Глава 3
Кенна повернулась, и обнаружила, что Саймон стоит прямо за ее спиной. Его синие глаза потемнели и выдавали бурю чувств.
– Вы писали мне от лица Страйдера? – спросила она.
Он взглянул на Страйдера, а потом посмотрел ей в глаза.
– Да.
Боль и неверие накатили на нее. О, какой же дурой она была! Как она вообще могла подумать, что такой красивый и известный мужчина, как Страйдер, остановит свой выбор на такой простушке, как она?
И все же Саймон заставил ее в это поверить. Он забил ее разум кучей обманчивых фраз и лжи.
Как он мог?
– Понимаю.
Со сжавшимся горлом, она вновь перевязала лентой письмо и протянула стопку Саймону.
– Я надеюсь, вы оба хорошо посмеялись над этим. Извините за беспокойство.
Он схватил ее за руку.
– Кенна, пожалуйста. Я…
Она ждала, когда он закончит.
Вместо этого, он просто смотрел на нее, сжав челюсти и моргая, словно спорил сам с собой.
– Вы что? – спросила она.
Его взгляд потеплел.
– Я не хотел тебя обидеть.
– Тогда чего вы хотели, посылая мне эти письма и зная, что я думала, будто они от Страйдера?
Страйдер торопливо извинился и направился к дверям конюшни.
Оставшись наедине с Саймоном, Кенна посмотрела в его глаза. В них была глубокая мука.
– Я бы никогда не причинил тебе боль, – прошептал он.
Она почувствовала, что он говорит искренне, хотя это не имело значения. То, что он сделал, было неправильно. Непростительно.
И ради чего?
Ради развлечения?
Ради жестокости?
– Но ты причинил мне боль, Саймон. Ты смутил меня и заставил почувствовать…
Он остановил поток ее слов горячим, требовательным поцелуем.
Кенна была поражена его действиями.
Ни один мужчина на такое не отваживался. Ни один. Ее отец вырвал бы сердце у любого мужчины, который посмел бы так с ней обращаться, но в то же время она нашла дерзкое поведение Саймона захватывающим и чудесно возбуждающим.
Закрыв глаза, она вдохнула его теплый, пряный запах и застонала от ощущения его вкуса, его горячих, властных губ на своих губах, его языка, нежно исследующего ее рот.
Ночами она лежала без сна, воображая, каково было бы целоваться с автором ее писем.
Только тогда она думала о Страйдере.
Но писал ей Саймон. Это он коснулся ее сердца и заставил ее почувствовать себя красивой и нужной.
Она отпрянула и посмотрела на него.
– Я не стану извиняться за то, что писал тебе, – прошептал он. – Но мне жаль, что я ввел тебя в заблуждение.
Ее гнев сразу исчез.
– Почему ты не сказал мне, что ты не Страйдер?
– А ты бы стала мне писать, если бы я сказал, кто я?
– Конечно, – ответила она с вызовом.
Она увидела неприкрытое сомнение в его глазах, ее сердце сочувственно сжалось. Как он мог сомневаться в ней, особенно после того, что он сделал?
– Честно? – спросил он. – Скажи мне, разве половина моей привлекательности не заключалась в том, что ты думала, что я граф, а не простой безземельный рыцарь? Я не дурак, Кенна. Я давным-давно понял, что, если я нахожусь рядом со Страйдером, Сином или Дрейвеном, женщины не замечают меня. Поскольку у меня нет титулов или земли, я практически невидим. Моим единственным предназначением было помочь женщинам заарканить титулованных мужей, поскольку на меня смотрели только как на их друга.
Он пристально посмотрел на нее, изучая, словно видел нужный ему ответ в ее глазах.
– Если бы ты знала, что пишешь простому и бедному Саймону, стала бы ты продолжать это делать, или написала бы мне письмо, говорящее, что мы с тобой хорошие друзья, и переключилась бы на другого?
Кенна хотела ответить, но задумалась.
