Высокие опоры упирались в потолок, где причудливой аркой сплетались дубовые брусья. Узкие окна еще пропускали внутрь золотистые полоски предзакатного солнечного света, а по стенам уже дымились факелы. Скамьи и кресла теснились у двух огромных очагов в противоположных концах холла. Гудевшее в них пламя согревало холодные камни, но на выбеленных стенах не было и следа копоти. Куда же девался дым? Он подошел ближе и понял, что каменный навес над камином поглощал дым и отводил его в трубу.
– Невероятно, – проговорил он, притрагиваясь к навесу пальцем.
Элисон наблюдала за ним, и он знал, что от нее не скрылись его изумление и восхищение. Ну и пусть! Он не таил свои чувства, как скряга золотые слитки.
– Леди Элисон!
Элисон стремительно обернулась на голос, раздавшийся с другого конца холла.
– Филиппа, я вернулась. – Она подошла к скамье у огня, где в теплом углу сидела полная улыбающаяся женщина с ребенком у груди.
Дэвид подошел к огню и протянул к нему руки, делая вид, что греется.
– Вы невредимы?
Элисон сбросила плащ.
– Как видишь, цела и невредима и все еще не замужем. – Нагнувшись, она обняла женщину. – Но у меня есть кое-что тебе рассказать.
– Осторожно! – Филиппа потянула Элисон на скамью рядом с собой.
– Не раздави Хейзел!
Элисон взглянула на ребенка. Выпустив изо рта сосок, ребенок улыбнулся.
Дэвид смотрел во все глаза. Эта улыбка не могла не растопить даже холодность Элисон.
– Сэр Дэвид, – разгневанный сэр Уолтер схватил его за рукав. – Я хочу поговорить с вами.
Ловким быстрым движением Дэвид высвободил свою руку.
– Непременно. – Он повернулся к нему спиной. – Попозже. – Сначала он посмотрит, как Элисон выдержит это испытание детской лаской.
Она не ответила ребенку улыбкой. Впервые, с тех пор как он ее встретил, она выглядела смущенной, неуверенной в себе. Склонив голову набок, она смотрела в большие детские глаза.
– Что ей нужно?
Филиппа рассмеялась.
– Ей ничего не нужно. – Устроив Хейзел поудобнее у себя на коленях, она подтолкнула локтем Элисон. – Улыбнитесь ей!
– Сэр Дэвид! – Выступив вперед, сэр Уолтер оказался между ним и женщинами. Его голос срывался от гнева.
"Глупец", – подумал Дэвид, наклоняясь, чтобы увидеть женщин. Если им суждено быть врагами, лучше бы сэру Уолтеру попридержать свое раздражение. Подумать только! Элисон действительно улыбалась.
Но что это была за улыбка! Малышке Хейзел это удавалось гораздо лучше. Губы Элисон дрогнули; будь она младенцем, он бы решил, что у нее разболелся живот.
Потом, словно боясь, что за ней наблюдают, она виновато взглянула в его сторону. Обернувшись к сэру Уолтеру, он пытался сделать вид, что поглощен разговором с ним.
– Мы станем работать вместе, – заверил он.
– Вы не понимаете, – возразил сэр Уолтер, – я здесь главный рыцарь и управляющий.
Дэвид примирительно кивнул и заметил не вполне убедительно:
– Да, да. Это сразу видно. – Он осторожно взглянул через плечо сэра Уолтера. Элисон снова повернулась к Филиппе. Дэвид подвинулся к ним поближе. Сэр Уолтер попытался задержать его, но Дэвид его оттолкнул.
Филиппа с материнской гордостью опытными руками оправляла Хейзел.
– Ест сколько захочет и знает меру, – похвасталась она.
– Мы должны поговорить, – продолжал сэр Уолтер, – и без женщин.
Протянув ребенка и полотенце Элисон, Филиппа попросила:
– Подержите ее, мне нужно познакомиться с ним. – Дэвид понял, что она следила за его маневрами с того момента, как он вошел. – Ведь это он?
