Стоя на палубе, Натан наблюдал за Клеменс, которая при свете фонаря чистила сладкий картофель. Когда настроение Мактирнана улучшилось, Натан выпустил ее из каюты. Клеменс была молчалива и сумрачна, но устраивать истерики, слава богу, не собиралась. Кажется, с коком она чувствовала себя в безопасности, поэтому Натан позволил ей отправиться на камбуз и предложить свои услуги. По крайней мере, она была на виду и перестала тереть больное ухо. Натан сожалел, что ему пришлось обойтись с ней так грубо, но вряд ли он мог поступить по-другому на глазах у Мактирнана. Искушение признаться Клеменс во всем, рассказать о том, кто он и что делает на корабле, терзало Натана сильнее, чем прежде, но правда, могла поставить Клеменс под удар. Она была не слишком хорошей актрисой.
- Подождем, пока этот чертов фрегат уберется, - сказал капитан своему помощнику и боцману, - а послезавтра на рассвете выйдем в море и поохотимся. Мистер Станье, расскажите-ка им о вашем плане.
Натан развернул карту и принялся объяснять. Когда он снова повернулся, Клеменс уже исчезла вместе с ведром начищенной картошки. Когда он спустится в каюту, она, наверное, уже будет спать.
- За вами вторая вахта, мистер Станье.
- Слушаюсь, сэр.
Надо поспать перед вахтой. Приложив два пальца к полям соломенной шляпы, он повернулся и отправился в каюту, прихватив по пути кофейник.
- У вас отличный мальчишка, мистер Станье, - сказал Стрит, вынырнув из облака пара.
- Большую часть времени он вполне сносен, но мальчишки есть мальчишки. - Натан подмигнул коку. - Присмотрите за ним, если мы ввяжемся в бой и меня не будет рядом, хорошо?
- Конечно, - кивнул Стрит. - Пригляжу.
Это все, что Натан мог сделать, чтобы обеспечить Клеменс хоть видимость безопасности. Осторожно открыв дверь в темную каюту, он успел заметить на койке девушки очертания ее фигуры. Он снял сапоги, расстегнул пояс и улегся, стараясь производить как можно меньше шума. Воцарившаяся тишина показалась Натану неестественной. Он прислушался и не уловил дыхания Клеменс. Подскочив к ее койке, Натан сорвал простыню и увидел под ней свернутое одеяло. Он знал, где она может быть. Он не взял фонарь, полагаясь на свое чутье. Словно тень Натан проскользнул через батарейную палубу, где в гамаках похрапывали матросы, и, наконец, добрался до нижней палубы. Там, в свете фонаря, он увидел Клеменс, тянувшуюся за связкой ключей. Услыхав шаги, она вздрогнула и уронила ключи.
- Ты, маленькая идиотка, - прошипел Натан, поднимая ключи. - Я доверял тебе. Почему женщинам так трудно держать слово?
- Это важнее, - прошипела она в ответ, лицо ее в мерцающем свете фонаря казалось совсем белым. Должно быть, он до смерти перепугал ее. - Это мой долг. Помоги мне открыть дверь, я хочу посмотреть, кто там, поговорить с ними.
- Долг! - Натан выпрямился. Он знал, куда может завести долг. - Отправляйся в каюту. Немедленно.
В тот же миг над их головой раздались шаги. Никогда за всю свою жизнь Натан не поднял руку ни на одну женщину, даже не представлял себе, что сделает это. Сжав кулак, он ударил Клеменс в подбородок. Она свалилась как подкошенная. Натану едва хватило времени, чтобы оттащить ее под вестницу. Через секунду показались Мактирнан и Катлер.
- Так-так-так. Что это у нас тут, мистер Катлер?
По спине Натана пробежали мурашки, рука невольно потянулась к кортику и нащупала пустоту - кортик остался в каюте.
- Кажется, это наш штурман, который не подчиняется приказам, капитан, - ответил помощник и внимательно посмотрел на Натана. - Не хотите объяснить, что вы тут делаете, мистер Станье?
- Любопытство, - ответил Натан и повесил ключи на крюк.
