Он задавал себе тот же самый вопрос. И знал ответ. Он сделал бы то же самое.
- Как вы попали сюда? Этот дом, он достался вам от мужа?
Она смотрела в пол, когда отвечала.
- Коттедж принадлежал моей матери. Он как раз освободился, вот мы сюда и приехали.
- Но о его существовании наверняка известно вашему кузену. Почему он не преследовал вас?
Она горько усмехнулась.
- Судебное разбирательство ведется на деньги самого обвиняемого, и он же платит за свое содержание в тюрьме. Кузен не хотел и дальше растрачивать ее долю. Конечно, если я начну доставлять ему хлопоты, то он не пожалеет денег, чтобы натравить на меня человека вроде вас. И в следующий раз нам не спастись.
Как не спастись тем, кого ведьмы назначили своими жертвами. Как не спаслась его мать.
- Но вы же не станете отрицать, что по миру гуляет зло? Что Сатана пытается отвратить человека от Господа? - Все, кто посещал церковь, заучивали этот догмат наизусть.
Она оглянулась на мать, потом вновь посмотрела ему в лицо.
- Я не вижу разницы между Сатаной и людьми, которые сотворили с нею такое.
Внезапно все встало на свои места. Скут. Скуп.
- Так вот, что она кричала… Его имя. Скоби.
Она кивнула.
- Я боялась, что вы догадаетесь с самого начала.
- И вы считаете меня таким же воплощением зла.
Какое-то время она молчала.
- Нет. - Она всмотрелась в его глаза. - Я ошибаюсь?
Ее неуверенность перекликалась с его собственной нерешительностью.
Он резко встал и не зная, как еще удержаться от искушения обнять ее и утешить, принялся расхаживать по тесному помещению. Ее дремавшая на стуле мать снова выглядела совершенно обычно, как уставшая пожилая женщина. Которую, тем не менее, осудили как ведьму. Которую он обязан допросить. Найти на ней метку. Проследить за тем, чтобы ее наказали.
Но потом он вспомнил крик умирающей женщины, которая, призывая Бога в свидетели, клялась, что она невиновна, и понял, что не сможет этого сделать.
Он откашлялся.
- Это случилось с моей матерью.
Она не перебивала. А он стоял, отвернувшись. Не глядел на нее.
- Однажды она… просто слегла. - Пришел его черед через силу вызывать тяжелые воспоминания. - День ото дня она слабела. Врачи ничего не находили. Мир тогда погрузился в хаос, короля казнили, всюду были ведьмы… - В свои шестнадцать он ничего не мог с этим поделать. Ни с чем.
Александр повернулся к ней лицом. Он не был обязан объяснять Маргрет причины своих поступков, но все же хотел, чтобы и она поняла его.
- Потом нашли ведьму. Она призналась. Ее казнили.
Его отец был прав. Смерть ведьмы не вернула его матери жизнь.
- А вы стали одним из них. - Они. В ее устах это слово звучало зловеще.
- Не сразу. Я был безбородым подростком, когда она умерла. Я пошел в университет. Потом воевал. А потом, поскольку изучал право, устроился помощником при Комиссии и работал на судах, но этого оказалось мало. Я должен был что-то предпринять, сделать все, что в моих силах, чтобы знать наверняка: никто больше не умрет той смертью, которой умерла моя мать. Пока в Шотландии есть хоть одна ведьма, мне не будет покоя.
- И вы пошли к Скоби.
- Я пошел к Скоби. - И опять он не смог сознаться в своем провале, хоть это чуточку и обелило бы его в ее глазах.
Она не смотрела на него, глядя на мать.
- Она ни в чем не повинна. Это все, что я знаю.
Господь знает, что я невиновна.
И тем не менее ее поглотило пламя.
И ту женщину, которую он назвал невиновной, а Скоби приговорил к костру. Кто из них был прав?
В молчании глядя на Маргрет, он видел перед собою только уставшую дочь, которая несла на своих плечах непосильное бремя.
