- Как давно? - повторил он непреклонно. - Расскажи мне, милая, ведь я не выпущу тебя из этой постели, пока не узнаю.
В отчаянии Диона закрыла глаза и с усилием сглотнула, чтобы уменьшить сухость во рту. Что ж, она расскажет и покончит с этим.
- Двенадцать лет, - наконец призналась она, уткнувшись лицом в его шею.
- Понятно.
Неужели? Неужели он действительно понимает? Может ли мужчина по-настоящему понять, что происходит в сознании женщины, когда ее тело оскверняют? Постоянно подавляемая боль обернулась диким ожесточением. Ему не привыкать разбирать тикающий механизм на безжизненные детальки, пока не разберется, что чем движет. Упершись в Блейка руками, Диона оттолкнулась, но теперь он стал гораздо сильнее и крепко удержал ее, тесно прижимая к своему твердому неподатливому телу. Через некоторое время она прекратила бесполезные усилия и отчужденно замерла рядом с ним.
Блейк взялся за гладкое плечо длинными пальцами и притиснул Диону еще больше, словно укрывая собой.
- Двенадцать лет - долгий срок, - начал он рассудительно. - Ты, наверное, была совсем ребенком. Сколько тебе сейчас?
- Тридцать. - Диона различила панические нотки в своем голосе, почувствовала, как зачастило сердце, как ускорился ритм вдохов и выдохов. Она уже открыла ему чересчур много, и теперь он сумеет сложить кусочки головоломки вместе и прочесть всю мерзкую историю целиком.
- Значит, тогда тебе было всего восемнадцать… Ты говорила, что вышла замуж в восемнадцать лет. Неужели не влюблялась с тех самых пор? Уверен, мужчин влекло к тебе. У тебя такое лицо и тело, которые растапливают меня изнутри, словно масло. Почему ты никому не позволила любить себя?
- Это - мое дело, - отрезала Диона, снова пытаясь откатиться. Блейк не позволил ей, оплетя руками и ногами, но не причиняя боли. Доведенная до исступления этими путами, обезумев от раздражения, она завопила: - Мужчины не любят женщин! Они их мучают, унижают, а затем недоумевают "В чем дело? Ты что, фригидная?"! Отпусти меня!
- Не могу, - произнес он странно звучащим голосом. Диона находилась не в том состоянии, чтобы оценить, как подействовали на него ее слова, и начала бороться всерьез, пиная, стараясь оцарапать, извиваясь всем телом, чтобы скатиться с кровати. Блейк своевременно перехватил скрюченные пальцы, нацелившиеся ему в лицо, и сумел подмять ее под себя, обездвижив своим весом.
- Диона, прекрати! - крикнул он. - Проклятье, поговори со мной! Тебя что, изнасиловали?
- Да! - взвизгнула она, рыдание вырвалось из горла. - Да, да, да! Черт бы тебя побрал! Я не хочу вспоминать! Неужели не понимаешь? Память убивает меня! - Еще один болезненный всхлип, но Диона не заплакала. Сухие глаза жгло, грудь судорожно вздымалась, и не прекращались ужасные звуки, словно кто-то задыхался от нестерпимой пытки, слишком изуверской, чтобы вынести.
Голова Блейка откинулась, он заскрипел зубами в примитивном бешенстве, шея напряглась в безудержном гневе, захлестывающем его. Мускулы дрожали от потребности дать физический выход ярости, но безнадежное всхлипывание женщины в его руках заставило осознать необходимость сдерживать себя, чтобы успокоить ее. Он обнимал и гладил Диону, проводя ладонями сверху вниз и чувствуя ее чрезмерную напряженность даже через ткань. Его губы, потыкавшись в волосы, двинулись дальше, обнаруживая нежные веки, атласную кожу экзотических скул, пьянящий цветок мягкого щедрого рта. Он шептал ей, мурлыкал всевозможные приятности, утешал бессвязными признаньями в том, как она прекрасна и желанна для него. Обещал и словами и телом, что не причинит ей боли, напоминая снова и снова о недавнем времени, когда она доверилась ему настолько, что позволила заняться с собой любовью. Воспоминания о том слиянии жгли изнутри, но его жажда могла подождать. Прежде всего ее нужды, потребности женщины, которая слишком много страдала.
