Я вспыхнула, потому что он был прав. Даже теперь мне по-прежнему снятся эти странные сны, где он присутствует, и одно это уже вполне способно наполнить меня тревогой. Даже сейчас, в открытом поле, он мог заставить меня испытывать неловкость.
- Мне надо идти, - произнесла я. - До свидания.
- До свидания. Я хотел бы…
Однако я не дала ему высказаться, поспешно ретировавшись.
Я много думаю о нем. Он был очень серьезен, когда просил меня не говорить мачехе о нашей встрече.
Тогда я подумала: она не хочет, чтобы он за мной ухаживал. Она старается защитить меня.
Еще одна причина, почему я должна попытаться полюбить ее.
Я была рада, когда поездка в Бат подошла к концу.
Почти сразу по возвращении у отца случился новый приступ - сильнее, чем предыдущие. Мачеха хотела вызвать врача, однако, отец заявил, что в этом нет необходимости. Ему говорили, что это от переутомления, и было совершенно очевидно, что поездка в Бат была для него слишком большим напряжением.
Но мачеха все же вызвала врача, правда уже после того, как отцу стало лучше. Она сказала, что беспокоится и хочет, чтобы отец проверился. Он согласился, чтобы доставить жене удовольствие.
Не считая поездки в Бат и встречи с мистером Фидерстоуном, не случилось ничего, заслуживавшего внимания, поэтому я и не вспоминала о дневнике до сегодняшнего дня.
А теперь я сижу, кусая перо, и соображаю, не пропустила ли чего важного. Надо все записывать тогда, когда это происходит. Это единственный способ описать подлинные события. Однако, оглядываясь назад, я не могу вспомнить ничего сколь-нибудь существенного.
1 ФЕВРАЛЯ 1792 ГОДА.
Еще один долгий перерыв: Совершенно ясно, что я не создана для того, чтобы вести дневник. Наверное, в моей жизни так мало событий, что я вспоминаю о дневнике только тогда, когда происходит что-то из ряда вон выходящее.
А сегодня кое-что произошло. Мачеха рассказала нам о Фредди.
Я заметила, что в течение некоторого времени она была очень озабочена. Отец тоже заметил это, ибо спросил у меня:
- Как ты думаешь, с твоей мачехой все в порядке? Он был весьма обеспокоен.
- Почему вы спрашиваете? - спросила я.
- Она кажется немного встревоженной. Я призналась, что тоже заметила это.
- Я спрашивал ее, хорошо ли она себя чувствует, и она сказала, что да.
- Возможно, мы это просто придумали.
Однако, по-видимому, это оказалось не так, ибо сегодня все выплыло наружу?
Я пила чай с мачехой и отцом - отцу это очень нравилось. Ему постоянно требовалось подтверждение, что мне симпатична мачеха. Я слышала, как он рассказывал другим, что мы прекрасно ладим.
- Это лучше для Энн Элис, так же, как и для меня, - говорил отец.
Он обманывает себя, но поскольку я не хочу его разочаровывать, то при упоминании об этом в моем присутствии я просто улыбаюсь и молчу.
Интересно, почему мачеха заговорила об этом в моем присутствии. Столько времени прошло, а я все еще отношусь к ней с подозрением и иногда, по-моему, ищу мотивы там, где их нет.
И тут вдруг неожиданно, когда она разлила чай, а я отнесла чашку отцу и взяла свою, мачеха выпалила:
- Я должна вам кое-что сказать.
- Ах, вот как, - отозвался отец, - стало быть, что-то все-таки есть.
- Я раздумывала над этим уже некоторое время.
- Моя дорогая, вы должны были сказать мне.
- Не хочу обременять вас своими личными делами.
- Лоис! Как вы можете так говорить! Вы должны знать, что я с вами, чтобы делить ваши заботы. Как подумаю, как вы заботились обо мне…
- Ах, это, - отозвалась мачеха. - То совсем иное. Это мой долг и то, что мне хотелось делать больше всего на свете.
