Как только за ним захлопнулась входная дверь, Ева решилась подойти к Лукасу. Он стоял к ней спиной, опершись ладонями о каминную полку и понуро опустив голову. В комнате повисла мертвая тишина. Наконец Ева решилась прервать молчание:
– Ты зол, Лукас, и у тебя на это есть причины.
Он резко выпрямился и посмотрел на нее. Его глаза гневно сверкали, и она буквально почувствовала, как он из последних сил старается сдержать рвущуюся наружу ярость. Он посмотрел ей в лицо, прожигая ледяным взглядом.
– Вы правы, – выпалил он, его губы скривила горькая гримаса, и он презрительно поднял брови. – Похоже, вы обманом вынудили меня жениться на вас, леди Стейнтон.
Ева вздрогнула, когда он произнес ее новый титул, который для нее ничего не значил.
– Так может показаться. Я обещала тебе состояние. И не могу поверить, что его больше не существует. Что все исчезло. У тебя не было причин на мне жениться.
– Вот именно. И почему только я поверил тебе на слово, когда ты заявила, что богата?
– Лукас, ты должен поверить, что я ничего не знала и не понимаю, как это могло произойти.
– А что здесь понимать? Все очень просто. Твой отец потерял свои деньги. Что послужило причиной – плохое управление или состояние американской экономики, – это уже не важно. – На его губах промелькнула циничная улыбка. – Похоже, у нас с твоим отцом много общего, милая. До того, как я встретил тебя, мне приходилось заботиться лишь о себе и о своих дочерях. А теперь, когда у меня появилась жена и еще один ребенок, мне прибавилось хлопот, которые мне совершенно ни к чему.
Его слова ранили Еву в самое сердце, и она тут же кинулась на защиту своей обожаемой дочери:
– Если ты считаешь нас обузой…
– Это твои слова, а не мои, – резко прервал он ее.
– Как бы там ни было, – отчеканила она ледяным тоном и, распрямив плечи, смерила его гневным взглядом, – именно это ты имеешь в виду, и повторяю, что в таком случае мы с Эстель немедленно покинем твой дом.
– Черта с два, Ева, даже не думай выйти из этого дома и навсегда исчезнуть. Ты моя жена и не посмеешь уйти без моего разрешения. Ты останешься здесь до тех пор, пока не придет время ехать в Лаурель-Корт, и не вздумай меня ослушаться.
Глаза Евы засверкали от гнева. Она оперлась ладонями о стол и наклонилась к нему:
– Да как ты смеешь, Лукас Стейнтон? Я не нуждаюсь в твоем разрешении, и если мне потребуется совет, я не стану тебя спрашивать. И как ты смеешь напоминать мне о моих клятвах, или хочешь, чтобы я напомнила тебе о твоих, милорд?
В комнате повисла зловещая тишина. Эти двое решительно противостояли друг другу, и ни один из них не собирался уступать.
– Не надо бросать мне вызов, Ева, потому что тебе совсем не понравится то, что может произойти, поверь мне, – мрачно заявил ее муж.
В голосе Евы прозвучало нескрываемое презрение:
– Я не твоя рабыня и не позволю так с собой обращаться. То, что произошло, – большая неприятность, но это не конец света.
Раздраженно взъерошив волосы, Лукас в гневе отвернулся от нее. Подойдя к окну, он глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Когда он снова заговорил, его голос прозвучал гораздо спокойнее:
– То, что произошло, уже не исправить. И в этом моя вина. Прекрасно зная о состоянии американской экономики, я должен был более подробно изучить дела твоего отца, прежде чем соглашаться на этот брак. Мне остается лишь надеяться, что мой банкир отнесется к ситуации с пониманием. Возможно, тебе нет дела до моих чувств…
– Конечно же мне не все равно! – вскричала Ева.
На его губах промелькнула язвительная усмешка.
– Ты понимаешь, что произойдет, если правда выплывет наружу? В Лондоне разгорится еще более серьезный скандал, чем во время моего развода с Максин. И это причинит вред репутации моей семьи.
Ева с новой силой ощутила беспомощность женщины, оказавшейся в полной власти своего мужа. Его манеры и намеренная жестокость возмущали ее. Неужели он думал, что ей сейчас легко и она совсем не переживает из-за того, что произошло?
– Твоя семья теперь и моя семья тоже, Лукас, так что это касается нас обоих, – выпалила она, ее щеки пылали от гнева. – Боже мой, чего ты от меня хочешь? Что ты хочешь, чтобы я сказала? Ты хоть представляешь, насколько мне сейчас тяжело?
– Да-да, конечно, я это понимаю.