Постепенно Диона успокоилась, мало-помалу потянулась к нему, бессознательно обхватила крепкую спину. Она так устала и измучилась из-за эмоционального надрыва этой ночи, что обмякла рядом с Блейком, но он стремился во всем дотошно разобраться и снова потребовал:
- Расскажи мне.
- Блейк, нет, - простонала Диона, отворачиваясь от него. - Я не могу…
- Можешь и расскажешь. Почему вы развелись? Твой муж не вынес случившегося с тобой?
Вопросы сыпались на нее, как камни, били, дробили, давили, и она содрогнулась в мужских объятиях. Он поймал ее за подбородок и повернул к себе, чтобы уловить малейшие изменения в выражении глаз. - Какая же он сволочь, раз бросил тебя, когда ты нуждались в нем больше всего. Не считал же он, что ты сама виновата?
У Дионы вырвалось визгливое неестественное хихиканье, и она резко прихлопнула его, зажав рот ладонью, боясь надвигающейся истерики.
- Он… О, это смешно! Он без всяких затруднений пережил то, что произошло со мной! Он сам это сделал. Это мой муж насиловал меня!
Блейк оцепенел, ошеломленный ее словами и новым взрывом пронзительного задыхающегося смеха, который Диона опять подавила, с явным усилием восстанавливая самообладание. Она справилась, но исчерпала все внутренние резервы и, лежа в руках Блейка, чувствовала, как энергия вытекает из нее, оставляя неподъемное изнуренное тело…
- Расскажи мне, - настаивал Блейк неузнаваемым хриплым голосом.
Неистово колотящееся сердце забилось гулко и размеренно. Где-то на подсознательном уровне Диона усомнилась, выдержит ли дальнейшую откровенность, но почему нет? Разве осталось хоть что-нибудь тайное? После всего, что она уже вынесла этой ночью…
- Диона, - надавил Блейк.
- Не знаю, почему я вышла за Скотта замуж, - призналась она глухо. - Сомневаюсь, что когда-нибудь любила его. Но он был симпатичным, и у него водились деньги, а я их никогда не имела. Он заворожил меня. Дарил подарки, водил в разные места, убеждал, что сильно любит меня. Думаю, все дело в этих словах, ведь никто никогда прежде не говорил их мне. Но я все равно держалась с ним прохладно, и Скотт не мог этого снести. Вряд ли хоть одна девушка отвергала его до этого. Вот он и женился на мне.
Блейк с минуту подождал, а затем легонько подтолкнул ее:
- Продолжай.
Веки Дионы медленно приподнялись. Она смотрела на него полузакрытыми глазами, мерцающими, таинственными, золотистыми, с янтарными тенями от ресниц.
- В нашу брачную ночь он причинил мне боль, - сказала она просто. - Вел себя так грубо… я попыталась сопротивляться, будучи сильной даже тогда, и смогла спихнуть его. Он взбесился… принудил меня заниматься с ним сексом и вел себя, как дикарь. Это был мой первый раз, и я думала, что умираю. Брак оказался ужасной ошибкой, я хотела развестись, но он не дал мне уйти. Каждую ночь я снова боролась с ним и он снова брал меня силой. Скотт заявил, что научит меня быть женщиной, даже если придется переломать мне все кости. Я не переставала противиться, - пробормотала Диона. - Никогда не могла просто лежать и терпеть, пока он не кончит. Чувствовала, что должна защищаться, или что-то во мне погибнет. Поэтому сражалась, и чем больше упрямилась, тем больше муж зверел. Он начал… избивать меня.
Блейк яростно выругался, и Диона подскочила, вскинув ладонь вверх, словно защищая лицо. Она так глубоко погрузилась в горькие воспоминания, что отреагировала, как когда-то, обороняясь. Проклятие сменилось стоном, Блейк прижал ее к себе, уговаривая опустить руку.
- Прости, любимая, я не хотел напугать тебя, - задохнулся он. - Когда муж начал драться, почему ты не обратилась в полицию?
