Гридли не только взял в привычку являться без приглашения, но и клеветать на Эмму в ее собственном доме. Именно такое намерение скрывалось за его расспросами, по сравнению с которым все прочие грехи выглядели незначительными.
Нимало не смутившись, Гридли махнул рукой:
– Ох, да перестаньте, Драйден. Мы же с вами мужчины и можем говорить откровенно. Эмма Уорд далеко не невинная девица, и редкостная красавица к тому же. Какой мужчина из плоти и крови не обратит внимания на ее походку, покачивание бедер, на ее глаза и губы. Со мной вам не нужно притворяться. – Он кивком указал на тарелку Рена. – Вы закончили? Раз завтрак вам не по вкусу, не перейти ли нам в библиотеку? Мне нужно обсудить с вами некоторые вопросы с глазу на глаз.
Рен не мог упустить возможность защитить Эмму от грязных намеков Гридли. Он даже подумал, не вызвать ли подлеца на дуэль. В Лондоне такого рода комментарии Гридли бы точно с рук не сошли, не говоря уже об убийстве. Кровь бурлила у Рена в жилах, дуэль казалась ему все более привлекательной.
Переступив порог библиотеки, Гридли вдохнул запах кожаных переплетов книг и ударился в воспоминания:
– Мы с Альбертом, бывало, по многу часов проводили в этой комнате. У него прекрасная коллекция, и каждые три месяца почтовые корабли доставляли ему новые экземпляры. – Он ласково улыбнулся Рену. – Но я сюда не о книгах пришел говорить, а о счетах. Вы с ними уже ознакомились? – Будничным жестом он погладил корешки фолиантов, но Рен не дал себя обмануть. За привлекательным фасадом Гридли скрывалась черная душа.
– Еще нет. Думаю, мы с Эммой займемся их тщательным изучением, когда будет убран урожай, – честно признался Рен. – У меня нет причин полагать, что со счетами что-то неладно.
– Зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово "неладно", приятель. – Гридли бросил на него сочувственный взгляд, и Рен подумал, что этот человек поистине мастер обмана. – Все плантаторы в последнее время теряют деньги. Ураган четыре года назад больно ударил по финансам, но эту напасть мы бы пережили, если б не отмена рабства и введение ужасной ремесленной программы, которая вытягивает из нас последние соки, принуждая платить жалованье вчерашним невольникам! Все эти факторы, вместе взятые, ввергли нас в состояние экономической депрессии, и "Сахарная земля" не исключение, что бы Эмма вам ни говорила.
Гридли пристально смотрел на Рена, ожидая, что тот будет шокирован или придет в ярость. Рен успешно скрыл свои чувства, хоть и испытал сильнейшее потрясение. Фразы про потерю денег, вытягивание последних соков и экономическую депрессию ранили его в самое сердце. Но он сказал себе, что паниковать еще рано.
– Не может все быть настолько плохо. Вы производите впечатление процветающего человека, – любезно улыбнулся Рен. – Носите прекрасную обувь и содержите роскошный дом, полный произведений искусства. Едва ли терпящий лишения человек сможет себе это позволить.
Гридли снисходительно улыбнулся:
– Надеюсь, что квартальный чек, направленный на ваш банковский счет, также не показался вам скудным.
Рен напрягся. Квартальный чек он получил всего один раз, сразу после смерти кузена Мерримора. Сумма там значилась вполне приличная. Чек прибыл после обнародования последней воли покойного и стал решающим фактором, повлиявшим на намерение Рена приехать на Барбадос и воспользоваться плантацией как бастионом, способным стабилизировать пошатнувшееся финансовое состояние его семьи.
Рен беспокоился не о деньгах, которые он тратил, потому что деньги были настоящими. Его испугала мысль, что обналиченный чек – фальшивка. Его завлекли ложным обещанием богатства, обвели вокруг пальца, а сестры, Тедди и мама так рассчитывают на то, что на Барбадосе он преуспеет!
"Тщательно все обдумай, – приказал себе Рен. – Что получит Гридли, если ты запаникуешь?" Его несколько успокоила мысль о том, что слова Гридли нельзя принимать за чистую монету.