- Любопытство сгубило кошку, - сказал Мактирнан, не сводя глаз с Натана. - Я не люблю пустых угроз, мистер Станье.
- Полагаю, что так, капитан, - отозвался Натан стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Краем глаза он увидел, что Клеменс пошевелилась.
- Дюжину? - предложил Катлер, и на его лице появилось что-то похожее на улыбку.
- Восемь, - поправил Мактирнан. - Через тридцать шесть часов он должен быть на ногах. Сделаем это сейчас. Позови матросов и боцмана.
- С вашего позволения я отправлюсь в свою каюту и переоденусь, - сказал Натан, - это единственные приличные брюки, и я бы не хотел запачкать их кровью.
Кровью… Клеменс попыталась сфокусировать внимание на словах, услышанных ею несколько секунд назад. Кровь. Они собираются высечь Натана, и виной тому - она. Три пары сапог прогрохотали по лестнице над ее головой. Клеменс встала и, пошатываясь, отправилась следом. Челюсть ныла, в ушах звенело, но физические страдания - это было ничто по сравнению с охватившим ее ужасом. Она видела, как Натан прошел в каюту. По крайней мере, они не связали ему руки. Сможет ли он сбежать через иллюминатор? Нет, отверстие слишком мало.
- Натан.
Когда Клеменс, едва дыша от страха, проскользнула в каюту, он снимал брюки. Бросив их на пол, он натянул полотняные штаны.
- Ты в порядке? - спросил он, протянув руку и коснувшись лица Клеменс. - Не было времени спорить с тобой, прости.
Клеменс мотнула головой:
- Натан, скажи им, что это была я, что ты просто пошел за мной.
Он повернулся к двери, и она вцепилась в его рукав.
- Клеменс, если они узнают, что ты - женщина, они изнасилуют тебя.
- Я знаю, но это моя вина, я нарушила обещание, нельзя наказывать тебя за то, что сделала я.
- Если они попытаются изнасиловать тебя, я сделаю все, чтобы остановить их, и они убьют меня. Восемь ударов - это не так уж много. Ну что, хочешь, чтобы меня убили ради того, чтобы успокоить твою совесть?
- Нет! Натан, мне так жаль…
Восемь ударов плеткой-девятихвосткой. Она даже представить себе не могла, какая это, должно быть, боль.
- Послушай, - Натан взял ее за плечи и встряхнул, - ты не должна плакать, не должна, кричать, поняла? Иначе выдашь себя и все мои страдания окажутся напрасными.
Клеменс кивнула.
- Пойдем покончим с этим.
Клеменс молча последовала за Натаном, чувствуя, как кровь стынет у нее в жилах. Он тоже чувствует страх, подумала она, но не показывает этого. Она не будет плакать, а когда все закончится, будет ухаживать за ним. Может быть, когда-нибудь он простит ее, но сама она никогда не простит себя. Они вышли на палубу, где уже собралась вся команда. Натан подтолкнул ее к кому-то, и на плечо Клеменс опустилась рука - Стрит.
- Нет, я буду смотреть, - пробормотала она. - Это моя вина.
Слушать и не видеть еще хуже. Кок пожал плечами, но позволил ей встать рядом с ним. Натан стянул рубашку и стоял на палубе полуобнаженный и босой. Боцман связал ему руки и ноги.
Из толпы матросов вышел человек. Покопавшись в сундуке, стоявшем на палубе, он вынул плетку. Пробежал пальцами по узелкам. У Клеменс перехватило дыхание. Усилием воли она заставила себя не закрывать глаза.
На палубе царило молчание. Клеменс видела, что они не испытывают удовольствия от происходящего. Натан им нравился, или, по крайней мере, они его уважали и прекрасно понимали, что с таким капитаном, как Мактирнан, за Натаном может последовать любой из них. Когда плетка со свистом опустилась в первый раз, Клеменс отшатнулась, уткнувшись в огромное пузо Стрита. Он положил руки ей на плечи:
- Держись, парень.
Два. Три. Кровь текла ручьем. Четыре, Пять. Пропала прекрасная чистая палуба Катлера, подумала Клеменс. Натан молчал. Шесть. Его тело напряглось, потом обмякло. Семь. Клеменс поймала себя на том, что молится. Губы ее безмолвно шевелились. Правда, она и сама не знала, о чем просит Бога.
