Слегка успокоившись, сама не зная почему, она фыркнула. Не стоит и объяснять, что на нее внезапно нахлынул страх за него. Она долго пыталась убедить себя, что все обойдется, поскольку он привык очертя голову бросаться навстречу опасности. Но ей никогда не приходилось стоять почти рядом и ждать, пока он сражается с неведомыми врагами.
– Ты видел, кто он? Чарлз покачал головой:
– Я не сумел его рассмотреть. Даже рост не определил, не говоря уже о фигуре. Но бегает он быстро. Кроме того, оказалось, что входные двери распахнуты. Он пролетел насквозь, как заяц, и нырнул вживую изгородь.
– Где был Николас?
– В саду. Утверждает, что гулял.
– Но…
Ей вдруг стало холодно. Скинув пеньюар, она нырнула под одеяло и подтянула его до подбородка.
– Мы знаем, что в последнее время у него бессонница.
– Верно. Но не знаем одного: дошел ли он до такого состояния, что решил расправиться с тобой, и оставил двери открытыми, чтобы подтвердить историю о том, как некто вломился в дом и набросился на тебя, пока ты спала. До сих пор он понятия не имел, что я провожу здесь каждую ночь.
Он отбросил сапоги, встал, скинул бриджи, лег рядом, прижался к ней и обнял. Она положила голову на его плечо, забросила руку ему на грудь и рассыпала волосы над тем местом, где у него билось сердце.
Они заснули не сразу, и все же, несмотря на появление взломщика – то, чего они почти ожидали и поэтому вовсе не были так уж удивлены, – оба почему-то были умиротворенными и испытывали небывалое чувство покоя. Словно их близость создала некое убежище, безопасное и надежное, такое неприступное, что никакие незваные гости не могли его разрушить.
И это единение окутало их теплым покрывалом. Она заснула первой. Успокоенный, он последовал ее примеру.
– Но не можешь же ты не отходить от меня целыми днями! Чарлз повернул голову, молча взглянул на нее, после чего продолжал вести Пенни к беседке. Он даже не делал вида, что собирается распрощаться; этим утром он покинул ее только затем, чтобы умыться и переодеться, а потом спустился к завтраку – на случай, если Николас не так его понял.
Судя по настороженному взгляду, Николас успел верно оценить факты.
В отличие от кое-кого другого.
– Так или иначе, почему сюда? – раздраженно фыркнула она.
– Потому что мне нужно подумать, а заодно и не спускать глаз с Николаса.
Они добрались до беседки. Он не остановился, но потянул ее на крыльцо, усадил в шезлонг и только потом отпустил едва не посиневшую от его хватки руку.
Она возмущенно уставилась на него, расправляя юбки. Он уселся рядом.
– Прекрасно. Если ты должен подумать, подумай об этом: с чего это кому-то вламываться в мою комнату прошлой ночью? Мы уверены, что это был убийца?
Чарлз задумчиво оглядел зеленеющие газоны под сенью густых деревьев.
– Почему какой-то мужчина вломился к тебе… во сколько? В два часа ночи?
– Около двух. Да если он даже убийца, зачем ему это?
– Вот об этом мне и нужно подумать.
Он оставил ее обсуждать домашние дела с миссис Фиггс, а сам пошел поговорить с Кантером и конюхами, но вскоре вернулся.
– Сегодня я отправил одного из грумов к Деннису Гиббсу с просьбой, чтобы "рыцари" смотрели в оба и следили за каждым шагом наших пятерых чужаков. Я и с Норрисом потолковал. Он был в ужасе.
– М-м… все же в толк не возьму, почему этот тип так заинтересовался мной, настолько, чтобы ворваться в дом и проникнуть в мою комнату? И кстати, откуда он знал, какая из комнат – моя? Неужели обыскивал все подряд?
В его мозгу уже стал складываться план.
