3 МАЯ.
Это был чудесный месяц. Я много времени проводила с Магнусом Перренсеном. Он целые дни в мастерской, однако я часто совершаю поездки в Большой Стэнтон - Фредди со мной - и мы заходим в мастерскую. Иногда я беру с собой корзину для завтрака, и мы все отправляемся на пикник на природу. В другие дни я сижу рядом с Магнусом в мастерской, и за разговором мы едим сэндвичи и пьем сидр. Я это называю - помочь Магнусу Перренсену чувствовать себя как дома.
Он поразительно интересный рассказчик, и мы с Фредди слушаем его зачарованно. Магнус берет одну из наших карт, показывает на ней экзотические места и рассказывает о них. Он прослеживает путешествия по целым континентам, но больше всего его привлекает море. Недавно я сказала ему:
- Покажите нам остров, куда вы добрались после крушения.
С минуту Магнус молчал, потом взял меня за руку и сжал ее:
- Когда-нибудь, - сказал он, - я все вам про него расскажу.
Я была взволнована так же, как тогда, когда он впервые упомянул об острове. Я знала, что в нем есть нечто особенное и что Магнус хотел рассказать мне о нем… одной.
В тот раз с нами был Фредди. Он находился в углу комнаты с Мастерсом, показывавшим ему инструмент, которым они пользовались.
Я услышала, как Мастерс сказал:
- Это граб-штихель. Посмотри, какое у него острое лезвие. Оно из стали. Это для того, чтобы резать. Посмотри на ручку. Что она тебе напоминает? Гриб? Верно. Теперь возьми вот это в ладонь, а пальцами обхвати гриб. Теперь нажимай лезвием на медь. Вот так. Надо, чтобы давление было ровным. Я улыбнулась:
- Мастерс посвящает Фредди в искусство изготовления карт.
- Фредди - способный ученик.
Я поняла, что Магнус не может рассказать об острове прямо здесь. Он хотел, чтобы мы были одни. Как ни странно, хотя мы часто виделись, но почти никогда не оставались наедине. Если встречались в мастерской, то рядом были другие люди. Рядом всегда в роли нашей дуэньи был Фредди. А когда Магнус приходил с визитом в наш дом, там всегда находилось несколько человек.
Однако с его появлением для меня все изменилось. Я встаю каждое утро с чувством ожидания. Я много думаю о нем. Мне нравится то, как приподняты по краям его брови. В нем есть иностранный налет, обладающий для меня могучей притягательностью. Мне нравится его легкий акцент, немного необычное построение фраз.
Дело в том, что я влюблена в Магнуса Перренсена.
А как он относится ко мне?
Он заинтересован, очень заинтересован. Подозреваю, что его, так же, как и меня, бесит то, что мы никак не можем побыть наедине. Однако в один прекрасный день мы это преодолеем.
Несколько дней назад мачеха сказала:
- Мы не должны забывать о твоем дне рождения. По-моему, его надо как-то по-особому отметить. Тебе ведь исполняется восемнадцать. Я поговорю с твоим отцом.
- По-моему, он должен знать, что мне скоро восемнадцать.
- В таких делах он немного не от мира сего. А ты теперь должна больше развлекаться.
Я пожала плечами. Целью развлечений было найти мне мужа. А я не хотела искать. По-моему, так или иначе, но это было бы в высшей степени недостойно. Однако теперь есть и другая причина. Я уже нашла единственного мужчину, которого люблю, и у меня есть основания полагать, что и он неравнодушен ко мне.
Как бы там ни было, праздничный вечер состоится. Мачеха составляет список гостей. И делает приготовления на кухне.
- Хорошо, что у тебя день рождения в мае, - заметила она. - Такой чудесный месяц! Если погода будет хорошей, мы сможем праздновать в саду - что-то вроде пикника на открытом воздухе.
- Вам доставляет удовольствие организовывать праздник, дорогая, - снисходительно заметил отец. - Как хорошо, что вы здесь и можете все правильно устроить для Энн Элис.
