- Милдред и Герти будут через минуту.
Тетушки и впрямь не заставили себя ждать. Они засыпали лорда поздравлениями и наставлениями о том, что теперь нужно делать и говорить и чего не нужно, дабы свет не начал плодить сплетен; которых и так предостаточно.
Тристан кивал, честно пытаясь запомнить наставления и чувствуя себя беспомощным на этом поле, где бой шел по непонятным правилам и оружием, которым он не владел. Он еще раз взглянул на Леонору. Пусть. Это его награда, и она стоит того, чтобы терпеть внимание света.
Дом леди Хартингон был недалеко. Хозяйка встретила гостей, даже не пытаясь скрывать своего любопытства. Она ахала, вскрикивала и настойчиво расспрашивала о предстоящей свадьбе. Трентем, чувствуя себя истуканом, молча стоял рядом с Леонорой, которая с милой улыбкой отвечала на все вопросы, умудрившись не сообщить ее светлости ровным счетом ничего. Трентем с удивлением видел, что леди Хартингтон вполне удовлетворена ничего не значащими ответами. Решительно все это выше его понимания.
Затем Герти вступила в беседу, и, повинуясь знаку Леоноры, он повел ее в зал. Присмотрев диванчик у дальней стены, где было поменьше народу, Трентем направился было туда, но Леонора, сжав его руку, прошептала:
- Нет. Сегодня вечером мы - главное блюдо, а потому нам надлежит быть в центре.
Она направила жениха на середину комнаты. Хмурясь, Тристан подчинился, хотя все его инстинкты восставали: слишком опасное место, подступы открыты со всех сторон. Их могут окружить… Он вздохнул. Конечно, он может доверять ей, она тоже не в восторге от происходящего, но сумеет справиться лучше… Все так, но себя не переделаешь, Трентем чувствовал себя ужасно.
Их немедленно окружили - в основном женщины. Старые и молодые, веселые и язвительные, искренние и не очень - все хотели поздравить и расспросить о планах относительно свадьбы. Тристан умел быть очаровательным, когда видел перед собой милую улыбку и благожелательный взгляд. Но попадались совершенно одиозные личности. Одну такую воинственную старую даму Милдред пришлось чуть не физически нейтрализовать, когда она начала говорить гадости. Когда вздорная старуха скрылась в толпе и наступила некая передышка, Леонора взглянула на жениха и прошептала:
- Не смотри таким букой.
Тристан торопливо вернул лицу приветливое выражение и пробурчал:
- Скажи спасибо, что я ограничился мрачным взглядом. Убить был готов эту старую ворону. Не знаю, как ты это выносишь.
Леонора ободряюще улыбнулась и на секунду прижалась к нему:
- Относись ко всему спокойнее. А если чувствуешь, что человек недоброжелателен, просто представь, что его слова скользят мимо, не задевая. Они говорят гадости, рассчитывая на бурную реакцию. Лишишь их этого удовольствия - и ты выиграл раунд.
Тристан честно пытался следовать ее советам, но сама ситуация настолько противоречила его жизненному опыту, что он просто не мог с ней смириться: стоять в центре помещения и быть в центре всеобщего внимания - худший кошмар для шпиона, пусть и бывшего.
Лорд восхищался Леонорой. Как хорошо, что он нашел ее. Она умела справиться с любыми, даже самыми опасными, собеседниками. Для каждого находила верный тон и слова - кому-то предназначалась улыбка, ровный голос, кому-то - высокомерно вздернутые брови и арктический холод во взгляде.
Затем к ним присоединились Этелреда и Эдит, которые приветствовали Леонору так, словно она уже была членом семьи. Девушка с охотой отвечала им тем же. С Милдред и Герти его тетушки, как оказалось, вообще могли общаться с помощью взглядов и легкого поднятия бровей.
Проходя мимо него, Этелреда шепнула: - Держись, милый мальчик. Мы здесь и не дадим тебя в обиду.
Она и Эдит заняли места рядом с Леонорой, а еще через пятнадцать минут вокруг собрались остальные: Милисент, Флора, Констанс и Хелен.
