- Узнаю, что ты виновен в краже документа - шкуру спущу! А пока за провинность твою отправляйся на конюшню, пусть тобой Никита покомандует. До моего особого распоряжения.
- Никитке, крепостному подчиняться? - задохнулся от злости управляющий. - Лучше увольте! Или я сам уйду!
- Аи уходи! Я тебе вслед рекомендацию напишу: управляющий - вор и скотина! - разгорячился барон.
- Не поспешили бы, Иван Иванович! - с угрозой проговорил Шуллер. - Сами знаете - как бы напиться не понадобилось из колодца, в который вы сейчас плюнуть изволили.
- Понадобится - мы колодец прочистим, а вот ты стойла чистить ступай, чтобы вспомнил, кто здесь хозяин!
Прогнав управляющего, барон велел подать обед и после решил отдохнуть. Спал он спокойно и видел счастливые сны: Анну в толпе обожающих ее поклонников, и себя - среди очаровательных малышей-погодков, двух девочек и двух мальчиков. А откуда-то свыше смотрела на это красивая, благородная женщина и благословляла их. "Незабвенная моя, как бы мне хотелось, чтобы ты была с нами рядом, тебя единственно и люблю всю жизнь!" - обратился к ней барон и проснулся.
Он чувствовал удивительную бодрость и желание развеяться. Впервые за это время барон сам встал с постели и оделся, потом он направился в библиотеку, где всегда стоял его любимый графинчик с бренди. Варвара, явившаяся проследить, выпил ли барин лекарство, в спальной Корфа не нашла и подняла страшный шум, переполошив всех слуг. Но вскоре один из них наткнулся на барона в библиотеке, и поиски сами собой прекратились.
Но старый Корф не успел еще и глотка сделать, как вошедший слуга объявил, что его срочно желает видеть господин Забалуев.
- Проси, - разрешил барон, весьма удивленный этим обстоятельством.
- Приветствую вас, сосед! - бодро сказал Забалуев, входя в библиотеку.
- Рад видеть вас, - кивнул Корф. - И простите, что принимаю по-домашнему, в халате, ибо не был о вашем визите заранее предупрежден. Присаживайтесь. Выпьете бренди?
- Благодарю, но я пью только вино!
- А я - только бренди! Впрочем, вино у меня тоже есть. Я попрошу, чтобы вам налили.
- Не стоит беспокойства. Я с удовольствием сделаю это сам, по-домашнему, - Забалуев взял со столика графинчик и принялся с интересом рассматривать его. - Прекрасная вещь и, наверное, дорогая?
- А вы прозвоните, слышите, звук? Это баварское стекло, рецепт изготовления которого утерян! Подарок покойного государя Александра Павловича!
- Позволю себе сделать предположение, что этот графин вы получили в знак восхищения перед вашими военными заслугами? И я, признаться, тоже бивал французишек! Помню, один против семерых схватился в горящем доме. Повезло, что трех упавшей балкой придавило! Но четверо были… Хорошо, что отделался легкой контузией. Простите, воспоминания нахлынули! Но какие были времена. Мы были молоды и храбры…
- И наивны - мы думали, что бессмертны.
- Мы, может быть, и не бессмертны, но и сейчас еще - о-го-го! - Забалуев поднял фужер с вином и, показав - за вас! - выпил его содержимое в один глоток.
- Должен признаться, что удивлен и вместе с тем обрадован вашим приходом, - кивнул ему Корф. - Я предполагал пригласить вас к себе, но через день-другой.
- Боюсь, что я знаю для чего. Княгиня Долгорукая утверждает, что вы не выплатили долг ее мужу…
- А вы действительно прекрасно осведомлены и, кажется, уже успели составить свое мнение.
- Посудите сами, Иван Иванович! Вы говорите одно, княгиня утверждает обратное, но единственным в этой истории документом владеет именно она. Мария Алексеевна предъявила мне вашу расписку, где вы собственноручно соглашаетесь оставить свое имение в качестве уплаты долга в случае его невозврата в означенные сроки. И, если вы не найдете письменного доказательства осуществленной выплаты, то ваше имение по договору переходит в собственность княгини. А она требует, чтобы вы покинули дом к концу этой недели!