- Я не знала, что это неправильно, - призналась она устало. - Оказалась совершенно невежественной; позже я много прочитала об этой проблеме, но тогда была убеждена, что муж имеет законное право делать со мной все, что угодно, кроме убийства. Становилось все хуже и хуже. Он уже не добивался секса, а сразу пускал в ход кулаки. Иногда вдобавок насиловал меня настолько жестоко, насколько только мог, но чаще обходился без этого.
- Ты оставалась с ним целых три месяца? Ведь столько продлился ваш брак?
- Даже меньше. Я имею в виду время, которое провела с ним. Не могу вспоминать… Однажды ночью он столкнул меня с лестницы, и я очнулась в больнице со сломанной рукой и сотрясением мозга. Провела там несколько дней, и одна медсестра догадалась, что я не просто споткнулась, спускаясь по ступенькам. Она поговорила со мной, а затем организовала беседу с адвокатом. Больше я уже не вернулась к Скотту. Когда выписалась, медсестра позволила мне пожить у нее.
Диона успокаивалась, с каждой минутой слова давались все легче. Уже нормальным голосом она продолжила:
- Родственники Скотта были потрясены произошедшим. Они хорошие люди и, когда я подала на развод, вынудили Скотта согласиться. А также оказали большую поддержку: оплатили обучение на физиотерапевта и удерживали Скотта подальше, даже заставили его пройти курс лечения у психиатра. Это, должно быть, сработало: он снова женился, и, кажется, они с женой вполне счастливы. У них две дочери.
- Ты поддерживала контакт с бывшим мужем? - недоверчиво спросил Блейк.
- Нет, конечно! - Диона покачала головой. - Но пока его мать была жива, она присматривала за мной, опекала, словно ангел-хранитель. Она так и не оправилась от того, что случилось, как если бы это была ее вина, потому что Скотт ее сын. Это она рассказала мне о его повторном браке и своих внучках. Она умерла несколько лет назад.
- Значит, этот мерзавец счастливо живет, а ты, как скованная каторжница, все эти годы волочешь ядро на цепи, - рассердился Блейк. - Боишься позволить кому-либо прикоснуться к себе, держишь людей на безопасном расстоянии… живешь только наполовину!
- Я вовсе не несчастна, - произнесла Диона уныло, ресницы опустились сами собой.
Она так устала… Теперь Блейк все узнал, и она чувствовала себя абсолютно опустошенной, словно весь страх, наполнявший ее так долго, растаял и вытек, оставив ее полой и потерянной. Теплота тела Блейка утешающе обволакивала в прохладной комнате, равномерные удары сердца в его сильной груди успокаивали. Она ощущала стальные мускулы в притиснутом к ней крепком теле, мощь, безопасную для нее. Это она вернула ему силу, и теперь совершенно естественно довериться этой твердыне. Диона повернулась лицом к Блейку, вдыхая и смакуя пьянящий аромат горячей плоти. От него пахло мужчиной, терпким потом и какой-то травой, которую она никак не могла распознать. А еще мускусным запахом секса, напомнившем о невероятной ночи. Редко и неглубоко дыша, Диона уснула, всем существом обратившись к лежавшему рядом мужчине.
Диона проснулась в одиночестве, и яркий свет, заливающий комнату, ясно свидетельствовал, что утро на исходе. Ей ни на мгновение не посчастливилось забыть о ночных событиях. Глаза метнулись в галерею, но инвалидного кресла не было, и она задумалась, как Блейк умудрился выбраться из постели и воспользоваться коляской, не разбудив ее, ведь, как правило, она спала очень чутко и вскакивала при любом необычном шуме. Но она чудовищно устала… и до сих пор утомление не покинуло ее, тело чувствовалось тяжелым и неуклюжим, реакции казались замедленными.
Диона вылезла из кровати, морщась из-за непривычных ощущений. Как она могла так сглупить, позволив Блейку заняться с собой любовью? Она старалась пройти через последние совместные дни с наименьшим эмоциональным ущербом, а теперь задача невероятно усложнилась. Ни в коем случае нельзя было пытаться возбудить его, совсем не умея обходиться с мужчинами и тем более не совладав с собой, когда дело сдвинулось. Он сказал: "Ты нужна мне", и она растаяла. "Пустяки, дело житейское", - презрительно оценила Диона случившееся. Должно быть, Блейк с самого начала видел ее насквозь. А в довершение всего она еще разоткровенничалась о Скотте.