У меня будет особое платье для праздника. Призвали деревенскую портниху, и мачеха долго возилась с выкройками Мы остановились на розовом шелке, который, по ее словам, идет мне больше всего. Платье с открытыми плечами и короткими рукавчиками, отделанными рюшами и кружевом. У него широкий кружевной воротник; корсет облегающий, а юбка - очень широкая, с оборками, отделанными кружевом. Платье очень нарядное. Я просто в восторге, потому что когда я надеваю его и стою очень смирно, а наша портниха стоит передо мной на коленях, занимаясь булавками и нитками для наметки, я представляю себе, что стою перед Магнусом. По-моему, в этом платье я покажусь ему красивой.
Я благодарна мачехе, так много сделавшей, чтобы платье было сшито. Думаю, она благодарна мне за заботу о Фредди.
Неужели она начинает мне нравиться? Я пока не уверена. Когда человек влюблен, весь мир становится другим, и хочется любить всех окружающих.
Нет… не всех.
Сегодня у меня было потрясение, поэтому я и пишу в дневнике.
Сегодня днем я была в саду. В доме было тихо.
Отец отдыхал, как он делает часто днем после того, как у него начались, как мы говорим, "приступы". Я уверена, что они сильно ослабили его, хотя он и делает вид, что это не так.
Мачеха уехала в Большой Стэнтон походить, как она сказала, по магазинам и взяла с собой Фредди. Она собиралась купить ему одежду. Из той, в которой Фредди приехал к нам, он уже вырос.
Я любила сидеть в саду. Фасад дома выходит на деревню. Приятный вид, это правда, перед нами расстилается зеленая долина, старая церковь со шпилем, вздымающимся в небо и ряд старинных коттеджей. В центре Грина находится утиный пруд с деревянной скамейкой.
Однако больше всего я любила вид, открывавшийся из задней части дома. Мне нравилась наша лужайка, а за ней - купы деревьев. Когда я сижу в саду, я обычно ухожу в небольшой огороженный стенами розарий и сажусь там на одну из плетеных скамеечек.
Там я и сидела в этот раз, притворяясь, что читаю, а на самом деле думая о том, когда снова увижу Магнуса Перренсена. Я имею в виду - наедине. Сегодня он обедал с нами, и я была счастлива. Всегда есть надежда, что подвернется возможность поговорить о вещах, по-настоящему важных.
- О, мисс Энн Элис… - Это была одна из горничных. - Пришел джентльмен.
Я вскочила.
В моих мыслях царил Магнус, и я по глупости решила, что это он, так что даже не спросила имени джентльмена. Я была потрясена, войдя в холл и увидев Десмонда Фидерстоуна.
Я снова ощутила дурное предчувствие, так часто возникавшее у меня в его присутствии прежде.
- Мисс Энн Элис. Как приятно.
- О… мистер Фидерстоун… Мы давно вас не видели.
- Я все это время скучал… отчаянно.
- Стало быть, вы вернулись.
- Увы, лишь с кратким визитом.
- Вы должны… э-э… пройти в гостиную… Может быть, вы хотели бы выпить что-нибудь прохладительное.
- Я приехал, чтобы увидеть вас, а остальное не важно.
- Проходите. - Я провела его в небольшую комнату, выходившую в холл и служившую для приема посетителей. - Садитесь, прошу вас.
Он положил шляпу на стол.
- Я пойду скажу, чтобы вам что-нибудь принесли. Хотите чаю?
- Это будет идеальное освежающее.
- Я пойду скажу.
- О… - запротестовал было мистер Фидерстоун. Он явно недоумевал, почему я не дерну шнур звонка, чтобы вызвать служанку. Однако у меня было много причин, чтобы не делать этого, и я вышла так поспешно, как только могла.
Я поспешила в комнату к отцу. К счастью, он уже встал и сидел в кресле, подремывая. Я сказала:
- Папа, у нас посетитель. Тот самый друг мачехи. По-моему, вам следует спуститься.
- Разумеется. Разумеется. Да уж, с другом мачехи надо обращаться уважительно. Кто он?
- Мистер Фидерстоун.
- Ах, да. Конечно, я его помню.