- Сударь, у меня был документ, подтверждающий мои слова, но его выкрали!
- Я сожалею о потере документа, Иван Иванович. Однако поймите и вы меня. Я при ваших разговорах с князем не присутствовал, равно как и Мария Алексеевна. Но документы для того и придуманы, чтобы… Нет-нет, я понимаю, можно верить людям и на слово. Но в данном случае закон всецело на стороне Марии Алексеевны, а она хочет видеть документы, подтверждающие вашу правоту. Только и всего.
- Андрей Платонович, я же вам сказал - документ украден.
- Я, конечно, могу переговорить с княгиней, но есть обстоятельства, которые в какой-то степени препятствуют моей полной объективности в этом вопросе. Вы, должно быть, слышали, о нашей с Елизаветой Петровной помолвке? Признаюсь вам откровенно - княгиня намерена включить ваше поместье в приданое дочери.
- Что ж, поскольку вы - лицо заинтересованное, я полагаю, следует поручить посредничество в нашей тяжбе кому-то другому, - твердо сказал барон, давая понять, что разговор на этом окончен.
- Иван Иванович, я, однако, советую вам не терять времени попусту. Ведь у вас нет никаких доказательств того, что вы с покойным князем рассчитались. Другой посредник, боюсь, придет к тому же выводу, что и я.
- Я найду эти доказательства, или, по крайней мере, представлю свидетелей! И тогда вам придется переосмыслить ваши выводы. Будьте здесь завтра до полудня.
Забалуев пожал плечами и откланялся. Барон тут же позвонил в колокольчик и велел слуге позвать к нему управляющего. Карл Модестович пришел немедленно. На лице его застыло выражение несправедливой обиженности, и весь его облик словно говорил - предстаю перед вами, чист и невинен, аки агнец, и, за что был бит и унижен, мне неведомо. Барон сделал вид, что личину эту не заметил, и сразу приступил к делу.
- Я хотел бы знать, Карл Модестович, готовы ли вы искупить свою вину и вернуть себе мое расположение?
- Мечтаю, господин барон, - надменно кивнул управляющий.
- В таком случае я буду рад предоставить вам эту возможность.
- И что я должен сделать?
- Ты был свидетелем при подписании документа, подтверждающего выплату мною долга князю Долгорукому. Помнишь?
- Да, помню. Присутствовал.
- Поклянешься ли в том перед княгиней и Андреем Платоновичем Забалуевым?
- Вы обвинили меня в краже этого самого документа. А теперь хотите, чтобы я свидетельствовал в вашу пользу? Не странно ли это?
- Ты можешь доказать свою невиновность, а я перестану подозревать тебя в воровстве. И, если после всего ты пожелаешь уйти, то я выплачу тебе достаточное выходное пособие и напишу наилучшие рекомендации.
- Что же, - после некоторого раздумья сказал Шуллер. - Княгиня Мария Алексеевна думает, что все ее будут слушаться только потому, что она так желает. Но я честный человек, поверьте! И несправедливости не допущу.
- Вот и славно, а теперь ступай.
- На конюшню?
- Отправь кого-нибудь за доктором Штерном. Мне необходимо срочно переговорить с ним, - барон махнул рукой, отпуская управляющего, и тот удалился, затаив в усах недобрую улыбку.
Вот теперь-то они у меня все попляшут! - думал Карл Модестович. Долгорукая сама мне все денежки привезет, на коленях ползать будет - умолять, чтобы свидетелем не шел. Ишь, как оно - стал барону нужен, и про наказание тут же забылось. Карл Модестович - то, Карл Модестович - это! Без него - как без рук. Будет все по-моему! Будут у меня деньги!..
А Забалуев тем временем велел гнать к Долгорукой. Княгиня с дочерьми сидела в столовой и собирала приданое.
- Простых салфеток - пятьдесят восемь, вышитых - тридцать две, - считала Соня.
- Ножей серебряных - сорок восемь, а вилок с позолотою - сорок пять, - в тон ей без выражения говорила печальная Лиза.
- Куда же три вилки подевались? Никак, у нас домашний вор завелся. Глаз да глаз нужен во всем, особенно за Танькой за твоей!
