Не сводя с нее глаз, он медленно обхватил ее бедра и усадил ее на себя. Он полагал, что она уже распалилась, и не ошибся. Так оно и было.
- Сядь на меня.
Она послушалась. Выражение ее лица, когда она поняла, что сейчас произойдет - собственно, что уже произошло, - ни с чем нельзя было сравнить. Глядя на происходящее широко раскрытыми глазами, она вдруг осознала, что теперь все будет контролировать она сама.
Потом веки ее опустились, колени обхватили его бока. И она медленно приняла его в себя.
- А что теперь?
Рассмеяться он, разумеется, не мог.
- А теперь скачи.
Она заморгала и сделала первую попытку. И поняла, что это ей очень нравится. И решила, что это-то и есть настоящее блаженство. В ее жизни не было еще ни одного такого вот утра, полного открытий, полного обещаний. И она отдалась и тому и другому, чтобы познать все, что только возможно, испытать все, что только возможно, чтобы доставить удовольствие себе и ему.
Удовольствие она доставила. Как бы ни была полна наслаждений минувшая ночь, то, что происходило теперь, когда она смотрела на его лицо из-под ресниц, сидя на нем верхом, пользуясь своим телом, чтобы ласкать его, и когда все происходило по ее воле, - это было просто как в раю.
Встало солнце, осветив умытый дождем мир. Оно светило в комнату через окна, бросало лучи поперек кровати, на обоих влюбленных, и его ласковое тепло показалось им благословением.
Тем временем нарастал темп, с которым он двигался внутри ее, нарастал, пока ей не показалось, что сердце у нее разорвется. А потом напряжение взорвется.
И оно взорвалось, рассыпавшись на множество ощущений и восторгов, чистейший жар растекся под ее кожей, под веками.
Люк лежал на подушках, грудь его вздымалась, он смотрел на нее, смотрел, как ею овладевает высшее напряжение, наслаждался ощущением ее тела, плотно сомкнувшегося вокруг него, ждал на краю забвения, пока не исчезли последние содрогания.
Остатки напряжения вытекли из нее, и она, обмякнув, рухнула ему на грудь. Он прижал ее к себе и перевернулся, глубоко вжимая ее в подушки.
И сам глубоко вжался в нее.
Она открыла глаза, задохнулась. И сейчас же стала отвечать на его движения с яростным пылом, в том же ритме, отчего теперь задрожал он. Сила сплавила их воедино. Окатила их могучей волной и взяла обоих. Целиком и полностью. Он подчинился этой силе с радостью, зная, что она сделала то же самое. Услышал ее дивный крик, когда она провалилась в пустоту. И сразу же низринулся вслед за ней, крепко обнимая.
В этот момент он с пугающей ясностью осознал, что она и эта сила стали в его жизни неразрывным целым.
Глава 14
Это открытие не прибавило ему уверенности. Несколько часов спустя он сидел в комнате для завтраков и, прислонив к кофейнику, стоящему перед ним, свежую газету, пришедшую из Лондона, вперял в нее невидящий взгляд. Его удивляло, что за безумие им овладело. Жениться, да еще на девушке из семьи Кинстеров!
Он никак не мог сослаться на незнание, он ведь всю жизнь ее знал.
А в результате вот он сидит наутро после брачной ночи, и ему кажется, что это именно его нужно подбодрить и утешить. Он подавил усмешку, заставил себя сосредоточиться на строчках. Сознание никак не хотело включаться.
Под вопросом оказалась не его сексуальная доблесть. Или ее. К сожалению, он не знал, в чем состоит его проблема - почему ему кажется, что по этой почве, хотя и хорошо ему знакомой, но как-то изменившейся после их венчания, необходимо ступать осторожно, даже с опаской.
Хорошо хоть, что мать увезла его сестер - всех четырех - на неделю в Лондон, оставив его с Амелией одних устраивать свою семейную жизнь. Он передернулся при мысли, что ему пришлось бы за завтраком сидеть за одним столом с Порцией и Пенелопой, когда он пребывает в такой неуверенности.