– Лукас… – начала она, шагнув к нему, и замерла на месте, увидев в его глазах лишь ледяное презрение. – Я понимаю, – снова начала Ева, ее голос дрожал от избытка чувств, и она отчаянно пыталась понять, как достучаться до него, как заставить услышать ее и унять гнев, которому они оба поддались, – понимаю, что ты презираешь меня после всего, что произошло. Но неужели ты считаешь, что я могла бы обещать тебе все, что обещала, зная, что у меня ничего нет? Я не смогла бы солгать.
– Я не презираю тебя и ни в чем не виню. Я виню лишь себя. – Лукас уже понял, что зря набросился на нее. Ева была потрясена не меньше, чем он, и у Лукаса в голове не укладывалось, почему никто из людей, которые вели дела ее отца, не сообщил ей, что он разорен.
Ева с трудом перевела дух и сделала еще один неуверенный шаг вперед:
– Я знаю, что сильно обидела тебя, и мне очень жаль, но я ничего не могу сделать. Если ты ждешь, что я стану кричать и плакать, то лишь зря теряешь время. Терпеть не могу истерик.
Лукас взглянул на нее, заметив боль и отчаяние в ее глазах. Неожиданно его охватило странное, незнакомое чувство, и, не осознавая, что делает, он коснулся ее руки. Казалось, он сожалел о том, какую боль ей пришлось пережить из-за этого ужасного известия. Но в душе Евы не было ни капли жалости, и он прочитал это в ее прищуренных холодных глазах.
– Ева, я понимаю, как ты расстроена…
– Неужели, Лукас? Ты действительно понимаешь? Я так не думаю. Это так на тебя не похоже. Но я надеюсь, что сумею все это выдержать. Дело сделано, и нам придется найти способ жить в гармонии, в противном случае придется признать наш брак недействительным или развестись.
Лукас замер, пронзив ее ледяным взглядом потемневших глаз, а затем медленно направился к ней, словно опасный хищник.
– Позволь мне кое-что объяснить тебе, Ева. Во-первых, наш брак не будет признан недействительным, во-вторых, мы не разведемся. Развод, как оказалось, слишком дорогое удовольствие, и его могут позволить себе только богачи. А я к ним не принадлежу. Кроме того, Ева, даже если бы я был самым богатым человеком в христианском мире, я все равно не стал бы разводиться и снова пачкать доброе имя моей семьи. Я ясно выражаюсь?
– Вполне.
– Отлично. А теперь иди спать, – жестко произнес он сквозь стиснутые зубы, и хотя Ева отчаянно хотела остаться и спорить с ним дальше, холодный гнев Лукаса убедил ее, что это бесполезно.
Гордо вскинув голову, Ева направилась к двери.
– Пока ты в таком настроении, думаю, нам бесполезно о чем-то говорить, – сказала она. – Мы все спокойно обсудим завтра утром. Спокойной ночи, Лукас.
Ева отвратительно себя чувствовала, выходя из его кабинета. Она немедленно отправилась в свою новую спальню на первом этаже. Лукас предоставил ей возможность самой выбрать комнату, и она предпочла эту, которая оказалась ближе всех к детской спальне.
Проходя мимо нее, она заглянула внутрь, с облегчением увидев, что все уже спят. Чувствуя, как сердце сжимает грусть, она вошла в свою комнату, радуясь, что наконец осталась одна. Постель была разобрана, на спинке стула аккуратно висела ее ночная рубашка, а в камине пылал огонь. После долгого и утомительного дня все это выглядело очень уютно.
Она начала медленно раздеваться, все еще не в силах оправиться от пережитого шока. Осторожно расстегнув многочисленные застежки на своем платье, Ева вытащила из волос шпильки, тряхнула головой, и густые волосы рыжей волной рассыпались по ее плечам. А затем с удовольствием забралась в постель.
Не в силах забыть об ужасной новости, обрушившейся на нее так неожиданно, Ева закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы, и снова и снова возвращалась мыслями к свалившейся на них проблеме.
Она долго лежала без сна, мучаясь сомнениями и страхами о будущем. Ее ужасно пугало, что, несмотря на свои слова, Лукас, все как следует обдумав, решит все-таки аннулировать их брак.
Залпом осушив бокал, Лукас налил еще виски.
После всего, что ему пришлось пережить, и после истории со Стивеном он попался на крючок к этой женщине, которая оказалась еще беднее, чем он сам. Господи, подумал он, с трудом сдерживаясь, чтобы не швырнуть стакан в камин, он мог бы от души посмеяться над собственной доверчивостью, если бы не серьезность ситуации. Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он вышвырнул бы Еву из дома до того, как она сделала ему это чертово предложение.
Ярость бурлила в его душе, сжигая все нежные чувства к этой женщине. Она ничего не дала ему в этом браке, а вдобавок ко всему еще и не разрешила ему насладиться своим телом и заставила ждать, когда будет готова подчиниться. Плевать на ее желания, подумал он, допив остатки виски. Если она не выполнила свою часть сделки, он не должен выполнять свою. А если она не покорится его воле, он заставит ее.
