- А вы - не правы! - добавил Забалуев, удаляясь следом за ней.
- Ты победил! - барон радостно обнял сына. - Чем мне отблагодарить тебя?
- Боюсь, вам это будет очень дорого стоить. Я требую бутылку вина и хороший обед. В тюрьме не слишком разнообразный рацион.
- Конечно, я сейчас же велю накрывать, Вот только завершу одно недавно начатое дело, - барон обернулся к затихшему у стены Шуллеру. - Итак, Карл Модестович, я бы хотел обсудить с вами кое-какие цифры.
Управляющий только и мог, что кивнуть головой - еле-еле, почти незаметно.
- Сегодня утром я просматривал наши расходные книги. И столько интересного там почерпнул! Вот, к примеру, - ржа поела сорок пудов пшеницы. Что-то не припомню таких напастей…
- Я тут ни при чем, - залепетал управляющий.
- А вот еще любопытная запись. Породистых лошадей закуплено на две тысячи рублей. И где же эти чистокровные жеребцы? Крестьяне по сию пору пашут на своих полудохлых кобылах…
- Это уже не мелкое воровство, - недобрым тоном сказал Владимир.
- К сожалению, мелкое, мой мальчик. Мелкое - по сравнение с кражей расписки, которая подтверждала выплату мною долга князю Долгорукому.
- Иван Иванович, я ничего не крал! Да и не докажете!
- Умолкни! - прикрикнул на управляющего Владимир.
- Я не собираюсь ничего доказывать, и так ясно, кто и что украл. Ты уволен! Я еще сообщу исправнику о твоей роли в истории с недостачей и пропажей документов в поместье.
- Боюсь, вам придется об этом пожалеть! - прошипел управляющий, сочтя за благо поскорее убраться подальше от Владимира, который - и это было заметно - с большим трудом сдерживал желание ударить управляющего по его лисьей физиономии.
- Отец, он служит у вас много лет, неужели вы только теперь обнаружили за ним такие грехи? - Владимир проводил удаляющегося Модестовича выразительным взглядом..
- Кто без греха? - пожал плечами барон. - Все воруют, куда же без этого. Но красть в таких размерах! Каждый рубль, который он прикарманил, украден у Анны!
- Действительно, - вдруг озлился Владимир, - зачем думать о всякой чепухе - о поместье, о подлеце-управляющем, когда есть дела поважнее: как из любимой Аннушки сделать звезду Петербурга…
- Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне?!
- Смею! Потому что здесь дело не столько в Модестовиче, сколько в ней! Анна - вот кто настоящая змея, которую вы пригрели!
- Изволь отзываться о ней с уважением!
- Но когда вы начнете уважать меня? Я едва не лишился всего - и только потому, что вы забросили все дела из-за какой-то крепостной актерки!
- Оставь Анну в покое! Она ни в чем не виновата! Это ты опозорил фамилию Корфов, вызвав на дуэль престолонаследника. Наследника российского престола!!! Я на войне жизнью рисковал во имя государя! А ты задумал лишить жизни будущего императора!.. Володя, а где твой мундир?
- Я польщен, что вы, наконец, обратили на меня внимание, отец. Цена моей свободы - разжалование.
- Позор, Боже, какой позор… - барон снова почувствовал тяжесть в сердце.
- Я уже заплатил сполна за свой опрометчивый поступок, отец.
- Ты опозорил наше имя. Ты недостоин фамилии Корфов. И наследства недостоин…
- Что это значит, отец?
- Завтра же я позабочусь о том, чтобы Анне не пришлось беспокоиться о своем будущем, когда меня не станет.
- Не хотите ли вы сказать?..
- Я все завещаю Анне - вот мое решение.
Глава 2
Весь мир театр
И снился Полине чудесный сон.
- Есть не хочу, спать не могу, - в один голос стенали здоровенные Никита и Григорий, отказываясь от Варвариных разносолов.
- Бедные вы мои! - причитала над ними безутешная Варвара. - Все о ней горюете, соколики?! И у меня сердце не на месте. Как она там, в Петербурге, талантливая наша!
- Ей ни одна актриса в России в подметки не годится, - плакал от умиления Никита.
- Да что там, в России - во всем мире, - вторил ему Григорий.
