– Ты меня разыгрываешь, да? – подозрительно спросил он.
Кили рассмеялась.
– Клянусь, это правда, – сказала она. – Надень вот это платье.
Генри натянул поверх своей одежды фиолетовую шерстяную юбку, льняную блузку, а затем черный плащ с капюшоном. – Не открывай своего лица, – предупредила его Кили. – Пусть все думают, что ты – это я.
– Мне нужна парочка дынь, – сказал Генри.
– Зачем? – с недоумением спросила Кили.
На лице Генри появилась хитрая улыбка.
– Как я могу выдавать себя за девушку, если у меня нет грудей? Мне, конечно, хочется сделать себе большие.
Кили покраснела.
– Но, поскольку я изображаю тебя, мне будет достаточно заложить за корсаж блузки две ягоды крыжовника, – продолжал Генри.
– Очень остроумно, – сказала Кили, шлепнув его по спине. – Ты действительно похож на девушку.
– Повернись, – попросил Генри сестру и, внимательно оглядев ее, сказал: – Невероятно, но ты вылитый помощник конюха.
Насадив пробку от бутылки с вином на кинжал Генри, Кили подошла к камину и подержала ее над огнем до тех пор, пока она не обуглилась, а потом дала пробке остыть.
– Стой спокойно, не шевелись, – велела Кили брату и начала мазать его лицо жженой пробкой, приговаривая: – Злые духи не смогут узнать нас и не последуют за нами в дом, если мы перепачкаем сажей наши лица.
– Жаль, что сейчас не полнолуние, – посетовал Генри.
– Мы всегда празднуем Сэмуинн в то время, когда луна невидима, – сказала Кили. – И никогда в период полнолуния после осеннего равноденствия.
– Но почему?
– Заглянуть за горизонт в потусторонний мир можно лишь тогда, когда твое земное зрение ослабевает.
Генри усмехнулся.
– Порой ты говоришь странные вещи, сестра, – заметил он.
Взяв жженую пробку из рук Кили, он измазал ее лицо и поставил большую черную точку на кончике ее носа.
Захватив веточки тиса, брат и сестра направились к двери. Осторожно выглянув в коридор, Генри осмотрелся. Казалось, на этаже не было ни души. Махнув Кили, чтобы она следовала за ним, Генри пошел к лестнице.
Из зала доносились приглушенные голоса слуг. Генри и Кили не хотели, чтобы кто-нибудь видел их переодетыми до начала праздника.
– Может быть, подождем, пока все уйдут? – прошептал Генри.
– Давай лучше добежим до двери, – предложила Кили. – И скроемся прежде, чем нас кто-нибудь узнает.
Генри кивнул, соглашаясь с сестрой.
– Раз… два… три!
Кили и Генри, сорвавшись с места, понеслись наперегонки вниз по лестнице, миновали перепуганных слуг, выскочили за дверь и оказались во дворе.
Генри побежал дальше по тропинке, ведущей в сад, а Кили остановилась и с наслаждением вдохнула свежий осенний воздух. Улыбка тронула ее губы. Эта ночь словно создана для волшебства. Природа как будто замерла в ожидании чуда, накапливая энергию. На темнеющем небосводе не было луны. Она не взойдет этой ночью. Сверхъестественный свет должен был озарить мрак.
– Скоро мы снова будем вместе, Меган, – прошептала Кили.
Ей будет трудно дождаться, когда закончится веселый праздник и все эти англичане, которые были по натуре скептиками, разойдутся по своим комнатам. Только тогда для Кили настанет заветный час, и она пообщается с матерью.
Кили направилась вслед за братом к берегу Темзы, где их уже ждали Одо и Хью. Рядом с ее кузенами стояли Мэй и Джун, которые раскрыли рты от удивления, увидев, что будущая графиня Базилдон переодета в помощника конюха.
– Зажгите праздничный костер, – попросила Кили кузенов.
– Сейчас, малышка. Это сделаю я, – сразу же вызвался Одо.
– Нет, это будет несправедливо, – возразил Хью. – Ты зажигал праздничный костер в прошлом году.
– Ну и что? Я хочу зажечь его снова, – заявил Одо и стукнул брата по затылку.
