Вот как! Стало быть, ее бесстрастное выражение только маска, а под ней страсти так и кипят. Во всяком случае, он только что доказал, что способен сорвать с нее эту маску.
– А вы думали, легенда – это ложь?
– Нет, я… просто очень трудно поверить, что легенда живет в таком заурядном… я хочу сказать, что вы способны на такие…
Он мог бы обидеться, но он понял. Быть живой легендой нелегко. Женщины смотрели на него с вожделением, мужчины внимали каждому его слову. Все ожидали найти в нем мудрость и искренность, и одно он хорошо усвоил – искренность не так просто подделать.
Дэвид сознавал, что он обычный человек, и когда люди узнавали его поближе, они тоже это понимали. Наступало разочарование, но он оставался самим собой и никого не вводил в заблуждение.
Элисон поняла его, и теперь он предстал перед ней в истинном свете. Она кивнула, как будто в этом молчании они сказали друг другу что-то очень важное.
– Я сразу же пошлю кого-нибудь.
Они ехали рядом. Извивающаяся дорога вела вверх по холму. Впереди показался замок Джордж Кросс, окруженный поросшей мхом непроницаемой стеной. На самом высоком месте, освещенная лучами заходящего солнца, возвышалась главная башня, гладкая и черная, как ядовитый змеиный зуб.
Элисон смотрела на нее с нежностью.
– Мой дом, – прошептала она.
Казалось, что в стенах замка она ожидала найти защиту. Но она наняла его не только для того, чтобы сопровождать ее из Ланкастера. Она наняла его, чтобы он защитил ее даже в ее любимом доме. Не потому ли, что кто-то угрожал ей?
– Что это за разговоры о стреле?
– Какой стреле?
Он хотел застать ее врасплох, но ему это не удалось. Если раньше она была только холодна, то теперь она просто заледенела: застывшая, бесстрастная, равнодушная. Его это не обмануло.
– Айво проболтался вчера. Он не верит, что я могу спасти вас от убийц.
– Каких убийц? – Придержав лошадь, она обернулась к нему с искренней улыбкой, как будто он сказал что-то очень забавное.
Это сразу же возбудило в нем подозрения.
– Я, право же, очень расположена к Айво. Он много лет был моим личным телохранителем. Но вы, конечно, понимаете, что в голове у него не все в порядке. Он видит опасность там, где ее нет. Вы должны извинить его.
Луи был выше коня Элисон. Дэвид был выше ее. Вместе с конем он возвышался над ней, и это придавало ему чувство превосходства. Но это превосходство было ложным. Элисон утаивала правду и выдавала ее по своему усмотрению небольшими порциями.
– Миледи, – раздался со стены мужской голос, – миледи вернулась.
Элисон помахала рукой. Между зубцов стены то тут, то там замелькали головы. Это были ее слуги, и как только она окажется среди них, у него не будет возможности поговорить с ней с глазу на глаз. Он потянулся за ее поводом, но она отвела руку и властно сказала:
– Вы наш гость. Я поеду вперед и велю приготовить вам ванну.
Он чуть не вывалился из седла.
– Ванну?
– Эту честь оказывают каждому рыцарю, посещающему замок. Так полагается, – произнесла она с удовлетворением.
– Но не в моем замке.
– Оно и понятно. Ведь это дело женское. Он не мог притвориться, что не знал об этом обычае. Он гостил в других замках, где ему прислуживали жены и дочери владельцев. Но это было давно. И тогда он не бывал еще так долго без женщины.
– Этим займутся ваши прислужницы?
– Разумеется.
– Но не вы сами?
– Нет.
Он вздохнул с облегчением.
– Я буду наблюдать.
5
Я никогда не забуду выражения лица сэра Уолтера, когда он услышал, что леди Элисон привезла в Джордж Кросс сэра Дэвида Рэдклиффа.
Мы, сквайры, занимались в тот день учебным боем. Хью был уже почти взрослый и владел оружием не хуже любого рыцаря. Сэр Уолтер им хвастался, и лорды со всей округи съезжались посмотреть, как он дерется, и старались переманить его у леди Элисон. Хью выжидал, зная, что леди Элисон не поскупится, когда придет время.
