С заглушёнными криками, Хло взорвалась. Беспомощно, сладостно, безрассудно, затерявшись в наслаждении, с одной из его больших рук на её грудях, с другой между её ног, она полностью потеряла самообладание, содрогаясь под ним, плотно сжимая свои ноги вокруг его руки.
Он вобрал её крики с языком глубоко у неё во рту, приглушая их до тихих хныкающих звуков.
Наслаждение было опустошающим, оно достигло вершины и разлетелось на тысячи мерцающих осколков внутри неё. Всё её тело сотрясалось и - если бы она могла издать хоть звук - она вполне могла бы сделать то, чего боялась, и закричала бы.
Но он вбирал все эти звуки, его горячий язык жадно скользил, глубоко вонзался, похищая её дыхание. Он точно знал, как прикасаться к ней, чтобы продлить её наслаждение, его рука беспрестанно двигалась между её ног, не снижая темпа ни на секунду, и как только её первый оргазм начал утихать, он, как бы запнувшись, перешёл во второй, забросив её обратно за грань самообладания.
Он целовал её, пока отголоски оргазма сотрясали её; и его требовательные поначалу поцелуи постепенно переходили в нежные и медленные, когда её дрожь стала ослабевать. Она припала к нему, не в состоянии двигаться. И хотя у неё был только что просто изумительнейший двойной оргазм, она испытывала боль, горячая и влажная. Она была удовлетворённой и всё же - совсем не удовлетворённой - возможно, только, наконец, полностью пробудившейся. Безвозвратно пробудившейся. О, Боже, что я наделала? Он как наркотик! Прижавшись друг к другу лбами и неровно дыша, они оставались в этом положении долгие минуты. Потом, с неторопливой лаской, он убрал свою руку.
Он оставался неподвижным несколько мгновений, потом она услышала резкий втягивающий вдох и страдальческий стон, когда он потянулся рукой вниз и привёл себя в порядок.
Она сжала руки в кулаки и зажмурила глаза, пытаясь не думать о той части его тела, которую он только что трогал. Ту часть, что она мельком увидела, когда он сбросил своё полотенце, этого было достаточно только для того, чтобы удовлетворить её ненасытную любознательность.
Не удивительно, что Катрин сказала, что умирала без него.
Не могло быть и речи о том, чтобы она позволила такому случиться снова. Если она допустит ещё хоть один поцелуй сегодня, то окажется в его постели. Он был слишком сексуальным; она и так уже далеко зашла в своей безумной влюблённости в него, и единожды окажись она в его постели, её защита с грохотом разлетится, и она потеряет себя.
Почему бы просто не выбросить своё сердце из иллюминатора самолёта, Зандерс? резко спросил тихий внутренний голосок. У тебя будет почти столько же шансов на благополучное приземление.
Дэйгис МакКелтар был больше мужчиной, чем те, с которыми она могла бы справиться. Она была младшим легионером, вцепившимся в жалкую, подержанную бейсбольную рукавицу, пытающимся играть с профессионалами. Один хороший заземлённый мяч пнёт её под зад. И игра продолжится без неё.
Ни один из них не сказал ни слова, просто сели в приглушённом полумраке самолёта, пытаясь восстановить контроль.
Хло вдруг испугалась, что могла никогда не вернуть его себе рядом с ним.
На неё снова накатила дремота, а Дэйгис просматривал третью Книгу Мананнанов.
Или пытался делать это.
Он был сосредоточен в той же степени, какой можно было бы ожидать от любого мужчины в сильнейшей сексуальной агонии.
То есть не был сосредоточен вообще.
Он продолжал видеть раскрасневшееся лицо Хло: её губы, распухшие от его поцелуев, кожу вокруг её рта, саднящую от раздражения щетиной, её глаза, томно чувственные от желания, когда она достигла своей женской вершины и содрогнулась под ним. Дважды. Цепляясь за него - словно нуждалась в нём. Он держал её потяжелевшие груди в своих руках. Он трогал её между бёдер.
