Его рука отвела прядь с ее виска.
– Он касался тебя?
– Мы были вместе в постели. Он никак не мог не коснуться меня, – резко ответила она. – Я не хочу об этом говорить. Зачем вы спрашиваете?
– Чтобы знать, насколько нужно быть с тобой осторожным.
Она глубоко вздохнула. Оказывается, бывают ситуации, когда уже невозможно смутиться больше, и она достигла такого состояния. И даже почувствовала определенное облегчение – хуже уже не будет.
– Не так… как вы в прошлый раз. Идония помешала, и как раз вовремя, по ее словам. Он, правда, уже прикоснулся к моей груди. Он причинил мне боль.
Она почувствовала, что с удовольствием жалуется на Стивена. А тогда она считала, что только так и бывает.
– Мне не понравилось, – добавила она честно. – Я решила, что я одна из тех женщин, которые… которые…
– Холодны?
– Да.
– Мы оба знаем, что это не так, Кристиана. На самом деле холодных женщин не много. Просто есть невежественные, эгоистичные и нетерпеливые мужчины. Я не из них, и ты скоро в этом убедишься.
В глубине сердца Кристиана это предполагала. Поэтому и удерживалась от паники, когда думала о неизбежной и уже совсем близкой свадьбе. Поэтому и решилась прийти сюда, несмотря на предостережение Морвана. Но все же она была рада, что Дэвид решил не соблазнять ее сегодня.
Она еще не все сказала ему. Ей хотелось добавить, что она больше не возражает против своего замужества. После всех ее отказов и капризов Дэвид заслужил услышать эти слова. Она хотела пообещать ему быть хорошей женой, хотя сама еще не понимала, что это значит. Кристиана намеревалась поблагодарить его за безграничное терпение. Она предполагала, что все это будет уже легко произнести после того, первого признания, но обнаружила, что сейчас говорить еще труднее.
Пока она искала слова и собиралась с духом, его правая рука улеглась у нее на коленях рядом с ее рукой, ладонью вверх, словно ожидая.
Она улыбнулась. Сегодня их не соединит ни священник, ни близкий родственник, но, возможно, именно сейчас произойдет что-то более значимое, чем официальное венчание.
Он все понял и облегчал ей первый шаг. Сегодня все начинается по-настоящему, говорила его рука.
Навсегда. На мгновение необъятность этого понятия ужаснула ее, но она тут же отмахнулась от собственного страха.
Ведь именно затем она и пришла, разве нет?
И Кристиана вложила свою маленькую ручку в его ладонь. По собственной воле.
Он осторожно потянул ее. Так, чтобы усадить к себе на колени.
Кристиана посмотрела в бездонные синие глаза, полные добра и тепла, и решила, что, наверное, больше ничего не стоит говорить.
Несмело обняв его за плечи, она потянулась к нему и прикоснулась к его лицу. Она впервые сама к нему прикасалась. Ощущение было совсем другим, и оно ей понравилось.
Пальцы Кристианы робко заскользили по его лицу, достигли губ и слегка погладили их.
Он не шелохнулся. Она встретилась с ним взглядом и, собравшись с духом, подалась вперед, чтобы запечатлеть на его губах поцелуй.
Она никогда не делала этого раньше – ни с ним, ни с другими – и теперь растерялась, не зная, как быть дальше. Она чуть крепче прижала рот к его губам. И почувствовала, как его губы дрогнули в улыбке.
Она отстранилась.
– Ты смеешься надо мной, потому что я не знаю, как это делается?
Его ладонь легла ей на затылок.
– Нет. Я думаю о том, что это был самый прекрасный поцелуй в моей жизни.
Она покраснела и снова поцеловала его. На этот раз он проявил большую инициативу и помог ей.
Ей нравилось, как он целуется, всегда нравилось. Ее тогда сразу охватывало состояние восторга, и земля начинала уходить из-под ног. Но на этот раз она не дала себе окончательно потерять голову, а стала скрупулезно следить за его действиями и повторять их. И наконец, ее губы раскрылись ему навстречу.