– Альберт ничего вам не сообщил, хотя я настойчиво уверял его в том, что это надо сделать, – продолжал Гридли. – Он хотел, чтобы вы получили свою долю сполна. А я говорил, что тем самым он создаст у вас ложное представление.
Рен счел, что осведомленность Гридли о финансах Мерримора внушает такое же опасение, как и само состояние дел.
– Очень ценю ваше дружеское участие, – произнес Рен, притворяясь, что рассматривает книжные корешки. На самом деле ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями.
– А картель – чудесная возможность переломить ситуацию в свою пользу, – успокаивающим тоном добавил Гридли. – Мы все переживаем тяжелые времена, но можем и преуспеть, если сплотимся. Тогда в это время в следующем году все будет по-другому. Верно, цены на нашу продукцию падают. Один плантатор даже продал все в прошлом году, бедняга. Да и не мы одни теперь тростник выращиваем, что тоже, сами понимаете, не способствует процветанию бизнеса. Сначала американцы вмешались, а теперь еще и другие острова Западной Индии стали производить тростник. Картель помогла бы монополизировать рынок и контролировать предложение, тем самым склонив чашу весов в нашу сторону.
Рен рассеянно кивнул. Теоретически Гридли прав, и у затеянного им предприятия имелось будущее. Рена беспокоила этическая сторона вопроса. То, что он объединится с людьми, которые обращаются со своими работниками как с невольниками и вообще ведут себя так, будто рабство никто и не думал отменять. Заработанные ими деньги будут обагрены кровью. С другой стороны, откажись он от этой возможности, кто спасет его семью? Кто поможет сестрам найти достойных мужей? Кто позаботится, чтобы у вдовой матери был собственный дом, кто отправит Тедди в школу?
– Как я уже говорил, я еще не просматривал бухгалтерские книги.
Гридли уселся на стул.
– Не уверен, что это чем-то поможет. Вам нужны деньги, а даже если и нет, то всем остальным определенно нужны. Вступление в картель – добрососедский поступок. С вашей стороны было бы чистой воды эгоизмом препятствовать исполнению наших планов.
В словах Гридли Рен уловил угрозу. Если он не с ними, значит, против них.
Гридли принялся сосредоточенно изучать свои ногти, как если бы ничего особенного не происходило.
– Майлз подумывает о продаже плантации. Не хотелось бы его потерять. Мы многое пережили вместе. Мы здесь как одна семья.
Странная семейка, исполненная алчности и похоти, подумал Рен. Члены хорошей семьи не оскорбляют друг друга подозрениями в недостойном поведении. Должно быть, у него с Гридли разное представление о том, что такое семья.
– Знаю, что Эмма этого не хочет, поэтому вы и колеблетесь. – Теперь Гридли говорил тоном, средним между доброжелательным старшим братом и мудрым дядюшкой. Рен счел его снисходительным. – Не стыдитесь признать, что она успела запустить в вас свои восхитительные коготки. Вы не первый мужчина, попавший под действие ее чар. Как-нибудь спросите ее о Томпсоне Ханте.
Рену вовсе не хотелось слушать о Томпсоне Ханте. Слова Гридли слишком напоминали его собственные утренние размышления.
– Не нужно разыгрывать передо мной оскорбленного джентльмена, Драйден. Попытки защитить репутацию Эммы делают вам честь, но девственности она лишилась задолго до встречи с вами. Она точно знает, как склонить мужчину на свою сторону. – Гридли вскинул руку, пресекая готовый сорваться с губ Рена яростный протест. – Вы кажетесь мне гордым и умным человеком, Драйден. Подумайте о том, что я вам сказал. Изучение бухгалтерских книг – первое, что нужно сделать в подобной ситуации. Хватит искать отговорки. Урожай уже собран. Она знает, что рано или поздно вы захотите узнать об истинном состоянии дел… если, конечно, не сумеет окончательно заморочить вам голову и сбить с пути истинного.