Он не мог думать ни о чем, кроме желания обладать ею. Ему хотелось причинить ей боль, заставить ее подчиняться ему и овладеть ее телом даже против ее воли.
* * *
Ева уже начинала проваливаться в сон, как вдруг почувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Она открыла глаза. В ногах ее кровати стоял Лукас, в камине догорали угли, освещая его фигуру неярким светом. Все в его облике, начиная от темных спутанных волос, расстегнутой на груди рубашки с закатанными рукавами и заканчивая всей его высокой фигурой, выглядело угрожающим. Он стоял неподвижно, словно мрачная статуя, не сводя с нее глаз.
Возмущенно вскрикнув, она выбралась из постели и схватила голубой шелковый халат, висевший на спинке стула.
– Лукас! Что ты здесь делаешь?
Ничего не ответив, он вдруг двинулся к ней. Высокий, стройный, мускулистый и широкоплечий, Лукас Стейнтон, без сомнения, был очень привлекательным мужчиной, но его лицо в неярком свете догорающего камина выглядело слишком мрачным, упрямым и высокомерным, и Еве это совсем не нравилось. Ева почувствовала запах виски и заметила, что его глаза неестественно блестят. Он остановился в двух шагах от кровати, и на его губах заиграла язвительная ухмылка.
– А кого еще ты ожидала увидеть здесь в свою первую брачную ночь, Ева? – пробормотал он. – Неужели грабителя?
– Я понятия не имею. Лукас, уже очень поздно, и тебе пора в постель.
Его ухмылка сделалась откровенно похотливой, он окинул ее бесцеремонным взглядом:
– Я знаю, поэтому и пришел сюда.
Не представляя, как соблазнительно она выглядела в облегающей ночной рубашке с рассыпавшимися по плечам густыми волосами и порозовевшими от негодования щеками, Ева с замиранием сердца смотрела на него. Смысл его слов был ей совершенно понятен.
– Я имела в виду твою постель, а не мою.
– Я знаю, что ты имела в виду, но решил, что твоя постель гораздо удобнее моей, и пришел сюда.
Его холодная насмешка заставила Еву потерять терпение. Уперев руки в бока, она раздраженно уставилась на него:
– Вот он, старый добрый Лукас, вооруженный изрядной порцией виски и вечным упрямством. Прошу тебя, уходи. Ты пьян.
– Да, и у меня на то есть причина. А теперь залезай в постель и перестань разыгрывать из себя возмущенную девственницу. Ведь мы оба знаем, что это не так. Ты была замужем, у тебя есть ребенок, так что ты прекрасно знаешь, как это бывает. Кроме того, первую брачную ночь супруги всегда проводят в одной постели.
У Евы сжалось сердце.
– Но ты сказал…
– Забудь об этом, – прорычал он. – Жена должна во всем подчиняться мужу, в том числе и доставлять ему удовольствие в постели.
– Тебе? А как же я?
– О, я не сомневаюсь, что смогу доставить тебе удовольствие, Ева.
– Я должна напомнить тебе о нашем соглашении.
Он вскинул бровь:
– Ах да, соглашение. И ты по-прежнему хочешь, чтобы между нами все было именно так?
Ева кивнула:
– Именно так.
– А если я откажусь?
– Тогда я сделаю так, как ты хочешь, и уступлю тебе.
– Уступишь? – переспросил он, злясь на то, что она выбрала именно это слово. – Я не хочу, чтобы ты уступала мне, отдавала себя с неохотой.
Ева пристально посмотрела на него.
– Тогда не вынуждай меня, – в отчаянии выпалила она. – Ты обещал дать мне время. Мы заключили сделку, и мне казалось, что настоящий джентльмен должен держать свое слово.
– Я не джентльмен, и потом это было до сегодняшних новостей. Все изменилось, – холодно ответил он. – Соглашения больше не существует, моя милая.
– И ты, очевидно, считаешь, что я – компенсация за невыплаченный долг, – гневно бросила она ему в лицо.
– Точно.
Ева увидела хищный огонек, блеснувший в его мрачных глазах. Он снова медленно направился к ней, и Ева попятилась, пока не уперлась в кровать. Боясь двинуться вперед и не желая падать на постель, она застыла на месте, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Лукас остановился и нахмурился:
– Объясни, почему ты так боишься оказаться со мной в постели?
– Меня это нисколько не пугает. Я совсем тебя не боюсь. Я просто не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – пробормотала Ева. Ее сердце сжималось от волнения. – Ты пьян, Лукас. Пожалуйста, уходи. Не делай того, о чем можешь утром пожалеть.
Она отвернулась от него, но, не желая мириться с ее отказом, Лукас резко схватил ее за руки и, развернув к себе, прижал к своему сильному, мускулистому телу.