- Допустим, вы убедили меня, что она не ведьма. - Он сделал паузу и дождался, когда она повернется к нему лицом. - Ну, а вы сами?
С ее щек схлынула вся краска. Только глаза, голубой и карий, двумя пятнами цвета горели на белом лице.
- Вы думаете, я обладаю колдовской силой, потому что я ведьмино отродье?
- Нет. Потому что я боюсь, что околдован вами.
Уголок ее рта дернулся в крошечной улыбке.
- Какие бы силы не влекли нас друг к другу, Дьявол тут не при чем.
Он смотрел в ее глаза, выискивая в них правду, и вдруг ощутил, как зудящее желание сменяется умиротворяющим чувством родства.
- Я хочу вам верить, - вырвалось у него. Признание далось легче, чем он ожидал.
- Я тоже хочу вам верить. - Сколько тоски было в этих словах, ведь она очень, очень давно никому не доверяла. - И другого выбора у меня, кажется, нет. Жизнь моей матери в ваших руках.
- Как и жизни всех остальных душ в этом приходе.
Но, всматриваясь в ее глаза в поисках правды, он испытал пугающую готовность променять все эти жизни на спасение ее одной. Потому что он не просто хотел ей поверить.
Он уже ей поверил.
***
И Александр поскакал сквозь вечерние сумерки в деревню, оставив осужденную ведьму на свободе.
Говоря о матери, он впервые за много лет сознательно вызвал воспоминания о ее последних днях. Она умирала тяжело, в мучениях. Если бы ее назвали ведьмой, возможно, ее предсмертный бред тоже показался бы кому-нибудь разговором с Сатаной.
И это сблизило его с Маргрет. Они были похожи. У них обоих отняли мать. И оба они пытались добиться от мира справедливости.
Но что ему теперь делать? Как найти настоящую ведьму, чтобы невиновная осталась на свободе?
Как только он пересек мост и въехал в деревню, навстречу, из своего дома, выбежал Диксон и подхватил его лошадь под уздцы.
- Элен Симберд! - Он выглядел изнуренным, однако его лицо было озарено каким-то странным возбуждением. - Она во всем призналась!
На Александра снизошло облегчение.
Не Джанет Рейд. И не Маргрет.
- Слава богу. - Он спешился, и Диксон последовал на ним на конюшню. - Кто записал ее слова?
- Я был там, - сумбурно забормотал Диксон. - Вместе с графом. Мы оба ее слышали.
Александр взял его за плечо и легонько встряхнул.
- Что именно она сказала?
Диксон казался слегка не в себе, словно тоже провел несколько суток без сна.
- Я не помню. Но она призналась.
Зловещая тень заволокла его облегчение, и Александр со всех ног бросился к амбару, где держали Элен Симберд.
Диксон поспешил следом, фонарь болтался в его руке.
- Показания может дать граф, - задыхаясь, крикнул он на ходу. - Он был там.
Александр замер у порога.
- Она должна повторить признание сама.
Но когда он открыл дверь и увидел Элен Симберд, то понял, что она не сможет ничего повторить.
Глава 14.
Она лежала без сознания на полу. Ее голая спина была залита кровью и сплошь покрыта следами проколов.
Над ней возвышался граф с маленьким кинжалом в руке и смутной улыбкой удовлетворения на лице.
К его горлу подкатила ярость.
- Вы должны были подождать меня.
- Подождать? - Нижняя губа графа затряслась со смесью ужаса и презрения. - Здесь бесчинствует Сатана, а вы уехали!
Нахлынули сомнения, размывая твердую почву уверенности в топкое болото.
- Что дословно она сказала?
Оксборо дернул плечами.
- Что отреклась от крещения, заключила союз с Сатаной и стала его слугой. И что он пометил ее.
Ровно то, что требовалось Комиссии. Как по списку.