– Оставь его в покое, – бросилась Мэй на защиту Хью.
– Как ты смеешь в таком тоне разговаривать с Одо?! – возмущенно вскричала Джун.
– Не лезь не в свое дело, – осадила сестру Мэй и тут же больно ущипнула.
Братья Ллойд поспешно встали между препирающимися близнецами. Одо пожал плечами и взглянул на Хью.
– В таком случае, может быть, разожжем его вместе? – предложил он примирительным тоном.
Хью с усмешкой кивнул. Однако они опоздали.
Пока братья Ллойд и близнецы ссорились, Кили и Генри разожгли огонь и отошли на несколько шагов назад от яркого потрескивающего пламени, которое становилось все больше. Свет от костра озарил фигуры приближающихся к месту праздника гостей. Это были обитатели усадеб Толбота и Деверо.
Кили и Генри слились с толпой, которая постоянно увеличивалась, и начали раздавать веточки тиса.
Кили искала взглядом графа, но он запаздывал. Заметив среди собравшихся герцога и графиню Чеширскую, она поспешила к ним.
– Прошу вас, возьмите веточку тиса, – обратилась Кили к отцу.
Взяв предложенную веточку, герцог промолвил:
– Не забудь вымыть сегодня на ночь лицо, Генри.
– Я – Кили, а не Генри, – поправила она его и засмеялась. Герцог и леди Дон с изумлением уставились на нее.
– Генри переоделся в женское платье, а я в мужское, – объяснила Кили. – Трое суток будет безраздельно властвовать хаос, и в этот период может случиться так, что вы вступите в беседу с теми, кто уже ушел в мир иной.
– О, Талли, меня бьет озноб от страха! – воскликнула леди Дон. – Может быть, нам лучше вернуться в дом?
– Не беспокойся, дорогая, я смогу защитить тебя от любой опасности, – заверил ее герцог.
– А дома все готово для праздника? – спросила Кили.
– Да, дитя мое, мы сделали все так, как ты хотела, – ответил герцог. – В каминах полыхает огонь, в бадьях с водой плавают яблоки, а каштаны ждут, когда их поджарят.
– Даже Моргана помогала готовиться к празднику, – заметила графиня Чеширская. – А потом удалилась в свою комнату, сказав, что проведет там весь вечер.
– Готов ли праздничный стол?
– Да, я приказал выставить мое лучшее вино и приготовить почетное место во главе стола, – ответил герцог.
– Все это только перевод дорогих продуктов, – пожаловалась леди Дон.
– Традиция требует, чтобы мы оставили дома накрытый праздничный стол для тех, кто уже перешел в мир иной, – сказала Кили. – Когда скептики заснут, явятся те, кого мы любим и кто уже ушел от нас, чтобы передать нам свою мудрость и знания.
– Что ты хочешь этим сказать, дитя мое? – спросил герцог. Но Кили в ответ только загадочно улыбнулась…
Привлеченный светом яркого пламени, пронзавшего темную ночь, и звонким смехом, раздававшимся из сада герцога, Ричард спустился по тропинке, ведущей в усадьбу Толбота.
Миновав живую изгородь и выйдя на открытое место, он улыбнулся, увидев вдали веселящуюся толпу. Ричард быстро направился через ухоженную лужайку туда, где проходил праздник, на ходу отыскивая взглядом свою невесту.
И вскоре он заметил ее. Кили шла сквозь толпу, одетая в черный широкий развевающийся плащ с накинутым на голову капюшоном. Она была похожа на фею ночи.
К удивлению Ричарда, Кили даже не улыбнулась, проходя мимо него. Лицо у нее было перепачкано сажей. Граф схватил ее за руку, чтобы остановить, и, обняв, прижал к своей груди.
– Дорогая моя, вы не забыли то, что обещали мне в начале праздника? – спросил он хриплым от волнения голосом и попытался поцеловать невесту.
– Фу! – раздался вдруг голос Генри Толбота. – Бэзилдон, вы отвратительны!
Потрясенный Ричард отскочил от Генри как от огня, и лицо его пошло красными пятнами от смущения. Так вот, значит, какую шутку решили сыграть с ним Кили и ее брат! Генри переоделся в его невесту.