- Он в гостиной. Вы к нему спуститесь? Я распоряжусь насчет чая.
Отец последовал за мной и ушел в гостиную. Когда я вернулась, Десмонд Фидерстоун оживленно беседовал с отцом.
Мне показалось, он посмотрел на меня с упреком.
Принесли чай. Разговор шел о погоде, и Десмонд Фидерстоун заботливо осведомился о здоровье отца. Тот сообщил, что чувствует себя хорошо, как никогда. По-моему, он слегка покривил душой, однако со времени женитьбы на мачехе он всегда настаивал, что чувствует себя прекрасно.
- Я уже довольно давно вас не видел. Могу поклясться, что мисс Энн Элис выросла.
- Ей ведь, знаете ли, скоро восемнадцать.
- Неужели? Какой повод отпраздновать!
Я почувствовала раздражение. Мне было неприятно, что они говорят обо мне так, словно меня здесь нет, словно я была ребенком, о котором говорят, как он вырос.
- Да, - отозвался отец. - Мы, разумеется, будем отмечать это событие. Моя супруга в таком волнении, словно это ее собственный день рождения.
- И когда же эта славная дата?
- Через несколько дней. Точнее сказать, двадцать первого. Не знаю, сколько придет гостей. Список постоянно пополняется.
- Могу я позволить себе смелость? Как старый друг семейства миссис Мэллори, могу я просить о приглашении?
- Любому другу миссис Мэллори будут рады. Ты согласна, Энн Элис?
Я была рада, что отец не стал дожидаться ответа, хотя Десмонд Фидерстоун выжидательно смотрел на меня. Отец продолжал:
- Надеемся, что боги будут милосердны, и вечер выдастся теплый. Боюсь, что если мы останемся в доме, будет тесновато.
- Не сомневаюсь, что боги будут добры по такому выдающемуся случаю, - отозвался Десмонд Фидерстоун.
Я сидела и ужасно злилась. Стало быть, он явится на мой день рождения. У меня было неприятное чувство, что он все испортит.
Я давно уже и думать о нем забыла, и вот - на тебе! - явился.
Когда мачеха вернулась, я увидела, что Десмонд Фидерстоун застал ее врасплох так же, как и меня, и мне показалось, что она приветствовала его очень холодно.
- Я снова оказался поблизости, - заявил Фидерстоун. - И знал, что вы ни за что не простите меня, если я не зайду.
- Вы сюда надолго? - спросила мачеха, как мне показалось, для нее это было довольно бестактно.
- Это зависит от дел.
Отец сказал:
- Мистер Фидерстоун обещал, что придет на день рождения.
- О, - спокойно отозвалась мачеха.
Я была рада, когда он ушел.
Но почему-то у меня такое чувство, что все как-то изменилось.
21 МАЯ.
Мой день рождения, и самый волнующий день, какой мне довелось пережить! Как чудесно, что все произошло именно в мой день рождения!
День начинался довольно пасмурно, и мы очень беспокоились, что пойдет дождь. Слуги то и дело выбегали наружу посмотреть на небо.
За день я раз двадцать смотрела на платье, висевшее в шкафу. Это самое красивое платье, какое было у меня в жизни. Я упросила мачеху позволить Фредди лечь спать где-нибудь на час попозже, и она согласилась, как мне показалось, с притворной неохотой. Она действительно любит Фредди, и наша привязанность к мальчику создала между нами некую связь, несмотря на все мое сопротивление.
Устраивая вечер, мачеха была в своей стихии. Отец забавлялся, глядя на нее. Как же он изменился со времени женитьбы! По крайней мере, мачеха сделала его счастливым. Я уверена, что таким он никогда не был… даже при жизни моей матери.
Прибыли гости. Я, отец, мачеха и Фредди, стоявший с нами, как маленький сын семейства, принимали их.
И как я была счастлива, когда в обществе Мастерса приехал Магнус! Он выглядел так элегантно, подумала я. Как шла ему эта более строгая одежда. Я искренне терпеть не могла все эти вычурные нововведения расфранченных денди.