Немного переведя дух, Гридли продолжил:
– Посмотрите правде в глаза, Драйден. Что бы Эмма вам ни говорила, вы ей здесь не нужны. Вы представляете угрозу для ее автономии. Где еще она может быть хозяйкой своей судьбы и собственности? Сейчас у нее есть два пути: либо заставить вас уехать, либо, фигурально выражаясь, сделать импотентом и лишить силы ваш пятьдесят один процент.
Рену стало интересно, намеренно ли Гридли использует грубые сексуальные сравнения. Всякий раз, как речь заходит об Эмме, мысли этого человека начинают работать строго в одном направлении.
Гридли бросил на него задумчивый взгляд:
– Неужели она и вправду так хороша? Согласны ли вы ради нее на социальную кастрацию? Уверяю, что именно это случится, если вы пойдете у нее на поводу.
– Вы сами, однако, готовы на ней жениться, – не остался в долгу Рен, в очередной раз подавляя желание врезать Гридли кулаком по физиономии. Не сдерживай он своих порывов, лицо Гридли давно расцветилось бы черными и синими красками и зубов во рту поубавилось бы.
– Я бы сделал это, чтобы укротить ее, взять под контроль, – ответил Гридли. – Она дикая и импульсивная и вполне способна погубить всю округу, если ее не обуздать. – В его глазах вспыхнуло жаркое, похотливое пламя.
– Думаю, вам лучше уйти. – Рен встал.
Гридли тоже поднялся и вскинул руки ладонями вперед, показывая, что сдается.
– Помните, Драйден, я всего лишь посланник. Эмма использует секс как оружие. Предоставляю вам право изучить бухгалтерские книги и поговорить с Эммой. Узнав все факты, вы придете к верным выводам. – Он постучал себе по лбу указательным пальцем. – Только думайте правильной головой!
Следовало, наверное, хорошенько проучить мерзавца за попытку диктовать свои условия в чужом доме, унижать Эмму и умалять мужское достоинство самого Рена. Он мог бы избить Гридли, однако это проблем не решит. Семя сомнений в сознании Рена проросло и расцвело пышным цветом. Что, если Гридли прав?
Нельзя избить человека за правду. Даже если не питаешь к нему приязни. У Рена голова шла кругом от всевозможных предположений. Что, если Эмма воспользовалась возникшим между ними притяжением себе во благо? Он и сам это подозревал. Вдруг она способна раз за разом имитировать неземное наслаждение? Тогда, возможно, она таким способом пытается отвлечь его от изучения счетов? Что, если "Сахарная земля" и правда терпит бедствие в экономическом море, как уверяет Гридли? Тогда Рен будет предан на всех фронтах.
Рен глубоко вздохнул. Он никогда не узнает ответов на эти вопросы, если будет продолжать сидеть в библиотеке, хмурясь, точно туча. Пришла пора изучить бухгалтерские книги. Рен направился к кабинету, ожидая, что Эмма чудесным образом материализуется на лестнице, но ее нигде не было видно. Он порадовался, что она отсутствовала во время визита Гридли. На губах Рена появилась самодовольная улыбка. Она проспала из-за него, из-за того, что он полночи заставлял ее бодрствовать. Это доказывает, по крайней мере, то, что она что-то к нему испытывает. Значит, рассуждения Гридли насчет характера их отношений неверны.
Интересующие Рена книги отыскались за стеклянными дверцами шкафа. На каждой был аккуратно проставлен год. Есть что-то невероятно успокаивающее во многих десятилетиях гроссбухов. Рен провел ладонью по корешкам. Плантация, продержавшаяся столь долгий срок, переходившая от одного владельца к другому, не может находиться в отчаянном положении. Он отобрал книги начиная с 1831 года и по настоящее время, решив проверить слова Гридли, что дела пошли плохо после урагана.
Рен сел за стол, раскрыл первый том и углубился в чтение, но быстро понял свою ошибку. Нужно изучить ситуацию за несколько лет до урагана, чтобы получить представление о норме. Подойдя к шкафу, он вынул три книги, предшествующие 1831 году.
То было хорошее время. Колонки цифр и текущие счета внушали надежду на светлое будущее. Однако у этой истории имелась и темная сторона. Плантация целиком полагалась на выращивание сахарного тростника, поэтому иных культур на экспорт не возделывала.
