Бьянка вспомнила, как мистер Питерсон говорил о фабрикантах как о людях низшего сословия, а лорд Кейн называл их людишками без роду и племени. Вероятно, поступок виконта, занявшего место среди них, сочли бы чем-то из ряда вон выходящим и достаточно скандальным, чтобы лишить всю его семью занимаемого ею в обществе положения.
Уже начало смеркаться, когда экипаж, громко стуча колесами, съехал с главной дороги. На пути стали появляться крестьянские усадьбы, и повозка замедлила ход.
– Это ваши владения?
– Часть поместья, но оно уже давно заложено.
– А Леклер-Парк? Он тоже заложен?
– Леклер-Парк – заповедное родовое имение, а потому заложить его невозможно, да я и без того никогда бы на это не решился. Родовым наследством шутить нельзя.
Бьянка продолжала вглядываться в окно, пытаясь отыскать признаки гостиницы.
Экипаж свернул, и Мортон рысцой пустил лошадь по дороге, поднимавшейся на пригорок. На его вершине возвышался старинный особняк в тюдоровском стиле: в свете угасающего дня Бьянка различила вздымающиеся деревянные балки, наискось пересекающие оштукатуренные стены над первым, рустованным, этажом.
Окна в доме были темны. Само место производило жуткое впечатление, внушая суеверный страх напоминанием об одном из тех имений, которые обычно изображают в мистических романах и где юные, невинные души находят свою погибель.
Верджил выпрыгнул из остановившегося перед особняком экипажа и терпеливо ждал, пока Бьянка не преодолеет дурные предчувствия и не войдет в дом: ведь ничего другого ей не оставалось.
Она с трудом ослабила путы сковывавшего ее пальто, в которое была плотно завернута, откинула плед и обнаружила, что сидит без туфель. Верджил нашел их под сиденьем и, надев на ноги, застегнул пряжки, словно сама она была не способна с этим справиться.
Какой-то старик отогнал экипаж в сторону, а Мортон, опережая хозяина и его спутницу, поспешил в дом.
– Это строение выглядит необитаемым, – заметила Бьянка, когда Верджил взял ее под руку, чтобы помочь дойти до дома в тяжелом и неудобном пальто.
– Я не держу здесь никакой прислуги – только старого Лукаса, который ходит за лошадьми и сторожит дом. Когда я здесь, мне прислуживает Мортон. В свои молодые годы он был военным, и теперь мастер на все руки, даже на кухне.
Нет слуг. Бьянка с недоверием покосилась на виконта. Его лицо в наступивших сумерках показалось ей встревоженным.
В просторном квадратном зале Бьянка увидела камин, кресла и диван. В углах поблескивало старинное оружие, на стене возле лестницы висел гобелен. Над головой виднелись балки, подпирающие стены второго этажа. Окружающая обстановка выглядела скромной, если не сказать убогой. Отделке из темного дерева явно требовалась реставрация, но благодаря усилиям Мортона в доме, по крайней мере, поддерживалась чистота.
Мортон разжег огонь и придвинул к камину два кресла. Бьянка, покачиваясь под тяжестью огромного пальто, обошла зал и через открытые двери заглянула в смежные помещения. С одного конца зала был вход в библиотеку и вполне прилично обставленную гостиную, с другого – в столовую.
Верджил внимательно наблюдал за гостьей.
– Ищете мою любовницу? Я держу ее на чердаке на цепи. Мортон, не забудьте отнести моей любимой пленнице ужин.
– Это вовсе не смешно, Леклер.
– Она думает, я шучу, Мортон. Эта девица наверху начинает мне надоедать. Возможно, я отошлю ее домой, а мисс Кенвуд займет ее место. Что вы на это скажете, Мортон?
– Пожалуй, островата на язык, но в целом приятная молоденькая женщина.
– И что хорошо – никто и никогда не узнает, где она. Вы не поверите, что женщина может вести себя так глупо, но она, представьте себе, не сказав ни одной живой душе, куда направляется, сбежала от Пен и Данте и добралась сюда одна, без всякой защиты. Кто узнает, что с ней случилось, если она пропадет? В пути могло приключиться что угодно. Никто и знать не будет, где ее искать.
