Ее голос прозвучал глухо, поскольку Мэт отчаянно выгибал спину, пытаясь сбросить ее с себя, и ее губы почти упирались ему в горло. Кэролайн ощущала запах его измученного лихорадкой тела, жар, исходивший от кожи, мягкие волоски на его груди, щекотавшие ей шею и подбородок. Но прежде всего она чувствовала мощь натренированных работой мышц, когда Мэт бился в конвульсиях, стараясь избежать угрожавшей его жизни опасности. Одного веса Кэролайн было бы явно недостаточно, чтобы удержать Мэта в лежачем положении. Но с учетом неподвижной сломанной ноги и той страшной боли, которую он, по всей вероятности, причинял себе своими резкими сумасшедшими рывками, у девушки хватило сил еще на несколько минут, пока не прибежал Даниэль.
- Ради всего святого, что здесь?.. Мэт, Боже мой, Мэт!
Кэролайн скатилась с Мэта, чтобы не мешать Даниэлю. Но даже он не мог противостоять в одиночку безумной силе брата. К счастью, в комнату влетел Томас, а вслед за ним и Роберт, и им троим удалось, наконец, подавить отчаянное сопротивление старшего брата.
Мэт все еще метался, когда Кэролайн влила ему в горло большую порцию снотворного. Дрожащая, она стояла рядом с кроватью, ожидая, пока лекарство подействует, и эти секунды показались ей вечностью. Все это время братья удерживали Мэта на кровати. Наконец его рывки и броски стали слабеть, а потом совсем прекратились. С большой предосторожностью мужчины постепенно отпускали Мэта. Потом встали рядом с постелью, озабоченно ловя каждое его движение. По выражению их лиц было ясно, что они тревожатся за жизнь брата.
- Что ты ему сделала? - воскликнул Томас, с горящими глазами повернувшись к Кэролайн.
Только теперь Кэролайн увидела, что он совсем голый. Девушка инстинктивно отпрянула, поспешно отведя в сторону взгляд. Ей потребовалось какое-то время, чтобы вникнуть в существо обвинений.
- Я ему сделала?! - с негодованием воскликнула Кэролайн, когда до нее дошел смысл его слов. Она с шумом вобрала в легкие воздуха, и только невозможность смотреть на Томаса на миг удержала девушку от резкостей. Она уперлась взглядом в небольшой столик слева от Томаса и открыла было рот, чтобы хорошенько его отчитать. Но прежде чем сумела обрушить на него свой гнев, вмешался Даниэль. Видимо, со времени его прошлого прихода сюда он успел только снять рубашку, и теперь на нем остались одни бриджи. Роберт предусмотрительно прихватил с собой тонкое лоскутное одеяло, которое обернул вокруг талии. Окруженная целой компанией голых и почти голых мужчин, Кэролайн тем не менее продолжала кипятиться.
- Разумеется, Кэролайн не сделала Мэту ничего плохого. - Казалось, Даниэль только сейчас увидел, что Томас совершенно нагой. Его глаза округлились, когда он быстрым взглядом окинул фигуру брата. - Ради Бога, Том, здесь находится леди. Прикройся!
Томас, осознав, наконец, в каком он стоит виде, залился краской стыда. Он тут же рванул за угол одеяла Роберта и обвязался им вокруг бедер. Роберт при этом так пошатнулся, что едва сам не остался голым. Однако быстрым движением успел придержать свой конец одеяла. Его щеки стали такими же пунцовыми, как и у Томаса, и он украдкой бросил взгляд на Кэролайн, не заметила ли та его неловкости.
Роберт недовольно косился на брата, однако не пытался вернуть себе захваченный Томасом кусок одеяла. Гнев Кэролайн почти остыл, пока она смотрела, как эти двое сталкиваются плечами и обмениваются сердитыми взглядами, встретившись в середине одеяла. Эта немая сцена, как и вмешательство Даниэля, вставшего на ее защиту, охладили раздражение Кэролайн настолько, что она решила воздержаться от тех слов, которыми собиралась уничтожить Томаса. Комната, где лежит больной, - не самое подходящее место для бурной ссоры. Но если кто-либо из них посмеет снова высказать ей нечто в этом роде, она пошлет приличия ко всем чертям.