– Вряд ли все случилось именно так. Если развивать теорию мести… думаю, что он, кем бы он ни был, следил за домом, возможно, собираясь связаться с Николасом, увидел, как тот вышел из дома, оставив дверь незапертой. И должно быть, поблагодарил свою счастливую звезду. Но перед ним было два пути: он мог последовать за Николасом и разделаться с ним или войти в дом и разделаться с тобой, но так, что подозрения пали бы на Николаса.
– Но при чем тут я?
– На это есть две причины. Прежде всего – ты сестра Гренвилла и уж только поэтому заслуживаешь мести. Он наказал Джимби, следующим в его списке должен быть Гренвилл, а потом и Николас. Кроме того, он был уверен, что твоя смерть падет на голову Николаса. В качестве первой атаки это выглядело бы совсем неплохо.
– Хочешь сказать, этот человек считает меня пешкой? – взорвалась она.
Губы Чарлза смешливо дернулись. Он сжал ее руку и прошептал:
– Странно, что некоторые люди могут так думать. Она шмыгнула носом, но руки не отняла.
– Но как он узнал, которая из комнат моя? Чарлз немного подумал.
– Открытое окно. Если он обошел дом, значит, заметил, что в окне горит свет. А когда подошел двери и увидел, что она заперта, это только подтвердило его предположения.
Пенни вздрогнула.
– Он не вернется, – заверил Чарлз. – Могу в этом поклясться. Он знает, что я постоянно буду рядом.
Пенни немного поразмышляла, кивнула, чувствуя себя гораздо лучше оттого, что отныне Чарлз собирается все ночи проводить с ней. Это просто чудесно… и она не хотела думать о том, почему так легко стало на сердце.
Они немного посидели, прежде чем увидели катившийся по аллее экипаж.
– Это леди Кармоди.
Лакей помог ее милости спуститься и проводил в дом. Десять минут спустя дверь снова открылась, и Николас усадил даму в экипаж. Постоял, пока коляска не исчезла из виду, и только потом вернулся в дом.
– Ужин или – о кошмар! – музыкальный вечер? Пенни засмеялась.
– Только не музыкальный вечер. Она ненавидит музыку.
– Одно очко в ее пользу. Надеюсь, она уже навестила Эбби, – вздохнул Чарлз, потягиваясь.
– Почему?
– Потому что нам нужно туда ехать. Она вспомнила.
– И проверить, нет ли чего-то от Далзила. Они поднялись и направились к дому.
– Я поговорю с Норрисом. Думаю, мы вполне можем оставить Николаса под его присмотром. Уверен, что Николас понял все значение вчерашнего происшествия и, если учесть его поведение в последнее время, предпочтет для собственной безопасности оставаться в доме.
– Пойду надену амазонку. Я недолго.
– Не торопись. Мы можем позволить Филчетту и миссис Слаттери накормить нас и вернемся сюда только к ужину.
Глава 15
Вопреки надеждам в Эбби не оказалось депеши из Лондона. Филчетт и миссис Слаттери были счастливы накормить их обедом. Кассий и Брут радостно запрыгали, виляя хвостами.
Леди Кармоди действительно заезжала раньше и оставила приглашение на чай. Событие должно было произойти через два дня. Пенни заметила, что пятеро подозреваемых тоже могут приехать, поскольку, должно быть, отчаянно нуждаются в развлечениях.
Днем они прогулялись по укреплениям в сопровождении собак и вернулись как раз в тот момент, когда во двор въезжал курьер, привезший сообщение, которое они ожидали. Чарлз взял пакет, поручил мужчину заботам Филчетта и направился в кабинет. Пенни пошла за ним и стала читать письмо, заглядывая через плечо Чарлза. Он недовольно нахмурился, но не возразил.
К сожалению, Далзилу было почти нечего сообщить. Как и Чарлз, он считал гибель Джимби подтверждением существования давнего заговора изменников, причем весьма серьезного: из-за пустяковых сведений людей не убивают. Но основной целью письма было разубедить Чарлза, что Джимби скорее передавал сведения от французов англичанам, чем наоборот. Далзил лично расспросил своих агентов, но все маршруты передачи информации англичанам были давно известны, а новых не появлялось.