В глубине души Диона корчилась от смущения. В течение многих лет она держала себя в руках, не рискуя увязнуть в трясине гнусного прошлого. Да, ей становилось неуютно в присутствии мужчин, ну и что? Многие женщины прекрасно обходятся без общения с противоположным полом. Со стыдом вспоминая, как цеплялась за Блейка с плачем и стонами, Диона мечтала умереть. Ее натуре одиночки была ненавистна мысль, что она до такой степени раскрылась перед кем-либо, даже перед человеком, несколько месяцев заполняющим ее дни и ночи.
Сила воли и в этот раз не подвела: стиснув зубы и набравшись храбрости, Диона пожала плечами и шагнула в душ, будто сегодняшнее утро ничем не отличалось от прочих. Она оделась как обычно и отправилась прямо в спортзал, где ожидала найти Блейка. Нет никакого смысла откладывать встречу, задержка не облегчит положения. Лучше смело предстать перед ним и покончить с этим.
Когда Диона открыла дверь, Блейк быстро взглянул на нее, но ничего не сказал. Он лежал на животе, закрепив на ступнях утяжелители, и считал вслух. Упражнение полностью захватило его. Медленно, не сбиваясь с ритма, он поочередно поднимал ноги.
- Как давно ты этим занимаешься? - строго спросила Диона, профессиональное беспокойство заслонило личные проблемы.
- Пол… часа… - выдохнул он.
- Достаточно. Прекрати сейчас же, - приказала она. - Ты слишком усердствуешь. Неудивительно, что ноги подводят. Чего ты пытаешься добиться? Наказать их за годы, пока они бездействовали?
Блейк со стоном расслабился.
- Я пытаюсь избавиться от ходунков, - раздраженно объяснил он. - Хочу ходить сам, ни на что не опираясь.
- Если порвешь мышцы, то придется ковылять с подпорками гораздо дольше, чем необходимо по графику, - огрызнулась Диона. - Я готова следить, как ты подгоняешь себя в пределах разумного, но не более. Я физиотерапевт, а не зритель. Если ты не собираешься следовать моим установкам, то мое дальнейшее пребывание здесь бесполезно.
Блейк резко повернулся, глаза грозно потемнели.
- Извещаешь, что решила уехать?
- Это зависит от тебя, - упорствовала Диона с каменным выражением лица. - Если будешь слушаться моих указаний и придерживаться лечебной программы, я останусь. Если же намерен игнорировать мои рекомендации, как сейчас, мне нет никакого смысла тратить здесь время.
Блейк побагровел, и она поняла, что он так и не привык подчиняться кому-либо. С минуту Диона ожидала, что он прикажет ей паковать чемоданы, и внутренне подобралась, готовясь выслушать слова, которые положат конец их отношениям. Затем бунтарь скрипнул зубами и проскрежетал:
- Ладно, леди, вы - босс. Что с тобой сегодня? Раздражительная, как гремучая змея.
Нелепое облегчение нахлынуло на Диону и из-за отсрочки изгнания, и из-за привычного бодрящего протеста, сквозящего в его речи. С этим она справится, хотя, несомненно, совершенно не готова к ситуации, если бы Блейк намекнул на ночную близость, попробовал поцеловать ее и действовал как любовник.
Диона настолько исполнилась решимости вернуться к отношениям врач-пациент, что в течение дня стойко не поддавалась его поддразниваниям и попыткам развеселить ее, оборачивая ледяное лицо к его смеющимся глазам. К вечеру они рычали друг на друга, как две бродячие собаки. Диона, ничего не евшая почти сутки, проголодалась едва ли не до колик, что усиливало ее враждебность.
Организм восстал против злоупотреблений перед самым ужином. На шатких ногах она спускалась по лестнице, голова кружилась от тошноты, заставляя цепляться за перила. Она так сосредоточилась на задаче добраться вниз целой и невредимой, что не слышала Блейка, следующего за ней, не чувствовала его жгучего синего взгляда, устремленного в спину.