После долгой возни Элисон ухитрилась, наконец, накрыть плечо полотенцем и взять ребенка на руки. Но она держала девочку так неумело и похлопывала ее по спинке так неуверенно, что та напряглась всем тельцем и никак не могла срыгнуть.
Раздраженный ее неловкостью, Дэвид выступил вперед.
– Ну-ка, дайте ее мне. – Он взял ребенка из потных рук Элисон. Филиппа потянулась было за ней, но Дэвид прислонил девочку к плечу, похлопал ее по спине и, вздернув подбородок, вызывающе взглянул на встревоженную мать.
Филиппа зорко следила за ним, но потом облегченно вздохнула:
– Видно, что вам случалось этим заниматься. Дайте ему полотенце, Элисон, а не то он пропахнет кислым молоком.
– Не в первый раз. – Дэвид протянул руку, и Элисон без колебаний вложила в нее полотенце.
По-прежнему наблюдая за ним, Филиппа заметила:
– Леди Элисон придется когда-нибудь научиться.
Подсовывая полотенце под подбородок Хейзел, Дэвид усмехнулся:
– Она научится на своих собственных детях.
– Если они у нее когда-нибудь появятся, в чем я начинаю сомневаться. Во всяком случае, у нее столько прислужниц, что у нее не будет необходимости и прикасаться к ребенку.
– Может, вы и правы. – Немного озадаченный тем, что Элисон позволяла своей прислужнице так свободно высказываться, Дэвид потирал спинку ребенка, пока девочка не срыгнула. Поглядев в довольное маленькое личико, он ласково сказал:
– А теперь лучше иди обратно к леди Элисон.
Элисон поднялась со скамьи.
– Нет, не давайте ее мне теперь. Я должна приготовить ванну.
Очевидно, сэр Уолтер отчаялся привлечь внимание Дэвида, потому что он воззвал к Элисон:
– Мы должны поговорить.
– Конечно, – милостиво кивнула ему Элисон. – Эдлин! – позвала она.
– Миледи? – Эдлин подбежала к ней, порозовев от удовольствия, что ее позвали.
– Приготовь ванну для нашего гостя в голубой комнате. Нам потребуется самая большая лохань. – Взглянув на Дэвида, она отошла в сторону, но он все равно услышал ее слова. – Принеси ножницы, я подстригу ему волосы.
Он дотронулся пальцами до длинных прядей, падающих ему на плечи.
– И я думаю, майоран и эвкалиптовое масло отобьют сколько-нибудь это зловоние.
– А разве от меня дурно пахнет? – удивленно спросил он Филиппу.
Ему показалось, что она вот-вот рассмеется. У глаз ее появились морщинки, губы дрогнули. Но он нисколько не обиделся. У этой славной женщины и смех должен быть добродушным и заразительным.
Но она сдержалась с видимым усилием.
– У миледи чувствительное обоняние, а от вас уж очень сильно пахнет… мужчиной.
Он был уверен, что она не то хотела сказать. Уж не Элисон ли подавила в ней природный юмор? Он взглянул на Элисон, отдававшую распоряжения Эдлин. Если, пока он здесь, ему не удастся сделать ничего другого, то он, по крайней мере, научит Элисон смеяться и даст возможность ее слугам тоже посмеяться на свободе.
Филиппа осторожно, как из лап дикого зверя, взяла у него из рук ребенка.
– Я ее перепеленаю, – сказала она. – Вы и есть сэр Дэвид Рэдклифф?
Он стоял неподвижно и старался принять самый смиренный вид.
– Да.
– Легендарный наемник?
Некоторые, слыша его имя и зная о его репутации, думали, что он непременно должен быть свирепым и жестоким. Видимо, эта женщина была из их числа. Он мягко сказал:
– Да, я наемник, но моя слава, быть может, преувеличена.
– Надеюсь, что нет, – с чувством сказала она и вдруг, побледнев, отступила. Дыхание ее стало прерывистым, она выглядела так, словно была готова броситься бежать. Ребенок, почувствовав тревогу матери, пронзительно закричал. Филиппа машинально поглаживала его, настороженность затмила в ней на какое-то время материнский инстинкт. – Нам нужно, чтобы вы защитили леди Элисон. Если что-нибудь случится с ней…
– Филиппа! – Голос Элисон стал неожиданно резок. – Ступай перепеленай ребенка и возвращайся к своим обязанностям.