- Слава богу, - прошептала она вдруг, увидев, что Натан потерял сознание.
Восемь.
Стрит отодвинул ее в сторону и направился к Натану. Перекинув его через плечо, словно баранью тушу, он медленно зашагал в сторону каюты.
- Принеси воду, мальчик. Соленую и пресную.
До Клеменс не сразу дошел смысл сказанных им слов. Ей показалось, что она смотрит на мир через какое-то толстое мутное стекло. Наполняя ведра, она расплескала половину - так дрожали руки.
- Я возьму это ведро.
Это был Джерритти, один из матросов. Он протянул ей чистую тряпицу:
- Вот, держи, это тоже пригодится.
- Спасибо.
Клеменс последовала за матросом. На корабле не было врача. Что она должна делать? Как помочь человеку, чья спина исполосована в кровь?
Она прошла в каюту и застелила койку Натана чистой простыней.
- Положите его сюда.
Стрит осторожно опустил тело Натана, проворчал что-то и вышел.
- Сначала соленой водой, пока он не очнулся, - посоветовал матрос, - хорошенько промой раны. Потом пресной водой.
Стрит вернулся с пузатой бутылкой.
- Вот, это виски.
Похоже, Клеменс получила все медицинские советы, какие могла. Когда дверь закрылась, она опустилась на колени рядом с койкой Натана. Действуя инстинктивно, она нащупала пуговицу на его брюках и стянула их с него. Ее нисколько не смущало, что он лежит перед ней обнаженный. Главное для нее сейчас - устроить его как можно удобнее.
Обмакнув тряпицу в соленую воду, Клеменс принялась промывать раны. Спина Натана выглядела ужасно, словно кто-то нарисовал кровью причудливый узор. Надо успеть промыть раны, пока он не очнулся, сказал Джерритти. Клеменс смачивала ткань водой, отжимала, промывала и снова смачивала. Она не осознавала, что плачет, пока слеза не скатилась по подбородку. Девушка стерла ее тыльной стороной ладони. Вот так. Она с сомнением посмотрела на результаты своего труда. Теперь пресная вода. А потом что? Перевязать его или оставить как есть? Слава богу, здесь нет мух.
В конце концов она разорвала одну из простыней и накрыла спину Натана, потом развела в воде толченую березовую кору. Больше она пока ничего не могла сделать, оставалось ждать, пока он очнется.
Клеменс хотела прикоснуться к Натану, но чувствовала, что не имеет на это права, пусть он и без сознания. Услышав сдавленный стон, она тут же вскочила.
- Натан?
Его губы шевельнулись. Насколько Клеменс могла понять, он беззвучно выругался.
Она взяла кружку, но тут же поняла, что он не сможет пить, лежа на животе.
- Я сейчас вернусь, - она торопливо вышла. - Мистер Стрит!
Кок оторвался от игры в карты:
- Что тебе, парень? Как он?
- Он не может пить, лежа на животе. У вас есть какая-нибудь соломинка?
Стрит подумал и достал из сундука длинную курительную трубку.
- Отличная мысль, мальчик. Он пришел в себя?
- Почти. Он весь мокрый от пота.
- Это к лучшему. А ты в порядке, Клем?
- Да, сэр, спасибо.
Клеменс готова была расцеловать толстяка.
Когда Клеменс вернулась, Натан беспокойно вертел головой.
- Клем?
- Я здесь.
Девушка подавила в себе желание спросить, как он себя чувствует. Вместо этого, она погрузила один конец трубки в чашку. Второй конец вставила в рот Натана, осторожно повернув его голову на подушке.
- Выпей.
Он поморщился, но Клеменс держала его голову.
- Это приказ, мистер Станье, - сказала она, стараясь, чтобы ее дрожащий голос звучал как можно строже.
Натан издал какой-то всхлипывающий звук, и Клеменс вдруг поняла, что это смех. Когда он выпил всю воду с размешанной в ней березовой корой, Клеменс вылила в чашку виски и с облегчением вздохнула, увидев, что Натан погрузился в сон. Тогда она присела у его койки и приготовилась ждать.