- Где вы пропадали? - спросил священник. - Мы уж испугались…
- Что меня умыкнул Дьявол? - Диксон, стоя позади, высоко поднял фонарь, и его свет разогнал собравшиеся по углам тени. Сумасшедшая пляска бликов на распростертом теле женщины напомнила Александру об увиденных утром кострах. - В Джедборо сожгли шестерых ведьм.
Они обратили на него искаженные ужасом лица.
- Они уже близко, - прошептал Оксборо. Он взглянул сверху вниз на лежащую женщину, не выражая ни капли христианского сострадания. - Слава богу, хоть эта призналась.
Призналась ли? Опустившись на колени, Александр прикрыл спину женщины обрывками платья. Она еще дышала.
- Они окружают нас, - шепотом поговорил Диксон. - Как вы и предупреждали.
В амбар ввалился какой-то крестьянин, размахивая пузатой керамической бутылочкой. Увидев тело на соломе, он остановился как вкопанный.
- Так это правда? Моя жена ведьма? Она навела на меня порчу? - Широко распахнутыми глазами он воззрился на Александра. - Я скоро умру?
Элен Симберд признала свою вину, сказали они, но ведь та женщина в Джедборо, которая божилась, что невиновна, она тоже призналась.
Как и Джанет Рейд.
И теперь они смотрели на него и ждали, чтобы он отделил ложное от истинного.
- Я не знаю, - в конце концов проговорил он.
Священник тронул крестьянина за плечо.
- Мистер Кинкейд имеет в виду, что лично не присутствовал при том, как она призналась.
Ее собственный муж. Они что, все спятили? Или он знал ее секрет и скрывал ото всех?
- Ты жил с нею. Неужели ты ни о чем не подозревал?
Крестьянин посмотрел на истерзанное тело жены так, словно она была бешеной собакой.
- Иногда ее приходилось поколачивать, но я и помыслить не мог, что живу с исчадием ада. - Он прижал бутылочку к груди, как талисман. - Но ей до меня не добраться. Вот, я помочился туда и еще положил булавки, листья и клок волос. Я защищен. - Он направил бутылочку на жену. - Защищен! - По его лицу полились слезы, но он оплакивал не потерю жены. Он плакал от страха.
- Лучше бы ты помолился и попросил защиты у Господа, - строго сказал Диксон и потянулся к бутылочке, но крестьянин ее не отдал.
- Много ли проку принесли наши молитвы? - Он отвернулся от священника и в отчаянном поиске поддержки снова обратил взгляд на Александра. - Этого хватит? Что еще мне сделать?
- Ничего, - ответил он с фальшивой уверенностью. - Ничего больше не нужно.
Не глядя на жену, крестьянин развернулся и выбежал прочь из амбара.
Я и помыслить не мог, что живу с исчадием ада.
Александр вновь глубоко задумался. Может, и он не замечает очевидного зла? Чем было признание Элен Симберд - правдой или ложью? Или ведьмаком был ее муж, который теперь пытается выгородить себя?
Все они отчаянно ждали от него поддержки. Ждали, что он даст им уверенность. Даже если Джанет Рейд ни в чем не повинна, это еще не делает невиновными всех остальных.
Александр расправил плечи.
- Я опрошу ее еще раз. Она может знать имена других ведьм.
Граф протянул ему окровавленный кинжал.
- Найдите метку. И заставьте ее назвать всех.
***
После ухода Александра Маргрет долгое время простояла в молчании. Опустилась темнота. Поднялся ветер.
Охотник на ведьм вспомнил ее. Он вспомнил вас.
Как же глупо она заблуждалась, думая, что нашла убежище. Угроза исходила не только от ее кузена. Даже если Александр Кинкейд и поверил ей, в одиночку он волну не сдержит. Если хоть одна живая душа прознает про ее мать и про ее прошлое в Эдинбурге, все будет кончено.
У нее осталось немного денег. Можно сходить пешком в Джедборо и купить там нового пони, но тогда мать придется оставить одну, а это опасно.
Но еще больше Маргрет пугала опасность встретить в Джедборо охотника на ведьм, который ее запомнил.