Граф пришел в ярость.
– Где, черт возьми, моя…
– Возьмите веточку тиса, милорд, – раздался рядом с ним веселый голос Кили.
Ричард повернулся и увидел стоявшего перед ним помощника конюха с перепачканным сажей лицом. Переведя взгляд на руку, протягивавшую ему веточку, он заметил сверкнувшее на пальце парнишки знакомое обручальное кольцо.
Сделав вид, что не узнал Кили, Ричард улыбнулся и сказал:
– Спасибо за веточку, малыш.
Однако вместо того, чтобы взять тис, Ричард вцепился в запястье Кили, не давая ей убежать, а затем сорвал кепку с ее головы. Волна густых, черных как смоль волос упала на плечи и спину Кили.
– Вы не забыли, что обещали мне поцелуй, дорогая моя? – тихо спросил он.
– Но кругом так много людей, которые наблюдают за нами, – робко возразила она.
– Идите за мной.
Взяв Кили за руку, Ричард отвел ее в укромный уголок сада, туда, где росло несколько могучих дубов. Здесь по земле стелился густой туман от Темзы.
Кили прислонилась к стволу одного из дубов, как будто ища у него защиты, но тут же пожалела о том, что сделала это. Граф сразу же поймал ее в ловушку, упершись руками в могучее дерево.
– Вам нравится, как мы празднуем Сэмуинн? – спросила Кили, пытаясь скрыть свою нервозность.
– Сэмуинн? – недоуменно спросил Ричард, изогнув бровь. – А я считал, что мы празднуем канун Дня всех святых Хэллоуин.
Завороженная пристальным взглядом графа, Кили закрыла глаза в тот момент, когда их губы слились в поцелуе. Ее охватила сладостная дрожь. Язык Ричарда раздвинул ее губы и проник в рот, заставив затрепетать от наслаждения. Не сознавая того, что делает, Кили обвила шею Ричарда руками и прижалась к нему всем телом.
Ричард прервал поцелуй и нежно улыбнулся Кили, видя, что ее взор туманится от страсти. Его невеста была чувственной, темпераментной девушкой, которая легко возбуждалась от его ласк, и это радовало графа. Какое наслаждение ожидало их на брачном ложе!
Кили понемногу пришла в себя, и взгляд ее фиалковых глаз прояснился.
– Теперь ваше лицо тоже перепачкано сажей, – промолвила она.
– Дорогая моя, за один ваш поцелуй я готов вынести и не такое!
В два часа ночи, в самое темное время суток, Кили сидела на краешке постели, прислушиваясь к тишине, царившей в доме Толбота. Внешне она казалась совершенно спокойной, но внутри у нее все холодело при мысли о том, что должно было вскоре произойти. Сердце Кили бешено билось от нетерпения. Тонкая завеса между этим миром и миром потусторонним уже начала приподниматься, и Кили знала, что скоро встретится с матерью.
С детства привыкшая к мысли о том, что жизнь вечна, Кили не боялась тех, кто перешел в мир иной. В ее представлении смерть и рождение были очень схожи.
Решив наконец, что пора действовать, она встала и надела черный плащ поверх мужского костюма, в котором была на празднике. Захватив с собой мешочек с магическими камнями и золотым серпом, она, не обуваясь, прошла к двери и, приложив к ней ухо, прислушалась. Все было тихо, и Кили вышла в темный коридор.
Держась правой рукой за стену, Кили направилась к лестнице. Осторожно спустившись, она на мгновение замерла и еще раз прислушалась, но в доме царила мертвая тишина.
Бесшумно открыв дверь, Кили выскользнула во двор и с наслаждением полной грудью вдохнула свежий ночной воздух.
Но тут внезапно сзади ее схватили сильные руки. Кили пыталась закричать, однако чья-то широкая ладонь закрыла ей рот.
– Успокойся, малышка, – раздался рядом голос Одо, – это мы.
И он тут же отпустил Кили, которая вздохнула с облегчением, узнав кузенов.
– Мы не хотели, чтобы ты своим криком переполошила весь дом, – сказал Хью.
– Святые камни! Что вы здесь делаете в этот час? – набросилась на них Кили.