Несколько секунд Филиппа смотрела на Элисон в изумлении.
– Слушаю, миледи, – сказала она и сделала неловкий реверанс, ребенок мешал ей. – Я только хотела…
– Меня не интересует, что ты хотела. Помни свое место. Ты не смеешь разговаривать с сэром Дэвидом, да еще так фамильярно.
Элисон говорила спокойно, но Филиппа побледнела. Слезы подступили к ее глазам, и она схватила руку Элисон.
– Я знаю. Это все моя глупость, но я боюсь за вас. Мне следовало бы…
– Единственное, что тебе следует, это заниматься своим делом. Ступай.
Филиппа поспешила удалиться, как провинившаяся собачонка, и Дэвида вновь охватила неприязнь к Элисон. Филиппа казалась ему настоящей женщиной, в первую очередь матерью и доброй ко всем, но что-то сломило ее дух. Он взглянул на Элисон. Да, хотел бы он проучить ее как следует.
– Пример Филиппы лишний раз доказывает, что женщин надо бить, – зло сказал сэр Уолтер.
– Это жестоко, – невольно сорвалось у Дэвида.
Элисон стояла неподвижно, словно закованная в ледяной панцирь. Она медленно повернула голову к сэру Уолтеру, и что-то в ее манере заставило его попятиться.
– Чтобы я никогда от вас больше ничего подобного не слышала, – сказала она не терпящим возражений тоном.
– Если бы вы только послушались меня…
– Я не нахожу нужным следовать вашим советам.
Сэр Уолтер хотел заговорить, но леди Элисон остановила его движением руки:
– Я не желаю вас слушать. Черт бы побрал всю эту таинственность!
Дэвид чувствовал, что здесь что-то не так, но не мог понять, что. Быть может, сэр Уолтер бил Филиппу? Или он бил свою жену? А была ли у него жена? Не из-за сэра ли Уолтера Элисон отказывалась выходить замуж? Быть может, он ее любовник и они поссорились? Дэвид сказал ей, что не станет встревать между мужем и женой, но если она взяла себе в любовники сэра Уолтера, он вмешается в это дело. Он откажется от своего плана постепенно завоевать ее расположение и просто похитит ее. Сэру Уолтеру против него не выстоять.
– Вы слышали, что я сказала, сэр Уолтер?
Ее холодный голос прервал его размышления. Довольно фантазий! Теперь он будет верить только своим глазам и ушам.
– Прошу прощения, миледи. – Сэр Уолтер поклонился с видом искреннего раскаяния.
Но раскаивался ли он в том, что сказал глупость, или в том, что прогневал свою госпожу? И почему он настаивал на такой жестокости, когда его госпожа, сама – женщина, должна была счесть это за оскорбление?
– Еще одна такая выходка, и вам придется искать себе другое место, которое вам будет больше по вкусу.
Могла ли какая-нибудь женщина так говорить с возлюбленным? Разумеется, нет. Даже леди Элисон не могла относиться с таким презрением к человеку, с которым у нее была близость.
Дэвид перевел взгляд с низенького коренастого краснощекого сэра Уолтера на высокую, невозмутимо холодную леди Элисон. Нет, он с ней не спал.
Но она была отнюдь не бесчувственна, теперь это было ему известно. Ее лицо оставалось бесстрастным, ее поза не изменялась, но в глубине ее серых глаз таилась душа, и в эту душу он проникнет, даже если ему придется шпионить, лукавить, заручиться поддержкой ее людей, он овладеет самим сердцем гордой и холодной владычицы Джордж Кросса.
6
В сопровождении Элисон сэр Дэвид вошел в свою комнату. Элисон содрогнулась при мысли, что ее личная охрана и безопасность замка окажутся в руках этого человека. В его грязных руках!
"Он станет пригляднее, когда вымоется", – сразу возразила она самой себе и сделала знак служанкам. Те тут же принялись раздевать его, бросая одежду в корзину для стирки.
– Быть может, отдать это нищим? – сказала одна, держа двумя пальцами тряпье, которое Дэвид называл своими штанами.