- На всем белом свете, - утиралась передником Варвара.
- Хотя бы одним глазком увидать, как она играет роль Джульетты в Александрийском Императорском, - изводил себя Никита.
- Что ей теперь до нас - она такая знаменитая стала! - убивался Григорий.
- А не обо мне ли вы сейчас говорили? - сердечным тоном спросила Полина, бабочкой впархивая на кухню и повсюду распространяя аромат дорогих заграничных духов. - Никогда буду слишком знаменитой для вас, мои дорогие!
- Полина! Полечка! - загомонили разом мужики.
- Милая ты наша, - бросилась к ней на шею Варвара. - Ну, как там, в Петербурге? Я страсть, как люблю про балы слушать! Что князь Оболенский?
- Репетирует, и я ему условие поставила - откажусь от роли, если он перед премьерой не даст мне повидаться с друзьями.
- Родная ты наша! - снова заныли на пару Никита с Григорием.
- Солнышко мое! - расплылась в улыбке Варвара.
- Поленька! Когда же ты приехала? - на кухню медленно вплыл Карл Модестович и упал перед Полиной на колени. - Я скучал по тебе! Как столица?
- Петербург на том же месте. Император был на моем спектакле вчера вечером. Думаю, он хочет сделать меня своей любовницей.
- Батюшки Святы! - всплеснула руками Варвара, а Никита с Григорием так и просто рты поразевали.
- Глупый я, глупый! - схватился за голову управляющий. - Как я мог отпустить тебя от себя!
- А вы, Карл Модестович, как вижу, все по чужим углам скитаетесь. Так и не купили себе имение в Курляндии? - заботливо поинтересовалась Полина.
- Без тебя у меня ничего не получается, Поленька! Я - ничтожество без тебя, - рыдал Модестович, обнимая и целуя ее ноги.
- Кстати о ничтожествах, - вспомнила Полина. - Где Анна?
- Здесь я! - выскочила из-за печки замарашка Анна.
- Опять грязищу развела, тупица. Быстро убирай! - принялась ругать ее Варвара.
- Фуй, какая же она неопрятная, - брезгливо поморщился Модестович.
- А уж ленивая! - поддержал его Григорий.
- Не зря ее барин розгами стегает за плохую уборку, - закивал Никита.
- Что же вы так на бедную девочку накинулись? - участливым тоном остановила их Полина. - Не виновата она, что такой уродилась. А скажите - не она ли за меня в театре у барона играет?
- Уж лучше всю ночь кошачьи вопли слушать, чем ее пение, - отмахнулся Григорий.
- Да на ее выступление зрители все тухлые яйца извели, когда она стихотворение Жуковского читала, - пожаловался Никита.
- А разве не хотел барон освободить ее?
- У барина теперь один свет в окошке - ты, Полинушка, - улыбнулась Варвара. - О тебе все думки и стремления.
- Ах, - запечалилась убогая Анна, - никогда мне такой талантливой, как вы, не бывать!
- Запачкаешь, платье-то дорогое запачкаешь! - вскричала Варвара, видя, как растопили Анькины слезы сердобольную красавицу Полину, и она подошла к несчастной, чтобы ее пожалеть.
- Анна возьми, - протянула Полина Анне от щедрот своих одну ассигнацию. - Купи себе, что понравится.
- Благодетельница! - Анна кинулась руки ей целовать.
- Ангел! - умилились Варвара, Модестович да Никита с Григорием.
- Такова судьба, - многозначительным тоном изрекла Полина. - Кому-то всю жизнь суждено кухонные столы драить. И лишь избранные могут быть богатыми и знаменитыми…
- Полина, проснись, проснись, говорю, - раздался над ее ухом надтреснутый, глубокий женский голос.
- А?! Что?! - вскочила Полина с кровати, еще не в силах оторваться от волшебного видения.
- Если звала, то быстро говори - зачем, а то я тебя все добудиться не могла. Сон, что ли, больно сладкий?
- Сычиха! - обрадовалась Полина, наконец, разглядев ночную гостью. - А я тебя все ждала, ждала, да, видать, и заснула. А тебя никто не видел?
- Если и видели - молчать будут, боятся меня - вдруг сглаз да порчу наведу.