Они поужинали хлебом и молоком, потом она дала матери Генриетту и уложила ее спать. Когда та захрапела, Маргрет достала из-под кровати маленький тяжелый ящичек и положила его на колени.
Золотые и серебряные кроны с выгравированными щитом и крестами. Когда-то она думала, что этого будет достаточно, чтобы спастись. Но если они найдут эти деньги, когда придут забирать мать, то потратят их на покупку торфа и дров для ее сожжения.
Не бывать этому. Раз уж этим деньгам не суждено спасти ее мать, то пустить их на то, чтобы разделаться с нею, Маргрет не позволит.
Она сошла вниз по лестнице, взяла лопату и отворила дверь. Закрываясь от ветра, хлеставшего дождем ей в лицо, завернула на нетвердых ногах за угол коттеджа и дошла до ручья.
А там, опустившись на колени, начала копать раскисшую от дождя землю.
***
Александр, стоя между Диксоном и Оксборо, смотрел на распростертое у его ног зло - сознавшуюся ведьму.
Но полуголая, заснувшая впервые за несколько дней Элен Симберд вовсе не выглядела воплощением зла. Она выглядела измученной, хрупкой, немолодой женщиной. Предполагалось, что он обыщет ее на предмет метки, но все, чего он хотел, - это прикрыть наготу несчастной и дать ей выспаться.
Вместо этого он присел на корточки и потряс ее за плечо.
- Сударыня?
Она вздрогнула и тотчас проснулась. А когда увидела у него кинжал, то забилась подальше в угол, тщетно пытаясь прикрыть свои оголенные груди.
- Прошу вас, только не трогайте меня снова.
- Скажите нам, где метка, и все пройдет проще.
- Вы ее не нашли? - Она пощупала свою исколотую спину. - Так откуда знать мне?
- Он Ведьмино шило, - сказал Диксон. - И уж он-то отыщет твою метку в два счета. Можешь даже не пытаться ее утаить.
Не отыщет, ибо он этого не умел. Все, что ему оставалось, это смотреть и колоть наугад, вслепую, снова и снова, сияющим, еще не бывшим в употреблении шилом, которое он купил себе сам, поскольку не заслужил право получить то, которое Скоби дарил прошедшим обучение до конца.
Александр бросил кинжал на пол.
- Сначала пусть она назовет других ведьм. - Он взял ее за плечи, заставляя смотреть себе в лицо. - Назовите нам еще имена.
Ее глаза остались пустыми.
Граф так и стоял позади него, отбрасывая тень на них обоих.
- Отвечай, или он заставит тебя заговорить.
Она уставилась в пол, потом подняла голову с таким видом, словно нашла клевер-четырехлистник.
- Хозяйка таверны. Да. Изобел Бойл.
- Глупая женщина, - встрял из-за плеча Александра Диксон. - Мы только-только наказали Джорджа Коммона за клевету против нее. Ее доброе имя восстановлено, и не смей пятнать его наговорами.
Между ее бровями, над воспаленными от отсутствия сна глазами, залегла глубокая складка.
- Барбара Кохран.
Против этого имени никто не возражал.
- Кто она? - спросил Александр.
- Жена одного из моих батраков, - сказал Оксборо.
- Добрая христианка, которая недавно разрешилась от бремени, - добавил Диксон. - Правда, и она, и младенчик еле выжили. Ты что, приглашала на роды Дьявола?
- Кто еще? - требовательно спросил граф. - Кто еще присутствовал на твоих оргиях с Сатаной?
- Еще? - В ее голосе зазвенела паника. - Никого там не было. Только Дьявол и я. - Ее веки дрогнули, и она уронила голову на грудь.
Александр встряхнул ее, взяв покрепче за плечи.
- Не отвлекайтесь. Все уже потеряно, поэтому назовите нам имена остальных и молитесь об искуплении своих грехов.
Она шмыгнула носом и утерлась рукавом.