– Вы изумляете меня, Леклер, а ваши речи вульгарны. Это совсем на вас не похоже. – Бьянка недовольно скривила губы.
– Сейчас я не виконт Леклер, который заботится о вашем будущем, а мистер Кларк. Говорят, он странный тип, нелюдим, в обществе не бывает, дружбы ни с кем не водит. Кому придет в голову, что такая умная женщина, как вы, могла довериться совершенно незнакомому ей человеку? Пожалуй, Мортон, она мне подходит. Хотя, чтобы хоть немного обуздать ее нрав, потребуется какое-то время.
– Надеюсь, вас обоих все это забавляет. Вы очень доходчиво дали мне понять всю опасность моего положения. Но мне ваши инсинуации забавными не кажутся, и я вас ничуть не боюсь.
– Неужели? Стало быть, вы в моем благородстве уверены больше, чем я сам.
Верджил произнес последнюю фразу задумчиво, совсем не в том шутливом тоне, которым говорил до этого.
Тишина особняка угнетающе действовала на Бьянку. Приблизившись к ней сзади, Верджил и положил ей руки на плечи, и некоторое время удерживал их там, прежде чем снять с нее пальто. От этого прикосновения Бьянка ощутила покалывание во всем теле.
– Сядьте к огню и согрейтесь. Мортон, приготовьте, пожалуйста, горячую ванну для мисс Кенвуд – только так она сможет избежать простуды. И подыщите ей какую-нибудь одежду, а то ее вся промокла.
– В доме нет ничего, кроме ваших и моих вещей, милорд.
– Хорошо, подберите что-нибудь из моих. Мисс Кенвуд уже приходилось носить бриджи. Подготовьте ей комнату и все, что обычно требуется дамам. Пусть она займет мою комнату, остальные вряд ли подойдут.
Услышав последнее распоряжение, Бьянка торопливо приблизилась к камину. Не может же она в самом деле остаться здесь ночевать, да еще в его комнате.
Она села и развязала плащ, в то время как Верджил устало рухнул в кресло напротив.
– Вы согрелись? Мортон скоро подаст ужин, но если вы очень голодны, я могу что-нибудь отыскать для вас прямо сейчас.
– Спасибо, я подожду. – Бьянка стянула перчатки и, расправив, разложила их у себя на коленях. – Значит, любовницы у вас нет, и вы отлучались на фабрику?
Верджил задумчиво посмотрел на нее, затем покачал головой и вздохнул:
– Что же мне с вами делать?
– Прежде всего, велите Мортону отвезти меня в гостиницу.
– Эта мысль не кажется мне удачной. За окном дождь, даже луны не видно, а ближайший постоялый двор за много миль отсюда.
– Вряд ли нужно напоминать вам, что мне невозможно оставаться в этом доме на ночь. Здесь даже нет слуг.
– Значит, никто ничего и не узнает. К тому же, будь вы сама невинность, я бы еще мог подумать о вашей чувствительной натуре. Но поскольку вы уже опытная и грешная, а некоторые в Балтиморе даже называют вас опасной, мы можем обойтись без причиняющих неудобство любезностей. Я не собираюсь рисковать ни Мортоном, ни своими лошадьми, чтобы соблюсти приличия, о которых вы нынче вечером вдруг ни с того ни с сего вспомнили. Женщину, которая признается в том, что у нее были сотни любовников, едва ли может смутить перспектива остаться в доме вдвоем с мужчиной на несколько дней.
– Несколько дней?
– Я не могу отпустить вас, пока мы не придем к взаимопониманию.
– Это не займет много времени. Даю вам слово молчать о вашей тайне. Видите? Вот все и улажено.
– Как нам обоим понятно, улажено далеко не все.
Заметив многозначительный взгляд Верджила, Бьянка умолкла. Выходит, он имел в виду не только свою работу на фабрике.
В зале воцарилась тишина. Содержащие намек слова Верджила повисли в воздухе. В памяти обоих воскресли воспоминания о возникшей между ними связи, и их взаимное притяжение усилилось.