Эндрю было семнадцать, и в моих глазах он выглядел куда менее важным. А Дженнингсу было всего четырнадцать. Он был немногим старше меня, но никогда не позволял мне {об этом забывать. Хью и Эндрю дрались под неусыпным наблюдением сэра Уолтера, а мы с Дженнингсом рубились деревянными мечами, и мне от него здорово доставалось.
Схватив за руку, сэр Уолтер отчитывал пеня за какую-то глупость, когда один из его деревенских приспешников вбежал с криком, что миледи вернулась. Сэр Уолтер отшвырнул меня.
– Вернулась, вот как? – сказал он. – Давно пора.
Парень, всю дорогу из деревни пробежавший бегом, прислонился к воротам и никак не мог отдышаться, но он все-таки добавил:
– Да, сэр Уолтер, и с ней рыцарь.
Сэр Уолтер, вероятно, ожидал чего-то в этом роде. Схватив холуя за ворот, он потребовал:
– Говори, ну!
– Сэр Дэвид Рэдклифф.
Больше ему не удалось ничего сказать. Сэр Уолтер отшвырнул его еще дальше, чем меня, и с еще большей злобой. Я бы сбежал от одного его взгляда, но я уже и так бежал к воротам замка, чтобы увидеть легенду.
Я вскарабкался на высокий дуб посредине двора. Прямо перед собой я видел подъемный мост и за ним дорогу, ведущую вниз по склону холма к деревне. Так я впервые увидел сэра Дэвида Рэдклиффа.
На расстоянии он казался именно таким, каким одиннадцатилетний мальчишка представляет себе героя. Высокий и широкоплечий, он ехал на белом коне, которого, как мне было известно, звали Луи. Когда он подъехал ближе, мое уважение к нему еще больше возросло, потому что он явно не считался ни с чьим мнением. Он сидел в седле сгорбившись. Щеки его были грязны и покрыты темной щетиной. Он выпятил нижнюю губу, как это делал я, когда миледи велела мне мыться.
Когда сэр Уолтер выступил на середину подъемного моста, поведение моего героя не изменилось.
Я с нетерпением ожидал неминуемого столкновения.
* * *
При виде взбешенного сэра Уолтера Элисон подумала, что ей, пожалуй, следовало предупредить его о своих намерениях. Но, уезжая, она не знала, застанет ли его, когда вернется, и удастся ли ей найти и нанять сэра Дэвида. Если бы она заранее посвятила его в свой замысел, он мог бы уйти еще до ее возвращения, а он был нужен ей, чтобы охранять замок во время ее отсутствия.
Что ж, теперь ей придется расплатиться за свое молчание.
– Сэр Уолтер, – обратилась она к нему, – все ли в порядке в замке?
– Разумеется, – резко отвечал он, не сводя мрачного взгляда с Дэвида. – Я всегда исполняю свои обязанности.
Дэвид, казалось, не замечал его враждебности. Он все еще дулся, а его конь – Элисон еще не встречала такого умного животного – усвоил ту же манеру. Опустив голову и виляя задом, он тяжело ступал по мосту, как старая рабочая лошадь.
Элисон, конечно, хотела знать, не случилось ли еще каких происшествий. Но сэр Уолтер намеренно не желал ее понимать. Спросить его прямо она не решалась. Как она могла это сделать, не посвящая сэра Дэвида в обстоятельства дела? Она знала, что сэр Уолтер считает нападения, которым она подверглась, справедливым наказанием за ее безрассудный поступок, и она не могла рассказать об этом Дэвиду, боясь, что он повернется и уедет, а он был ей нужен. Еще один взгляд, брошенный на сэра Уолтера, подтвердил, что Дэвид был ей необходим и необходим именно теперь.
Когда Элисон представила его, Дэвид ничего не сказал, а сэр Уолтер выпрямился, стараясь казаться еще выше ростом.
– Сэр Дэвид, ваша репутация опередила вас.
– Так всегда бывает. Вы долго собираетесь стоять на дороге или, может быть, пропустите вашу госпожу?