Рассеянно потирая виски, Рен откинулся на спинку стула. Эту информацию он осмыслит в другой раз. Складывание всех яиц в одну корзину – плохая тактика ведения бизнеса. Его встревожило, что "Сахарная земля" именно так и поступает, особенно если Гридли прав. Не могло не вызвать опасений, что картель намеревалась действовать схожим образом. Монополия могла обеспечить кратковременную финансовую передышку, но не решить проблемы в долгосрочной перспективе. Случатся другие ураганы, и другие плантации займутся выращиванием сахарного тростника.
К гроссбухам после 1831 года Рен приступал с большой неохотой, предчувствуя, что все хорошие новости он уже узнал и теперь пришло время плохих. Если, конечно, верить Гридли. Он раскрыл первую книгу.
Час спустя, с трудом сдерживая панику, он отодвинул гроссбухи. Плантация не приносит дохода. Что теперь будет с его семьей? Сара и Анализа, Тедди и матушка – все они рассчитывают на него и на то, чего никогда не существовало.
Великое приключение потерпело крах, не успев толком начаться. Гроссбухи поведали ему истинную историю. К 1834 году закат плантации стал очевиден. Желудок Рена мучительно сжался. Рен что было сил дернул шнурок звонка и услышал перезвон колокольчика. Нужно серьезно побеседовать с Эммой. В чем еще, помимо экономики, был прав Гридли?
В дверях появился лакей.
– Передайте мисс Уорд, что я хочу поговорить с ней в кабинете. Немедленно. – Голос его звучал безжизненно. Его все-таки одурачили. Оставалось узнать, насколько глубоко простирается этот обман? Неужели все произошедшее было ложью?
Глава 17
В кабинет к Рену Эмма шла с тревогой в сердце. Насколько проще было бы сердиться! Или, еще лучше, бушевать: как он посмел ее в чем-то заподозрить! Или решил, что, проведя ночь в ее постели, получил право помыкать ею? Да, гневаться определенно проще, но тогда ей снова пришлось бы притворяться.
На самом деле она нервничала. Чего Рен хочет? Хэтти сообщила об утреннем визите Гридли, но Эмма смалодушничала, предоставив Рену право самому разбираться с "дорогим гостем". Зовет ли ее Рен к себе из-за посещения Гридли? Или причина иная? При мысли об иной причине у нее в животе запорхали бабочки. Возможно, дело в том, что случилось прошлой ночью? Та ночь была полна эротизма и чувственности и – Боже, помоги! – исполнена куда большего смысла, чем Эмме хотелось. Наложила ли она и на Рена особый отпечаток?
Эмма прижала руку к животу, чтобы успокоиться, и зашагала через холл к кабинету. Так не должно быть. Как она могла влюбиться, пав жертвой собственного коварного плана? Ей следовало оставаться нейтральной и расчетливой и поддерживать возникшее между нею и Реном сексуальное влечение с холодной отрешенностью. Это его нужно было соблазнить, а не самой поддаваться соблазну!
Толкнув дверь кабинета, Эмма вошла, и при виде разложенных на письменном столе гроссбухов мысли о соблазнении тут же вылетели у нее из головы. Значит, Рен хочет поговорить не о прошлой ночи и даже не о Гридли, а совсем о другом.
Он поднял голову, и она поразилась произошедшей в нем перемене: челюсти крепко сжаты, кожа приобрела пепельный оттенок.
– "Сахарная земля" теряет деньги, – изрек он. В его голосе смешались обвинение и недоверие.
Он знает! У Эммы внутри все сжалось. Еще один секрет выплыл наружу. Станет ли он винить ее? Объявит ли о ее неспособности управлять плантацией? Или заставит вступить в картель? Эмме с трудом удавалось скрывать свое смятение.
– Цены на сахар упали, – холодно ответила она, решив разъяснить ему ситуацию, какой бы порыв ни заставил его засесть за изучение гроссбухов. Она подвинула себе стул и демонстративно расправила юбки. "Только не показывай страха!" – сказала она себе. Это самое главное правило общения с мужчиной, стремящимся одержать верх над женщиной.