Он не был так груб и настойчив, как Стивен, а сначала нежно ласкал влажную глубину ее рта, отчего мурашки волна за волной бежали по спине. Интимность этой ласки поразила ее, и, когда поцелуй стал еще глубже, она почувствовала в нем страсть, и это возбудило ее не меньше, чем нежные прикосновения. Она раньше была так увлечена собственными чувствами, что не замечала его реакции. Оказывается, доставлять наслаждение столь же приятно, как и получать его.
– Господи! – воскликнула она, отстранившись.
– Тебя наверняка уже целовали.
– Это было не так приятно.
– А! Наверное, помогает то, что теперь ты уверена – от этого у тебя не появится ребенок.
Она закрыла глаза и застонала от стыда. Уткнувшись лицом в его плечо, она огорченно пробормотала:
– Откуда ты знаешь?
Он рассмеялся.
– Ты всегда держала губы крепко сжатыми, словно они были вратами в рай, Кристиана. Сначала я думал, что тебе просто не нравится. Но это – единственное логичное объяснение.
Она тоже рассмеялась так, что слезы выступили на глазах.
– О святые угодники! Уверяю тебя, это было то, что я еще в детстве поняла из объяснений Идонии. Ты, наверное, считаешь меня самой глупой девушкой на свете.
Он покачал головой.
– Я думаю, что ты самая прекрасная девушка. Кристиану это тронуло: ведь он, несомненно, знал столько красивых женщин! Он раньше никогда не говорил ей таких слов.
– Ты не веришь мне.
– Я не уродина, Дэвид. Я знаю это. Но мне далеко, например, до Джоан.
– Леди Джоан похожа на луч солнца. А ты, ты – бархатная ночь. Темное небо. – Он прикоснулся к ее волосам. – Бледный свет. – Его пальцы погладили щеку. – Звезды. – Он поцеловал уголок ее глаза.
Звук голосов вдруг донеся до них из большого сада, и Кристиана недовольно посмотрела в ту сторону. Ей хотелось подольше сидеть в этом укромном уголке, смеяться и говорить с Дэвидом, а может, и целоваться.
– Нам пора, – сказал он с сожалением. – Наверное, пришел Джон.
Джон действительно уже разговаривал с Сиэгом и одновременно отыскивал взглядом влюбленных. Когда они с Кристианой вышли из сада и поздоровались, он понимающе посмотрел на Дэвида.
Глава 10
По-видимому, этот обед выходил за рамки обычных. Возможно, визит Джона Константина был тому причиной, а может, присутствие Кристианы вдохновило Витторио на приготовление всевозможных деликатесов.
– Могу поклясться, он один из лучших поваров в Лондоне, – поведал ей Джон. – Я при каждом удобном случае напрашиваюсь сюда на обед. – Он похлопал себя по располневшей талии. – Лучше пусть не готовит для твоей свадьбы, Дэвид. Иначе король заберет его у тебя.
Витторио убедился, что все на столе безупречно, и только тогда сел рядом с Сиэгом. Вскоре все за столом уже болтали по-итальянски.
– Они совмещают еду с обучением, – объяснил Дэвид. – Этот язык им понадобится для торговли.
Кристиана наблюдала за мальчиками. Эндрю был старше ее, а Роджер года на два моложе. Однако им казалось странным, что их ровесница выходит замуж за хозяина. Впрочем, совсем юных девиц достаточно часто брали в жены, так что Кристиана выглядела вполне взрослой для этой роли.
Джон принялся за лососину.
– Слышал, ты сегодня получил новую партию товара, Дэвид.
– Ковры из Кастилии.
– Ты стал получать много грузов зимой.
– Я получаю их тогда, когда они приходят.
– Черта с два. Ты полагаешь, что весной или летом будут перебои в торговле, так? – Джон понизил голос. – Он опять за свое, да? Еще одна чертова кампания. Еще одна армия пойдет во Францию – и многие товары будут конфискованы. Я рад, что занимаюсь шерстью. Она ему никогда не понадобится.
– Если Эдуард и дальше будет жить в долг, то у королевства не будет денег даже на покупку твоей шерсти, Джон, не говоря уже об испанских коврах.