Беспокойство Тристана меж тем усиливалось, ибо в гостиной творилось настоящее столпотворение. Поток жаждущих пообщаться не иссякал. Однако, к его удивлению, процесс приобрел более организованный характер. Пройдя мимо тетушек, человек представал перед ним и Леонорой, обменивался несколькими словами и отходил прочь. Если возникал хоть намек на задержку или какая-нибудь дама позволяла себе резкое слово, рядом возникала одна из тетушек, подхватывала жертву под локоть и, щебеча, увлекала прочь.
Тристан понял, что здесь и сейчас должен пересмотреть свое отношение к престарелым родственницам, ибо они оказались в роли защитниц, а он - он, привыкший видеть себя их добрым пастырем, - вдруг понял, что нуждается в их помощи и поддержке.
Его ждали и другие открытия. Он понял вдруг, насколько острая борьба идет между женщинами за человека, который считается завидным женихом. Леонора вызывала откровенную зависть, и многие не старались скрыть свои недобрые чувства, сетуя на то, что она увела мужчину, которого другие были бы счастливы видеть кто мужем, кто зятем.
К счастью, леди Хартингтон решила оживить свой вечер, и в программу входили танцы. Вскоре музыканты заиграли самую модную в нынешнем сезоне мелодию.
Герти, обернувшись к Тристану, шепнула:
- Пользуйтесь моментом. Вам предстоит выдержать в этом зоопарке еще не меньше часа.
Лорду не надо было повторять дважды. Он улыбнулся двум дамам, с которыми беседовала Леонора, самой очаровательной улыбкой, подхватил невесту под руку и увлек за собой, краем глаза отметив, что Милисент и Констанс подхватили разговор, дабы уход молодых не показался дамам слишком внезапным.
Оказавшись в объятиях жениха, Леонора вздохнула с облегчением:
- Как утомительно! Я и не думала, что сейчас, когда сезон еще не начался, все будет так плохо.
- Хочешь сказать, что могло быть еще хуже?
- Пока не все вернулись в город, - с улыбкой ответила Леонора.
После этих слов она всецело отдалась танцу. Звучал вальс, кружились, и Трентем вел свою партнершу, с удивлением чувствуя, как уходит напряжение и в душе воцаряется мир. Просто потому, что он смотрит на ее лицо, держит ее в своих объятиях, ее рука лежит на его плече, а иногда, во время поворотов, бедра их соприкасаются, и тогда он особенно остро ощущает, что это его женщина. Она с ним. А значит - все будет хорошо.
Когда волшебные звуки музыки смолкли, Тристан положил пальчики Леоноры на свой рукав и повел в центр зала. Было приятно сознавать, что их ждет там не только толпа любопытных, но и группа поддержки.
- Как ты? - с нежной улыбкой спросила Леонора.
- Я чувствую себя генералом на поле боя, который окружен ветеранами своей гвардии. Их возраст и опыт - гарантия моей безопасности. Немножко смущает то, что гвардия у меня женская… Но я глубоко признателен за помощь.
- Хорошо, что ты это понимаешь.
- О да! Поверь, я прекрасно знаю свои слабые места, и вряд ли мне удалось бы сохранить разум в этом сумасшедшем доме, где большинство светских дам, улыбаясь в лицо, держат за спиной кто кинжал, кто банку с ядом… фигурально выражаясь, конечно, но все же как-то неуютно.
Девушка бросила на Тристана смеющийся взгляд, потом торопливо приняла приветливо-неприступный вид. Они приближались к толпе гостей, по-прежнему жаждущей общения.
Вечер подошел к концу, и глубочайшим разочарованием для Тристана стала полнейшая невозможность урвать хоть минутку, чтобы побыть наедине с Леонорой. Он предвидел это и даже готов был отнестись к ситуации с пониманием. Но это было до того, как они пережили вместе осаду любопытных, до того, как вальс вскружил ему голову, позволив прикасаться к ней.
"Моя, моя, она моя", - стучало в висках. И идеальный джентльмен, переполненный древними инстинктами, готов был зарычать от разочарования, когда думал о том, что сегодня не сможет обладать ею.