Как только Томас принял более-менее пристойный вид, Даниэль снова переключил внимание на Кэролайн.
- Не могла бы ты рассказать нам, что именно произошло?
- Я сама ничего не понимаю. - Игнорируя двух остальных братьев, все еще сражавшихся за каждый сантиметр своей импровизированной одежды, Кэролайн обращалась только к Даниэлю. - Когда ты ушел, Мэт проснулся. Он уставился на что-то за моей спиной и выглядел сильно испуганным. Я обернулась, но там ничего не было, по крайней мере, я ничего не заметила. Затем Мэт вдруг начал кричать и махать руками, будто дерется, и мне подумалось: не изувечил бы он себя. Поэтому, как могла, старалась удержать его, пока ты не подоспеешь на помощь. Ах да, и еще Мэт, кажется, решил, что вся постель объята пламенем. Он все время бил по ней и дважды крикнул: "Пожар!".
Среди мужчин внезапно воцарилось тягостное молчание. Томас и Роберт перестали наконец толкаться, и все трое переглянулись. Судя по их понимающим взглядам, они знали что-то такое, чего не знала Кэролайн.
- В чем дело? - резко спросила она.
Теперь все они смотрели на нее, однако продолжали хранить молчание.
- Вы должны мне сказать. Если я не буду знать причины его душевного расстройства, как тогда смогу предотвратить очередной подобный приступ?
В ответ на это мужчины снова обменялись взглядами. Затем заговорил Даниэль, одновременно сделав своим братьям предупреждающий знак.
- Несколько лет назад Мэт чуть не сгорел при пожаре. Тогда-то он и стал хромать, и шрам этот на щеке тоже оттуда. С тех пор у него, понятное дело, стойкое отвращение к огню. Он никогда не зажигает камин в своей комнате, более того, не особенно любит, когда где-нибудь в доме ярко горит пламя. Ты и сама скоро убедишься, что Мэт сам не разводит огонь, не подбрасывает в него поленьев, даже близко старается не подходить. Наверное, он открыл глаза и увидел горящий камин. У него в голове все спуталось, и Мэт снова вспомнил тот пожар. Совершенно естественно, что он ударился в панику. Огонь внушает ему ужас.
- Почему же никто не предупредил меня об этом?
Кэролайн оглянулась на пламя, язычки которого весело плясали на высокой пирамиде из дров. Затем снова взглянула на Мэта, впавшего в беспамятство от ее, как она надеялась, снадобья. Грудь его вздымалась, а пальцы судорожно подергивались, будто даже во сне он пытался выбраться из огненного кошмара. Взгляд Даниэля метнулся к братьям, затем вернулся к Кэролайн.
- Видимо, никому из нас это просто не пришло в голову. К тому же Мэту нужно тепло. При таких обстоятельствах в его комнате обязательно должен гореть камин.
- Но его можно спрятать так, чтобы Мэт не видел. - В голосе девушки прозвучали едкие нотки.
Она прошла в угол комнаты и вытащила оттуда ширму, которой, судя по количеству осевшей на ней пыли, очень давно не пользовались. Ширма была легкой, и Кэролайн подтащила ее, чтобы поставить между кроватью и камином. Даниэль помог установить ее, так что все вместе не заняло и десяти минут.
- Есть ли еще что-нибудь, о чем мне следует знать? Такое, что также может нарушить его душевное равновесие?
- Единственное, чего Мэт боится в жизни, если не считать огня, это Господь, а Он вряд ли потревожит тебя, - мягко улыбнулся ей Даниэль. - Лучше бы ты пошла спать, мы могли бы по очереди дежурить у его постели. И если Мэт снова придет в себя, тебе все равно с ним не справиться.