– Ты никогда не останешься внакладе, Дэвид. Ты слишком хорошо знаешь, что им нужно. – Он наклонился к Кристиане. – У него редкостное чутье, миледи. Не захотел и думать о продаже шерсти-сырца и меня отговорил. И тем самым спас мою шкуру. Почти все, кто этим занимался, остались без штанов.
Обед был долгим, атмосфера – дружеской и непринужденной. Дэвид и Джон говорили о делах и политике, довольно откровенно обсуждая действия Эдуарда. Некоторые высказывания даже казались Кристиане не совсем лояльными. Бароны и рыцари, вероятно, тоже судачили между собой, но не в королевском дворце.
Она оглядела людей, сидевших за тремя другими столами. Сиэг, Витторио, Джева, ученики, прачки… Судя по всему, домашнее хозяйство Дэвида было большим и хорошо отлаженным. Как же она станет вести его, когда сюда переберется?
На протяжении всего ужина Дэвид давал ей понять, что не забывает о ее присутствии. Его жесты и взгляды свидетельствовали о том, что, несмотря на беседу с гостем, все его мысли заняты ею. Время от времени Дэвид клал ладонь поверх руки Кристианы и слегка поглаживал ее. Он умело поддерживал то единство, которое возникло между ними в маленьком садике.
К концу трапезы она все острее чувствовала его прикосновения и взгляды. Когда ученики стали вставать из-за стола, а слуги занялись своими делами, Кристиана как-то очень остро ощутила их с Дэвидом близость, хотя внешне ничего не изменилось.
Джон Константин не стал задерживаться после того, как столы были убраны. Они проводили его во двор.
– Увидимся на свадьбе, миледи, – сказал Джон. – Это правда, что будет король?
– Говорят. Кристиана – его подопечная.
– Я слышал, что тебя уговорили перенести торжественный обед в Гилдхолл*.
Кристиана, не желая поставить Дэвида в неловкое положение, и виду не показала, что ей ничего не известно о проведении собственной свадьбы. Она никогда не интересовалась этим, считая, что торжество все равно не состоится.
Бедный Дэвид! У него не было выхода, так же как и у нее, но он всеми силами пытался достойно вести себя в сложившейся ситуации. Неужели они просто два человека, пытающиеся приспособиться к неизбежному?
– Да, – кивнул Дэвид. – У нас будет скучный, многолюдный пир, а потом – другой, здесь, дома. Побереги аппетит, Джон. Витторио будет готовить для второго.
Джон засмеялся.
– А твой дядя Гилберт, Дэвид? Он придет?
– Я пригласил его. Я даже одолжил королевского пажа, чтобы отправить ему приглашение..Жена Гилберта – хорошая женщина, и я не хотел бы обижать ее. Она заставит муженька прийти. – Глаза Дэвида озорно блеснули. – Он с ума сойдет, принимая решение. Откажется – не увидит короля. Согласится – окажет мне честь.
– Да, – усмехнулся Джон. – Смутить покой дядюшки Гилберта – уже хороший повод для женитьбы, а у тебя он, несомненно, не единственный.
Джон удалился, и внезапно во дворе стало очень тихо. Рука Дэвида обвила ее талию.
– Пойдем, я покажу тебе дом.
Сначала они побывали в конюшне, где в стойле стоял ее черный жеребец рядом с двумя лошадьми Дэвида. Кристиана подумала, что теперь, раз конь останется у нее, пора дать ему имя.
В здании, выходящем фасадом на улицу, находились комнаты, в которых жили Майкл, Роджер и еще несколько слуг. Эндрю, как она уже знала, спал в лавке. Ее поразило, что у каждого из работников Дэвида была своя небольшая комнатка. Его слуги имели больше возможностей уединиться, чем высокородные подопечные короля.
Тишина встретила их, когда они снова вернулись в холл. В кухне тоже было пусто. Витторио с корзинкой как раз уходил за покупками для ужина.
В какой-то момент Кристиана, вздрогнув, поняла, что вокруг нет ни души.