Он поднял чашку, сделал глоток и отложил в сторону газету с новостями.
Как раз в тот момент, когда вошла Амелия.
Он никак не ожидал, что она присоединится к нему; он оставил ее - как ему казалось, совершенно измученной - в виде теплого свертка в постели.
Она вошла в комнату, одетая в изящное платье цвета лаванды, и весело улыбнулась:
- Доброе утро.
Он кивнул и отхлебнул из чашки, чтобы скрыть свое удивление. Она повернулась к буфету; Коттслоу держал ее тарелку, пока она выбирала. Потом, предоставив дворецкому наливать ей чай, она порхнула к столу.
К стулу справа от Люка.
Лакей поспешил отодвинуть для нее стул. Она улыбнулась и села, весело поблагодарив сначала лакея, а потом и Коттслоу.
Люк взглянул на них, и оба тут же вышли. А Люк снова устремил взгляд на жену. И на ее тарелку с грудой еды. Очевидно, исполнение супружеских обязанностей разожгло в ней аппетит.
- Наверное, сегодня утром ты будешь занят делами? - спросила она, берясь за вилку.
Он кивнул:
- Как только я возвращаюсь сюда, на меня наваливается гора неотложных дел.
- Ты ведь проводишь здесь большую часть года? За исключением лондонского сезона и осени?
- Да. Обычно я не бываю в Лондоне до конца сентября и стараюсь вернуться сюда не позже конца ноября.
- Чтобы поохотиться?
- Скорее чтобы понаблюдать за приготовлениями к зиме и поохотиться.
Амелия кивнула. Ратлендшир и соседний Лестершир были лучшими местами для охоты.
- Полагаю, в феврале у нас будет много гостей.
- Пожалуй. - Люк поерзал. - Кстати, о верховой езде. Я скоро собираюсь выехать, но если ты хочешь, чтобы я…
- Нет-нет, все в порядке. Твоя матушка поговорила и со мной и с Хиггс перед нашим отъездом из Лондона, так что мы знаем, чем заняться. - Она улыбнулась. - Очень мило с ее стороны передать мне бразды правления.
Люк хмыкнул:
- Ей не терпелось передать их той, кому она доверяла много лет.
Помешкав, он взял Амелию за руку. Она отложила вилку, и он поднес ее руку к губам. Не сводя с нее взгляда, он поцеловал кончики ее пальцев, затем встал и произнес:
- Уверен, мое хозяйство попало в хорошие руки. - По молчав, он добавил: - Я вернусь к ленчу.
Она не знала, в хорошие ли руки попало это хозяйство, но руки эти были опытными и деятельными. Быть хозяйкой в доме джентльмена - для этого она родилась, так ее воспитали, этому научили.
Когда она допивала чай, появилась Хиггс. Амелия ответила радостной улыбкой на не менее радостную улыбку домоправительницы.
- Вы очень точны. С чего мы начнем, с меню?
- Да, мэм, если желаете.
Амелия хорошо знала дом, поскольку неоднократно бывала здесь раньше.
- Мы воспользуемся гостиной рядом с музыкальной комнатой. - И с этими словами она встала.
Хиггс вышла в холл следом за ней.
- А не хотите ли использовать для этого вашу собственную гостиную, мэм?
- Нет. Я собираюсь использовать ее как личные апартаменты. Совершенно личные.
Гостиная при музыкальной комнате была маленькой, за полненной утренним светом. Там стояли удобный шезлонг и два кресла, обитые ситцем, у стены - секретер. Именно такой ее запомнила Амелия. Она подошла к секретеру, у которого стоял тонконогий стул; как она и полагала, в секретере нашлись бумага и карандаши, но всем этим явно не пользовались годами. И то, что секретер запирался на ключ, очень ее порадовало.
- Это будет мой письменный стол. - Она села, нашла чистый лист бумаги, проверила карандаши. - Со временем я найду себе что-нибудь получше, но пока сойдет и это. - Она улыбнулась домоправительнице и кивнула на ближайшее кресло: - Подвиньте его поближе, сядьте и давайте начнем.