Погода была прекрасная. Даже луна вышла, сделав пейзаж еще более восхитительным, и общество вскоре рассыпалось по садам и лужайкам. Обед должны были подавать в холле и столовой, и все, кто хотел, могли взять тарелки и посидеть в саду.
Только присутствие Десмонда Фидерстоуна все портило. И мне показалось, что он полон решимости остаться со мной наедине.
Как счастлива я была, что Магнус был полон такой же решимости быть рядом со мной, и с моей помощью нам удалось отбить все попытки Десмонда Фидерстоуна и держаться вместе.
Фредди отправился спать, когда ему велели. Он был очень тихим мальчиком и, как я догадалась, привык беспрекословно повиноваться всему, что ему говорили. Мне всегда становилось его жалко, и я часто раздумывала, что же за жизнь у него была с невесткой мачехи. Я никогда его об этом не спрашивала, потому что чувствовала, что мальчик очень страдает, когда его расспрашивают, и догадалась, что о той жизни он предпочел бы забыть.
Разумеется, поскольку это был мой день рождения, и у меня были свои обязанности перед гостями. Мне пришлось танцевать с одним-двумя друзьями отца. Некоторые из них были картографами с хорошей репутацией, приехавшими издалека на праздник.
Я могла говорить с ними о картах с большим знанием дела, чем прежде - и все благодаря Магнусу.
Возможно, я была несколько рассеянна, постоянно думая о том, как сбегу и снова окажусь рядом с Магнусом. И когда мне это удалось, он ждал меня, так же горя желанием быть рядом со мной, как и я - быть с ним.
А потом были те волшебные мгновения в розовом саду. Розы благоухали. Я всегда буду вспоминать этот вечер в розовом саду 21 мая 1792 года, потому что он таил в себе волшебство. Всю мою жизнь я буду его помнить.
Мы сидели рядом на плетеных стульях у стены, лицом к чугунным кованым воротам, чтобы сразу же увидеть непрошенных гостей.
Из дома доносились звуки скрипок, раздавался смех. Воздух был теплым и благоуханным.
Магнус взял мои руки и поцеловал их.
Он сказал:
- Я знал, как только увидел тебя.
- Я тоже.
- Словно что-то промелькнуло между нами… Понимание. Да? Ты создана для меня, а я - для тебя?
- Так оно и было.
- Жизнь прекрасна, По-моему, это большая редкость - такая гармония.
- Это просто бесценно.
- Так оно и будет всегда.
- Магнус, - сказала я, - что же теперь будет? Здесь ведь не твой дом.
- Да, - отозвался он. - Я приехал всего на год, может, чуть дольше. А потом я уеду домой.
- Год, - радостно сказала я. - Целый год мы будем счастливы.
- А потом, - продолжал он, - ты уедешь со мной. Мы поженимся.
- И потом будем жить счастливо. Это как в сказке.
- У нас будет много детей. Они станут работать вместе с нами. Будут открывать мир. Это прекрасная жизнь.
- Я так счастлива, - сказала я. - По-моему, ни у кого никогда не было более счастливого восемнадцатилетия. Магнус немного помолчал. А потом сказал:
- Мы отправимся вместе искать мой остров.
- Ах, да. Остров. У меня часто бывало такое ощущение, что ты хочешь рассказать мне о нем.
- Я расскажу сейчас. Этот прекрасный сад, по-моему, самое подходящее место для этого: Я так давно хотел рассказать тебе о нем. Иногда это просто как сон. Можно подумать, что я его выдумал.
- Расскажи мне. Я так хочу знать. Магнус с минуту поколебался, затем начал:
- Я был в экспедиции, составлял карту моря. Мы были уверены, что там гораздо больше островов, чем те, что были нам известны, и хотели отыскать их. По-моему, один я нашел. Я даже уверен в этом. Но давай, я все расскажу. Мы пересекали Тихий океан, огибали Сандвичевы острова, где лет за десять до того, туземцы палицами насмерть забили капитана Кука. Как описать, что значит быть в море, плыть туда, куда, возможно, никогда прежде не заплывали люди? Капитан Кук открыл так много, что я постоянно боялся, что уже ничего не осталось.