– Это я уже понял. Принимая во внимание эти цифры, картель Гридли кажется неплохой идеей.
Тон Рена также был холоден, голубые глаза прищурены, во всем облике чувствовалась отстраненность. Трудно поверить, что только сегодня ночью он страстно обнимал ее в постели, бесстыдно соблазнял своим телом и выкрикивал ее имя в порыве страсти.
Сидящий за столом мужчина был отстраненным и деловитым.
– Но, разумеется, по этическим причинам личного характера мы не станем вступать в картель Гридли, сколь бы много прибыли это предприятие ни сулило. Нельзя вести дела с убийцей.
Эмма спокойно встретила его взгляд, хотя внутренне клокотала от эмоций. Она пока не потеряла Рена, он по-прежнему говорит "мы" и поддерживает ее сторону, а не сторону Гридли. Что бы этот мерзкий человек ни сказал, ему не удалось убедить Рена предать ее. Не отводя от него глаз, Эмма заговорила, решив разыграть оскорбленную добродетель:
– Что подвигло тебя на проверку счетов? Смею заметить, странная реакция на ночь безудержной любви!
Флиртуя, она задержала взгляд на его губах, думая о том, что не помешает объединить бизнес с удовольствием и тем самым упрочить свое положение в жизни Рена.
– Артур Гридли нанес мне визит сегодня утром. Я даже с постели еще не встал.
Так это Гридли надоумил его почитать гроссбухи? Хуже и быть не может! Лучше бы Рен сделал это из любопытства. Раз подобное предложение исходило от Гридли, значит, сопровождалось личным комментарием. Эмма ужаснулась при мысли о том, как Гридли исказил реальное положение дел. Зря старался! Эмма догадалась, что в пепельном цвете лица Рена повинно какое-то иное обстоятельство.
– Тебе следовало послать за мной, я бы тоже с ним встретилась. Нужно выступать единым фронтом, раз мы партнеры. Гридли, разумеется, захотел увидеться с тобой, думая, что между нами отсутствует взаимопонимание.
– Партнеры? – В его голосе отчетливо прозвучали нотки гнева. – Ты скрыла от меня информацию, заставив поверить, что "Сахарная земля" преуспевает. – Он указал на раскрытые гроссбухи, и у Эммы упало сердце. Значит, дело в деньгах. Что ж, по крайней мере, теперь она знает наверняка.
– Подобные упущения, как я погляжу, вошли у тебя в привычку. Ты не только о состоянии счетов забыла упомянуть, но и своих попытках противостоять картели. Обо всем этом я узнал от Гридли. Ты не сказала, что у нас нет выбора. Несмотря на этическую сторону вопроса – ведение дел с убийцей и прочее, – не вступив в картель, мы лишим себя нормального существования. Или вовсе подвергнем нашу жизнь опасности.
Вскочив из-за стола, Рен загибал свои длинные пальцы, ведя подсчет упущениям Эммы.
– Ты расстроен… – попыталась было урезонить она его.
В самом деле, лицо его потемнело, словно грозовая туча, в напряженном теле таилась угроза. Рен с силой впечатал ладонь в открытую страницу гроссбуха, заставив Эмму испуганно вздрогнуть.
– Чертовски верно замечено! Не то слово, как расстроен! Стоило пересечь полсвета, чтобы узнать, что я унаследовал не плантацию, а самое настоящее змеиное гнездо! – Обойдя письменный стол, Рен подошел к сидящей на стуле Эмме и навис над ней, заставляя смотреть на себя снизу вверх. – Куда бы я ни посмотрел, везде вижу тебя, Эмма, тебя и Артура Гридли с рассказами о твоих интригах и тайных историях.
О нет, только не это! Она теряет его доверие. Сравнение ее с Гридли подобно удару ножом. Эмма побледнела от страха.
Он вперил в нее пылающий взгляд.
– Скажи, ты нарочно меня соблазнила? Я спрашивал тебя вчера ночью, но ты уклонилась от ответа. Неужели надеялась, что, поддавшись твоим чарам, я не заинтересуюсь содержанием гроссбухов?