Он так отчаянно нуждался в ней, что готов был бросить Друидское заклинание, чтобы затуманить разум пассажиров, и продвинуться так далеко, как она только позволит. Подумывал над тем, чтобы пойти с ней в туалет. Только её нетронутость удержала его. Он не прольёт девственную кровь Хло, как какой-то варвар, в комнатке два на два с картонными стенами.
Она пошла бы дальше, реши он настоять. Могла бы впустить его руку в свои брюки, но если бы он зашёл так далеко, его бы было уже не остановить. Он оставил свою руку снаружи её брюк и довольствовался тем, что дал кончить одному из них.
Он никогда не испытывал такого сильного желания раньше. Хотя занятия сексом притупляли его, оно имело обыкновение оставлять его в странном состоянии нужды. Прикосновение к Хло заставило его подумать, что была возможной такая удовлетворённость, какой он раньше никогда не достигал.
Между тем, он был твёрдым как камень и испытывал боль.
Однако, размышлял он, допуская, что это был честный обмен, и хотя он пребывал в агонии сексуальной нужды, их близость смягчила ярость внутри него. Когда ранее в пентхаусе, он боялся того, что мог сделать, её поцелуи вернули ему нужную меру самообладания. Не слишком большую, но достаточную для того, чтобы привести себя в чувство.
В прошлом ему всегда надо было завершить половой акт, чтобы добиться передышки, но не с Хло. Просто целовать её, прикасаться к ней, доставлять ей удовольствие было достаточным, чтобы успокоить его, прочистить немного ему мозги. Он не претендовал на то, чтобы понять "как" и "почему" этого. Но оно сработало.
Он смирится с тем, что… что Хло будет усложнять ему жизнь, но сохранит в нём некую меру здравомыслия. Каким благом будут для него её поцелуи на шотландской земле.
Ох, у женщины было то, в чём он нуждался. Его инстинкты были правы, когда сказали ему "моя".
И это дало толчок новому потоку собственнических мыслей. Мыслей, которые в данный момент ни к чему не могли привести, так что он сделал медленные и глубокие вдохи-выдохи и вернул свои мысли к тягостным насущным проблемам.
То, что его ожидало, потребует от него весь ум и волю. Стоит ему только оказаться в Шотландии, и, как он знал, изменения ускоряться снова. И ему надо было найти способ, чтобы остановить их. А чтобы сделать это, ему надо было предстать перед своим братом. Драстен, это я, Дэйгис, мне жаль, что я солгал, но я тёмный и мне надо воспользоваться библиотекой. Да, это произведёт впечатление. Драстен, я подвёл нас всех. Я нарушил свою клятву и ты должен убить меня. Нет, не это, ещё нет. Ох, брат, помоги мне. Станет ли он?
К чёрту всё, ты должен был позволить ему умереть! кричал его отец, когда, вернувшись в шестнадцатое столетие, Дэйгис собрал всё свое мужество, чтобы сознаться в том, что он сделал. Как? Как я мог сделать это? кричал Дэйгис в ответ. Спасая его ты уничтожил себя! Теперь я потерял обоих моих сыновей - один затерялся в будущем, другой в чёрной магии! Ещё нет, возражал он.
Но выражение отцовских глаз… оно сказало о том, что он верил, что надежды не было. Ужаснувшись, Дэйгис помчался к камням, полный решимости найти способ спасти себя.
И сейчас он вернулся в исходную точку, обратно к необходимости просить клан о помощи. Он ненавидел это. Он не просил о помощи ни разу за всю свою жизнь. Это было не в его правилах.
Резко выдохнув, он взял скотч, который заказал у обслуживающего полёт персонала, и выпил его залпом за один глоток. Когда жар взорвался внутри него, напряжённость в его груди сначала усилилась, потом спала. Что он мог сказать? Как начать? С Гвен, может быть? Она могла творить эти свои женские чудеса с его братом. Видит Бог, она была чудом для Драстена.