Несмотря на знание теории, несмотря на то что она много раз сидела со своей матерью, очень опытной и здравомыслящей женщиной, обсуждая хозяйственные дела, Амелия была благодарна Хиггс за умные советы.
- Утка с вишнями хорошо пойдет с остальным. Теперь, когда мы можем себе позволить кое-что лишнее, будет только справедливо уважить милорда. И потом, утка с вишнями - одно из самых любимых блюд хозяина.
Амелия добавила это блюдо к обеденному меню, не упустив отметить про себя слова Хиггс о том, что положение семьи улучшилось. Хиггс в течение многих лет приходилось соблюдать строжайшую экономию; Люк поступил правильно, сообщив ей, что теперь можно не экономить.
- Как вы думаете, можем мы добавить крем-брюле? Это будет хорошим завершением обеда.
Хиггс кивнула:
- Хороший выбор, мэм.
- Прекрасно. Значит, решено. - Амелия положила карандаш и протянула список домоправительнице. Та просмотрела его и сунула в карман передника. - Есть ли еще какие-нибудь вопросы? - Амелия встретилась взглядом с Хиггс. - Какие-нибудь нелады в доме или с прислугой? Что-нибудь требует моего вмешательства?
Хиггс снова просияла улыбкой.
- Нет, мэм, в настоящее время ничего такого. Представьте, только вчера вечером в холле мы поняли, что теперь, когда хозяин женился на вас, мисс, - лучше скажем: мэм, - которую мы все знаем, которая, можно сказать, росла у нас на глазах… ну… - Хиггс остановилась, чтобы передохнуть, - никому из нас и желать больше нечего, это факт.
Амелия улыбнулась в ответ.
- Я знаю, что в последние годы вам было трудно.
- Ну да, так оно и было, а бывало и похуже - из-за мастера Эдварда. Но! - Хиггс вздохнула, и лицо ее, омрачившееся при воспоминаниях о прошлом, прояснилось. - Теперь все это позади. - Она кивнула в сторону окна, за которым сиял летний день. - Точно как погода - выглянуло солнце, и нам остается только ждать хороших времен и приятных сюрпризов.
Амелия сделала вид, что не заметила слов "приятные сюрпризы". Это был, разумеется, намек на детей - ее и Люка. Она кивнула благосклонно.
- Надеюсь, мое пребывание здесь в качестве хозяйки будет счастливым.
- Ну конечно. - И Хиггс с трудом встала с кресла. - Первый шаг вы сделали, теперь просто нужно продолжать. Пойду-ка я отнесу это кухарке. - Она похлопала себя по карману. - А потом снова буду в вашем распоряжении, мэм.
- У меня есть идея получше. - Амелия тоже встала. - Я пойду с вами, и вы покажете мне все кухонное хозяйство. После чего проведете меня по дому - я знаю общее расположение комнат, но есть множество мест, где я никогда не бывала.
Мест, куда не стала бы заглядывать гостья, но которые необходимо знать хозяйке.
Например, чердаки.
Чердаки западного крыла и половина чердаков восточного крыла были отданы под комнаты прислуги - маленькие комнатушки, немногим больше кельи, но Амелия с удовольствием отметила, идя по узкому коридору, что каждая комната, куда она заглянула, была не только опрятна и чиста, но имела даже некоторые признаки комфорта - зеркало, на стене картина в раме, кувшин, используемый для цветов.
Вторая половина чердака восточного крыла была отведена под кладовые. Заглянув туда, она убедилась, что в более подробном осмотре нет никакой нужды. Люк сказал, что вернется к ленчу, и ей не хотелось в первый же день их супружества предстать перед ним в пыли и паутине.
Когда они вернулись в центральное здание, Хиггс, стоя наверху главной лестницы, объяснила, какие комнаты находятся на верхнем этаже.
- Детская вот здесь, впереди, классная комната за ней. Тут у нас комнаты для няни и гувернантки, то есть мисс Пинк.
Амелия вспомнила эту робкую, тщедушную женщину.