– Никакой нищий их не возьмет, – отвечала ей Эдлин.
Голос Эдлин отвлек Элисон от ее размышлений.
– Ступай, голубушка, – сказала она. – Девицам не подобает мыть гостей.
– А вы его сами мыть собираетесь? – ядовито спросил стоявший в дверях сэр Уолтер.
Изумленные женщины взглянули на него, потом на Элисон.
Он уперся кулаками в бока:
– А вы разве не девица?
Она так рассердилась, что с трудом могла говорить:
– Я вдова.
Этот человек совсем лишился ума. С чего он взял, что у него есть право осуждать ее поступки? С каких пор он настолько потерял к ней уважение, что мог позволить себе безнаказанно оскорблять ее?
Ответ был ей известен.
С тех пор, как она призналась ему, на какой риск пошла, чтобы сделать то, что считала своим долгом. Он не понимал, что она ни в грош не ставила его мнение. Она платила ему жалованье и ожидала от него безоговорочной преданности. Он не оправдал ее ожиданий, но все же, помня его прежние заслуги, она не могла отказать ему в месте.
Машинально Элисон проверяла все приготовления к приему гостя. Она послала Эдлин распорядиться насчет ужина. В камине жарко горел огонь. Элисон пощупала матрас. Запах чистоты исходил от проветренного постельного белья. Заглянув в кувшины на столе, она нахмурилась. Возбужденные тем, что им довелось прислуживать легендарному наемнику, служанки забыли довести приготовления до конца.
Возле лохани одна из них взвизгнула, и Элисон раздраженно оглянулась на толпу девушек, окружавших Дэвида. Это что еще за вольности! Уж не воображают ли они, что раз он человек-легенда, значит, он и послан им в ответ на молитву? Она взглянула на разъяренного сэра Уолтера. Может, и он так думает? Не потому ли он стоит поодаль, наблюдая и ощетинившись, как сторожевой пес?
На мгновение толпа расступилась, и Элисон увидела Дэвида. По его обнаженному телу струилась вода. Нет, он не воплощение девичьей мечты. Разве что мечты кухарки, настолько он был худ. Или мечты прачки; ей еще не случалось видеть человека, прямо-таки заросшего грязью. Придется немало потрудиться, чтобы его отмыть, и что бы там ни думал сэр Уолтер, она выполнит свой долг хозяйки. Закатав рукава, Элисон взяла передник, приготовленный для нее служанками. Если бы это было возможно, она оставила бы его на их попечение, но теперь она не могла отступить, иначе сэр Уолтер счел бы себя победителем.
Ее спокойный голос мгновенно прекратил болтовню.
– А где вино и вода, если нашему гостю захочется ночью пить?
Хетти прижала руку ко рту. Раньше она была личной служанкой Элисон, но когда появилась Филиппа, ее сделали старшей над прислугой. Иногда, растерявшись, она забывала о своих обязанностях.
– Что еще не сделано? – спросила Элисон.
Толпа вокруг Дэвида растаяла. Хетти бегала по комнате, проверяя, как справилась со своим делом каждая из девушек. Все они оставались в спальне, надеясь, как думала Элисон, взглянуть еще разочек на легендарного наемника. Это мало ее беспокоило. Она опасалась не избытка гостеприимства, а того, что оно окажется недостаточным.
При ее приближении Дэвид глубже опустился в лохань, словно надеялся раствориться в ней.
Намыливая мочалку, Элисон попыталась смягчить его неловкость учтивым разговором:
– Как вам нравится эта комната?
Он наклонился вперед, позволив ей потереть ему плечи.
– Чудесная комната, – отвечал он вежливо. – Это ваша?
Ей захотелось вцепиться ногтями ему в спину. Элисон надеялась, что у него хватит ума не делать дурацких намеков. Она наслушалась их от множества рыцарей и лордов, считавших, что она томится жаждой по неизведанному наслаждению, и готовых удовлетворить эту жажду. Но обычно несколько холодных слов, как капли ледяной воды, охлаждали их пыл, и они уже больше ей не докучали.