Она не хотела думать, что настолько мелочна. Она никогда не была человеком, оценивающим людей только по обстоятельствам их рождения.
Была ли доля правды в его словах?
Ее взгляд упал на тонкую золотую цепочку на его шее. Она проследила ее до небольшого золотого кружка, скрытого завязками его туники.
Прежде чем она смогла остановить себя, Кенна протянула руку и вытащила его. Маленький, ничем не украшенный кусочек золота был теплым от жара его тела.
Она открыла медальон и обнаружила там локон своих волос, как он и обещал.
– Ты сохранил его?
– Я же говорил тебе, что да. Я знаю, ты мне не веришь, но я клянусь, что никогда не лгал тебе. Я просто решил не говорить тебе, что означает "С", потому что не хотел тебя потерять. Единственный раз в жизни я захотел что-то для себя.
У нее дрожали руки, когда она закрывала медальон. Тысячи эмоций затопили ее. Она все еще злилась на него за ложь, но это не затмевало тех чувств, что она испытывала к нему.
Он хранил ее у самого сердца, как и писал. И когда она подумала об этом, то вспомнила обо всех нежных чувствах, которыми они делились. Обо всех секретах и прошлых разочарованиях. Об их надеждах на будущее.
Об улыбках и смехе, которые ей приносили его письма…
– Я не великий и благородный победитель, Кенна. Я человек, которому нечего предложить такой благородной леди, как ты. На какое-то время твои письма заставили меня позабыть, кто я есть на самом деле. Прости меня за причиненную тебе боль.
Он отстранился от нее и отвернулся.
Ее глаза наполнились слезами.
Она знала этого мужчину. Знала ближе, чем друга или любовника. Это было выше понимания и разумных доводов.
И уж, конечно, выше какого-то там неверного имени.
– Я живу в страданиях…
Он застыл от ее слов и закончил предложение:
– …мое сердце жаждет света, который приносят только твои письма. – Он выдавил смешок. – Довольно глупо, да? Кристофер из Блэкмура всегда говорил мне, что я должен держать свой меч и не трогать его перья. Он говорит, что я наношу больший вред чернилами, чем когда-либо мог бы нанести на поле боя.
Она улыбнулась сквозь душившие ее слезы.
– Нет, твои слова прекрасны. Я дорожу каждым.
Это было правдой. Каждую секунду каждого дня она ждала очередного гонца с весточкой от ее рыцаря. Она бросала все дела, чтобы забрать письмо и прочесть его в одиночестве.
В них для нее заключался весь мир.
И в нем.
Саймон глубоко вздохнул:
– Если хочешь, я помогу тебе выйти замуж за Страйдера, моя леди. Я знаю, как обойти его защитные барьеры.
– Ты бы сделал это для меня?
Искренность на его красивом лице заставила ее поежиться.
– Я сделаю все, о чем ты меня попросишь, Кенна.
По ее щеке скатилась слеза. В этого мужчину она влюбилась.
Не в Страйдера и его известность. И не в какого-то там непобедимого воина.
Она влюбилась в человека. Того, кто заставлял ее чувствовать себя красивой, даже хотя она не обладала достоинствами соей кузины Каледонии. Того, кто заставлял ее смеяться и наполнил ее сердце теплой, нежной радостью.
Она взяла Саймона за руку и прижала ее к своему сердцу:
– А если я люблю не Страйдера?
Саймон не мог дышать, ее вопрос звенел в его ушах.
Неужели она хотела сказать…
– Скажи мне, моя леди, что я могу сделать, чтобы все исправить, и я сделаю это.
– Я исполню свои самые заветные желания: поцелуй твоих нежных губ и клятва моего сердца в верности твоему.
Он сглотнул, когда она повторила строки из его последнего письма.
– Ты любишь меня, Саймон.
– Да.
И тогда она сделала самую неожиданную для него вещь. Она отпустила его руку, подошла к нему ближе и поцеловала.
Легкое как перышко прикосновение ее губ потрясло его. Как она могла желать его?