На следующее утро он по-прежнему ощущал беспокойство и неудовлетворенность, а потому с удвоенной силой взялся за поиски Мартинбери. Теперь этот путь казался самым перспективным. Никто уже не сомневался, что Маунтфорд охотится за каким-то секретом дядюшки Седрика. Самым близким партнером Седрика был покойный Каррадерс. Исчезновение его племянника и наследника ясно указывало, что они движутся в правильном направлении. Если удастся найти его или хотя бы узнать, что с ним сталось, это наверняка прольет свет на цель Маунтфорда и позволит нейтрализовать угрозу, нависшую над домом номер четырнадцать.
И тогда они с Леонорой смогут пожениться.
Поиски требовали времени. Нужно было найти морги, добиться доверия служащего (или купить его), просмотреть записи о погибших за последнее время. Трентем начал с заведений, расположенных поблизости от станции дилижансов, на которую прибыл Мартинбери.
Возвращаясь домой после целого дня поисков и не узнав ровным счетом ничего, Трентем мрачно думал, не ошиблись ли они в расчетах.
На Монтроуз-плейс его ждал Чарлз с отчетом, который был краток до зубовного скрежета:
- Ничего. А у тебя?
- То же самое.
Трентем налил себе бренди, устроился в соседнем кресле у огня и спросил:
- Какие больницы ты обошел?
Чарлз ответил, что проверил все больницы района, примыкающего к почтовой станции, где останавливаются дилижансы из Йорка.
- Нам придется работать быстрее и расширить район поисков, - мрачно сказал Тристан.
- Я согласен. Но даже если привлечь Деверелла, нас будет только трое. Вряд ли получится двигаться быстрее, если расширим район поиска.
Помолчав, Трентем сказал:
- Тогда сделаем так. Перестанем искать труп. В конце концов, если беднягу убили, вряд ли мы найдем при нем какие-то ценные бумаги. Поэтому сосредоточимся на больницах, особенно внимательно приглядываясь к молодым людям, подходящим по описанию, пребывающим в тяжелом состоянии или без сознания. Я пошлю своих людей.
- Хорошо. Думаю, мы вполне можем подключить Деверелла…
Внизу послышался громкий голос. Мужчины прислушались. Потом Чарлз пробормотал:
- Помяни черта, он и появится… Дверь распахнулась, и в библиотеку вошел Деверелл. Трентем встал и налил другу бренди. Граф Лостуител устроился на диване, отсалютовал друзьям бокалом и сказал:
- Я принес новости.
- Хорошие? - кисло спросил Чарлз.
- Мудрый человек других и не приносит. А я мудрый! - Его зеленые глаза горели, как у изловившего мышку кота. - Маунтфорд съел наживку.
- Он снял дом?
- Юркий мерзавчик принес сегодня договор, подписанный неким мистером Кейтеремом, и плату за месяц. Сказал, что хозяин желает переехать немедленно. - Деверелл слегка нахмурился. - Я предложил показать дом, но этот тип - он теперь откликается на фамилию Каммингс, - так вот, он сказал, что хозяин у него - затворник и нелюдим, а потому желает все осмотреть в одиночестве. Я отдал ключи. Он отпил из бокала и продолжал:
- Хотел проследить этого хорька до его норы, но подумал, что риск спугнуть слишком велик. Раз уж мы расставили ловушку, будем ждать в надежде, что Маунтфорд попадется.
- Ты прав, - отозвался Трентем. - Теперь у нас две версии в разработке - поиски Мартинбери и ожидание, пока Маунтфорд проявит себя. Что ж, это лучше, чем ничего. За успех!
Он поднял бокал, и друзья поддержали тост.
Проводив Чарлза и Деверелла, Тристан направился в кабинет. Путь его лежал мимо гостиной. Оттуда доносились женские голоса. Сегодня что-то уж очень громко. Он замедлил шаги и сквозь одну из арок заглянул в комнату.
Однако… Он быстро пересчитал тетушек по головам; так и есть - приехали те шесть, что живут в Маллингем-Мэнор, и теперь все четырнадцать в сборе. И что это они там так горячо обсуждают?