- Как она справляется с Порцией и Пенелопой? - С младшими сестрами Люка ей наверняка хватало забот.
- По правде говоря, это скорее они справляются с ней, но, несмотря на все их упрямство, у них добрые сердца. Сдается мне, им стало жалко Пинк, едва они ее увидели.
- Им нравятся их занятия?
- Они их обожают. И между нами говоря, Пинк учит их гораздо большему, чем нужно знать молодым леди. Как бы то ни было, поскольку у них хватает ума и нервная горячка им не грозит, стало быть, Пинк хорошо исполняет свои обязанности. Мисс Порция и мисс Пенелопа стараются вести себя примерно, потому что любят ее.
Спустившись с верхнего этажа, они начали осматривать комнаты на втором. Большая часть комнат находилась на первом этаже, но кое-где между спальнями в обоих флигелях были расположены гостиные.
- Так что у нас и впрямь несколько апартаментов. Это хорошо, особенно если принимаешь немолодых гостей. - Амелия сделала пометку в записной книжке, которую взяла с собой.
Низкий звук гонга раздался в доме. Хиггс подняла голову.
- Зовут к ленчу, мэм.
Амелия повернула к лестнице.
- Мы продолжим осмотр во второй половине дня.
Она вошла в парадный холл, когда Люк вошел туда через длинный коридор западного крыла. В бриджах и куртке для верховой езды он был воплощением английского сельского джентльмена.
Хиггс присела в реверансе, потом удалилась в комнаты для прислуги. Люк подошел к жене.
- Ты все посмотрела?
- Меньше половины. - Она пошла впереди него в семейную столовую. - Мы с Хиггс продолжим осмотр после завтрака.
Она села, опять справа от него, не желая сидеть в конце стола, когда они одни. Коттслоу был с ней согласен; он накрыл для нее там, где ей хотелось, хотя она и не просила его об этом. Расправив салфетку, она взглянула на мужа:
- Нет ли чего-нибудь такого в хозяйстве, что тебе хотелось бы изменить?
Он задумался над ее вопросом; Коттслоу прислуживал у стола. Когда дворецкий отошел, Люк покачал головой:
- Нет. За последние годы мы переделали буквально все. - Он встретился с ней взглядом. - Теперь, когда матушка отдала тебе бразды правления, все хозяйство полностью в твоих руках.
Амелия кивнула. Приступив к еде, она снова задала вопрос:
- А нет ли каких-либо обязанностей, которые ты хотел бы переложить на мои плечи?
Деликатный вопрос, но Минерва была немолода, а Люк - это Люк. Хотя его мать неукоснительно исполняла все, что от нее требовалось, Амелия знала, что он переложил как можно больше обязанностей с плеч Минервы на свои.
Он снова задумался, потом хотел было покачать головой - как она и ожидала, - но передумал.
- Пожалуй… - Он посмотрел на нее. - Есть кое-какие дела, которые ты могла бы взять на себя.
Амелия чуть не выронила вилку из рук.
- Что? - Она надеялась, что ее нетерпение не слишком заметно. По ее рассчитанному на долгий срок плану ей было важно поставить себя как его жену не только в глазах прислуги, работников в имении и всех прочих, но также в глазах Люка.
- Осенний прием - это… такой праздник в имении, которому нужно придумать название получше. Он празднуется в сентябре.
- Я помню, - отозвалась она. - Я была как-то раз на нем несколько лет назад.
- Да, но ты была на этом празднике при жизни моего деда. Вот это были праздники так праздники.
Она усмехнулась:
- Уверена, мы можем устроить все не хуже, если постараемся.
- Коттслоу был тогда лакеем, а Хиггс горничной - они помнят достаточно много, чтобы возродить кое-что из самых необычных затей.
Она кивнула:
- Я расспрошу их. Посмотрим, что тут можно сделать. - Она положила вилку и протянула руку к бокалу. - Есть еще что-нибудь?
Люк колебался.
- Это касается более отдаленного будущего. Матушка посещала арендаторов, и я уверен, что ты будешь делать то же самое, но мы нанимаем еще работников, не только на домашнюю ферму, но и на фермы арендаторов.