Ей нечего было делать, разве только думать. Она влюбилась в Натана Станье, теперь Клеменс это отчетливо понимала, и дело было не в благодарности и не в физическом влечении. Но она нарушила данное ему обещание, и он был жестоко наказан по ее вине. Будучи джентльменом, он, конечно, по-прежнему будет защищать ее, но вряд ли когда-нибудь сможет полюбить.
Глава 10
- Клеменс?
Девушка встрепенулась:
- Да? Натан, тебе нужно что-нибудь?
Его лоб был влажным от пота.
- Может быть, хочешь пить? Попробуй, это виски с водой.
Натан сделал несколько глотков, и его голос, когда он заговорил, звучал увереннее:
- Что там у меня на спине?
- Влажная ткань. Я промыла раны сначала соленой водой, потом пресной и накрыла тканью.
- Хорошо. Поройся в моей сумке, там должна быть банка с зеленой мазью.
Отыскав банку, Клеменс открыла ее и принюхалась.
- Пахнет странно.
- Это поможет заживлению ран и не даст ткани прилипнуть к коже.
Натан не издал ни звука, пока она снимала тряпицу с его спины.
- И как это выглядит? - Он казался спокойнее ее.
- Э… ужасно. Но по крайней мере, кровотечение прекратилось.
Более или менее.
- Намазать этим составом ткань?
От мысли о том, что ей придется прикоснуться к открытым ранам, Клеменс сделалось нехорошо.
- Да.
Пока она трудилась над тканью, стараясь как можно ровнее положить слой мази, в каюте царила тишина. Закончив, она взяла ткань за два уголка и подошла к койке.
- Клеменс, ты плачешь?
- Да, - призналась она.
- От твоих слез у меня спину щиплет.
Опять этот смешок.
- Извини.
Клеменс накрыла спину Натана тканью, стараясь не обращать внимания на его сдавленные стоны. Потом присела рядом.
- Мне так жаль… Я хочу сказать, жаль, что я оказалась такой дурой. Прости, что нарушила обещание, за то, что они сделали это с тобой.
Схватив кусок простыни, она утерла слезы, сердясь на себя за свою слабость. Натану не нужно ее нытье, ему нужен покой и сон. Обмакнув чистую тряпку в холодную воду, Клеменс принялась обтирать ему лоб.
- Ты поступила так, как считала нужным. Ты не просила меня вмешиваться.
- Но я знала, что могу рассчитывать на тебя, - призналась она. - Думаю, не будь я в этом уверена, вряд ли сделала бы это.
Неужели он простит ее? Клеменс не могла в это поверить.
- Значит, ты мне все-таки доверяешь? - спросил Натан, открыв глаза.
- Всем сердцем.
Он пробормотал что-то, но Клеменс не разобрала слов, и снова погрузился в забытье. В какой-то момент задремала и она. Пробудившись, Клеменс почувствовала, что все ее тело затекло, затылок ломило. Она встала, потянулась. В иллюминатор светило солнце. Койка напротив была пуста.
- Натан!
- Я здесь.
Он вышел из чуланчика, вокруг бедер обмотана простыня. Чувствуя одновременно гнев и облегчение, Клеменс набросилась на него:
- И что ты, по-твоему, делаешь? Как ты рассчитываешь поправиться? Немедленно возвращайся в постель!
Даже под загаром, покрывавшим его лицо, видно было, как он покраснел. Двигаясь медленно и неуверенно, как старик с приступом артрита, он подошел к стулу и сел.
- Есть кое-что, что мужчина не может сделать, лежа на животе, - пояснил он, не обращая внимания на ее негодующий возглас. - И мне нужно двигаться.
- Зачем?
- Потому что я должен быть на палубе. Не могу же я управлять кораблем, лежа ни койке.
- Зачем тебе на палубу? Я скажу капитану Мактирнану, что у тебя лихорадка. Она у тебя и вправду есть, не вздумай отрицать. Скажу, что ты не сможешь помочь ему завтра. Это его вина. Если бы этот человек не был безумцем, он бы не наказывал людей.