В постскриптуме подтверждалось получение отчета от Чарлза. Далзил пообещал узнать все, что можно, о пятерых гостях Фауи. Но пока что не обнаружил ничего странного.
Чарлз отложил письмо. Пенни обошла стол и бросилась в кресло. Они долго обсуждали возможные варианты, предлагали и отвергали планы действий. Вскоре оба, утомившись, замолкли и после чая, отправились верхом в Уоллингтон. У моста они заметили Фотергилла, отъезжавшего от берега реки и направлявшегося вверх по течению. Чарлз придержал Домино, изучая Фотергилла, но вскоре догнал Пенни.
– Как по-твоему, это мог быть он? Чарлз покачал головой:
– Трудно сказать. Я не сумел как следует разглядеть его.
Вернувшись в Уоллингем, они узнали, что за время их отсутствия ничего не произошло, если не считать послания от Денниса Гиббса, сообщившего, что не только "рыцари", по и все их собратья на этом побережье предупреждены и будут смотреть в оба. Очевидно, убийство Джимби возмутило "рыцарей".
Они поужинали в обществе Николаса. Тому, очевидно, было крайне неловко находиться в присутствии любовников, но, поскольку они ничем не показывали, что между ними что-то происходит, он постепенно успокоился, и ужин прошел достаточно гладко.
Однако по мере того, как тянулся вечер и они сидели в гостиной, слушая игру Пенни на фортепиано, становилось очевидным, что отношение Николаса к Чарлзу снова претерпело изменения. Правда, Пенни так и не смогла понять, какие именно, и позже, когда Чарлз пришел в спальню, спросила, что он думает.
Чарлз скептически улыбнулся и сел на кровать, чтобы стянуть сапоги.
– Николас не убийца, следовательно, не он был в твоей комнате. Оба инцидента потрясли его: бедняга сообразил, что именно ему следовало бы отвечать за твою безопасность. И теперь Николас не знает, что делать. Он терпеть меня не может, не одобряет того, что мы делим постель, но, безусловно, благодарен, что я постоянно тебя охраняю. Я снял с его плеч немалую тяжесть, хотя всех проблем не решил.
Лежа в постели, лениво расстегивая рубашку, которую она только недавно застегнула, – иначе Чарлз все равно сорвет ее, с энергичной помощью хозяйки, разумеется, – она размышляла о Николасе.
– Он волнуется, верно? То есть встревожен, и эта тревога его сжигает. Сначала ты думал, что это страх, но если он боится за себя, давно бы сбежал, не так ли? Но он упорно остается здесь, потому что ужасно беспокоится за что-то. Только вот за что?
– Не знаю.
Швырнув бриджи на ее туалетный столик, обнаженный Чарлз забрался в постель, улыбнулся и потянулся к Пенни, прижав ее к себе и вставая на колени посреди кровати.
– Я совершенно не понимаю Николаса.
Он нагнул голову, поцеловал ее, легонько прикусил нижнюю губу.
– А вот тебя я понимаю.
Он заставил ее оседлать его бедра, сунул руки под рубашку и медленно поднял подол.
То, что последовало потом, доказало его правоту. Это было все, на что она надеялась, о чем когда-то мечтала, и больше… Он, казалось, знал все, что ей понравится, чего жаждет ее страсть к вызову, и казалось, стремился к одному: обрушить на нее море восторгов, пока у нее не начинала кружиться голова. Он прижимал ее к себе, обладал ею, и она отдавалась ему и умирала от счастья в его объятиях.
И все же на самом пике наслаждения наступал момент, когда они попадали в самый эпицентр бури и их взгляды встречались и что-то трогало ее до глубины души. Ощущение единого целого, слияния не только тел, но и душ, сердец, нервов каждый раз поражало и потрясало ее.
И каждый раз в этот момент у обоих перехватывало дыхание. Потом его веки опускались, и его губы безошибочно находили ее рот. Она льнула к нему, ощущала, как нарастает желание, и позволяла ему унести ее прочь.
Пенни не переставала твердить себе, что это всего лишь чувственность, плотские наслаждения. Они увлечены друг другом и своими играми, и ничем больше.