Кэролайн посмотрела на Мэта. Теперь он лежал неподвижно, только пальцы иногда подергивались, словно судорогой. Несмотря на просторную кровать, Мэт почти полностью занимал ее в ширину, а пальцы ног едва не свисали вниз. Кожа больного казалась очень смуглой на фоне белых простыней, волосы, обрамлявшие высокий лоб, на который то и дело падали непослушные пряди, были цвета воронова крыла. Даже шрам на щеке и иссиня-черная щетина, покрывавшая подбородок, и те, казалось, украшали его и без того красивое лицо, усиливая впечатление необыкновенной мужественности. Кэролайн не без основания полагала, что ей следовало бы до смерти бояться такого человека. Однако Мэта она нисколько не опасалась. Он не был мягким или податливым, он не умел - или не хотел - рассыпаться в любезностях, но по сути своей (и Кэролайн инстинктивно это чувствовала) был тот человек, на которого можно положиться. Она уже ощущала себя в безопасности под его крышей, начала пускать здесь корни и осваиваться, как в собственном доме.
А если бы он оказался другим, похожим на тех мужчин, из-за которых Кэролайн вынуждена была бежать из Англии, что бы она делала? От одной мысли ее бросило в дрожь.
Она вспомнит все, чему обучала ее мама, и воспользуется своим искусством врачевания. Она спасет ему жизнь, а также и ногу, насколько последнее вообще возможно.
Подняв глаза, Кэролайн встретила взгляд Даниэля.
- Лучше я останусь с ним, по крайней мере, до тех пор, пока не спадет жар. Если наступит кризис, я пойму это сразу же. А ты или твои братья могут его не заметить.
- Кризис? - нахмурясь, спросил Роберт. Кэролайн, не мигая, уставилась на него.
- Жар должен вскоре утихнуть, в противном случае его нужно сбить.
- А если жар не спадет?
Теперь Томас стоял притихший. Он все еще был обернут одним с братом одеялом, но уже не боролся за каждый сантиметр.
- А если жар не спадет, Мэт умрет, - ответила Кэролайн, и от прямоты и резкости ее слов лица всех троих сразу стали серыми.
- Может быть, стоит снова позвать Вильямса? - Роберт адресовал этот вопрос Даниэлю.
- Вряд ли он согласится прийти, - сухо вмешался Томас, со значением бросив взгляд на Кэролайн, так что ни у кого не осталось сомнений о причине его скептицизма.
- Вильямс только снова пустит ему кровь, потому что принято считать это лучшим средством против высокой температуры. А новая потеря крови убьет вашего брата скорее, чем жар в его теле.
Сейчас Кэролайн обращалась только к Даниэлю, и в ее голосе звучали настойчивость и тревога. Решать предстояло Даниэлю, и ради блага Мэта решение должно было быть единственно верным.
- А ты знаешь средство получше? - ехидно поинтересовался Томас.
- Да, знаю.
- В таком случае не могла бы ты и нас просветить?
Сарказм в голосе Томаса заставил глаза Кэролайн сузиться от гнева, однако на карту было поставлено слишком много, чтобы она могла позволить себе роскошь рассердиться. Не обращая внимания на Томаса, девушка снова обратилась к Даниэлю.
- Если он не начнет сам потеть - ведь с потом жар снижается, - тогда мы должны сбить ему температуру. Лучший метод для этого - обернуть его в простыни, смоченные в холодной воде.
- И тогда его убьет не жар, а озноб, - гневно фыркнул Томас.
- Ничего подобного! - В глазах Кэролайн пылала ярость.
- Подождите, успокойтесь. - Их перепалка явно мешала Даниэлю сосредоточиться. Он посмотрел на Томаса, затем на Роберта. - Мы все знаем, что Вильямс плохой лекарь. Вопрос в том, сумеет ли Кэролайн помочь Мэту? - Он перевел глаза на Кэролайн и встретил ее ответный взгляд. - Сможешь? Помни, наш брат нам очень дорог.
- Если он умрет по твоей вине, мы тебя повесим!
- Томас! - резко оборвал брата Даниэль. Затем обратился снова к Кэролайн: - Так как?
- Я не могу дать гарантию, что он останется жив, какое бы лечение к нему ни применяли, - медленно произнесла она, стремясь предельной честностью оправдать его доверие. - Но не сомневаюсь в одном: то, что я собираюсь предпринять, имеет гораздо больше шансов на успех, чем методы этого ужасного человека, который снова пустит Мэту кровь.
- Мистер Вильямс богобоязненный прихожанин нашей церкви, - вмешался Роберт. - Тогда как ты… Мы о тебе ничего не знаем, кроме того, что являешься сестрой Элизабет.