Она последовала за Дэвидом на склад. Аромат корицы и гвоздики пахнул ей в лицо. Ковры, шелка, приправы. Предметы роскоши. Да, Джон прав: Дэвид всегда продаст такие товары. Они созданы для избранных, и многие готовы питаться одним супом, лишь бы купить их.
Она почувствовала его руку на своем плече, когда он снова повел ее к кухне, и внезапно в этом жесте ей почудилась опасность. Неужели он специально распустил всех слуг, или же природная учтивость заставила их ретироваться, чтобы хозяин мог остаться наедине с невестой?
Они определенно находились в огромном доме одни, и, когда подошли к лестнице, ведущей в покои Дэвида, нервы Кристианы были натянуты до предела.
Дэвид слегка подтолкнул ее к лестнице, но она уперлась уже на второй ступеньке.
Его насмешливая улыбка заставила ее снова почувствовать себя ребенком. Он взял ее руку.
– Пойдем же, девочка. Ты должна увидеть свой дом.
Разум Кристианы боролся с паникой. Ведь она, в конце концов, уже бывала на верхнем этаже. Они вскоре поженятся, и Дэвид сказал, что не собирается ее сегодня соблазнять… И она уступила.
При свете дня она увидела, насколько хороша гостиная. С одной стороны окна выходили в сад, и летом эту просторную комнату с высокими потолками наверняка заливал аромат цветов. Дэвид стал разжигать камин, а она в это время рассматривала убранство комнаты. Каждый резной стул, каждый гобелен, каждый предмет обстановки вплоть до серебряных подсвечников обладал собственной, только ему присущей красотой. Она провела кончиком пальца по резьбе стула, на котором сидела в ту первую ночь. Что тогда подумал этот мужчина о юной девице, пришедшей к нему заявить, что она любит другого?
Стивен. Мысль о нем все еще отзывалась болью в ее сердце.
Она подняла голову и наткнулась на взгляд Дэвида.
– Эти прелестные вещи достались тебе вместе с домом? – спросила она.
– Нет.
Она так и предполагала. Его вкус чувствовался во всем.
– Ты, должно быть, тратишь много времени на поиски таких вещей.
– Да нет. Просто что-то привлекает мое внимание, и я это покупаю.
Она взглянула на гобелен, висевший на стене. Превосходно! Она вдруг вспомнила слова о том, что Элизабет очень полагается на его вкус. У него от природы дар замечать все красивое. И это, должно быть, дает ему огромное преимущество перед другими купцами.
Я думаю, что ты самая красивая девушка на свете.
Ее глаза медленно скользили по оконному переплету. Она чувствовала на себе его взгляд.
Небольшая книга лежала на низком столике у камина. Наверняка, если она откроет ее, то обнаружит там прекрасные иллюстрации. В этой комнате собрано только лучшее.
Что-то привлекает мое внимание, и я это покупаю.
По обе стороны от камина были расположены двери. Кристиана подошла к правой, открыла ее и оказалась на пороге спальни. Не обращая внимания на тревогу, которую вызывал в ней его неотступный взгляд, она вошла.
Комната была обставлена скромно. Возле камина стояло кресло; в центре комнаты на небольшом возвышении стояла внушительных размеров кровать. Тяжелые голубые занавеси образовывали полог, и в щель между ними виднелось дорогое, подобранное им в тон покрывало. В камине горел огонь.
Она прошла мимо окон, выходящих в сад, и, войдя в дверь в дальнем конце спальни, оказалась в гардеробной. Здесь стояли сундуки и деревянная лохань, как у Изабель. Имелся также небольшой камин. В углу, в нише, находилась труба, через которую подавалась вода, как и в других комнатах дома.
Вернувшись в спальню, она осмотрелась, привыкая. Дэвид стоял на пороге, небрежно прислонившись плечом к косяку. Она застенчиво улыбнулась, чувствуя себя непрошеной гостьей.
– А где моя комната?
– Ты имеешь в виду будуар? Его здесь нет. Торговцы не имеют подобных комнат. Твое место рядом со мной.