Он взвешивал различные способы как подступиться к нему, но это было больше, чем он мог выдержать, думая об этом, поэтому он переключил своё внимание на текст, нуждаясь в чём-то более ощутимом, что могло бы занять его.
Часом позже, прямо перед посадкой, он помедлил, а рука застыла в воздухе над его тетрадью. Он, наконец, нашёл нечто стоящее. Единственное упоминание, которое он обнаружил за всё время о роковой войне, произошедшей после того, как Туата Дэ Данаан ушли. Всего лишь короткий абзац, в котором говорилось о тринадцати изгнанных Друидах (так вот сколько их было внутри него!) и о ужасном наказании, которому они подверглись. Хотя он не конкретизировался, под ним была ссылка, которая направляла к пятой Книге Мананнанов, как он и предполагал.
Если ему не изменяла память, пятый том был в библиотеке Келтаров.
Хло тихо пробормотала что-то во сне, снова притянув его взгляд. Напоминая ему о том, что кто-то пытался её убить - из-за него.
Он бросил взгляд на её забинтованную руку, и яростное покровительственное чувство затопило его. Он никогда больше не позволит, чтобы ей причинили вред.
Он нуждался в ответах, и они были нужны ему быстро.
Глава 11
Во второй раз за такое же количество дней Хло получила странный и весьма раздражающий опыт, каково было идти по людной улице с Дэйгисом МакКелтаром. Первый раз был в Манхеттене вчера, и то же самое случилось и там.
Мужчины расступались на его пути.
Не потому, что он был невежлив или шёл по тротуару, грубо всех расталкивая. Напротив, он двигался с плавной грацией тигра. Уверенно ступая, возможно немного напоминая хищника. И мужчины инстинктивно обходили его, расступаясь на их пути, чтобы держаться от них на расстоянии.
Женщины, в настоящий момент вели себя по-другому. И это раздражало. Они реагировали так же, как в Нью-Йорке, но вчера это мало её беспокоило. Они отходили в сторону, но почти, словно не могли устоять, чтобы не задеть его, поворачивая свои головы по два, три раза в его направлении. Одна женщина бесстыдно прижалась грудью к его руке, проходя мимо. В нескольких случаях Хло бросала возмущённый взгляд через плечо, только чтобы перехватить некоторые из них, пожирающие его глазами. Может быть, она была маленькой, но - пропади всё пропадом - она не была невидимкой, идя рядом с ним, с его рукой, обнимающей её, его рукой, лежащей на её плече!
Не то, чтобы он не замечал имеющей место заинтересованности. Казалось, он не осознавал того, какое воздействие оказывал на женщин. Наверное, так к этому привык, что больше не обращал на это никакого внимания.
Она страстно желала такого же забвения, потому что глядя, как многочисленные женщины жадно разглядывали его, тем самым портила себе настроение. Она перехватила больше, чем парочку злых взглядов позади них.
Глубокая близость в самолёте будила опасно сентиментальные чувства в ней.
Признай, Зандерс, ты не тот тип девушки, которая может физически сблизиться с мужчиной, без того, чтобы не увлечься им эмоционально. Иначе ты бы не нервничала.
Без шуток, подумала она сердито. Она испытывала территориальные чувства. Чувства, которые не могла себе позволить, потому что он точно не демонстрировал территориальных чувств по отношению к ней. К счастью, пока она наблюдала как женщины пялятся на него, раздражение в два счёта разделалось с её нежными эмоциями. Она смаковала гнев, предпочтя его переливанию из пустого в порожнее сомнительных эмоций. Гнев был живительно ощутимым.
Как только они сошли с самолёта в Ивернессе, он снова стал холодным. Погружённым в свои мысли. Деловитым. Забирая их багаж, быстрым шагом направляясь к агентству по прокату автомобилей. Ей пришлось повторить три раза свою просьбу остановиться в Ивернессе на чашку кофе, в которой она нуждалась после пятнадцатичасового перелёта. Она не собиралась встретиться с его семьёй в муках кофеиновой абстиненции.