Элисон затаила дыхание. Значит, Дэвид понял немой вызов.
Может быть, он не придал ему значения, не сочтя сэра Уолтера серьезным противником? А может, у него был свой план?
Она снова взглянула на мрачного всадника и понурого коня. Нет, не могло у него быть никакого плана.
Луи двинулся вперед, очевидно, по собственной инициативе. Массивный конь наступал, и сэр Уолтер отступил. Все это было проделано очень быстро, очень спокойно, очень нарочито. Ей ничего не оставалось делать, как последовать за ними.
Во дворе замка ее приветствовали громкими криками. От пруда прибежали вымазанные в грязи дети. Половшие в саду женщины, разогнув усталые спины, махали ей. В дверях сыроварни появились молочницы, а ее сокольничий, высоко подняв руку, показывал вновь прирученного сокола.
Как хорошо дома! До чего отрадно видеть, что люди рады ее благополучному возвращению!
Дэвид уверенно подъехал к сторожке у ворот внутреннего двора. Вместе со своим именем Элисон услышала возгласы:
– Дэвид! Сэр Дэвид Рэдклифф!
Он небрежно поднял руку, приветствуя столпившихся на стене стражников. От окрика сэра Уолтера они разбежались. Дэвида это не смутило. Он подождал, пока Элисон поравнялась с ним, и они вместе въехали во внутренний двор. Сэр Уолтер поспешил вслед за ними. Он был смотрителем замка и правой рукой Элисон, и вдруг в мгновение ока и без единого слова его положение изменилось.
Должно быть, этот человек мог стать легендой еще и потому, что умел сразу понять и оценить ситуацию, думала Элисон.
В центре внутреннего двора возвышалась трехэтажная главная башня замка. Внизу не было видно ни окон, ни дверей, но наверху из узеньких проемов свешивались служанки. Они толпились и на деревянной лестнице, которая вела наверх. На площадке, сложив руки у пояса, стояла ожидавшая свою госпожу Эдлин.
Довольная спокойным достоинством своей воспитанницы, Элисон одобрительно улыбнулась ей, и Эдлин просияла. Из кухни с вилкой в руке, размахивая ощипанным гусем, выглянула кухарка. Элисон кивнула ей, и та широко улыбнулась. Она знала вкусы хозяйки. Пекарь открыл заслонку печи и деревянной лопаткой достал благоухающий свежий хлеб. Опустившись на одно колено, он подал его Элисон, и даже на расстоянии она ощутила любимый ею запах корицы. У себя за спиной Элисон услышала приглушенное восклицание:
– Помилуй Бог, вот это богатство!
Она хотела оставить его без внимания и была твердо намерена так поступить, но вместо этого грациозно обернулась к Дэвиду.
– Вы не первый, кто так считает, – сказала она негромко.
– Я думаю. – Дэвид посмотрел себе на руки. – В Рэдклиффе мы режем гуся, только когда кто-нибудь нездоров или болен сам гусь.
Ей хотелось рассмеяться, но она не была уверена, что это шутка. Могущественный сэр Дэвид был поражен и смущен. Оглянувшись еще раз вокруг, она взглянула на свой дом его глазами. В стенах замка было все необходимое для жизни. Посередине внутреннего двора был колодец. В кладовых хранилось достаточно запасов, чтобы пережить шестимесячную осаду. Это богатство принадлежало ей от рождения, но ее учили быть великодушной к тем, кого судьба не одарила так щедро. Был ли сэр Дэвид из их числа? У него не было такого богатства, как у нее, но он был мужчина.
Мужчины повелевают всем: владеют землей, принуждают к повиновению своих дочерей, имеют право избивать своих жен.
Дэвид был только мелким землевладельцем, пострадавшим от засухи. В ней, Элисон, он видел способ поправить свои дела. Она знала, что его прельщают ее деньги, но ничего, уж кто-кто, а она умела отвадить назойливых кавалеров. Со всей любезностью, на какую была способна, она сказала:
– После ванны можете съесть целого гуся, если захотите.