- Маменька, Татьяна - честная девушка, она ни за что чужого не возьмет.
- Выйдешь за Андрея Платоновича, станешь хозяйкой в своем поместье - вот там сама и будешь про честность слуг рассуждать… Андрей Платонович?! Какими судьбами! Не случилось ли чего?
- Мне надо поговорить с вами, Мария Алексеевна. С глазу на глаз.
- Разговоры мне сейчас, конечно некстати - сами видите, к свадьбе готовимся. Но если дело серьезное… Или умер кто? - с понятной надеждой спросила Долгорукая.
- Никто не умер, Мария Алексеевна, однако одно важное дельце остается незавершенным. И в нем открылись непредвиденные обстоятельства, - Забалуев перешел на еле слышимый шепот, и по его тону княгиня поняла, что Забалуев не рисуется.
- Оставьте нас все! - строгим тоном приказала она, и, дождавшись, когда дочери уйдут, подозвала к себе Забалуева поближе. - Рассказывайте, Андрей Платонович. Что еще произошло?
- Боюсь, я принес вам дурное известие…
- Да не тяните вы! - подтолкнула Забалуева княгиня.
- Барон решил представить двоих свидетелей!
- Ох, напугали! - с облегчением рассмеялась Долгорукая. - Это новость не страшная. Два свидетеля! Да вы знаете, о ком речь?! Один - наш милейший доктор Штерн, а второй - управляющий Корфов. Я сама их подписи на расписке читала.
- И впрямь хорошо, - согласился Забалуев. - Доктор Штерн, я думаю, будет с нами солидарен - не захочет же он, право, терять практику в нашем уезде. А Карл Модестович…
- Им я займусь сама. Вы на который час снова встретиться с бароном договорились?..
Благословив Забалуева на разговор с доктором Штерном, княгиня кликнула Дмитрия.
- Скачи к Корфам. Привези ко мне этого разбойника Шуллера. Да так, чтобы барон не видел. И никто из его людей.
- Так ведь недавно пускать его не велели?
- Тогда не велела, сейчас велю по-другому. Чего разговорился-то? Делай, что сказано!
- А что, если не захочет Карл Модестович? Обиделся, небось, за грубое обращение.
- А ты ему скажи, что барыня денег обещала. И приедет, как миленький…
И то правда - этого визита Карл Модестович ждал. Он все рассчитал - не дала тогда Долгорукая денег, пожадничала, зато теперь выложит всю сумму сразу, тянуть не станет. Сейчас от его молчания и содействия зависело еще больше, чем прежде. И на радостях после разговора с бароном он направился к Полине - захотелось ласки и понимания.
Полина же, напротив, пребывала в отвратительном расположении духа. Она только что закончила работу на кухне под присмотром вредной Варвары и теперь отмывала свои нежные пальчики в охлажденном ромашковом отваре.
- Вы обещали мне, Карл Модестович, что я не буду знать тяжелой работы, - обиженно поджав губу, сказала Полина.
- Потерпи, душечка, - управляющий с наслаждением поцеловал ее в жилку на высокой и стройной шее. - С минуты на минуту я жду вестей от княгини, и все пойдет так, как я тебе обещал.
- С чего бы это она раскошелится, если до сих даже на порог вас пускать не хотела? - Полина капризно выгнулась, избегая так и сыпавшихся на нее поцелуев.
- А я придумал кое-что, - заверил ее Модестович. - Ну, не упрямься, авансируй, так сказать.
- Надоело мне тебя в долг принимать, - нахмурилась Полина. - Ты уж сколько тому назад говорил - новое платье куплю!
- Будет тебе платье и драгоценности, какие твоей Анне и не снились. Не упрямься, поцелуй меня, я скоро стану богатым.
- Вот, когда станешь, тогда и приходи, - Полина плеснула в лицо Модестовичу отварной воды с пальчиков.
Управляющий засмеялся, принимая это за игру, и снова потянулся к Полине. Но она ловко увернулась и при этом пребольно ударила Карла Модестовича по руке.
- Ты что же это творишь, Полька?! - крикнул на нее управляющий. - Ладно, приду потом, когда успокоишься.