Судя по его тону, это обстоятельство вряд ли говорило в ее пользу. Все трое братьев уставились на Кэролайн, как будто обдумывали последний аргумент.
- Ваш брат - отец моих племянников, он дал мне стол и кров. Будьте уверены, я сделаю для него все, что в моих силах.
Вряд ли более сдержанно можно было выразить то, что Кэролайн ощущала в душе. Ее прохладный ответ не давал слушателям и намека на сложный комплекс чувств, которые она испытывала к Мэту. Да, он во многом ей не нравился, но твердость и сила его характера, глубоко заложенная в нем способность быть нежным - все это влекло к Мэту ее израненную душу, как пламя притягивает к себе мотылька.
Отец Кэролайн был обаятельным и веселым человеком, он любил дочь так сильно, как вообще был способен любить, но из них двоих девушка обладала более сильным характером. В последние годы именно она делала вид, что вполне довольна той жизнью, которую он для нее избрал, в то время как ее душа томилась по респектабельности. Однако Кэролайн молчала, чтобы не ранить его самолюбие. Именно она так умело распоряжалась их деньгами (когда они у них были), что ей удавалось отложить некоторую сумму на черный день, который рано или поздно неизменно наступал. Когда же отец выигрывал мало, именно Кэролайн торговалась с кучерами и трактирщиками, сбивая цену, которую они заламывали за услуги. В самом конце, когда отец был очень болен и не вставал с постели, именно она взяла на себя груз забот по уходу за ним.
Но Мэт был человеком совсем не той породы, что ее беспечный и слабый отец. Несмотря на все его зачастую грубые манеры, он сумел на этой новой, далекой от цивилизации земле создать для себя и своей семьи стабильную жизнь. На нем держалась вся эта шумная команда, и к нему, как к главе семьи, инстинктивно обращались все взоры. Его явно одинаково сильно любили сыновья и братья, и любили вполне заслуженно. Кэролайн страстно хотела тоже оказаться под защитой той ауры стабильности и безопасности, которую Мэт распространял вокруг себя, и она тоже уважала его и восхищалась им. Но откровенно сказать об этом братьям Мэта девушка ни за чтобы не осмелилась. Ведь даже самой себе она признавалась в этом с трудом.
Все трое смотрели на нее: Роберт и Томас с тревогой, Даниэль в задумчивости. Кэролайн стояла, почти не шевелясь, сжав челюсти и высоко подняв голову. Если они решат не допускать ее лечить брата, она почти ничего не сможет сделать. И все же она не станет валяться у них в ногах за право попытаться спасти ему жизнь. Кроме того, даже если призовут Вильямса и тот снова пустит Мэту кровь, всегда остается надежда на то, что организм Мэта, несмотря на тяжелое состояние, просто откажется умирать.
О Господи, хоть бы это было так!
Даниэль стоял нахмурясь, сложив руки на груди. Кэролайн была почти уверена, что сейчас он велит кому-нибудь из братьев сходить за мистером Вильямсом. Она затаила дыхание и молча молилась. Что уже само по себе являлось событием. Девушка отнюдь не часто прибегала к молитве. Затем Даниэль коротко кивнул ей, и она выдохнула.
- Мы отдаем Мэта в твои руки. По крайней мере, сейчас. - Он перевел взгляд на братьев. - Если будет нужно, мы всегда сможем послать за Вильямсом.
И на этой оптимистической ноте все трое вышли из комнаты.
18
К середине утра стало ясно, что близится кризис. Мэт был без сознания и что-то бессвязно бормотал. Голова его металась по подушке, а кожа словно раскалилась от жара. Он то и дело скидывал с себя одеяло, и Кэролайн перестала его поправлять. Чтобы прикрыть наготу больного, она обернула его бедра полотняным полотенцем. Но по мере того как метания усиливались, полотенце все чаще оказывалось сброшенным. Всякий раз при виде члена Кэролайн отводила глаза и стискивала зубы. Но потом привыкла относиться к этому спокойно и не терять присутствия духа. К ее удивлению и немалому облегчению, болезненное отвращение, которое должна была бы вызывать у нее мужская нагота, не возникало. По всей вероятности, даже на уровне инстинкта она осознала, что смертельно больной и даже не подозревающий о ее присутствии Мэт не представляет угрозы.