Его отчуждённость, после того как он совершенно потерял контроль из-за неё в самолёте, обижала. Он целовал её до помрачнения сознания, подарил ей её первый оргазм, а потом замкнулся в себе во всех возможных отношениях. Ей следовало знать, размышляла она. Чего ты ждала, Зандерс? Признание в близости только потому, что ты позволила ему интимно к себе прикоснуться?
Проклятье, она знала это лучше чем что-либо. Эти два понятия не обязательно сопутствовали друг другу, когда дело касалось мужчин.
После того, как они зашли в Кофейню Джилли, она стояла рядом с ним у стойки, пока он делал заказ, украдкой изучая его профиль. Она задавалась вопросом, о чём таком он думал, что так полностью изменило его настроение. Мужчина источал жар и холод. Это хорошее сравнение, подумала она, он или обожжет меня, или заморозит; в любом случае, это причинит боль.
Хорошо, она не собиралась делать первый шаг. Если он хотел быть таким уж сдержанным и профессиональным, она могла это тоже. В конце концов, он не сказал "Едем со мной в Шотландию и давай узнаем друг друга получше". Он сказал, "Едем со мной в Шотландию, ты поможешь переводить мне тексты. О, и я попытаюсь тебя также соблазнить".
Сколько раз Катрин звонила ему? Были ли те все девять сообщений от неё? Эта мысль грубо отбросила её обратно к реальности. Она возненавидит себя, если станет такой женщиной. Сохнущей по мужчине, которого не сможет иметь.
Она сложила руки на груди. Посмотрела прямо вперёд на меню позади стойки.
"Я всегда хочу тебя, Хло-девочка", прошептал он внезапно низким голосом только для её ушей. "Ни на миг не перестаю хотеть".
Хло нахмурилась. Он что - мысли читает? Чёрт бы его побрал в любом случае! Изогнув бровь, она откинула голову назад, сузила глаза и одарила его холодным взглядом. "Кто сказал, что я думала хотя бы отдалённо похожее на это? Неужели ты думаешь, мне больше нечего делать, как думать только о тебе?"
"Нет, конечно, нет. Я просто подумал о том, чтобы заверить тебя, что хотя может показаться, что мои мысли где-то далеко, но если ты захочешь моих ухаживаний, тебе надо только сказать об этом".
"Я в порядке. Я просто хочу кофе".
"Может быть, ты предпочла бы провести этот вечер со мной в гостинице, чем ехать прямо к моему брату", предложил он с обольстительной улыбкой.
Хло нахмурилась ещё сильней.
"Одного вечера недостаточно?", подразнил он, однако его глаза оставались холодными. "Ненасытная девочка, желаешь задержаться на неделю?"
"Приди в себя, МакКелтар", проворчала она. "Хотя женщины вокруг" - она махнула рукой в направлении улицы - "кажется, думают именно так, мне не хотелось бы разочаровывать тебя, но мир не вращается вокруг тебя".
Ноздри Дэйгиса раздулись, и он резко втянул воздух, когда опознал её чувство. Ревность. Она видела, как другие женщины смотрели на него (да, он заметил это периферическим зрением) и это рассердило её. Её страсть к нему была достаточно сильной, чтобы заставить её испытывать ревность, чувствовать себя дикой собственницей. Его обольщение работало. Она привязывалась к нему. Он резко потянул её, поставив впереди себя у стойки и обняв её обеими руками за талию. Он держал её, пока их заказ выполняли, страстно желая чувствовать её маленькое тело, прижатое к нему. Сначала она была натянутой, как струна, но постепенно напряжение оставило её маленькую, с аппетитными формами фигурку.
Когда она наклонилась вперёд, чтобы взять свой кофе-латте и пшеничную лепёшку, он прижался к ней сзади, преднамеренно задевая своим твёрдым возбуждением её зад, позволяя ей узнать, насколько сильно она была всегда в его мыслях.