- Только с деньгами приходи, - кивнула Полина. Модестович усмехнулся и отправился на конюшню, проверить, как поживает его любимый жеребец.
- Карл Модестович, - позвали его из темноты у стойла.
- Кто там? - управляющий схватился за плетку, - Я это, Дмитрий, барыня велела вас привезти - рассчитаться желает…
* * *
Утром Полина решила навестить барона. У нее был свой план, и она хотела попытаться осуществить его. Дождавшись, пока Варвара пойдет к Корфу с завтраком, Полина заскочила на кухню и быстро налила чаю с лимоном. А потом, поставив чашку на поднос, направилась в библиотеку.
- Что? Кто здесь? - спросил барон, заметив фигуру, метнувшуюся навстречу ему от книжных шкафов.
- Это я, Полина. Вот принесла вам - здесь чай, сахар и лимон, все как вы любите.
- Поставь на стол и уходи, - равнодушно сказал Корф.
- Иван Иванович! Смею ли я сказать вам кое-что? - робко промолвила Полина.
- Говори, - смягчился барон.
- Я хочу извиниться перед вами и Анной. Я так виновата. Каюсь, завидовала ей. Обида грызла, покоя не давала.
- А насчет вольной повиниться не хочешь?
- Нет, поверьте: никакой вольной в руках не держала! Ужасно, что вы меня подозреваете в таком грехе! - залепетала Полина.
- Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Я напишу новую вольную. А тебя хвалю за раскаяние, - рассеянно сказал барон.
- Пожалуйста, позвольте мне помогать вам! Я готова абсолютно на все! Скажите только, что нужно сделать… - попросила Полина.
- Я подумаю, - отозвался Корф.
- Если Анна не успеет вернуться из Петербурга, я могу заменить ее в спектакле…
- Так вот за чем ты пришла! Неужели ты думала, что меня так легко обмануть?
- Я не думала…
- Думала, думала, - с раздражением прервал ее Корф. - Ступай прочь, негодная! И не показывайся мне больше на глаза!
Полина ушла, но настроение было испорчено. И все же барон пересилил себя и сел за стол в кабинете. Он решил как можно быстрее подготовить все документы - вольную для Анны, прошение на имя императора с просьбой помиловать сына, письмо для Владимира, завещание… Возможно, стоило подумать об изменении завещания - Владимир не успел жениться, детей у него нет, но пока от сына не было вестей, барон продолжал надеяться на лучшее.
Вскоре ему сообщили, что приехали Забалуев и Долгорукая. Барон вздохнул и велел провести гостей в библиотеку.
- Итак, барон, вот и мы, - вместе приветствия надменно сказала княгиня. - Где же ваши доказательства?
- Рад видеть вас, Мария Алексеевна в добром здравии и прекрасном настроении, - улыбнулся Корф ее заносчивости.
- Да-да, мы тоже приветствуем вас, Иван Иванович, - поспешил исправить положение осторожный Забалуев.
- Располагайтесь с комфортом, - Корф гостеприимным жестом пригласил вошедших присесть на диваны в библиотеке. - Я послал за доктором Штерном. Надеюсь, он будет с минуты на минуту.
- А другой свидетель на месте? - поинтересовался Забалуев, бросая жадный взгляд на столик для напитков.
- Куда же он денется? Сейчас подойдет.
- Я не могу тратить свое время на бессмысленное ожидание! Признайтесь же, наконец, барон, что вы не выплатили долг моему мужу, и разойдемся по-хорошему, - Долгорукая заняла платьем один из диванчиков и принялась вертеть головой, как будто высматривала, с какой стороны света подъедут эти самые свидетели.
- Я выплатил все до копейки! И сию минуту это докажу!
- Княгиня, барон, давайте остынем! Ссора ни к чему не приведет! И не лучше ли нам выпить? Я знаю, барон любит бренди, я балуюсь мозельским, а вы, княгиня?
- Я предпочитаю вишневую наливку. Она разжижает кровь и успокаивает нервы. Но у вас, вероятно, ее нет.
- Почему же? - улыбнулся барон. - Для вас Мария Алексеевна, ввек гран плезир.