Это было уму непостижимо.
Эта женщина, чей теплый юмор казался ему нежной лаской, дающей полное утешение. Его все еще удивляло, что он стал так зависеть от ее писем. Зависеть от нее.
– Мне нечего предложить тебе, Кенна.
– Мне нужно только твое сердце, Саймон. Я не прошу о большем.
Он улыбнулся ей, не веря в реальность этого мгновения. Это было намного больше, чем то, о чем он осмеливался мечтать.
– Его я с радостью отдам тебе, моя леди. – Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал.
Он хотел остаться с ней навечно, но знал правду.
Ее семья никогда не позволит ему жениться на ней. Даже его дружба с Сином Макаллистером и Страйдером или кровные узы с Дрейвеном их не убедят.
Она была наследницей огромного состояния, ее родственниками были шотландские короли. Ее опекун скорее обратит свое внимание на более богатого и престижного мужа для нее, чем на безземельного бастарда.
Вопрос их расставания был всего лишь делом времени.
Но, несмотря на то, что судьба решила по-другому, он хотел провести с ней какое-то время. Притвориться, что нет ни правил, ни чужих ожиданий, влияющих на их жизни.
– Ты проведешь со мной этот день, моя леди? – спросил он.
– Где?
Он пожал плечами:
– Я не знаком с этой местностью. Как насчет поездки за пределы города?
Она с улыбкой кивнула.
– Я согласна.
Саймон оставил ее, только чтобы оседлать коня, и подвел его к Кенне.
Кенна была удивлена, что лошадь только одна. Он, что, собирался ее оставить?
Прежде чем она смогла что-либо сказать, он поднял ее и посадил на свою лошадь. Ощущение его рук на своем теле заставило ее сердце забиться сильнее. Она в жизни не испытывала ничего приятнее его прикосновений.
– Куда мы поедем?
– Куда глаза глядят. – Он бросил на нее обжигающий взгляд и сел на лошадь позади нее.
Седло угрожающе скрипнуло, пока он усаживался поудобнее. Все его тело было прижато к ней. Это было интимным и напряженным моментом. Возбуждающим.
Кенна трепетала от его движений, особенно когда он, обхватив ее руками с обеих сторон, взялся за поводья. Ни один мужчина не делал с ней такого. Все они держались на почтительной дистанции.
Но не Саймон.
Он посмел сделать то, на что не отважились другие.
И она стала размышлять, что еще он посмеет с ней сделать до конца этого дня. Она должна была бы бояться ехать в одиночку с ним, но страха не было.
Она хотел этого человека. Хотела принадлежать только ему.
Он был ее рыцарем.
Саймон сжал ногами бока лошади и вывел ее через барбакан со двора замка в луга, окружавшие замок.
Они поскакали через поля. Лошадиная мощь вызывала восхищение, но не такое, как сила человека, державшего ее. Она чувствовала спиной биение его сердца. Каждый шаг лошади отбрасывал ее назад на него в игривом ритме.
Она чувствовала его дыхание на своей шее, сталь его рук, обнимающих ее.
Она никогда не думала, что так бывает.
Казалось, время остановилось, а они все скакали подальше от мира. Подальше от других людей.
Саймон увез ее глубоко в лес, где не было никого кроме них двоих.
Он остановился на краю сверкающего озера, которое мягко огибало покрытый мхом берег. Он помог ей спуститься и быстро обтер лошадь, прежде чем отпустить ее пастись.
Она терпеливо ждала, восхищаясь тем, как его мускулы сжимались и бугрились, пока он работал. Она в первый раз в жизни обратила внимание на то, как напрягается мужское тело во время физических нагрузок. Она была захвачена видом его потемневших щек и тем, как нежно его большие руки обращаются с животным.
Саймон был могучим. Сильным и одновременно любящим и нежным. Она улыбнулась этому знанию.
Закончив, он присоединился к ней. Взяв ее за руку, он повел ее туда, где несколько валунов образовывали причудливый стол и стулья.