Он улыбнулся, когда она почти уронила свой кофе.
"Я куплю тебе другой", сказал он, пожав плечами, когда она резко бросила на него взгляд через плечо, также неистово покраснев, как хмурилась. По всей вероятности, он купит ей кофе, если она изъявит хотя бы малейшее желание об этом.
"Ты неисправим", зашипела она. "Только, чтобы ты знал, то, что произошло в самолёте, больше не повторится", проинформировала она его, прежде чем обернуться и прошествовать к взятой напрокат машине.
Его глаза угрожающе полыхнули. Неужели девушка собиралась, разделив с ним такую близость, отказаться от неё?
О, нет, Дэйгис МакКелтар не отступал. И она узнает об этом достаточно скоро.
По мере того, как они приближались к их месту назначения, Дэйгис становился всё больше и больше подавленным. После долгих размышлений, он решил, что лучше всего будет просто появиться на пороге у Драстена без предупреждения, надеясь, что Гвен откроет дверь, надеясь на лучшее.
Он бросил взгляд на Хло, сознавая то, что он не совершал свою поездку в одиночку. Но даже с ней рядом с ним, он подумывал о том, чтобы развернуться с полдюжины раз. Будь он один, он попытал бы удачи сначала в музеях, бесконечно откладывал бы возвращение, говоря себе всевозможную ложь, когда как простая истина была в том, что он не хотел встречаться с Драстеном. Но так или иначе, с ней рядом с ним, это не казалось таким уж невозможным.
Её более раннее раздражение, казалось, прошло или в такой маленькой, как она, просто не было достаточно места для раздражения и взволнованного любопытства. Она пила маленькими глоточками свой кофе, глядя в окно и задавая бесконечные вопросы. Что это были за руины? Когда начиналось лето? Когда цвёл вереск? Там действительно были лесные куницы, а сможет ли она увидеть их? А можно их будет погладить? А они кусались? А смогут ли они посетить музеи, пока они там будут? Как насчёт Гленгарри? Насколько это далеко?
Он рассеянно отвечал, но она была в таком восторге от вида, что, казалось, не замечала его невнимательности. У него не было никаких сомнений, что она влюбится в его страну. Её восторженность напомнила ему то время - и казалось, прошла целая жизнь с тех пор - когда он смотрел на жизнь с таким же изумлением.
Он оторвал свой взгляд от неё, и его мысли вернулись обратно к предстоящей конфронтации.
Он не видел Драстена - проснувшимся, вот уже четыре года, один месяц и двенадцать дней. С того вечера, когда Драстена погрузился в заколдованный сон, упокоившись на пять столетий. Они провели тот последний день вместе, пытаясь втиснуть в него целую жизнь.
Братья-близнецы и лучшие друзья, они появились на свет с разницей всего лишь три минуты, они попрощались в ту ночь. Навсегда. Драстен ушёл спать в башню, ту, мимо которой Дэйгис проходил по десять раз на дню. Сначала, он приветствовал своего брата сардоническим "доброго завтра" каждое утро, но это быстро стало слишком тягостным.
Прежде чем Драстен ушёл в башню, они разработали вместе планы для нового замка, который станет домом Драстена и Гвен в будущем. После того, как Драстен ушёл спать, Дэйгис ушёл с головой в слежение за строительством замка, руководя сотнями рабочих, удостоверяясь, что всё было безупречно, работая бок о бок с мужчинами.
И в то время, пока был вовлечён в строительство, он осознал ту неуклонно растущую, тревожную пустоту внутри него.
Замок начал истощать его. Было невозможным для человека работать ежедневно в течение трёх долгих лет и не отдать часть себя не только процессу создания, но и самому творению. Пустые, ждущие комнаты были обещанием семьи и любви. Обещанием будущего, которое он был не способен представить для себя.
Когда Драстен умер, он приходил и простаивал у стен замка бесчисленные часы, вглядываясь в его тёмный и молчаливый силуэт в сумерках.