Лорду стало не по себе. В этот момент Гортензия заметила его и воскликнула:
- Мальчик мой! Прекрасные новости! Мы так на это надеялись!
- Да, - подхватила Гермиона, - ты нас порадовал!
- Благодарю вас. - Он вынужден был подойти, целовать ручки и выслушивать благожелательный щебет.
- Теперь послушай меня, дружок. - Гермиона решительно выпрямилась в кресле. - Мне не хотелось, чтобы ты считал нас излишне навязчивыми, но мы взяли на себя смелость организовать семейный ужин. Этелреда поговорила с семьей мисс Карлинг, и они согласились. Учитывая, что нас больше и многие в преклонных годах, мы решили, что ужин состоится здесь. Сегодня. Ты не против?
- Мы слишком устали после переезда, чтобы куда-то идти, - буркнула Гортензия.
- Кроме того, сэр Хамфри, мисс Карлинг и молодой мистер Карлинг были утром на похоронах, - добавила Милисент, - а потому им не годится вечером устраивать званый ужин.
Перед мысленным взором Тристана мелькнула отрадная картина - он в кругу близких и благожелательно настроенных людей проводит вечер дома… Не смея поверить в свое счастье, мужчина переспросил:
- То есть сегодня вечером мы не пойдем ни на одно светское мероприятие?
- Ну, - обиженно поджала губы Гортензия, - если ты предпочитаешь отправиться на бал…
- Нет-нет! - Он позволил себе не скрывать своих чувств: тетушки увидели сияющую улыбку и подлинную радость на лице молодого человека. - Я искренне рад, что сегодня свет обойдется без меня. Ваш обед - это прекрасная мысль, и я очень вам благодарен!
Женщины заулыбались и радостно защебетали что-то ободряющее, счастливые от сознания, что могут быть полезны.
Тристан готов был расцеловать их всех. Он никогда в жизни не был так счастлив присутствовать на семейном ужине. Желая отблагодарить тетушек за доброту, он оделся особенно тщательно, вышел в гостиную раньше всех и встречал их там, склоняясь над надушенными ручками, отпуская комплименты по поводу платья, прически, драгоценностей. Его шарм, улыбка, блеск глаз заставляли их оживать и молодеть за глазах. Трентем редко пользовался своим даром без конкретной цели, но сегодня ему просто хотелось быть с ними милым, чтобы вечер доставил пожилым дамам удовольствие. Пока они ждали гостей, Тристан вел светскую беседу, но это не мешало ему думать. Должно быть, они являют собой забавное зрелище - один молодой мужчина в окружении четырнадцати престарелых леди. Ну что ж, это его семья. И, честно сказать, он чувствовал себя в их обществе лучше, чем самой блестящей гостиной, заполненной сливками высшего общества.
Тетушки неплохо относились к племяннику, и существовало еще нечто неуловимое, словно фон картины - люди и события, пустьи давно прошедших лет, которые объединяли их. Семья. И теперь на этом полотне добавится новое лицо: Леонора. И она сделает окружающий мир более гармоничным, потому что она - его женщина и предназначена для того, чтобы на семейном портрете стоять рядом с ним. Хаверс объявил о прибытии лорда и леди Уорсингем и мисс Карлинг - Герти. Вскоре приехали сэр Хамфри, Джереми и Леонора. После обмена приветствиями все как-то увлеклись разговором: Этелреда и Констанс беседовали с сэром Хамфри, Гермиона и Гортензия завладели вниманием лорда и леди Уорсингем, Джереми был окружен и засыпан вопросами сразу несколькими дамами. Герти и Милисент шушукались о чем-то в уголке. Леонора повернулась к нему улыбнулась - так, как она улыбалась только ему.
- Должна признаться, что нахожу идею семейного ужина просто замечательной. Утром мы были на похоронах мисс Тимминс, и я с ужасом думала, что придется вечером идти на бал к леди Виллоубай. Это было бы выше моих сил… Думаю, твоих тоже.
- Да. Хотя я не был на похоронах, поэтому мне, наверное, легче. Как все прошло?
- Очень достойно. Думаю, мисс Тимминс была бы довольна. Генри Тимминс и местный священник вели службу вдвоем. Миссис Тимминс тоже была - милая женщина.