Но Пенни постоянно помнила об этой силе. Понимала, что она не покидает их, но расцветает и развивается. Слишком глубоки ее корни. Она оставалась с ними, в них, однако при свете дня, когда она могла различить ее тень, все казалось совершенно обычным. Будто эта сила всегда была здесь, и она раньше просто ее не замечала.
Следующее утро началось, как обычно: как только Чарлз покинул ее комнату, она позвонила Элли, словно жена после ухода мужа из супружеской спальни. Она отметила этот факт, отнесла его за счет высокомерия Чарлза. Его мужской уверенности во всем, что касалось ее.
Сегодня она одевалась дольше обычного. Но потом, после разговора с Фиггс, пришлось вернуться и переодеться в амазонку. Если это утро было продолжением предыдущего, то и день казался совершенно ничем не примечательным.
Так оно и было.
Они добрались до Эбби и получили очередное сообщение от Далзила. В нем он подтверждал, что мистер Артур Суэйли действительно занимается разработкой рудников и вкладывает в них значительные средства. По слухам, он собирался сделать новые приобретения. Мистер Джулиан Фотергилл – особа достаточно таинственная, проверить его сложно, поскольку существует множество ответвлений генеалогического древа его семейки. Впрочем, на первый взгляд в его биографии не было ничего особенного. В следующих отчетах о нем будет сообщено больше. Кармайкл не пользовался слишком хорошей репутацией: поговаривали о долгах, но пока что никто не смог сообщить ничего более определенного. Расследование будет продолжено. Мистер Ярроу действительно был из Дербишира, но в городе о нем не много знали. Далзил послал туда человека на разведку.
Оставался Жерон, который, судя по всему, был первым подозреваемым. Он учился в военной академии и считался истинным патриотом, хотя все его связи вели скорее в лагерь роялистов, чем революционеров и их последователей. Дальнейшей информации придется ждать.
Чарлз перечитал письмо, прежде чем сложить и бросить на стол.
– Что это с тобой? – удивилась Пенни. Чарлз поморщился:
– Далзил вышел на охоту.
– Охоту?
– У него шерсть на загривке встала дыбом. Он мобилизует людей, особенно тех, кто у него в долгу. Он не стал бы делать этого, не будучи уверенным в серьезности ситуации.
– А ты считаешь, что в этом нет необходимости? Чарлз задумчиво покачал головой:
– Нет, я согласен с ним. К сожалению. Хотелось бы, чтобы это было не так.
Чарлз часто считал, что хорошо отточенные инстинкты могли быть одновременно благословением и проклятием. Теперь, пробудившись к жизни, они доводили его до такой степени безумия, что он снова принимался строить планы, как бы убрать Пенни подальше отсюда, предпочтительно в Лондон.
К несчастью, он не сумел придумать ни одного маневра, который мог бы сработать. Нет, конечно, похитить, связать, силой перевезти в свой лондонский дом – это вполне осуществимо, но необратимо подорвет его планы на будущее. Он слишком хорошо знал Пенни, чтобы думать иначе.
Иногда приходится рисковать.
Поэтому он встал, подошел к ней, взял за руку и поднял с кресла. Позвал Кассия и Брута, и они пошли гулять, пребывая в ожидании очередного поворота судьбы.
Интуиция подсказывала ему, что этого поворота недолго ждать. Но когда и как?..
Они обсуждали возможность того, что кто-то попытается вести игру, всегда делать первый ход, чтобы вынудить их бесплодно гоняться за убийцей. Но ничего полезного не приходило в голову. Уж очень мало они знали о том, что происходит в округе.
Солнце спряталось за облаками, и они пошли пить чай, после чего направились к конюшне.
На этот раз, без слов и взаимных взглядов, они дружно повернули лошадей на северо-запад. Пересекли старый каменный мост через реку недалеко от развалин замка и направились к укреплениям, тянувшимся на юго-восток. Этот путь был самым длинным между Эбби и Уоллингемом и достаточно трудным, требовавшим абсолютной сосредоточенности, по крайней мере при том темпе, который они задали лошадям.