Он подошел к камину, где весело горел огонь. Она посмотрела на жаркое пламя и расценила его как знак судьбы.
Кто приготовил эту комнату? Джева? Дэвид не стал бы раскрывать свои намерения женщине. Значит, Сиэг. Великан Сиэг первым покинул обеденный зал. Она сомневалась, что он действовал по велению Дэвида. Это просто было сделано, и все. Она старательно избегала смотреть на кровать, занимавшую так много места. Конечно, Сиэг не мог знать о заверениях Дэвида там, в саду.
Ей было трудно просто так стоять на месте, и она стала искать новый объект для изучения. Увидев еще одну дверь, она решительно направилась к ней.
Едва заглянув в боковую комнату, она замерла на пороге. Это был кабинет. Она бросила на него беглый взгляд и поняла, что теперь действительно вторглась в святая святых. Начав пятиться, она уперлась спиной в грудь Дэвида. Его рука накрыла ее руку, и он подтолкнул ее вперед.
– Это твой дом, – сказал он. – Здесь для тебя нет закрытых дверей.
Дом. У нее не было дома с тех пор, как они бежали из Харклоу. Король и придворные постоянно переезжали из одного замка в другой, и она нигде не чувствовала себя дома, даже в Вестминстере. На протяжении пятнадцати лет она всюду ощущала себя гостьей.
Эта маленькая комната оказалась для нее открытой, но было очевидно, что для всех других сюда пути нет. К полкам не прикасалась рука домоправительницы, и на них лежал тонкий слой пыли. Ее взгляд задержался на небольшой картине в византийском стиле, соседствующей с прекрасной фигуркой из слоновой кости. У стены стояла старинная арфа. На полках – книги.
Большой стол был завален какими-то бумагами. Возле него стояло кресло, а под ним – небольшой сундук.
Уголком глаза она заметила, что на другой стене тоже были полки. Она повернулась и ахнула: прямо перед ней оказалось мужское лицо.
Дэвид засмеялся.
– Это удивительно, правда?
Ошеломленная, она приблизилась к полке. Лицо мужчины было высечено из мрамора и поражало своим реализмом. Тот, кто вытесал его, явно обладал божественным даром. Имитация кожи была столь полной, что, казалось, дотронешься – и почувствуешь ее тепло.
– Я нашел это в Риме, – объяснил он. – Среди древних руин. Она лежала под обломком колонны. Там много таких статуй. Целые фигуры. Я недавно видел несколько статуй в Реймсском соборе, они почти так же совершенны. Но к северу от Альп ничего подобного не встретишь.
Реймс, недалеко от Парижа. Что же он там делал? Глупый вопрос. Он ведь торговец.
– Ты сам вез ее домой?
– Нет, я подкупил Сиэга, – засмеялся он.
– Ты так любишь картины и скульптуры. Почему же ты не стал ваятелем или рисовальщиком?
– Потому что Дэвид Константин – торговец, а я был его учеником. Мальчиком я иногда болтался возле рисовальщиков и смотрел, как смешивают краски и рисуют.
Мастер терпел меня и даже показал, как изготавливать инструменты для рисования. Однако у судьбы были на меня иные виды, и я об этом не жалею.
Кристиана подошла к столу, на котором лежали бумаги с какими-то странными значками. Это оказалась карта. Дэвид делает карты?
Не сегодня, напомнила она себе.
Она снова обернулась к полкам с книгами.
– Могу я посмотреть одну из них?
– Которую?
– Самую большую.
Дэвид снял огромный фолиант и положил его на стол, прикрыв им загадочную карту. Кристиана села в кресло, осторожно открыла книгу и с удивлением уставилась на страницу, испещренную линиями и точками.
– Это язык сарацинов, Дэвид?
– Да. Там прекрасные рисунки. Смотри дальше. Она начала листать фолиант.
– Ты можешь это прочитать?
– Кое-что. Я так до конца и не научился хорошо читать на этом языке.
– Но ведь это запрещено, – с сомнением заметила Кристиана, зная, что церковь не одобряет определенные книги.
– Возможно.