Отец ждал. Мачеха закусила губу, а потом поспешно продолжала:
- Речь идет о моей невестке. Она умерла месяц назад. - Ваша невестка! Вы не говорили… Я не знал, что у вас есть семья.
- Ее смерть была внезапной. И я узнала о ней только после похорон.
- Дорогая моя, мне очень жаль.
С минуту мачеха помолчала, слегка нахмурясь. Отец ласково смотрел на нее, готовый дать ей время объяснить все, как ей хотелось.
- Брат поссорился с отцом и уехал. Он так и не вернулся, и только после его смерти мы узнали, что он был женат. Теперь она умерла, и остался… ребенок.
- Как печально, - сказал отец.
- Понимаете, этот малыш - сирота, и… в конце концов, он мой племянник.
- Вы хотите повидать его?
- Именно об этом я и хотела с вами поговорить. Мне придется поехать туда, понимаете? Я должна что-то сделать для племянника. Не могу же я бросить его. Бог знает, что может с ним случиться.
Отец, казалось, испытывал облегчение. Не знаю, что он себе вообразил, но его опасения не оправдались.
- Почему бы нам обоим не поехать? Где это?
- В Шотландии. По-моему, я должна поехать туда "дна.
- Очень хорошо, дорогая. Как хотите.
- Мне надо найти какой-то выход для мальчика. - Мачеха наклонила голову и стала крошить пирожное, лежавшее у нее на тарелке. - Я уже некоторое время хотела поговорить с вами об" этом но не могла заставить себя. Меня это сильно беспокоило.
- Я так и знал, что что-то не так, - с торжеством произнес отец. - Ну, так в чем дело, Лоис? Вы же знаете, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.
- Я… э-э… хочу привезти мальчика сюда. Видите ли, больше мне некуда. Можно отдать его в сиротский приют, но я не могу вынести даже мысли об этом. В конце концов, он же мой племянник.
- Моя дорогая Лоис, и только-то? Вам следовало все рассказать мне раньше. Это ваш дом. Разумеется, вашего племянника ждет здесь самый теплый прием.
Мачеха подошла к отцу и опустилась перед ним на колени. Затем взяла его, руки и поцеловала их.
Отец был очень тронут. Я видела в его глазах слезы.
Наверное, меня это тоже должно было тронуть. Это вообще была трогательная сцена. Но мне пришла в голову только одна мысль: "Как в театре!"
У меня было такое ощущение, что я смотрела пьесу.
1 МАРТА.
Маленький Фредди Гилмур приехал неделю назад. Это маленький бледный мальчик, довольно нервный и пребывающий в благоговейном страхе перед моей мачехой. Он смотрит на нее с каким-то изумлением, словно она какая-то богиня. Теперь в нашем доме уже два человека боготворят ее.
Мне Фредди понравился с первого взгляда. Ему восемь лет, но выглядит он моложе. Я сказала, что буду обучать его, и мачеха была очень довольна. Она стала относиться ко мне очень тепло, и все это, разумеется, благодаря Фредди.
У меня такое чувство, что появился второй брат, хотя Фредди гораздо младше меня. Чарлз никогда не был мне братом по-настоящему. Он всегда смотрел на меня сверху вниз, потому что я была на столько моложе его. А я к Фредди отношусь совсем по-другому. Я уже начинаю любить его, хотя он здесь совсем недавно.
Кажется, малыш очень счастлив быть в нашем доме, так что я думаю, что там, где он жил раньше, ему было не очень хорошо. Когда я заговариваю с ним о его матери, он как-то не реагирует, да и вообще явно не хочет говорить о прошлом. Возможно, это из-за того, что его мать так недавно умерла. Однако он говорит о тете Лоис с подлинным благоговением.
Каждое утро, просыпаясь, я думаю о том" чему буду учить его, и это наполняет смыслом мой день. Фредди очень смышленый, но я вижу, что его почти не пытались чему-то обучать. Он горит желанием учиться и всегда задает вопросы.