Девушка помолчала несколько секунд, потом понизила голос и заговорила другим тоном:
- Мы нашли в комнате Седрика бумаги, спрятанные в днище сундука. Это не письма, а что-то вроде тех журналов с научными записями. Но написаны они не Седриком, а Каррадерсом. Сэр Хамфри и Джереми занялись ими, и дядя говорит, это описание экспериментов, похожих на те, что проводил сам Седрик. В его журналах есть записи. Но мы по-прежнему не можем понять, что за цель они ставили и чему посвящены сами эксперименты. Дядя говорит, это тоже только часть бумаг, поэтому картинка не складывается.
- Но ваша находка ясно свидетельствует, что Седрик и Каррадерс понимали важность своего открытия.
- Я тоже так подумала, поэтому еще раз предупредила всех слуг, и Кастор пошлет за Гасторпом в случае, если кто-то попытается проникнуть в дом или произойдет еще что-то непредвиденное.
- Ты молодец.
- А как твое расследование?
- Пока ничего не удалось узнать о Мартинбери. Но зато Маунтфорд проглотил наживку. Его юркий дружок снял дом номер шестнадцать сегодня днем.
- О! События развиваются.
- И это хорошо.
К молодым людям подошла Констанс, и разговор стал общим, а потом перешел на другие темы. Постепенно почти все тетушки собрались вокруг и наперебой рассказывали Леоноре о жизни в имении; о прошлом церковном празднике и о том, чего ждут от предстоящего; о детстве Тристана и его отце и дяде. Леонора иногда посматривала на лорда, видела, как он мил со своими престарелыми родственницами, и с удивлением понимала, что сейчас он чувствует себя гораздо свободнее, чем на каком-нибудь балу или суаре.
Не то чтобы он позволил себе расслабиться: для человека, столько лет жившего в постоянном напряжении и носившего маску, немыслимо так быстро сменить привычки, и все же в кругу семьи он был более спокоен: должно быть, здесь он не ощущал опасности.
Затем Хаверс объявил, что ужин подан. Тристан предложил Леоноре руку, и все перешли в столовую.
Трентем сидел во главе стола. Место напротив заняла Гермиона. Она же произнесла первый тост, заверив, что будет счастлива уступить это место хозяйке дома, и предложила выпить за молодых людей, которые порадовали всех своей помолвкой. Затем подали первую перемену блюд, и обед начался. Жужжал негромкий разговор, осторожно звякали приборы. Вкусная еда, спокойная атмосфера.
После обеда джентльмены остались в столовой одни - для наслаждения портвейном и табаком, но довольно скоро все опять собрались в гостиной.
Дядя Уинстон, лорд Уорсингем, остановился подле Леоноры и тихонько сказал:
- Ты молодец, дорогая. Мне казалось, ты выбираешь слишком долго, но ведь главное - результат.
Он смотрел на нее с улыбкой, и девушка улыбнулась в ответ. Она знала, что дядю огорчало ее нежелание выходить замуж, но он никогда не позволял себе вмешиваться.
Подошел Тристан, и Леонора заговорила о театральной премьере этого сезона.
Весь вечер девушка наблюдала за женихом. Для этого не было нужды видеть его. Она чувствовала его присутствие, слышала голос, и интонации говорили ей больше, чем слова. Теперь она замечала, что он порой делает едва заметные паузы перед словами. Это значило, что он обдумал слова - и, возможно, они лишь часть правды. Это было неожиданно - обнаружить новый уровень понимания, так четко улавливать моменты, когда он думает, принимает решения, прячется за улыбкой светского человека и ничего не значащими словами.
Леонора была довольна - он не старался притворяться перед ней, не исключил ее участия в расследовании. Сердце ее пело от мысли, что раз они уже столь близки, раз он принимает ее в свой мир, значит, их будущее станет по-настоящему общим.
Они смогут приспособиться к особенностям и желаниям друг друга. И пусть он более сложный человек, чем большинство знакомых мужчин; его обаяние и заключалось в непохожести, непредсказуемости, удивительной реальности его самого и того мира, в котором он существует.