Он поднял на нее глаза. У него карие глаза, вдруг заметила она. Карие глаза, цвета коры старого дуба, а каштановые волосы настолько темные, что нити седины блестят в них серебром. Лицо загорелое, повидавшее много зла и слишком мало добра. Какое-то мгновение он смотрел на нее так, словно она была злополучной гусыней, предназначенной на убой.
Может, ей не следовало доверять ему свой замок?
Разве она сказала это вслух? Наверное, нет, он просто прочел ее мысли.
– Нет, миледи, передумывать поздно. – Тут выражение его лица изменилось, стало озорным и чуть-чуть печальным. – Я припомню ваше обещание и съем целого гуся.
Она была в нем уверена, но довольно было лишь одного его взгляда, открывшего душу, чтобы ее бросило в дрожь. Может, ей следовало помнить, что начинал он бедным рыцарем, а теперь у него была и собственность, и слава. Любой мужчина бы этим гордился. Она осторожно взглянула на него еще раз.
Вид у него был далеко не довольный.
Но она должна исполнить свой долг. Ее положение хозяйки требовало соблюдения законов гостеприимства. Этого от нее ожидали окружающие. Она сама ожидала этого от себя, и у нее не было повода отказать ему.
Она приняла хлеб, завернутый в полотно, и поблагодарила пекаря.
В конце концов, Дэвид польстился только на ее домашнюю птицу, а не на ее угодья. Она разломила хлеб и откусила кусок. Он следил за ней с жадным любопытством. Она торопливо прожевала хлеб и слизнула крошку с губы. Он шумно вздохнул. Должно быть, он очень голоден.
Она поспешно передала ему хлеб.
– Разделите со мной этот хлеб, – проговорила она традиционные слова приветствия. – Да будет ваше присутствие во благо этому дому.
– Повинуюсь вам, миледи. – Дэвид повернул к себе ломоть той стороной, от которой она откусила, и вцепился в него зубами, как голодный волк в теплую овечью плоть.
Что он хотел сказать этим жестом? Или прежние опасения будоражили ее воображение?
Дэвид передал хлеб сэру Уолтеру, как будто не замечая ее волнения.
Сэр Уолтер тоже отломил и съел кусок хлеба, хотя по выражению его лица можно было подумать, что тесто было прогорклым. После этого хлеб исчез, но она знала, что его будут передавать из рук в руки, пока не съедят последнюю крошку.
Чуть позже на плечах одного из самых сильных мужчин прибыл из подвала бочонок пива. Первую кружку опять подали Элисон.
– Это последнее, что я варила, – сказала Элисон пивоварщица. – И дух у него отличный.
Элисон выпила кружку до дна.
– Это одно из лучших, что ты готовила, – подтвердила она.
Седая женщина подмигнула ей, а потом, снова наполнив кружку, подала ее Дэвиду. Ему она подмигнула более откровенно, и он ответил ей тем же с улыбкой, которая расплавила бы и железо. Слуги, стоявшие вокруг, почтительно следили за каждым его глотком. Элисон не знала, смеяться ей или сердиться. Сэр Уолтер лучше разбирался в своих чувствах. Он снял кружку у себя с пояса и налил в нее пива, только чтобы не пить после Дэвида. Все заметили этот жест, но забыли о нем в последовавшей за этим драке из-за того, что все захотели пить из одной кружки с Дэвидом.
Элисон решила, что настал удобный момент скрыться. Но она тут же оказалась лицом к лицу с сэром Уолтером. Она всегда умела разрядить любую ситуацию, но на этот раз у нее не нашлось слов. Она ожидала, пока он заговорит. Он свирепо уставился на нее. Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку.
– Зачем вы привезли его сюда? – Он поднял руки, как будто желая взять ее за плечи и встряхнуть хорошенько. – Чем я заслужил ваше презрение?
Она старалась сохранить бесстрастное выражение.
– Я вас очень уважаю. Мы много лет вместе поддерживали порядок в Джордж Кроссе и вершили правосудие.
– Вы здесь госпожа. – Он глубоко дышал, ноздри его трепетали. – Вы выносите приговоры, а я их исполняю. Вы платите мне зато, что меня ненавидят.