Отец мой в совершенном восторге от меня, от Фредди и, разумеется, он совершенно опьянен своей женой.
Он рад, что Фредди приехал, потому что это так порадовало Лоис.
Похоже, мы очень счастливая семья.
3 АПРЕЛЯ.
Я была слишком занята, чтобы думать о дневнике, и вспомнила о нем только сейчас, когда произошло действительно важное событие.
Это самая потрясающая вещь, какая случилась в моей жизни.
Я познакомилась с Магнусом Перренсеном.
Все произошло как будто случайно. Недавно за обедом папа объявил, что коллега-картограф из Скандинавии написал ему по поводу своего сына.
- Судя по письму отца, молодой человек полон энтузиазма. Он только что вернулся из экспедиции по Тихому океану. Похоже, он интересуется практической стороной изготовления карт.
- Я всегда считала это наиболее интересным, - заметила я. - Открывать новые земли и определять расстояния между теми или иными пунктами.
- У тебя романтический взгляд на это, дорогая, - снисходительно отозвался отец и обернулся к мачехе. - Нам придется занимать его. Осмелюсь предположить, ему здесь будет немного одиноко. Мастере может подыскать ему приличное жилье в Большом Стэнтоне, потому что его отец хочет, чтобы он побыл здесь, изучил наши методы. Я уже разговаривал с Мастерсом, и он сказал, что у него в доме есть свободная комната, а миссис Мастере будет рада получить немного лишних денег, так что молодому человеку следует остановиться у него в доме. А немножко может пожить и у нас.
Мастерс был управляющим мастерской - очень дельный человек, считавший, что ничто на свете не может сравниться по своей значительности с искусством изготовления карт.
- Мастерса очень вдохновляет эта перспектива, - . продолжал между тем отец. - У Перренсенов прекрасная репутация. Они специалисты по морским картам. И Мастере горит желанием встретиться с молодым человеком, особенно, потому что тот только что вернулся из путешествия. Мы хотим позаботиться о том, чтобы обеспечить ему возможность изучи нить все, чем мы здесь занимаемся. А он, несомненно, введет нас в курс дела по поводу того, каковы успехи в его стране.
- Вот чем хороши картографы, - сказала я. - Они все помогают друг другу. Похоже, здесь нет конкуренции, как в других профессиях.
Отец засмеялся.
- Жаль, что здесь нет твоего брата, - заметил он.
Я кивнула. Прошло много времени с тех пор, как уехал Чарлз. Конечно, мы знали, что в экспедициях вроде той, что он предпринял, люди могут отсутствовать годами. Но действительно казалось, что со дня его отъезда прошло очень много времени.
- Полагаю, он вернется домой неожиданно, - заметила мачеха. - Интересно, что он скажет, увидев, что я здесь обосновалась.
- Он будет счастлив, я не сомневаюсь, - заверил ее отец. - У него много здравого смысла.
- Надеюсь, он сделает много новых открытий, - вставила я. - Неведомые доселе места, великие земли, куда еще не ступала нога человека.
- Энн Элис очень романтична, - сказал отец, улыбаясь мне, а затем - мачехе. - Будем надеяться, что Чарлз скоро будет с нами.
- Надеюсь, - согласилась я. - Фредди невероятно интересуется картами. Вчера, когда мы были в Большом Стэнтоне, я отвела его в мастерскую. На Мастерса он произвел большое впечатление. Он все время повторял: "Хороший парнишка. Хороший парнишка". Я никогда не видела Фредди таким возбужденным.
Отец был на седьмом небе от блаженства.
- Он очень смышленый, - с гордостью пробормотала мачеха.
- Это правда, - подтвердила я.
- Энн Элис очень счастлива, что у нее появился маленький братик, - произнес отец.
Я подняла глаза. Взгляд мачехи был устремлен на меня. Ее глаза блестели. Словно в них стояли слезы. Но с другой стороны, никогда нельзя знать наверное.