- Вот, вот. Тоже прекрасный графинчик. Ему лет сто, не меньше. Баварское стекло, секрет изготовления утерян, - Забалуев суетливо бросился наливать рюмочку для Долгорукой.
- Поместье будет моим, - холодно ответствовал та, - и графинчик тоже.
- Мне, кажется, вы слишком торопитесь, мадам, - твердо сказал барон. - А вот и мое первое доказательство! Скажи-ка, дорогой Карл Модестович, не был ли ты свидетелем при подписании документа, из которого явствовало, что мой долг князю Долгорукому выплачен был ему в полной мере?
- Никак нет, ваша светлость! Не присутствовал. И документа, о котором толковать изволите, не видел.
- Ты же был там! - побелел от негодования Корф. - Ты сам видел, как я выплатил долг Петру Михайловичу! Зачем же ты лжешь?
- Не думаю, что Карл Модестович стал бы лгать в присутствии столь уважаемых людей, - заметил Забалуев и ехидно добавил:
- А второй ваш свидетель тоже ничего не видел или мы не увидим его?
- Даже и не знаю, о чем вы говорите, Иван Иванович. Не помню я такого факта, - стоял на своем управляющий.
- Я тебя выгоню за эту подлую ложь! Вон из моего поместья!
- Позвольте, позвольте, Иван Иванович, - снова вмешался Забалуев. - Раз вы не вернули долг князю Долгорукому, это больше не ваше поместье. И распоряжаться судьбой управляющего теперь предстоит княгине Марии Алексеевне.
- Мне безразлично, скольких моих слуг вы подкупили! Я пока, слава Богу, в здравом уме. Мой долг Петру Михайловичу я выплатил полностью.
- Милый барон, - Долгорукая, наконец, соизволила повернуться в сторону Корфа, - у вас же нет ни одного документа и ни одного свидетеля, подтверждающих это.
- Да, да! - тут же поддакнул Забалуев.
- А у меня есть…
- Знаю, - прервал ее барон. - И что же вы мне предлагаете - с вещами на улицу?
- Совершенно верно. Так как, стало быть, имение принадлежит мне, я прошу вас его покинуть. И немедленно!
- Мой отец отсюда никуда не уедет!
Все разом оглянулись на этот возглас - в дверях стоял Владимир Корф, запыхавшийся, раздраженный и в штатском.
- Володя! Ты свободен?! - от избытка чувств барон даже пошатнулся.
Владимир бросился к отцу и успел поддержать его, усадил на диван.
- Потом расскажу, а сейчас… Сейчас есть дела поважнее. Итак, княгиня, - Владимир повернулся к Долгорукой, - вы вознамерились лишить нас имения?
- Я всего лишь говорю о законной передаче имущества в счет неуплаченного долга, - ничуть не смутившись, пояснила Долгорукая.
- Низкие поступки нередко прикрывают красивыми словами. Но управу можно найти и на них.
- Вы пытаетесь оскорбить меня, Владимир?!
- Ни в коей мере, - Владимир с иронией поклонился Долгорукой. - Просто пытаюсь установить истину. Насколько я понимаю, речь идет о довольно крупной сумме денег, княгиня. И я уверен, что в расходных книгах вашего мужа есть соответствующая запись.
- О чем вы говорите? Какие расходные книги? Это происходило сто лет назад!
- Нет, нет! - оживился барон. - Володя прав - столь крупную сделку обязательно зафиксировали в ваших расходных книгах. Тем более что ваш покойный супруг был весьма педантичен в этих вопросах.
- Потребуется потратить уйму времени, чтобы найти эти записи в архивах мужа, - Долгорукая как-то очень быстро засобиралась уйти. - То есть, я уверена, что никакой записи нет. Но не хотелось бы тратить время впустую. У меня полно хлопот со свадьбой…
- Тогда вам придется попросить господина Забалуева помочь вам. Иного выхода я не вижу. А пока вы не проверите расходные книги, имение остается за прежним хозяином. Я думаю, все присутствующие согласятся, что это будет справедливо, - Владимир снова поклонился княгине.
- Я все равно докажу, что я права! - зло бросила она, направляясь к выходу.