– Что мы тут будем делать? – спросила она, обходя небольшую россыпь камней.
– Ничего. Я просто хотел посидеть и посмотреть на тебя, чтобы никто нам не мешал.
Кенна нахмурилась от его слов.
– А зачем тебе это?
– Потому что каждую ночь в течение года я видел во сне твое лицо. Когда я в следующий раз уеду, я хочу быть уверенным, что не забуду ни одной детали.
Он сел и усадил ее рядом с собой на мох.
Кенна молчала, наблюдая за ним. Он откинулся назад, прислонившись спиной к валуну и не отрывая от нее глаз.
Пристальность его ледяного синего взгляда нервировала ее. Она не знала, что ему сказать.
Как странно. У нее всегда находились слова для писем ему. Но письма были безопасны.
Ничего безопасного в сидевшем рядом с ней мужчине не было.
Он действительно был опасен. Она чувствовала это. Этот человек один на один сражался с врагами. Ради других подвергал свою угрозе свою жизнь бессчетное количество раз.
– Эдвард всегда рассказывал мне истории о том, как ты помогал…
– Тсс, – сказал он, прижимая кончик пальца к ее губам. – Я не хочу вспоминать прошлое. Время, проведенное в Утремере, лучше забыть как кошмарный сон.
Она кивнула. Ужасы их тюремного заключения преследовали ее брата до самой смерти. Вернувшись домой, он не мог находиться в темноте. Они платили слугам, чтобы те бодрствовали всю ночь, поддерживая до рассвета горящий огонь и свечи. Эдвард лично приобрел десятки кошек, чтобы быть уверенным, что в их доме нет ни одного грызуна.
В первый год после возвращения Эдвард был словно помешанным. Перепуганным и нервным. Он кричал без видимых причин, сидел часами, обхватив колени и бесконечно раскачиваясь.
Все боялись за рассудок Эдварда, пока не приехал незнакомец. И поныне она не знала его имени. Он оставался с Эдвардом в течение нескольких месяцев, пока тот не стал вновь вести себя как человек, а не как животное, ожидающее побоев.
Когда тот человек уехал, он передал Эдварду тот значок, что она вернула Страйдеру в Нормандии, – символ Братства Меча, группы людей, чьи узы были крепче кровных. Это было братство скорби и горя. Невообразимой муки и боли.
И вот перед ней Саймон. Побывавший в самом пекле событий и все же, как ей казалось, каким-то образом переживший их целым и невредимым.
Она восхищалась его силой.
– Что ты станешь делать после турнира? – спросила она.
– Страйдер хочет на какое-то время вернуться в Нормандию.
Ее желудок сжался при мысли, что он опять будет так далеко от нее.
– Ты поедешь с ним?
– Я еще не решил. А ты?
Она вздохнула, обдумывая вопрос.
– Я вернусь домой. Ангел прислала весточку, что есть еще один шотландец, которому требуется на время место для отдыха перед возвращением к своей семье. Я должна быть там, чтобы принять его должным образом.
Саймон кивнул.
Ангел была единственной женщиной, попавшей в их компанию в Утремере. Только Саймон и остальные четыре члена Квинфортис знали, что Ангел – женщина. Все пятеро тщательно оберегали ее от врагов.
Он был благодарен Кенне за то, что она продолжила исполнять клятву своего брата, давая приют и защиту тем, кто пережил ужасы сарацинской тюрьмы.
Кенна была хорошей женщиной, и всю оставшуюся жизнь он будет стремиться к ней.
Как же он хотел, чтобы все было по-другому.
Саймон молча сидел и смотрел, как ветер играл с завитками ее коричневых волос, как ее длинные, изящные пальцы играли с отделкой платья.
Его заворожили эти руки. Ладони, которые он хотел почувствовать на своей коже. Пальцы, которые он хотел ощутить на вкус и ласкать…
В первый раз в жизни он не знал, как вести себя с женщиной. Он был так неуверен в себе. Так боялся сказать что-нибудь не то, от чего она попросит его уйти.
