признаться, Волги уже начали меня раздражать, но, лучше уж советские катафалки, чем германские или американские. От этих-то Ниссан оторвется.
Два ГАЗа безнадежно отстали на первых секундах полета, но третий… третий автомобиль упорно сидел на хвосте, не сдавая ни сантиметра. Что же это за истребитель такой? Все еще не веря, я перевел взгляд на спидометр. Сто восемьдесят, все правильно! Но как же тогда этому ведру с болтами удается болтаться у меня в кильватере? Я снова посмотрел в зеркало. Волга, как вампир, который моментально перемещается с одного места в другое, стоит лишь отвести взгляд, уже висела не в ста, а в пятидесяти метрах позади.
Перед очередным поворотом пришлось сбросить скорость, чтобы не уйти с трассы, но преследователь притормозил еще сильнее меня. Ага! Значит потомки Евгения Агитова и Алексея Смолина, воткнув в "двадцать четвертую" черт знает какой движок, не доработали должным образом подвеску! Но, заложив вираж, я понял, что ошибался. Перегородив дорогу, почти уткнувшись друг в друга длинными носами, поперек трассы стояли два Москвича-2141 в боевой желтой окраске с советскими гербами на передних дверях. Вот засада!
Сдаваться чертовски не хотелось. КГБ - не та организация, которая купится на секретные схроны ЦРУ. Нащупав язычок ремня безопасности, я воткнул его в защелку и уперся в руль обеими руками. Протаранить Космичи, пробиться между ними там, где сходятся их тупые морды - вот выход, который показался наиболее разумным. Если повезет - оставлю бампер и крылья, но сам прорвусь. О том, что будет, если не повезет, я старался не думать. Да пребудет со мной Сила!
Милиционеры в засаде, поняв, что я и не думаю останавливаться, бросились врассыпную. Один еще пытался отстреливаться - пули прошили лобовое стекло в левой половине, так что, будь у японца руль с человеческой стороны - быть мне с лишней дыркой в голове. Но и успел прыгнуть в придорожные кусты.
- Наталка, я тебя люблю, - успел я произнести перед ударом.
В следующий момент Skyline врезался в баррикаду. Раздался пронзительный скрежет железа, сминаемые рамы окон, словно сжав челюсти, выплюнули осколки стекла. "Сорок первые" разлетелись, словно кегли от удара шара, "открылись", словно чудовищные, уродливые ворота под натиском тарана. Но "скайлик" повел себя не так, как мне того хотелось. Ниссан, подпрыгнув в воздух, теряя в полете куски обшивки, пролетел с пару десятков метров и с жутким лязгом грохнулся на асфальт. Правое колесо, с рычагом подвески, оторвалось от силового каркаса и, закувыркавшись по дороге, ушло в степь. Из-под капота повалил густой пар. Похоже, радиатор пробил. Но это уже не важно. Проскользив, развернувшись по диагонали, по трассе, процарапав асфальт, "скай" с натянутым скрипом покачнулся и замер. И в этот миг, хлопнув пиропатроном, рулевая колонка выбросила аирбэг.
- Живым, живым брать! - кричал кто-то недалеко.
- Да его, поди, там только соскребать осталось, - возразил кто-то совсем рядом.
Еще кто-то с силой рванул дверь, которая не открылась, а рухнула на землю. Эти же руки, схватив за отворот куртки, вытащили меня из груды металлолома. Солнечный свет загородило уже знакомое лицо лейтенанта Козлова.