В камине потрескивали поленья, и отсветы пламени, падавшие на их лица, создавали островок уюта и тепла – надежное убежище в холодной пустоте зала. Но главным здесь все же был не полыхавший в камине огонь, а близкое присутствие мужчины, который сидел напротив, всего в нескольких шагах от Бьянки. Рядом с ним она всегда чувствовала себя в безопасности, особенно в те мгновения, когда он проявлял свою власть над ней, и это ей нравилось. Он только что дал понять, что она свободна от принятия решений, за нее это сделают другие, о ней позаботятся. Такой поблажки Бьянке никто не делал с самого детства.
Девушка принялась нервно расправлять на коленях перчатки, и, когда посмотрела на впавшего в задумчивость Верджила, ей показалось, что с него мало-помалу, слой за слоем сходит все напускное, открывая нечто, что он тщательно пытался скрыть, маскируя гневом, негодованием и остроумными репликами. Подобно тому, как холод отступал перед исходившим от камина теплом, противоречия, существовавшие между ними прежде, отходили на задний план, уступая место ощущению близости.
Чувствовал ли Верджил то же самое? Бьянка украдкой взглянула на него. Его взгляд был устремлен на огонь. На строгом лице проступали едва различимая досада и то, новое выражение, проявившееся, когда исчезла маска.
Верджил повернул голову и с болью посмотрел на нее. В его излучавших тепло глазах отражалась ранимая душа. На Бьянку смотрел не опекун и не праведник: взгляд его был взглядом обыкновенного мужчины, который целовал ее в развалинах замка и держал в своих объятиях тогда, в кабинете.
Под этим искренним, пристальным взглядом Бьянка растеряла еще остававшееся в ее арсенале оружие, окончательно лишившись способности обороняться.
– Вы могли пострадать. Если бы вдруг экипаж упал в реку, я бы так никогда ничего и не узнал о вас, кроме того, что вы исчезли, – тихо проговорил Верджил.
Итак, он беспокоится о ней.
– Вы из-за этого сердитесь? А я думала, оттого, что я узнала ваш секрет.
– Дайте время, дойдет и до секрета.
– Да, мне следовало подумать о том, какое беспокойство я доставлю Пен и вам. Простите меня. Просто… – Предстоящее объяснение склонило бы Бьянку к еще большей доверительности, которую она вдруг почувствовала в отношениях со своим опекуном. Сидя перед камином, лишенная способности защищаться и видя перед собой переставшего притворяться Верджила, она стала понимать его так же хорошо, как себя.
– Просто вы искали способ избавиться от беспрестанно вмешивающегося в вашу жизнь человека и возобновить погоню за своей мечтой, – закончил Верджил.
– Да. Именно так все и обстоит…
– И некий лицемер и притворщик, который, вместо того чтобы оберегать вас, стал докучать вам своими ухаживаниями, вам надоел. – Верджил словно читал мысли Бьянки, без стеснения озвучивая их с явным намерением разрядить обстановку и устранить все недоговоренности. – Возможно, именно поэтому я так раздражен. Мой гнев, по сути, направлен против себя самого. Было бы несправедливо упрекать вас. Должен признать, что, случись с вами что-нибудь, вина легла бы на меня.
– Не только. На самом деле вы вовсе не докучали мне своими ухаживаниями, и я никогда не обманывалась на сей счет. Но, как я уже говорила вам тогда, в кабинете, теперь мне лучше уехать.
– Так решила бы любая разумная женщина. Но вот вы обнаружили, что ваш дерзкий план лишь возвратил вас ко мне, и в растерянности не знаете, что делать дальше.
– Не так уж я и растеряна. Лучше уж вы, чем мистер Кларк, которого людская молва зачислила в разряд чудаков.
В ответ Верджил тихо рассмеялся.
– Стало быть, вы прибыли в Манчестер переговорить с мистером Кларком. Вы собирались угрожать ему?
– Разумеется, нет.
– Ну, тогда вести переговоры, если это выражение вам более по вкусу. Вы намеревались пообещать ему не продавать свою долю по достижении двадцати одного года, если он ссудит вам денег, но подтекст был таков: если он их вам не даст, вы, став совершеннолетней, сразу же сговоритесь с Найджелом и продадите свои доли. Я прав?