Он увидел, как она сорвала травинку и, зажав ее в ладонях, тихонько свистнула.
– Что ты делаешь, моя леди?
Она улыбнулась и снова дунула.
– Я вызываю лесной народец.
– Зачем?
– Чтобы они вернули тебе твой серебряный язык, который так искусно меня покорил. Ты какой-то застывший сейчас, а я не хочу, чтобы ты был напряженным.
Он поперхнулся от выбранных ею слов. Она и не подозревала, насколько он напряжен.
Она бросила травинку.
– Что мне сделать, чтобы ты расслабился?
"Ляг со мной и позволь мне коснуться губами каждого дюйма твоего тела..."
Он прочистил горло при этой распутной мысли.
– Так что? – поторопила она.
Он хотел солгать ей, но не смог. Он никогда намеренно ей не лгал. Они всегда были честны друг с другом в чувствах, и он не желал это менять.
– Я не смею сказать.
– Почему?
С участившимся дыханием он взглянул в ее янтарные глаза:
– То, что я хочу от тебя, моя леди, абсолютно неприлично и непристойно, и выскажи я эти мысли вслух, боюсь, ты сбежишь от меня.
Она слегка нахмурилась:
– А почему эти мысли неприличные?
Приготовившись к ее неприятию, Саймон сказал ей правду.
– Я хочу попробовать тебя, Кенна, и не только твои губы. Я хочу познать каждый дюйм твоего тела. Не было ни одной ночи за прошедший год, когда я не хотел бы ощутить твое прикосновение. Твое тело.
Кенна поежилась от его дерзких слов. Может, она и была девственницей, но хорошо понимала, о чем именно он ее просит. Что еще более важно, она представляла себе явные и скрытые последствия желания.
Ее мать однажды рассказала ей, как ценна женская девственность.
Если ее потеряешь, то уже не восстановишь.
Мужчины по всему миру утверждали, что это право принадлежит только мужу, но ее мать была другого мнения на этот счет.
"Береги ее для мужчины, которого полюбишь всем сердцем. Если Господь пожелает, он станет твоим мужем. Но, в конечном счете, все женщины должны познать любовь, когда впервые впускают мужчину в свое тело. Это самый ценный дар, который женщина может дать мужчине".
Кенна слишком хорошо знала свое положение. Она была кузиной короля, что давало ей прямую связь с троном Шотландии. Любви в ее браке не было места. Политика и выгода – это все, что имело значение. Поэтому Страйдер стал бы идеальным кандидатом.
Но Саймон…
Ее кузен никогда не одобрит такой брак. Она знала это. Но другой мужчина не был нужен ей.
Она хотела своего поэтичного рыцаря. Если уж она вынуждена вступить в брак по договору, то пусть у нее будет один день любви. Единственный момент, который она проведет с мужчиной, заставившим ее ощутить себя женщиной.
В этот единственный раз в своей жизни она не желала быть леди, скованной обязательствами. Она хотела чего-нибудь для себя.
Этим чем-то был мужчина перед ней.
– Займись со мной любовью, Саймон.
Сердце Саймона остановилось, когда он услышал ее шепот. Он не мог поверить в то, что услышал, но выражение ее лица не оставляло сомнений.
– Ты поняла, что ты сказала?
Она кивнула.
Саймон сглотнул. Он должен встать и уйти. У него нет прав на то, что она ему предлагала, и он отлично это знал. Женщины, происходящие от королей, не связываются с беспутными рыцарями, не имеющими никаких перспектив в жизни.
Он был сам себе противен за то, что не вскочил и не вернул ее в замок.
Но уйти он не мог. Его тело отказывалось повиноваться, а сердце…
Его сердце нуждалось в ней.
И когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, его покинули остатки здравого смысла. Теперь он и подумать не мог о том, чтобы уйти. Не сейчас, когда все в нем требовало остаться.