Диона дошла до столовой и рухнула на стул, радуясь, что не растянулась на полу.
Блейк обогнул ее и прошел на кухню. Диона слишком ослабла, чтобы удивиться, хотя за несколько месяцев, прожитых в этом доме, впервые увидела, как хозяин посетил святилище Альберты.
Почти сразу появилась экономка с дымящейся тарелкой супа, которую она поставила перед Дионой.
- Кушайте сейчас же, - сердито скомандовала Альберта.
Неторопливо Диона принялась за еду, не доверяя корчащемуся желудку. По мере насыщения она чувствовала себя все лучше, живот успокоился. Когда с супом было покончено, дрожь в теле спала и дурнота исчезла. Диона огляделась и обнаружила, что Блейк сидит напротив и молча наблюдает за ней. Румянец залил щеки, и она опустила ложку, стыдясь, что приступила к трапезе раньше него.
- Леди, - процедил он, - вы демонстрируете совершенно новый смысл понятия "упрямство".
Диона опустила ресницы и не ответила, сомневаясь, подразумевает ли он степень ее истощения или что-то другое. Она испугалась, что имелось в виду "что-то другое", и просто не сумела бы спокойно, обыденно беседовать о том, что произошло между ними. Сделав усилие, Диона заключила перемирие с подопечным, хотя не опустила защитную стену ни на дюйм. Нервы слишком натянулись, эмоции захлестывали… Она так и не смогла смеяться с Блейком. Но улыбалась и болтала, избегая встречаться с его глазами. Придерживаясь этой тактики, Диона благополучно дотянула допоздна, пока не настало время ложиться спать, и, извинившись, сбежала.
Уже в постели, уставившись в потолок, она услышала, как Блейк окликнул ее. Повторялась предыдущая ночь, и она оцепенела, покрывшись испариной. Диона не решалась пойти к нему, не после того, что случилось в прошлый раз. Вряд ли его ноги свело судорогой, ведь было слышно, как он протопал к себе пятью минутами раньше. Он даже не успел улечься.
Диона замерла, отчаянно убеждая себя, что идти не следует, пока Блейк снова не выкрикнул ее имя, и годы обучения не ополчились на нее. Он ее пациент и зовет ее. Следует хотя бы проверить и убедиться, что с ним все в порядке, а потом уйти, если нет ничего страшного.
Неохотно она поднялась с кровати, на сей раз накинув халат и плотно подпоясавшись. Больше никаких визитов в его комнату в ночной рубашке… При воспоминании о больших руках на своей груди дыхание сбилось, и плоть, которой он касался, странно заныла.
Открыв дверь в спальню Блейка, Диона с удивлением обнаружила, что он уже в постели.
- Что тебе нужно? - спросила она невозмутимо, не покидая позиции на пороге.
Блейк кашлянул и сел, подложив под спину подушки.
- Нам необходимо поговорить, - сказал он.
Диона застыла.
- Если тебе нравится помногу говорить, можешь вступить в дискуссионный клуб, - огрызнулась она.
- Вчера я занимался с тобой любовью, - заявил он напрямик, нацелившись в сердцевину проблемы и фиксируя, как она вздрогнула у двери. - Бывший муж был жесток с тобой, и я могу понять твою настороженность, но ночь накануне не оказалась для тебя бедствием. Ты целовала меня, откликалась на ласки. Так почему же сегодня ведешь себя так, словно я изнасиловал тебя?
Диона вздохнула, откинув назад длинные волосы. Блейку никогда не понять того, что она и сама в действительности не понимала; она давно уверилась на своем опыте, что заботе непременно сопутствуют боль и отторжение. Она хотела бы соблюсти не столько физическую дистанцию, сколько эмоциональную, прежде чем он поглотит всю ее сущность и оставит только оболочку, пустую и бесполезную. Но кое-что его может пронять, и наконец она встретила его взгляд.
- То, что произошло накануне, не повторится, - отчеканила Диона низким голосом. - Я - врач, ты - мой пациент. Вот единственные отношения, допустимые между нами.
- Запираешь сарай после того, как лошадь увели, - ухмыльнулся Блейк с несносным радостным самодовольством.