– Ждем тебя, – ответил Одо.
– Мы будем охранять тебя во время совершения ритуала, – добавил Хью.
Кили не знала, появится ли дух ее матери в присутствии свидетелей. Она не хотела рисковать и лишаться единственной возможности пообщаться с Меган.
– Я не нуждаюсь в защите, – заявила Кили.
– Позволь нам судить об этом, – возразил Одо.
– На этот раз брат прав, – согласился с ним Хью.
– Выбирай, малышка, – сказал Одо тоном, не терпящим возражений. – Или мы стоим на страже, пока ты совершаешь ритуал, или ты возвращаешься в свою комнату.
Кили глубоко вздохнула, чувствуя себя побежденной.
– Ну хорошо, только ни во что не вмешивайтесь. Что бы ни происходило. Договорились?
Кузены кивнули и последовали за Кили по тропинке, ведущей во владения графа. Оказавшись на территории усадьбы Деверо, Кили остановилась и обернулась к своим спутникам.
– Ждите меня там, около дома, – распорядилась она. – И ни во что не вмешивайтесь. Вы меня поняли?
Одо и Хью снова послушно кивнули.
Кили ждала до тех пор, пока они не отошли к дому Деверо, а затем надела капюшон плаща и направилась туда, где росли береза, тис и дуб.
– Здравствуйте, друзья мои, – прошептала она, обращаясь к священным деревьям. – Вы, конечно, радуетесь Сэмуинну!
Открыв мешочек, Кили достала из него десять камней – девять черных обсидианов, которые должны были защищать ее от злых сил, и один белый агат для духовного руководства.
Из восьми черных обсидианов Кили выложила магический круг, оставив разомкнутой его западную часть. Вступив в круг с запада и положив последний, девятый камень, Кили произнесла:
– Пусть тревожные мысли останутся снаружи.
Достав из кожаного мешочка золотой серп, Кили плавным движением очертила пределы невидимого круга и встала в его центр. Повернувшись три раза вокруг своей оси по часовой стрелке, она остановилась лицом к северо-западу, где, согласно преданию, находилась священная страна предков. Затем Кили положила на землю у своих ног белый агат.
Закрыв глаза, она сосредоточилась на собственном дыхании, касаясь рукой кулона в форме головы дракона, украшенного сапфирами, изумрудами, алмазами и рубином. Дрожь пробежала по телу Кили.
– Я вижу предков, – тихо промолвила она. – Они наблюдают и ждут. Звезды вещают через камни, свет струится сквозь густую крону могучих дубов. Небо и Земля – одно царство!
Последнюю фразу Кили произнесла громким голосом.
Она помолчала, собираясь с силами, затем опустилась на колени и воздела руки в молитвенном жесте. Прошло несколько мгновений, и вот перед мысленным взором Кили появился смутный образ…
Это было лицо женщины… Безмятежная улыбка. Лучащиеся любовью серые глаза… Кили узнала Меган.
– Мама, я ужасно тоскую без тебя, – прошептала она.
– Верь королю, который увенчан пламенеющей короной, – промолвила Меган.
– Ты говоришь о графе?
Меган улыбнулась:
– Посмотри, кого я держу на руках.
И Кили увидела очаровательное личико младенца.
– Это моя внучка Блайд.
– Блайд – моя дочь? – спросила Кили.
Меган кивнула.
– У тебя будут еще дети, но Блайд – твой первенец.
Кили улыбнулась.
– У меня будет много детей? – удивленно спросила она.
– Берегись кузнеца, – предупредила Меган, не ответив на ее вопрос. – Он хочет погубить короля.
– Как его имя, мама?
Меган подняла голову и огляделась вокруг, как будто почувствовала приближение опасности.
– Мое время истекло. Встретимся в следующем году на Сэмуинн…
В то время как Кили вызывала дух матери и общалась с ним, Ричард вышел из дома, решив прогуляться по саду. Заметив кузенов невесты, он тихо подкрался к ним сзади и остановился. Обернувшись, они оказались лицом к лицу с графом, который приветливо кивнул обоим и едва сдержался, чтобы не рассмеяться, видя, в какое замешательство привело валлийцев его внезапное появление.
