– Oui, все. А ты хорошенько запомни мои слова.
– Послушай меня, Мери.
Утреннее солнце наполнило светом комнату. Бетани, прекратив заправлять кровать, повернулась к сестре.
– Знаю, тебе не по душе леди Дамиана. – Это имя обожгло ей уста, но девушка заставила себя продолжать: – Ей не с кем поговорить, она здесь никого не считает ровней себе. Я хочу, чтобы ты подружилась с ней. Нормандцы уже давно живут здесь, и знание их языка возвращается к тебе. Я знаю, что ты уже многое понимаешь из их разговоров, хотя сама еще не говоришь по-французски. Ты должна выполнить то, о чем я тебя прошу.
– Она ужасная, – скривила розовые губки Мери.
– Знаю, но, если ты добьешься ее доверия, мы сможем из первых рук узнавать обо всех замыслах врагов. Скрепя сердце я обращаюсь к тебе с этой просьбой, но иного выхода нет.
– Знаю, у тебя болит за нас душа. Я сделаю то, о чем ты меня просишь, но, по-моему, нам следует лучше подумать о том, как выбраться отсюда.
– Мы уже дважды терпели неудачу. Я не собираюсь опускать руки, но, боюсь, нормандец отпустит нас только тогда, когда получит назад сокровища нашего замка.
– Дядя Брам никогда не согласится на это, – сказала Мери.
– Возможно, когда все средства будут исчерпаны, ему придется смириться. А до тех пор мы должны быть постоянно настороже. Я, например, больше не желаю быть застигнутой врасплох.
Рассуждения Бетани прервал стук в дверь.
– Войдите, – откликнулась она, зная, что это не Ройс. Тот безо всяких церемоний сразу вошел бы в комнату.
Открывший дверь Ги застыл, увидев в комнате Мери.
– Прошу прощения, милые дамы, могу ли я переговорить наедине с леди Бетани?
Мери сделала реверанс.
– Не буду вам мешать, – сказала она Ги, поворачиваясь к сестре и беря ее за руки. На лице Мери отражалось нескрываемое любопытство. – Мы с тобой еще поговорим, – тихо добавила она, выходя из комнаты.
– В чем дело, Ги? – спросила Бетани.
– Не здесь, – сказал он, открывая перед ней дверь.
– Что стряслось?
Наблюдая его таинственное поведение, Бетани начинала тревожиться все больше и больше.
– Я все вам расскажу, когда мы уединимся в укромном месте, где нам никто не помешает. Доверьтесь мне.
Ги повел ее в небольшое круглое помещение, расположенное наверху левой башни.
– Ги, уже поздно. Я опоздаю на завтрак, – взмолилась Бетани, услышав голоса собирающихся в большую залу воинов.
– Не беспокойтесь. У нас еще полно времени до того, как накроют на стол. Ройс ничего не узнает.
– Какую игру вы затеяли, Ги?
Его смешок откликнулся гулкими отголосками на пустынной лестнице.
– Самую древнюю на свете, миледи. Ту, которая началась с яблока.
– С яблока? – переспросила Бетани, когда они проходили мимо воина, стоящего на часах.
– Qui. Но, в отличие от вас, у Евы не было соперниц.
– Я не буду принимать участие в борьбе за чувства вашего брата.
– О, моя милая дикарка, вы уже давно вовлечены в нее, но у вас недостает навыков. Вы должны победить в этом состязании, или же то, что случилось вчера, будет повторяться до бесконечности.
Ответом на эти слова было молчание. Бетани вспомнила, как жестоко обошлась с Бретом Дамиана.
Отворив дверь, Ги протянул руку, приглашая Бетани войти первой.
– Сегодня у нас будет первый урок, миледи, – сказал он, закрывая за собой дверь и запирая ее деревянным засовом.
– Урок? – удивленно взглянула на него Бетани.
– Oui, урок умения строить из себя настоящую благородную даму, что считает очень важным Ройс. Дамиана – мастер по части изображения собственной значимости – и чувственности. – Обойдя вокруг Бетани, Ги внимательно оглядел ее платье и задумчиво почесал подбородок. – Да, в этом у вас серьезный недостаток. Лиф скроен свободно и висит мешком.