Я почувствовала себя несколько смущенной и быстро сказала:
- Ну, что ж, теперь нам надо заняться… Как его зовут? Этим… э-э… Магнусом.
- Магнусом Перренсеном. Да, мы должны встретить его, как следует.
Именно потому, что я увидела его, мне потребовалось сделать запись в дневнике. Я хочу снова почувствовать момент, когда он склонился над моей рукой, и его ярко-голубые глаза встретились с моими и задержали взгляд. Я сразу же ощутила невероятное волнение, какого никогда не испытывала раньше.
Не могу поверить, что встретила его впервые только сегодня вечером. У меня такое чувство, что я знаю его уже давно. Жаль, что я не знаю достаточно о картах, чтобы принимать более активное участие в разговоре. Неважно. Я решила учиться, пока он здесь, ибо ясно, что его интерес к картам очень велик. Говоря о них, он весь сияет. И ведь он только что вернулся из картографической экспедиций по Тихому океану. Он со знанием дела рассуждает о картах и островах, и у меня возникает огромное желание увидеть эти места.
В нем есть сила и живость, и я уверена - что бы он ни предпринял, он обязательно добьется своего.
Магнус очень высок, одет, по нашим представлениям, очень скромно, однако под влиянием принца Уэльского и его дружков, по-моему, часами обсуждающих покрой сюртуков и способ ношения галстуков, мы все стали немного денди.
Магнус Перренсен был одет в строгое серое платье, сюртук чуть светлее коротких панталон; чулки его были того же серого цвета, что и сюртук, а на черных туфлях - пряжки, однако совсем незамысловатые. На нем был парик, как и на других мужчинах, однако простой, перевязанный на затылке узкой черной лентой.
Однако то, как он был одет, не имело значения, люди сразу отмечали его яркую личность.
Он говорил по-английски свободно, с едва заметным акцентом, который меня очаровал.
Отец задал ему массу вопросов об экспедиции, и Магнус сообщил нам, что его корабль потерпел крушение, и он уже думал, что никогда не увидит родины.
- Как интересно! - воскликнула я. - Вы ведь могли утонуть!
- Я долго плыл на плоту, - отозвался Магнус, - высматривая акул и размышляя, сколько еще смогу протянуть.
- И что же дальше?
- Я заметил землю и подплыл к острову. - Не знаю, может, мне показалось, но, по-моему, в его голосе звучало какое-то возбуждение, словно этот остров что-то для него значил.
Я сказала:.
- Остров? Какой остров? Я поищу его на карте.
- Когда-нибудь я расскажу вам о нем, - ответил Магнус. Я была очень рада, потому что он намекая на то, что мы будем проводить время вместе.
- И, в конце концов, вас подобрали, и вы нашли путь домой? - Вы, наверное, лишились своих карт во время крушения, - заметил отец. - Какой ужасный удар.
- Да. Однако я отправлюсь туда снова.
- Там так много опасностей, - печально произнес отец, и я поняла, что он думает о Чарлзе. Отец продолжал:
- Надеюсь, вам будет удобно у Мастерса.
- Не сомневаюсь в этом. Мистер Мастерс - такой знающий человек. Говорить с ним для меня - и радость, и честь.
- Уверен, у вас с ним много общего.
- И миссис Мастере - она так добра. Говорит, что я слишком худой и грозится подкормить меня.
- Она добрая душа, - отозвался отец. - По-моему, иногда муж ее раздражает, поскольку его больше интересуют карты, чем ее стряпня.
- Кухарка она превосходная.
- И мы надеемся видеть вас здесь часто. Магнус улыбнулся мне.
- Это приглашение я приму с восторгом.
Когда он откланялся, я была в таком волнении. Мне захотелось тут же отправиться к себе и записать все в дневнике. Ведь писать об этом - все равно что пережить все заново, а у меня такое чувство, что этот вечер станет для меня важным. И мне захочется снова и снова возвращаться к нему.