– Не стоит представлять дело как грабеж на большой дороге. Деньги, которые я собиралась просить, в любом случае принадлежат мне, и я хотела, чтобы часть дохода была перечислена мне, а не отправлена…
– Вашему неразумному опекуну. Ваш адвокат постарался на славу, добывая для вас сведения. Блестящий план, мисс Кенвуд, я в восхищении!
– Да, вот только сработал бы он, если бы мистером Кларком были не вы?
Неожиданно теплая улыбка Верджила ошеломила Бьянку.
– Очень мило с вашей стороны полагать, будто тот факт, что мистер Кларк – это я, что-то меняет. Вы поставили меня в неудобное положение. Я говорю вам об этом без особого для себя вреда, ибо по прошествии некоторого времени вы все равно осознаете свое преимущество.
Бьянка уже осознала это, как только увидела Верджила в конторе.
– Что бы вы делали, добыв деньги у мистера Кларка? Полагаю, отправились бы в Италию. Немедля? Без вещей и Джейн?
– Я намеревалась вернуться в Леклер-Парк за Джейн.
– Подозреваю, что вы уехали бы, не сказав никому ни слова. Оставленная на письменном столе записка для Пенелопы – большее, на что я бы мог рассчитывать. – Верджил соединил кончики пальцев и посмотрел поверх них на Бьянку. – Немного обидно, что вы, составляя свой план, забыли обо мне.
– Я, безусловно, не могла предположить, что мистером Кларком окажетесь именно вы.
– О, я не это имею в виду. А вдруг я, предвидя вашу затею, предоставил бы мистеру Питерсону ложную информацию с тем, чтобы завлечь вас сюда? Вас не посещала мысль, что человек, которого вы однажды, совершая с ним поездку в экипаже, сурово осуждали, может быть таким подлым? Вероятно, вы просто посчитали, что мне недостанет ума подстроить это.
Что ж, на самом деле подобное предположение как-то промелькнуло у нее в голове.
– Ума бы хватило, а вот подлости нет.
Такое мнение о нем, судя по всему, порадовало Верджила.
– Если все вышло по-вашему, то что же теперь?
– Теперь вы должны почувствовать облегчение и признать, что все сложилось как нельзя лучше.
– Верно. Праведник может продолжить свои ухаживания за Флер, а притворщик – снова предаваться разврату со своей любовницей. Жизнь опять вошла в прежнее русло: мисс Кенвуд с ее вызывающим поведением не доставляет больше хлопот.
– Ну, что-то в этом духе.
Верджил наклонился к Бьянке:
– Должен сказать вам, что я предвидел вашу попытку сбежать. Я даже предупредил Каталани о серьезных последствиях в том случае, если она окажет вам в этом содействие. Сент-Джон по моей просьбе просматривает списки пассажиров в конторах судоходных компаний, чтобы узнать, не забронировали ли вы каюту.
– Я собиралась на пакетботе добраться до Франции, а оттуда путешествовать по суше, чтобы вы меня не остановили.
– Я бы последовал за вами.
– Понимаю. Вам не хочется, чтобы будущее фабрики зависело от кого-либо, кто неподвластен вам, и у вас остается еще девять месяцев, чтобы уговорить меня выйти замуж за вашего брата.
Охваченный новым приступом досады, Верджил поглядел на огонь.
– Стремление вернуть вас назад не имело бы никакого отношения к Данте и весьма небольшое – к фабрике, а данные законом права вашего опекуна лишь послужили бы мне в этом оправданием.
Слова и выражение лица Верджила вопреки его желанию говорили о том, что руководит им не только ответственность за Бьянку или необходимость осуществления хитроумных планов, но что-то неизмеримо большее. Бьянка почувствовала себя словно обновленной. На ее щеках вспыхнул румянец удовольствия: она не ошиблась в своих догадках насчет Верджила.
Остановившись посреди лестницы с канделябром в руках, Мортон кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
– Комната и ванна готовы, милорд. Если мисс Кенвуд желает, я могу проводить ее. – Он повернулся и снова ушел наверх.