- Расскажи мне об открытом тобой острове.
- Да, я хочу, чтобы ты знала об этом. Я хочу, чтобы мы оба отправились на его поиски. Я никогда не успокоюсь окончательно, пока снова не найду его. И когда я это сделаю, я хочу, чтобы ты была рядом.
Я тронула рукой его щеку, и Магнус поймал мою руку и стал целовать ее снова и снова.
- Ты почувствуешь то же, что и я, - продолжал он. - Ты ощутишь зов моря. Оно лежит там, чтобы человечество открывало его… приручало, чтобы использовать. Какое счастье, что мы родились на этой Земле. Но я хочу рассказать тебе об острове.
- Пожалуйста, расскажи. Иногда я думаю, что тебя что-то удерживает, что ты не хочешь рассказывать. Говоришь, что расскажешь, а потом, колеблешься. Что особенного в этом острове?
- Море было спокойным, таким тихим, что даже трудно было поверить, что плывешь. А потом налетает шторм, какой даже и не снился, Энн Элис. Ты не можешь себе представить ярость урагана. Ветер похож на тысячи демонов, вопящих и вздымающих волны так, что море становится похожим на кипящий котел. Дождь, подхваченный ветром, бьет горизонтально. Кажется, буря собирается смести все, что попадается на ее пути. Какие шансы у судна выдержать в такую бурю? Я знал, что произойдет. Мы молились о чуде, но знали, что чуда не будет. Мы знали, что не выстоим перед такой яростью, и судно тоже. Я подумал, что пришел мой последний час. Как ни странно, я был спокоен и сожалел лишь о том, что никогда не открою еще неизведанные пути. Мое имя умрет вместе со мной. Моя жизнь не имела значения. Но у меня были грандиозные планы. Магеллан, Генрих-Морепроходец, Дрейк, Кук, Птолемей, Меркатор, Гондий… Я мечтал, что стану одним из них. Человеку нужно время, чтобы самоугвердиться. С тех пор я часто думал о людях, ушедших рано и так и не сумевших сделать то, о чем мечтали. И тогда я думал, что меня ждет та же участь. Море подхватило нас, как картонную коробку. Бросало го туда, то сюда. Ветер пронзительно ревел, словно разражаясь демоническим хохотом при наших мольбах, а дождь, гром и молния изматывали нас. Вот там, в бурном море корабль и разбился. Казалось, палуба ушла у нас из-под ног, части корабля разлетелись по морю обломками. Надежды больше не было. Мы потерпели крушение. Я обнаружил, что цепляюсь за какое-то бревно. Наверное, это был кусок палубы. Я был полумертв и считал, что конец мой близок. В таком море никому, не выжить.
Перед тем, как налетел шторм, я знал, где мы примерно находимся, но теперь не мог вычислить, как далеко мы ушли и куда нас забросило морем. Я не мог думать ни о чем - только о том, чтобы цепляться за мое бревно. Море швыряло его из стороны в сторону. Я погружался в вод, потом снова выплывал. Я закрыл глаза и стал ждать смерти.
Говорят, когда тонешь, перед тобой проходит вся жизнь. Вспоминаешь мелкие подробности - детство, школьные годы. Не знаю, может, я слишком отупел, чтобы вспоминать. Не помню, как я цеплялся за бревно. Однако, наверное, цеплялся, но ничего не вспомнил из прошлого. Было лишь сознание необходимости держаться за дерево - это единственное, что могло помочь мне в борьбе против ярости моря. Я был совершенно измучен тем, что меня постоянно колотило о волны и почувствовал, что сознание оставляет меня.
Открыв глаза, я обнаружил, что все изменилось. Я слышал мягкий шелест волн по песку. Дул благоуханный бриз, очень слабый. Я открыл глаза и увидел ярко-голубое небо и море, спокойное, как озеро. Каким тихим оно было, прозрачно-голубым. Позже я обнаружил, что море бывает и сияюще-зеленым. Это море казалось, было непохоже ни на одно море, где я бывал. Однако я добрался до острова, и там тоже все было по-другому.
- Стало быть, так ты и оказался на острове?