Неустанный стук копыт отдавался эхом от стен замка, бился в их крови, проникал в жилы.
Инстинкт, подавляемое желание и возбуждение образовали взрывчатую смесь. Оказалось, что достаточно переглянуться, чтобы понять друг друга. Они натянули поводья и придержали лошадей, чтобы спуститься в Уоллингем-Холл, раздуть разгоравшееся пламя и утолить безумную потребность.
Чарлз изменил курс, зная, что она последует за ним, и, вместо того чтобы направиться к конюшням, повернул коня к берегу, на котором стояла беседка.
Они едва успели спрыгнуть на землю, привязать поводья к балюстраде, как он схватил ее и потащил по ступенькам во внутреннее помещение беседки.
Не будь она охвачена таким же желанием, Пенни наверняка запротестовала бы, но… но сама не могла больше ждать.
Он втолкнул ее в помещение, повернул к себе лицом, сжал ладонями ее щеки и поцеловал, мгновенно лишив разума.
Она ударилась спиной о стену, но обрадовалась опоре, иначе, наверное, сползла бы на пол. И поспешила обнять его и лихорадочно прижаться всем телом. Поцелуй все продолжался, и она в нетерпении стала тереться об него, откровенно приглашая к более дерзким ласкам.
Его руки властно прошлись по ее затянутому в бархат телу, грудям, талии и бедрам. Он стиснул ее ягодицы, помял, но тут же отпустил и поднял подол ее амазонки. Она не могла опустить руки, чтобы помочь ему, но зато поощряла его всеми возможными способами: терзала поцелуями, прикусывала его нижнюю губу. И охнула, когда он поднял ее так, что она обвила ногами его талию, и глубоко вонзился в ждущее лоно.
Она неожиданно оказалась на краю чувственной пропасти. Но тут он сделал еще один выпад, сильный, резкий… и она оказалась в раю. Рассыпалась в конвульсиях, сжимавших его плоть.
Он накрыл ее губы своими и вознес ее еще выше. В самое великолепное, сумасбродное, поразительное наслаждение, которое она когда либо испытывала. В раскаленную, свирепую, огненную печь. Она изо всех сил льнула к нему, боясь разлететься в мелкие осколки. При каждом глубоком выпаде, в каждой жадной, алчной судороге изливалось нетерпение, близкое к отчаянию, и все же окрашенное убеждением, что грядущее наслаждение близко.
Наслаждение, которое подарит им экстаз. Поймает, захватит в плен и изольется в них обоих.
И когда они, тяжело дыша, обрели достаточно сил, чтобы поднять головы и посмотреть друг другу в глаза, на губах заиграли невольные улыбки. К тому времени, когда он вышел из Пенни и повалился вместе с ней на шезлонг, оба смеялись, как дети.
Несколько долгих минут они просто лежали, исполненные приятной усталости. Шло время, но никому не хотелось пошевелиться. Она лежала на его груди, прислушиваясь к медленному биению сердца. Он легко играл ее волосами, длинными прядями, выбившимися из прически, то ли во время скачки, то ли позднее. Другая рука властно сжимала изгиб ее бедра.
Она понимала, что эта ласка, хоть и интимная, была вполне рассеянной. Он, как и она, ни о чем не думал. И думать не хотелось. Слишком счастливым был этот момент.
Наконец, он вздохнул и пошевелился.
– Наверное, нам пора одеваться к ужину, – сообщил он и с видимой неохотой опустил ее юбки, посадил и стал поправлять одежду. Пенни дрожащими пальцами привела в порядок блузку и жакет, решила, что растрепанные волосы могут отнести за счет безумной скачки. Она встала, но ее колени тут же подогнулись.
Он вовремя успел подхватить Пенни и предложил руку.
– Очевидно, ты нуждаешься в большей практике.
– Я подумаю, – усмехнулась она.
Она решила, что за ней осталось последнее слово, но он, помогая ей сойти по ступенькам крыльца, пробормотал:
– Обязательно подумай.