– Хватит говорить чепуху, – пробормотал он, теряя голову от возбуждения.
Сердце Евы сжалось от страха, когда он приник к ее губам в горячем, жадном поцелуе. Он крепко прижал ее к себе, но она не сдавалась, отчаянно пытаясь вырваться из его объятий. Упершись ладонями в его грудь, она сумела оборвать поцелуй и отвернулась, оскорбленная его бесцеремонностью.
– Прекрати! – воскликнула она, тяжело дыша и с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. – Не надо, Лукас, пожалуйста, только не так. Я не хочу этого.
– Стой спокойно, – пробормотал он и, взяв ее за подбородок, заставил повернуть голову.
Она настороженно взглянула на него из-под длинных ресниц. Лукас любовался ее кремовой кожей, покрытой нежным румянцем, изящным носом и красиво очерченными губами, которые, казалось, были созданы для его поцелуев.
– Я знаю только один способ целовать женщину, Ева, – ласково прошептал он, нежно проведя кончиками пальцев по ее щеке, и коснулся губами ее разгоряченной шеи, – еще никто и никогда не жаловался. Мне начинает казаться, что тебе нравится дразнить и соблазнять меня, и у тебя это прекрасно получается.
В комнате стало совсем темно, жарко и тесно. Его руки торопливо и беспокойно бродили по ее телу, и ее сопротивление распаляло его еще сильнее. Он обхватил ладонями ее груди, ее соски затрепетали под его сильными руками, а затем его ладони скользнули вниз. Он чувствовал ее обнаженное тело под тонкой тканью ночной рубашки и сгорал от желания сорвать с нее эту последнюю преграду, опрокинуть на кровать и раствориться в ней.
Ева продолжала бороться, вырываясь и отталкивая его назойливые руки. Теперь она испугалась не на шутку. Все происходящее напомнило ей об Эндрю и его жестоком поведении, она с ужасом понимала, что история повторяется.
– Лукас… я не могу… – снова взмолилась она, но ее протест был прерван очередным жарким поцелуем.
Его страсть разгоралась все сильнее, но постепенно Лукас начал испытывать угрызения совести. Наконец он оторвался от ее губ и сделал шаг назад, увидев, что на ее лице застыла мука. Он почувствовал горькое сожаление. Как он мог так с ней поступить? Как мог причинить ей боль? Чувствуя отвращение к самому себе и не в силах смотреть ей в глаза, он развернулся и направился к двери. Около двери он остановился и снова взглянул на нее.
Немного помолчав, он заговорил, и его тихий и виноватый голос поразил Еву.
– Я виноват в том, что сейчас произошло, и я прошу прощения. Ты меня не соблазняла. Содержание письма мистера Бэрстоу аннулировало наше соглашение, и я едва не воспользовался ситуацией и не сделал то, чего с недавнего времени очень хочу.
– Лукас, если я задела тебя…
– Ева, сегодня вечером пострадала лишь моя гордость. Наша сделка не состоялась, и это привело меня в ярость. И потому мне ужасно не хочется спать в пустой постели в свою брачную ночь. Это как-то неправильно. Неужели твоя гордость так велика, что ты не можешь забыть о ней хотя бы на пару часов?
У нее вдруг перехватило дыхание, и хотя она не простила его за то, что он явился в ее комнату и попытался силой овладеть ею, Еву до глубины души тронуло его извинение. Она смотрела на него, не в силах отвести взгляд, словно во власти непонятных чар.
Она видела, как этот мужчина смотрел на нее, когда хотел овладеть ею, и боялась этого взгляда. Однако теперь Ева с удивлением поняла, что больше не боится, а наоборот, ее охватило странное и приятное волнение, и у нее сжалось сердце. Ева поняла, что оказалась в серьезной опасности, но опасность исходит не от ее мужа, а от нее самой. Шанс на пару часов представить, что они любят друг друга, и отдаться на волю страсти, казался не просто безобидным, но, напротив, выглядел очень заманчиво, и Ева едва не попросила его заняться с ней любовью. Однако что-то ее вдруг остановило.
Пытаясь успокоиться, она глубоко вздохнула и ответила:
– Нет.
Это короткое слово, произнесенное с такой уверенностью, лишило Лукаса всякой надежды.
– Тогда мне остается только пожелать тебе спокойной ночи. – Он развернулся и вышел из комнаты, его сердце сжималось от боли. Он мучительно сожалел о том, как безжалостно повел себя с ней.
С трудом оправившись от пережитого потрясения, Ева, пошатываясь от слабости, вернулась в постель. Не снимая халата, она заползла под одеяло и свернулась клубком, обхватив колени. Она все еще ощущала на губах поцелуи Лукаса, отдававшиеся сладкой болью внутри ее тела.