Услышав подобное оскорбление, Бетани вспыхнула, сверкнув на него глазами. Она нисколько не стеснялась своего наряда.
– Я не собираюсь угождать вкусам вашего брата.
– Ройс привык видеть роскошно одетых женщин, блистающих при дворе. В этом бесформенном тряпье… – Ги с отвращением приподнял складку свободного платья, – …вы выглядите так же привлекательно, как и простолюдинка в лохмотьях.
– Я не стыжусь своего происхождения и буду одеваться так, как одеваются сакские женщины, – выдернула у него из рук ткань Бетани.
– И все же я попрошу вас пойти на уступки и надеть что-нибудь поизящнее.
– Нет. Я не стыжусь своего наряда.
Ги печально покачал головой:
– Плохо, что Ройс позволил вам носить ваши платья. В мужских рейтузах и коротком камзоле ваши прелести выглядели куда соблазнительнее! А сейчас все приходится дорисовывать воображением.
Он ухмыльнулся.
Бетани покраснела, вспомнив мужскую одежду и то, какое неприглядное зрелище она в ней представляла. При воспоминании об этом позоре и унижении у нее навернулись слезы.
– Гром и молния, Бетани, я не хотел обидеть вас; наоборот, я думал, вы примете мои слова как комплимент! – воскликнул Ги, протягивая ей платок. Он вздохнул. – Мадемуазель, до чего же вы упрямы! Что ж, раз вы отказываетесь надеть красивое платье, сосредоточимся на том, как вы подаете себя. Вы должны в присутствии Ройса полностью сменить образ поведения.
– Как? – шмыгнула носом Бетани.
– Вытрите глазки и улыбнитесь, и я посвящу вас в прекрасное искусство флирта. Когда вы его освоите, миледи, эти навыки позволят вам завоевать сердце любого мужчины.
Девушка, смахнув слезы, удивленно взглянула на него, а Ги, галантно подав руку, проводил ее к небольшому столику.
– Миледи, садитесь и приготовьтесь слушать. Вот как нужно соблазнять мужчину.
– Соблазнять мужчину? – переспросила Бетани.
– Mais oui. Разве вы забыли, миледи? Я же говорил, что научу вас всем основным тонкостям в деле совращения мужчин. Главное – пленить его взор и привлечь к себе внимание.
Девушка испуганно отшатнулась от него:
– В деле совращения мужчин?
– Миледи, – хихикнул Ги, – в этом упражнении я приму участие только в том случае, если вы сами этого захотите. Вашей чести ничто не угрожает.
Бетани вздохнула:
– Ну хорошо, показывайте, как пробудить интерес мужчины.
– Во-первых, ваша походка должна стать другой.
– Другой?
– Oui. Когда вы идете по замку, вы каждым шагом бросаете Ройсу вызов, показывая, что заправляет здесь не он, а вы. Вам нужно научиться изящно покачивать бедрами при ходьбе.
– Покачивать бедрами? – подозрительно спросила Бетани, надеясь, что Ги не станет заставлять ее перенять наглую походку Дамианы.
– Oui, покачивать бедрами. Бетани, вы должны ходить, показывая, что вам приятны взгляды мужчин; вы же напрочь их не замечаете.
– И как это делается?
Ги взъерошил волосы.
– Полагаю, мне нужно вам показать, – полным отчаяния голосом произнес он.
Положив одну руку на талию, он протянул другую перед собой, неестественно задрав ее вверх.
– Вот так.
Ги медленно прошелся по комнате, утрированно покачивая бедрами и помахивая рукой.
Бетани, не сдержавшись, захихикала. Ги выглядел ужасно нелепо.
– Вы смеете смеяться, когда я пытаюсь просветить вас, как ведут себя перед благородными кавалерами некоторые из моих соотечественниц, одну из которых вы имеете счастье знать?
Это притворно строгое замечание сопровождалось лукавым взглядом и язвительной усмешкой, не оставившей у Бетани сомнений в том, что Ги шутит.