Сегодня она не была столь тактичной. Она устала после дороги, и обязанности хозяйки казались ей невыносимо обременительными. Выжимая мочалку на голову Дэвида, она постаралась, чтобы щелок попал ему в глаза. Он с воплем вскочил и начал их яростно тереть. Подбежавшая с кувшином Хетти плеснула ему в лицо чистой водой. С покрасневшими глазами и злобной гримасой на лице Дэвид повернулся к Элисон. Она хотела кротко извиниться, но вместо этого неожиданно для себя сказала:
– Вы будете спать здесь один, сэр Дэвид. Но я уверена, любая из служанок согласилась бы составить вам компанию, хотя бы из любопытства. А теперь, если вы будете так любезны, мы покончим с…
Он схватил ее за руку с такой силой, что она испугалась, как бы он не окунул ее в воду. Воспитание говорило ей, что она это заслужила, дав волю своему раздражению. Но Дэвида ей нечего было опасаться, она могла с ним справиться.
– Так это моя комната? – спросил он.
Она стояла не шелохнувшись.
– Я же сказала.
– Я буду спать здесь… один?
– Да.
Ее мыльная рука выскользнула из его руки, и он не сделал попытки завладеть ею снова.
– У вас для каждого найдется комната?
– Для моих гостей. – Она начала понимать причину его удивления. – Вам не подобает спать на полу в холле вместе со слугами. У сэра Уолтера есть свое помещение в сторожке, где он может быть наготове в случае нападения, но я решила, что вы должны спать в башне.
– Поскольку я должен охранять вас. Она почувствовала, что сказала что-то не то:
– Да, вы должны охранять меня.
– Я могу с этим справиться, – выступил вперед сэр Уолтер.
От раздражения у нее задрожала рука, но она продолжила по обыкновению спокойно:
– Вы должны охранять весь замок и деревню. У вас нет времени на особое внимание, в котором я теперь нуждаюсь.
Она ожидала, что Дэвид добавит что-нибудь. Но он сидел в лохани и смотрел на них, как будто предвкушая забавное зрелище. Элисон еле сдержалась, чтобы не огреть его чем попало.
Сэр Уолтер, ворча себе под нос, отвернулся.
Дэвид наклонился вперед, подставляя ей спину. От шеи по спине извивался шрам. Когда Элисон намыливала его, то заметила, что у одного уха не хватает мочки. Она старалась прикасаться к этому месту осторожнее, но Дэвид, улыбнувшись, сказал:
– Ничего, трите как следует, мне не больно.
– Каким образом вы его лишились? – осторожно спросила Элисон.
В комнате все затихли, стараясь услышать его ответ.
– Я допустил ошибку, – Дэвид помрачнел.
– А ваш противник… – она остановилась, не зная, как продолжать.
– Его вдова уже снова замужем.
Это был краткий ответ сразу на несколько вопросов. Он не хвастался своими победами, а ей хотелось о них узнать. У нее были на это другие причины, чем у ошалевших от восторга служанок, – ей нужны были доказательства его доблести.
Он откинулся назад, и на его груди она увидела другие шрамы, полученные в сражениях и в борьбе за выживание. Сильные предплечья, привычные к обращению с щитом и мечом, пружинились мускулами. На кистях рук голубели вздувшиеся вены. На левой руке не хватало мизинца.
Приподняв его руку, она с ужасом спросила:
– Это вас мечом?
– Топором.
– Его вдова тоже уже замужем?
– Нет, – сказал он с отвращением. – Это была просто потасовка.
Элисон снова поглядела на то место, где должен был быть мизинец.
– Вы хотите сказать, драка ради потехи?
– Нет, – терпеливо объяснил он. – Для практики. Мы устраивали такие бои для практики и для развлечения придворных. – Он поднял руку, улыбаясь. – Размахнись сэр Ричард посильнее, и я бы потерял всю руку. – Окунув ее в воду, он добавил: – Я был тогда еще неопытный юнец, и мне просто повезло.
Повезло? Она думала иначе. Разные виды оружия оставили следы на его груди, а ребра выступали с ужасающей отчетливостью.
Быть может, он и вправду мог съесть целого гуся.