Он взял бокал, выпил и откинулся назад.
- До меня дошло немало хороших известей из разных поместий, где были устроены школы для детей работников. Мне бы хотелось устроить что-то подобное здесь, но у меня просто нет времени заняться этим как следует, не говоря уже о необходимом в этом деле руководстве.
А если Девил и Габриэль привлекут его в инвестиционный фонд Кинстеров, у него будет еще меньше времени для такой деятельности.
Он внимательно смотрел на жену и увидел в ее глазах искру нетерпения.
- Сколько у тебя имений?
- Пять. - Он перечислил их. - Каждое доходно, и доход от них оправдывает время и усилия, которые на них тратишь.
- Это не оставит тебе времени больше ни на что.
- Я езжу в каждое поместье по меньшей мере дважды в год.
- Я тоже буду ездить.
Нет вопросов. Довольный, он кивнул.
- А другие поместья - там тоже много детей, что-бы оправдать организацию школы?
- В ближайшие годы, похоже, их станет еще больше.
- Значит, если мы опробуем это здесь и разберемся со всеми проблемами, можно будет со временем устроить школы и в остальных поместьях тоже.
Он встретился с ее открыто нетерпеливым взглядом.
- И на каждую из них надо будет потратить немало времени и сил. Придется преодолевать предрассудки.
Она улыбнулась:
- У меня времени больше чем достаточно - ты можешь оставить все это на меня.
Он кивком выразил свое согласие. Чем больше она будет вовлечена в его жизнь, в управление поместьем и хозяйством, тем лучше.
Объезжая поместье, он увидел, как оно во многих местах отремонтировано и улучшено - она, конечно же, подумает, что все эти работы оплачены из ее приданого.
По традиции женщина не имеет права знать о делах своего мужа:
Тем не менее он и подумать не мог о том, чтобы скрыть от нее правду.
О том, что ее приданое - капля в море по сравнению с его богатством, что это было так с того самого рассвета, когда она предложила себя - и свое приданое - ему, и он старался скрыть от нее правду, чтобы сблизиться к ней, и настолько хотел этого, что уговорил ее отца и заключил соглашение с Девилом…
Учитывая ее норов, как воспримет она эту оглушительную новость?
Она - из семьи Кинстеров и слишком проницательна, чтобы он мог рисковать.
До сентября придется признаться.
- Милорд?
Он поднял голову и увидел Коттслоу, стоящего в дверях.
- Только что пришел Мактэвиш. Он ждет в конторе.
Люк положил салфетку.
- Благодарю вас. - И обратился к Амелии: - Мактэвиш - это мой управляющий. Ты с ним уже встречалась?
- Да. Но это было много лет назад. - Она отодвинула стул; лакей поспешил к ней, но Люк махнул ему рукой и сам помог ей подняться.
- Почему бы мне не пойти с тобой, чтобы ты заново познакомил нас, после чего я оставлю вас заниматься вашими делами, а сама займусь своими? - спросила она.
Он положил ее руку на свой локоть.
- Контора находится в западном крыле.
Встретившись с Мактэвишем и бросив любопытный взгляд на контору, Амелия снова присоединилась к миссис Хиггс, и они продолжили свой осмотр. Дом был в превосходном состоянии, все деревянное в нем - и полы и мебель - блестело, натертое воском, а вот весь текстиль нужно было менять. Не прямо сейчас, но в течение будущего года.
- Мы не сможем сделать это сразу. - Они завершили свой обход в гостиной. В этой главной комнате для приемов Амелия написала список, поставив первым номером занавески. За ними шли шторы в столовой. И стулья в обеих комнатах нужно было заново обить.
- Это все, мэм? - спросила Хиггс. - Если так, не желаете ли, чтобы я принесла вам чаю?
Амелия подумала: вряд ли Люк захочет чаю.
- Да, прошу вас, пришлите поднос в маленькую гостиную.
Домоправительница кивнула и удалилась. Амелия же вернулась в гостиную рядом с музыкальной комнатой.