– Приношу свои глубочайшие извинения. Пожалуйста, продолжайте.
Схватив со стола накидку, Ги обмотал ее вокруг талии наподобие юбки.
– Не забывайте время от времени слегка обнажать ножку, – назидательно произнес он, снова принимаясь расхаживать по комнате.
Да уж, ножку! Бетани едва сдержала новый приступ смеха, глядя, как Ги выхаживает вокруг нее, задирая накидку. Странные понятия о красоте у этих нормандцев.
– Неужели это нравится мужчинам?
Широко улыбнувшись, Ги шагнул к Бетани и взялся руками за стол по обе стороны от нее. Он подался вперед, и девушке пришлось отодвинуться назад.
– Non, Бетани, я показал вам лишь кое-какие из женских уловок, к которым они прибегают, чтобы привлечь внимание мужчин. Но сделать так, чтобы мужчине не наскучить, – это уже другая задача. – Он стал совершенно серьезным. – Мужчина выбирает себе в спутницы жизни женщину, отвечающую его чаяниям. Избранница Ройса должна будет предложить ему… – Ги помолчал, заглянув ей в глаза, – …любовь, не ставящую никаких условий, и верность.
Бетани с шумом втянула воздух.
– Он мой враг. – Опустив взгляд, она прошептала: – Я никогда не смогу отдать ему свое сердце.
– Ну хорошо, если вы не в силах дать моему брату любовь, дайте ему то, что предлагает Дамиана… станьте очаровательной женщиной, наполните каждое движение чувством, не оставляющим никаких сомнений по поводу того, что тело ваше изнывает по мужскому прикосновению.
– Что? – недоверчиво спросила Бетани.
– Именно так, – усмехнулся Ги. – И в речи, и в походке Дамианы постоянно присутствует соблазн. Ее платья, более тесные, чем того требует мода, подчеркивают каждый изгиб ее роскошного тела. Раз вы не можете полюбить моего брата, вам придется сражаться с Дамианой ее же оружием.
Его взгляд снова прошелся по груди Бетани; криво ухмыльнувшись, Ги снова предложил:
– Вам надо ушить лиф, чтобы он обтягивал грудь.
Бетани вспыхнула от стыда.
– Ги, перестаньте! – воскликнула она, отталкивая его от себя.
– Бетани, я говорю истинную правду. Если вы собираетесь вступить в борьбу с Дамианой за благосклонность Ройса, вам необходимо отыскать в себе женственность и выставить ее напоказ.
Кто дернул ее за язык? Зачем она согласилась на эти уроки?
– Я все поняла. Мы закончили?
– На сегодня – да. Вы воспользуетесь кое-чем из предложенного мною?
Ха! Ни за что на свете она не будет вести себя так непристойно. Стыд и срам.
– Брет передал мне, что вы будете на конюшне. – С опаской оглядевшись вокруг, отец Джон придвинулся к Бетани. – Вот возьмите, – протянул он ей запечатанное послание. – Это от вашего дяди.
Охваченная радостным предчувствием, девушка вскрыла письмо; когда она узнала его содержание, лицо ее озарилось улыбкой.
– Кажется, сам Господь Бог отвечает на наши молитвы. Дядя Брам отправился в Лондон выручать нас, – сказала Бетани, пряча письмо за пазуху.
– Я буду вспоминать вашего дядю в молитвах.
Потрепав девушку по плечу, священник ушел. Бетани вышла во двор конюшни.
Вдоль изгороди беспокойно кружил своенравный жеребец, черный, как ночное небо. С безумно горящими глазами, раздувая ноздри, благородное животное носилось вокруг остальных лошадей, заставляя их держаться вместе надежнее высокого забора.
Бетани очень соскучилась по прогулкам верхом на своем любимце.
– Иди сюда, Морлок, дай мне заглянуть в твою уродливую мордаху! – Конь послушно подбежал к ней. – Любимый ты мой, застоялся! Эх, помчаться бы сейчас на тебе по полям. Добрая скачка излечила бы тебя от тоски по раздолью и позволила бы мне выплеснуть бурлящую внутри ярость. Помнишь, как мы неслись с тобой, не выбирая дороги, точно за нами гнались демоны! Но от тех забот, что свалились на нас сейчас, никуда не уйти.