- Я сказала все, чего вы хотели. Почему вы никак от меня не отстанете?
Все, чего вы хотели. Все ли?
- Вы сказали нам правду?
- Правду? - Он услышал в ее усталом голосе какую-то новую интонацию. - К чему спрашивать об этом сейчас?
Правдой будет то, что скажете вы - однажды сказала ему Маргрет.
Снаружи ударил гром. Дождь перешел в ливень, просачиваясь внутрь сквозь щели в крыше амбара.
- Имена! - взревел Оксборо, сотрясая потолочные балки. - Говори, кто еще, женщина!
В ее усталые глаза закралась какая-то хитринка. Или то был всего лишь блик от колеблющегося фонаря?
- Я не знаю. Сатана меняет наш облик, чтобы мы не узнавали друг друга при свете дня.
- Ничего подобного Сатана не делает, - немедленно вставил Диксон.
Она смерила его надменным взглядом.
- Вам-то почем знать? Ведьма здесь я, разве нет?
Александр отпустил ее.
- Ее словам нельзя доверять. Она уже не соображает, что говорит.
Граф подобрал с пола кинжал и подал ему.
- Найдите метку. Это освежит ее память.
- Нет! - взвизгнула она при виде кинжала. - Джиль, жена кузнеца. Она ведьма. Она была там!
Александр нахмурился.
- Вас обвиняют в том, что вы уморили ее дитя. - Ведьме не полагалось знать, в чем ее провинность, но допрос с самого начала пошел наперекосяк.
- Она сама его и уморила, чтобы вас одурачить. Но она была на шабаше, я ее видела. - Элен Симберд вздернула подбородок под его скептическим взглядом. В том и заключалась его работа - отделять ложь от истины, - однако ни одно ее признание не вызвало у Александра доверия.
Какие-то крики вторглись в амбар, прервав его мысли. Александр встал и обернулся.
- Что происходит?
Граф не ответил. Он онемело застыл, разинув рот, ибо прямо за порогом амбара корчилась на земле его дочь - она визжала и плакала, лягалась и размахивала кулаками, и выкрикивала такие непотребные ругательства, каких не положено знать ни одной христианке.
Одержимая - повис в воздухе невысказанный вслух приговор.
Поодаль стояла жена графа. Оставив девушку у их ног, она отошла в сторону, подальше от ее молотящих воздух конечностей, и теперь, не замечая ливня, взирала на дочь.
- Она хорошая девочка. Добрая христианка. Это все ведьмы. Это они сотворили с нею такое.
Граф, столь неистовый с подозреваемыми ведьмами, от ужаса утратил дар речи, увидев, как его дочь извивается в грязи. На ее крики под дождем собралась небольшая толпа. Расталкивая друг друга, люди сгрудились вокруг нее - достаточно близко, чтобы видеть, как леди Анна бьется в припадке, но все же держась на некотором отдалении, словно опасаясь от нее заразиться.
Александр присел рядом с девушкой, не обращая внимания на то, что ее ноги пинают его до синяков, а ногти оставляют царапины на лице. Ее испачканная юбка высоко задралась, обнажив бледные, голые выше чулок, ляжки. Это шокирующее зрелище придавало ее стонам развратный оттенок.
Из повозки, которая привезла их из башни, он достал промокшее покрывало и набросил его на девушку.
- Когда это началось?
- Днем, после трапезы. Я отослала ее в свою комнату, а потом услышала…
- Она в таком состоянии весь день?
Леди Оксборо пыталась что-то сказать, но среди криков и раскатов грома вести разговор было невозможно. Александр жестом велел одному из мужчин сторожить Элен Симберд, которая к этому времени уже заснула беспробудным сном, а сам взял девушку за ноги и вместе с Диксоном, подхватившим ее подмышками, понес ее к священнику домой. Она было притихла, обмякнув мертвым грузом в его руках, но вскоре снова стала кричать и отбрыкиваться, так что он едва не выпустил ее заляпанные грязью лодыжки из рук.