Бьянка поднялась со своего места, и Верджил тоже встал. Ей было жаль прерывать едва начавшийся откровенный разговор: когда она вернется, они, возможно, вновь окажутся на своих прежних позициях.
Поднимаясь по ступеням, Бьянка чувствовала на себе неотрывный взгляд Верджила. На лестничной площадке она сверху посмотрела на него.
– Нет.
Эта короткая реплика не имела целью остановить ее.
– Нет, – повторил Верджил. – Это ответ на ваш вопрос. Вы правы. Никакой любовницы не существует. Ни любовницы, ни невесты. – Он помолчал. – Только вы.
Ноги у Бьянки чуть не подкосились. Ей вдруг захотелось перешагнуть через перила и прыгнуть прямо ему в объятия.
– Раз уж у нас с вами пошел разговор начистоту, я тоже должна вам признаться: у меня не было ни сотен, ни десятков любовников. У меня не было никого. Только вы.
Верджил чуть улыбнулся и отвел взгляд.
– Идите примите ванну, мисс Кенвуд. Поскольку я намеревался соблазнить вас, мне потребуется какое-то время, чтобы разобраться, рад ли я это слышать.
Глава 13
Верджил сидел, скрестив руки на груди, устремив взгляд в темную, сырую ночь за окном столовой.
Будь у Бьянки хоть капля здравого смысла, она не покинула бы свою комнату наверху.
Девственница. Ну конечно! Верджил почти не сомневался в этом. Однако взыгравшая кровь ударила ему в голову, заронив в душу сомнение и лишив способности рассуждать трезво. Он задумался о том, как могут обернуться события после появления в доме Бьянки. А вдруг она не девственница? Тогда его намерения не чрезмерны, и если физическая близость подарит им радость, то есть надежда, что она…
"Только вы". Эти два слова вмиг рассеяли его неуверенность, исключив все "а вдруг", "возможно", "есть надежда".
Тихо рассмеявшись, Верджил покачал головой. Вот уж повезло! Какая удивительная ирония! Ему никогда и в голову не приходило, что настанет день, когда он пожалеет о том, что женщина, на которой он задумал жениться, невинна.
Из нее выйдет отличная жена – умная, непредсказуемая, интересная даже своими возмутительными выходками. Жена, которую ждешь с нетерпением, а не терпишь скрепя сердце. Это одна из тех женщин, что делают жизнь полнокровной, не только доставляя удовольствие в постели и производя на свет потомство, хотя и это достаточно важно.
Бьянка составила бы прекрасную партию во всех отношениях: женившись на ней, Верджил получил бы сорок пять процентов акций фабрики, что никак нельзя считать лишним. Самое главное – ему бы больше не пришлось скрывать эту сторону своей жизни. Бьянка родилась в стране, где к деловым людям относятся без пренебрежения, и она уже знает его секрет, так что ему не придется таиться от нее.
То обстоятельство, что желанная ему женщина оказалась одновременно единственной, на брак с которой он мог бы отважиться, внезапно представилось Верджилу щедрым подарком судьбы. Еще по пути в имение он осознал, что сделанное Бьянкой открытие развязало ему руки, позволив добиваться ее.
В голове у Верджила вновь зазвучала ария Россини, которую пела Бьянка в развалинах замка. Воображение рисовало ему раскинувшееся на постели в комнате наверху обнаженное тело, которое он знал лучше, чем следовало. Вот она лежит на животе, опершись на локти и приподняв плечи, и, словно озерная вода, ее до пояса скрывает простыня. С лукавым блеском в голубых глазах, удивительным образом сочетающих целомудрие и искушенность, она наблюдает за тем, как он приближается к ней. Его руки скользят по ее нежной коже, губы сливаются с ее губами…
"Только вы". Она так долго и старательно изображала умудренную жизненным опытом женщину, что сегодня вечером просто обязана подтвердить это.
– Вы улыбаетесь, еще не увидев меня, – послышался голос Бьянки. – Вы что, заметили мое отражение в оконном стекле?