– Ты хочешь прокатиться верхом на этом жеребце?
Бетани вздрогнула, застигнутая врасплох внезапным появлением Ройса. Испуг ее тотчас же сменился подозрительной осторожностью. Девушка взглянула ему в глаза.
– Хочу.
– В таком случае я возьму тебя с собой.
Самодовольное выражение его лица не предвещало Бетани ничего хорошего.
– Нет, в этом нет необходи…
Ройс поднял руку, останавливая ее.
– Мне бы хотелось переговорить с тобой наедине.
Бетани, начисто забыв о тревоге, думала теперь только о возможности прокатиться верхом.
– Знаете, все эти знаки внимания испортят меня.
– Не бери это в голову, Анни. Ты по-прежнему остаешься моей рабыней.
– Мне не угрожает опасность забыть об этом. Вы всегда любезно напомните мне о моем месте.
– Морлок – странная кличка для коня. Какой же у него норов? – спросил Ройс, пропуская мимо ушей колкость.
– Сперва я хотела назвать его Ворлоком, но отец не позволил мне искушать судьбу.
– О, – мягко усмехнулся он, – это превосходное животное. Достойное любого имени.
– Да. Я его люблю. – Бетани ласково погладила коня по холке. – Мы каждый день часами напролет скакали по полям и лугам, состязаясь с ветром. Мне недостает той свободы. Ничто не сравнится с ней.
– Большинство женщин смотрит на поездки верхом как на неизбежное зло.
– Нет, я не такая. По-моему, это ни с чем не сравнимое наслаждение. Морлок силен и телом, и духом; и это сочетание делает его прекрасным конем. Но он обладает еще одним, крайне редким качеством: у него есть сердце. Этот конь скорее умрет, чем уступит без борьбы.
Ройс задумчиво посмотрел на нее:
– У вас с этим животным очень много общего. Вы оба не можете признать себя побежденными.
– Мы саксы.
– Это уж точно. Война окончена, Анни. Когда ты прекратишь сопротивление? Нормандцы покорили и вашу страну, и людей.
– Признать себя побежденными могут только те, кто потерял надежду. Я же веры не теряла и сдамся только тогда, когда мне не останется ничего другого, как лечь и умереть.
– Боюсь, такой конец гораздо ближе, чем ты думаешь.
– Вы полагаете, услышав ваши слова, я затрясусь от страха?
– Non. Однако, боюсь, ради тех, кто идет за тобой, тебе придется поступиться некоторыми убеждениями.
– Не читайте мне нравоучений по поводу моих убеждений, – заявила Бетани, понимая, что попытка выполнить просьбу Ройса превратит ее жизнь в сущий ад, где ее будет ждать вечное проклятие.
– Ты вождь, и нравится тебе или нет, люди идут за тобой. Мне доносят, что всякий раз, когда ты получаешь нагоняй, в деревне начинаются волнения. Я не могу терпеть подобное в своих владениях, – сказал Ройс, жестом приглашая конюха подготовить лошадей. – Если бы ты думала о своих людях, ты бы смирилась со своей участью.
– Как вы смеете говорить, что я не думаю о них? Вся моя жизнь посвящена им.
Его слова болью резанули по сердцу Бетани. Доставшиеся ей в наследство обязанности давили на плечи. Нельзя допустить, чтобы люди страдали из-за ее упрямства.
– Предлагаю заключить договор, – сказал Ройс, словно почувствовав, на каком распутье очутилась Бетани. – Если ты перестанешь мне перечить, я отошлю твоих брата и сестру в Шотландию. И в этот день ты в соответствии с нашими законами поклянешься мне в преданности.
Бетани была поражена. Если ее родные будут в безопасности, она вытерпит все, что угодно.
– Поклянитесь всем, что для вас свято.
– Oui. Клянусь.
– Какие у меня гарантии, что вы сдержите свое обещание?
– Я дал слово, женщина. Это достаточная гарантия! – сердито воскликнул он.