Несмотря на протесты Джона и Дэви, Даниэль отослал обоих мальчиков в школу. Кэролайн была рада, что они не путаются под ногами, поскольку вскоре Мэту стало совсем худо. Ему не хватало воздуха, и он часто ловил его раскрытым ртом. Даниэль уже находился в комнате. А с ним и Томас, чтобы, как предполагала Кэролайн, проследить за ее действиями. Роберт, вышедший из дома наколоть дров для камина, был срочно вызван обратно. Кэролайн была признательна братьям Мэта за то, что те предпочли не уходить по своим делам, несмотря на все ее заверения позвать их в случае необходимости. Кризис наступил гораздо скорее, чем предполагала Кэролайн.
- Мне нужно несколько ведер воды, самой холодной, какой только можно. И быстрее! - объявила она всем троим, пытаясь одновременно успокоить мечущегося по постели Мэта. Роберт и Томас бросились выполнять приказание, а Даниэль остался с ней. Когда братья вернулись с четырьмя ведрами ледяной воды из весеннего ручья, у Кэролайн уже все было готово. С помощью Даниэля она опустила простыни в ведра и дала им хорошенько намокнуть. Роберт и Томас поднимали и переворачивали Мэта (что оказалось довольно нелегко из-за поврежденной ноги), в то время как они с Даниэлем пеленали его в мокрые простыни. Как только жар больного тела высушивал материю настолько, что она переставала быть прохладной на ощупь, ее заменяли новой. Во время всей долгой процедуры Мэт бредил и метался по подушке.
Прошло четверть часа, но высокая температура не спадала. Мэт изредка постанывал и делал попытки отпихнуть от себя Кэролайн и братьев, но эти усилия были настолько вялыми, а его кожа так пылала жаром, что девушка находилась на грани отчаяния.
- Ничего не получается! - сквозь зубы процедил Томас. Когда он повернулся к Кэролайн, в его голубых глазах вспыхнула враждебность. - Ему только хуже!
Покачав головой, Кэролайн ничего не ответила, продолжая заворачивать тело Мэта в свежую простынь. Что она могла сказать? Несмотря на все ее усилия, Томас был в общем-то прав.
Томас помог Роберту опустить Мэта на кровать, затем выпрямился.
- Я иду за мистером Вильямсом. Этот фарс длится уже достаточно долго, - с откровенным вызовом проговорил он.
Вместо возражений Даниэль с беспокойством посмотрел на него.
- Да, наверное, так и надо сделать. Если он сочтет нужным пустить кровь, попытаемся пустить кровь. Наши усилия не помогают.
Хотя, в отличие от Томаса, Даниэль ни интонацией, ни взглядом не обвинял Кэролайн, та чувствовала себя виноватой. Она также ощущала страх и отчаяние. Тело Мэта было таким раскаленным, что простыни высыхали прежде, чем успевали охладить его. Нужно было придумать, как удержать Мэта в чем-нибудь холодном в течение более долгого времени.
Когда Томас уже выходил из комнаты, ее неожиданно осенило.
- Желоб для стока воды! Мы поместим его в желоб для стока воды!
Кэролайн впервые за долгое время выпрямилась, придерживая рукой поясницу, и потерла ноющую спину. Томас остановился и, обернувшись, уставился на девушку. Даниэль и Роберт тоже смотрели на нее, но в их глазах было меньше враждебности и больше вопросов.
- Мы наполним желоб ключевой водой и погрузим вашего брата туда. Это решит проблему, я уверена!
Мзт зашевелился и застонал. Все глаза устремились на него. Его кожа пламенела от жара, запекшиеся губы потрескались. Он был на краю гибели. Даже самый ненаблюдательный человек не мог бы ошибиться на этот счет.
- Это не что иное, как новая глупость! - с презрением бросил Томас и повернулся, чтобы уходить.
- Подожди! - остановил его Даниэль. - Попробуем и это. Мне представляется здесь больше смысла, чем в очередном кровопускании. - Их взгляды встретились и словно сцепились друг с другом.