- И ты собираешься объяснить ему все это? Что, если после этого он велит швырнуть тебя за борт на корм акулам? Кто будет ухаживать за моей спиной и приносить мне завтрак?
- Ты должен лежать, отдыхать. Пожалуйста, Натан.
Вместо ответа, он уперся локтями в стол и опустил голову на руки.
- Я отдыхаю. Мне нужно есть и пить, и лихорадка пройдет сама собой. Если перевяжешь мне спину, мазь заживит раны. Поверь мне, я знаю, что делаю.
- Откуда тебе знать? Тебя же никогда раньше не секли, я видела твою спину.
- Я видел, как пороли других. Не перевяжешь ли мне спину? И я был бы признателен, если бы ты принесла мне что-нибудь поесть, а потом помогла подняться на палубу.
Клеменс отрицательно помотала головой:
- Почему я должна все это делать?
- Потому что мне больно и нужна помощь? Потому что, поев, я почувствую себя лучше? - предположил он. - Потому что, оказавшись на палубе, я узнаю, что происходит? Потому что, если я смогу двигаться, появится надежда спасти тех несчастных, что заперты на нижней палубе?
Клеменс закусила губу. Если он будет лежать, быстрее пойдет на поправку. Народная мудрость гласит, что лучшее лекарство от лихорадки - голод. Если он не выйдет на Палубу, Мактирнану, может быть, не удастся выйти в море и захватить какое-нибудь судно.
- Потому что ты доверяешь мне? - мягко сказал Натан.
Всем сердцем. Но не головой.
- Хорошо.
Порывшись в своих вещах, Клеменс нашла чистые льняные полоски, которые приготовила, чтобы бинтовать грудь. Натан поднял руки, на лбу у него выступили капли пота, но он сидел тихо, пока Клеменс делала перевязку.
- Спасибо.
Клеменс отправилась на поиски еды и кофе. Когда она ушла, Натан выпрямился, пытаясь не обращать внимания на боль в спине. Завтра, если все пойдет по плану, он заманит "Морского скорпиона" в ловушку. Если он выживет, если пиратский корабль будет захвачен, если Клеменс будет в безопасности… Натан остановился. Слишком длинный список всех этих "если…". Но предположим, все будет хорошо. Он отвезет ее на Ямайку и постарается избавить ее от дяди и кузена. А потом что?
Это приключение испортит ее репутацию, Натан понимал это. И не важно, останется она девственницей или нет. Ни один джентльмен из приличной семьи не сделает ей предложение.
Натан знал, что испытывает к Клеменс влечение и желание защитить ее. Получалось так, что брак был единственным выходом.
Только это могло спасти ее от незавидной участи отверженной.
Но согласится ли она выйти за него? Порой Клеменс была упряма как осел. Она сказала, что доверяет ему, хотя Натан сомневался, что это доверие абсолютно. Она слишком умна для этого. Как она отреагирует, узнав правду? И что он должен рассказать ей о своей прошлой жизни? И потом, если он убедит ее ответить да, что скажут другие об этом браке? Его мать, например. О себе Натан не беспокоился. Он не собирался больше влюбляться, с этим покончено раз и навсегда. Брак будет полезен Клеменс. Но сможет ли она жить с ним?
Она была юна и неопытна, почти не знала жизнь. Если она выйдет за него, ее мир снова перевернется с ног на голову. Впрочем, сейчас не время размышлять об этом. Перспективы перед ним рисуются весьма мрачные.
Натан повел плечами и выругался. Завтра боль станет слабее, он знал это. Он должен встать, должен двигаться. Завтра он должен быть в форме, по крайней мере, настолько, чтобы стоять на ногах, держать пистолет и при необходимости защитить Клеменс.
Сжав зубы, Натан встал и направился к своей койке, куда Клеменс заботливо сложила выстиранные вещи. Подумав о том, сколько сил она, должно быть, потратила, стараясь вычистить каюту, он улыбнулся. Ей пришлось нелегко, ведь раньше всем этим вместо нее занимались слуги, но она не жаловалась. Натан поймал себя на мысли, что ему хочется окружить ее роскошью, баловать ее. Как глупо. Она не из тех женщин, которые готовы отдать все за жизнь в золотой клетке.