Странно, но негодование Ройса убедило Бетани больше, чем его слова. Только человек чести был бы оскорблен подобным вопросом.
– В таком случае я больше не буду идти против вас, – радостно воскликнула она. – Мои сестра и брат могут уехать сегодня же вечером.
– Non. Они уедут только тогда, когда я буду убежден, что ты твердо решила сдержать данное обещание.
– Я дала слово, Ройс де Бельмар. Понятие чести для меня значит ничуть не меньше, чем для тебя. Я еще никогда не нарушала свое обещание.
– Мне нужно время, чтобы в этом убедиться.
– Ты увидишь, что саксы относятся к данной клятве так же серьезно, как и нормандцы.
– Значит, ты торжественно клянешься своей честью, что в течение одного года не будешь враждовать со мной и чинить препятствий моим начинаниям?
Год! Это слово гулким эхом отдалось в ее голове. Двенадцать долгих месяцев с покорно склоненной головой, не имея возможности сказать ни слова поперек этому человеку. Нет, надеяться на чудо бесполезно.
– Шесть месяцев, – сказала Бетани, в надежде выторговать более приемлемый срок.
– Non. Год – и ни дня меньше, – сказал Ройс, но его голос тотчас же смягчился: – Анни, для меня в этом договоре нет никакой выгоды. Я просто пытаюсь предоставить тебе возможность выйти из этой ситуации с честью.
Поколебавшись немного, Бетани кивнула:
– Но знай, нормандец: я иду на это только ради безопасности своих родных.
– Ну а что будет после того, как истекут двенадцать месяцев? – спросил Ройс.
– Наш договор заключается сроком на один год. Ради того, чтобы переправить брата и сестру в Шотландию, я дала тебе слово, но насчет того, что будет дальше, я ничего не обещаю.
– Не волнуйся, моя маленькая Анни, я принимаю твой вызов и позабочусь о том, чтобы ты продолжала соблюдать установленные правила и по истечении срока договора.
– Вы полагаете, все будет так просто?
– Non, но я не сомневаюсь в своих способностях.
– А я – в своих, – с воодушевлением сказала Бетани, впервые чувствуя себя спокойной.
Ройс усмехнулся:
– Если бы мы с тобой поменялись местами, ты действовала бы так же, как и я.
– Да. Но дела обстоят так, как они обстоят. Я вынуждена пойти на все ради тех, кого люблю.
– Ты мне дашь свою руку?
Бетани протянула ему руку. Она не могла поверить, что Ройс примет ее слово так, словно она мужчина. Это только подняло бы его в ее глазах, а она ни в коем случае не желала признавать его благородство.
– Итак, по рукам, – сказал Ройс. – Вернемся к делам настоящим. Поскольку мы разобрались с нашими разногласиями, предлагаю заключить на весь сегодняшний день перемирие.
– Перемирие, – задумчиво повторила Бетани. – Ты хочешь сказать, мы не будем больше говорить о вражде наших народов?
– Oui, именно так.
Бетани покачала головой, дивясь нелепости предложения Ройса. А вдруг и действительно можно будет хоть на какое-то время забыть о бедах? Это было бы замечательно.
– Это недостижимая мечта.
– Тебе достаточно лишь дать согласие.
– Правда? А почему бы и нет? – помимо воли улыбнулась Бетани.
Конюх подвел лошадей. Ройс помог ей сесть на Морлока, затем вскочил на своего белого боевого скакуна.
– Скачи за мной.
Пришпорив коня, он с головокружительной скоростью понесся по полю.
Бетани спокойно проводила рыцаря взглядом; Морлок без труда догонит его. Она легонько сжала бока коня коленями, и тот, молниеносно откликнувшись на команду, пустился в карьер в погоню.
Но белый жеребец Ройса вопреки ожиданиям Бетани продолжал скакать впереди. Невозможно было удержаться от восхищения при виде могучего всадника на белом коне.
Через некоторое время Ройс, натянув поводья разгоряченного скакуна, позволил Бетани догнать его, и они поехали бок о бок.
– Здесь все совсем не так, как у меня дома, но все равно очень красиво.