– Я пришел, чтобы охранять ее, – шепотом сообщил Ричард. – Что она делает?
– Беседует со своей матерью, – ответил Одо таким тоном, как будто речь шла о чем-то совершенно обыденном.
Ричард видел только Кили, рядом с которой никого не было. Бросив взгляд на Хью, он спросил:
– Ты кого-нибудь видишь?
Хью кивнул.
– Да, я вижу Кили, – прошептал он.
У Ричарда задрожали губы от сдерживаемого смеха.
– Я хотел спросить, ты видишь кого-нибудь, кроме Кили?
Хью покачал головой.
– А ты видишь ее мать? – спросил Ричард, обращаясь к Одо.
– Конечно, нет, – ответил Одо. – Я неверующий. Только те, кто верит, могут заглянуть за горизонт.
– Неужели вы полагаете, что Кили действительно видит свою мать? – спросил Ричард.
– Конечно.
– Но с чего вы это взяли?
– Неужели вы ни во что не верите, милорд? – вопросом на вопрос ответил Хью.
– Это можно сравнить с облаткой и вином, которые священник во время богослужения претворяет в тело и кровь Христовы, – объяснил Одо.
Ричард кивнул и, обернувшись, посмотрел на свою невесту, которая, опустившись на колени перед тремя деревьями, разговаривала с кем-то невидимым. Внезапно боковым зрением он заметил тень, быстро двигавшуюся через лужайку к Кили. Граф бросился было вперед, наперерез незнакомцу, но тут же остановился, узнав в человеке, вторгшемся в его владения, Роберта Толбота.
– Прости меня, Меган! – вскричал герцог, врываясь в магический круг. – Я любил тебя больше жизни.
– Нельзя нарушать магический круг! – в ужасе воскликнула Кили, но было уже поздно.
Пытаясь встретиться со своей давно потерянной любовью, герцог вторгся в запретную зону, и образ Меган исчез.
– Мама, вернись! – закричала Кили и, упав на траву, разрыдалась.
Ричард бросился к ней. Опустившись рядом с ней на колени, он обнял ее и прижал к груди, стараясь успокоить.
– Все будет хорошо, возлюбленная моя. Клянусь, что я никому не дам тебя в обиду. Не плачь.
– Я видел Меган, – промолвил герцог, который, казалось, был потрясен тем, что произошло с ним. – Она улыбнулась мне. Кили, Меган прощает мне мою трагическую ошибку.
Повернув голову в сторону герцога, Кили бросила ему в лицо слова, исполненные презрения:
– Моя мать, возможно, простила вас, ваше сиятельство, но я никогда не прощу. Из-за вас я снова потеряла ее!
Она спрятала лицо на груди графа и горько разрыдалась.
Герцог протянул руку к дочери, чтобы приласкать и утешить, но удержался. Глаза Роберта Толбота увлажнились, а затем слезы потоком хлынули по его щекам. Впервые он задумался о том, что сделал свою дочь несчастной. Он погубил женщину, которую безумно любил, и разрушил жизнь их единственного ребенка. Его старшая дочь, плод большой любви, в течение восемнадцати лет терпела оскорбления и унижения за то, что якобы была рождена вне брака. Пока он танцевал на балах, пировал и флиртовал с женщинами при дворе, его дочь боролась с враждебным миром, в котором он оставил ее без поддержки. А теперь, из-за своего эгоизма, он не дал Кили пообщаться с единственным человеком, которого она боготворила. Сможет ли он после этого смотреть в глаза дочери, надеяться на ее любовь и доверие?
Братья Ллойд помогли герцогу подняться и повели его через лужайку к дому. До слуха Ричарда и Кили еще долго доносились их голоса.
– Пойдемте, ваше сиятельство, – сказал Одо. – Утром все предстанет перед вами совсем в другом свете.
– Малышка слишком расстроена и сама не понимает, что говорит, – добавил Хью.
– На этот раз Хью совершенно прав, – согласился с ним Одо. – Кили не способна ненавидеть. Даже такого мерзавца, как Мэдок. Как только она проснется завтра утром и увидит солнце, сразу же простит вас.
– А что, если завтра пойдет дождь? – спросил Хью.