Он говорил правду. Все в замке знали, чью волю он творит, но предпочитали изливать свой гнев на него, а не на любимую госпожу.
– Если на меня были жалобы, – продолжал он, – я могу изменить свое отношение. Я буду более снисходителен к их проступкам.
Она знала, что в ее отсутствие он управляет в замке железной рукой. Об этом свидетельствовал восторженный прием, который всегда оказывали ей по возвращении. Теперь ей пришло в голову, что ему не нравился ее такт, ее предусмотрительность и доброта. Его открытая враждебность заставила ее о многом задуматься.
– Никто на вас не жаловался.
– Тогда почему…
К ним подошел Дэвид, размякший после выпитого пива.
– Миледи, вы мне обещали ванну.
Сэр Уолтер издал какое-то рычание, как собака, которая вот-вот кинется на противника.
– Да, в самом деле, – Элисон взглянула на сэра Уолтера. – С вашего позволения…
– Нет! – Он снова хотел схватить ее за руку и при этом толкнул Дэвида в спину.
Не заметив удара, Дэвид каким-то образом оказался между ними. Положив руку на плечо леди Элисон, он двинулся с нею к башне.
– Ваше гостеприимство, миледи, выше всяких похвал. Даже купание под вашим наблюдением может быть в удовольствие.
– Миледи, – настаивал сэр Уолтер, – мне необходимо поговорить с вами.
– Тогда пойдем, – сказал Дэвид. – Сначала миледи нужно распорядиться насчет ванны. – Он взглянул на небо и протянул руку. – Я полагаю, нам лучше зайти под крышу, потому что начинается дождь.
Он едва мог удержаться от смеха, когда сур Уолтер зашипел от негодования. Дэвид встречал таких людей раньше. Людей, которые так долго занимали свое место, что не мыслили с ним расстаться ни при каких обстоятельствах. Дэвида удивляло, что леди Элисон это допустила, но несомненно, такая ситуация складывалась постепенно, незаметно для нее. Во всяком случае, теперь она приняла меры, чтобы изменить ее, и он подумал, что начинает понимать, зачем она наняла его.
Если кто-то здесь стрелял из лука, это мог быть и сэр Уолтер. Дэвид оглянулся на надувшегося как индюк малорослого человечка. Не очень-то он был похож на злоумышленника. Потом он посмотрел на леди Элисон. Не похоже, чтобы она заблуждалась насчет своего управляющего.
Прислужницы на лестнице приветствовали любимую госпожу реверансами. Их уважение к ней доходило до благоговения, а дуру так бы уважать не стали.
Благородная девица, стоявшая на верху лестницы, тоже сделала реверанс, а потом бросилась обнимать Элисон, как будто ни минуты больше не могла без нее прожить. Элисон погладила ее по голове, быстро, но ласково, а потом оттолкнула.
– Выпрямитесь, леди Эдлин, и позвольте мне представить вас сэру Дэвиду Рэдклиффу.
Дэвид приготовился выдержать еще один приступ обожания, но Эдлин никак не реагировала на его имя. Он усмехнулся собственному тщеславию и понял, что она была слишком молода, чтобы слышать о его подвигах.
– Добро пожаловать в Джордж Кросс, мой добрый сэр, – сказала она.
Ее учтивая манера, видимо, понравилась Элисон, потому что она снова быстро погладила ее по голове.
– Где Филиппа? – спросила она.
– Кормит ребенка, – отвечала Эдлин.
Повернувшись к Дэвиду, Элисон сказала:
– Филиппа – моя личная прислужница.
Такое объяснение его несколько удивило.
А ему-то какое дело? Потом они вошли в башню, и Дэвид уже не думал больше ни о чем, как только о грандиозных размерах этого здания. Лестничные марши уходили вверх в темноту. По дуновению свежего ветерка он понял, что лестницы вели на крышу, где караулили стражники. Снизу, из погребков, доносился запах прелого дерева и трав. Узкий проход вел в большой холл.
– Ну и громадина, – пробормотал Дэвид, пытаясь охватить его взглядом.