- А можешь? Настоящую?
- Заплати и увидишь.
- Об этом не беспокойся. Есть у меня враг, терзает, хуже зверя. Нет сил терпеть.
- Знаю, знаю твою беду, можешь имени не называть.
- Откуда знаешь?
- Прожила я на свете долго, людей насквозь вижу. А беда твоя обычная. Зависть тебя терзает. Чувство это черное, сожрет тебя…
- Не про меня разговор, - перебила ее Полина. - Сделай так, чтобы она маялась, как я маюсь. Чтобы она в сто раз сильнее моего страдала! Мне нужно сильное средство! Очень сильное!
- Эка, тебя распирает, - нахмурилась Сычиха. - А знаешь ли ты, девица, что сильное средство может и в могилу свести?
- Об этом и прошу тебя, бестолковщина! - взвилась Полина. - А я уж в обиде не оставлю! Заплачу, сколько скажешь!
- Нет, на смертельное заклятие ты меня не уговоришь. Поищи кого другого. Да и не пристало мне на старости лет под судом ходить!
- Тогда проваливай отсюда, ведьма старая! Нечего людям голову морочить! Всем расскажу, что ты никчемная колдунья!
- Да кто тебе поверит?
- Поверят, когда сама все сделаю! Когда сама порчу наведу!
- Ну, ну, девица, в добрый путь! В добрый путь, красавица! - рассмеялась Сычиха и исчезла, словно просто растворилась в воздухе.
Сон у Полины, как рукой сняло. Кто же думал, что Сычиха такой разборчивой окажется! Или Анька проклятая и ее околдовала, вот только когда успела-то? Но ничего, я и сама все могу, - подумала Полина и тайком на кухню побежала, прихватив из комнаты заветный мешочек с травами, которые у старой цыганки на перчатки шелковые - подарок Модестовича - выменяла.
Варвара, судя по всему, уже давно встала - печку развела, да, видимо, сама вышла куда-то. И Полина тут же бросилась к плите, наплескав воды в горшочек и высыпав в него цыганское зелье.
Отвар уже загустел и остывал на столе перелитым в большую металлическую кружку, когда Полина спиной почувствовала чье-то присутствие. Она вздрогнула и схватилась за кочергу.
- Ты чего, Полюшка, уже и своих не узнаешь?
- Фу, черт! Карл Модестович! Напугал-то зачем? - Полина опустила кочергу и схватилась за сердце - оно так и рвалось из груди.
- Тебя искал. Проститься хотел.
- Как проститься? - растерялась Полина. - Обещали золотые горы, а теперь бросаете меня здесь, бежите…
- Дело приняло другой оборот. Возращение молодого Корфа все изменило.
- А я думала, вы никого не боитесь.
- Я и не боюсь. Но он слишком хитер, чтобы его обмануть, и слишком здоров, чтобы его извести! Он непременно докажет, что барон вернул деньги Долгорукому, и все! Понимаешь? Все! Всему конец! К тому же старик уже обнаружил недостачу. Нет, бежать мне надо.
- Вас, значит, и в тюрьму посадить могут?
- Могут и в тюрьму. Старый барон уже грозил исправнику на меня донести!
- Плохо дело, - упавшим голосом прошептала Полина.
- Хуже некуда. Напрасно я доверял Долгорукой. Ей-то что? Уехала к себе в поместье чаи гонять с Забалуевым. И нет ей до того никакого дела - в тюрьму меня упекут или вздернут…
- Вас, значит, в тюрьму, а я здесь одна останусь, с помоями возиться? - вскинулась Полина. - И Анна спокойненько главные роли будет играть да в Петербург разъезжать?!
- Надоело мне слушать про Анну! Я говорю о серьезных вещах!..
- Что это вы делаете на кухне? - с порога закричала на них неожиданно вернувшаяся Варвара. - Марш отсюда, и побыстрее! От вашего духа еда протухнет! Чего стоишь? Глухой, что ли?
- Ой, Варвара, смотри, договоришься ты у меня! - пригрозил Карл Модестович кухарке, напиравшей на него грудью.
- Сейчас сознание от страха потеряю и лицо вашего высокоблагородия кипяточком ошпарю! - издеваясь, заявила Варвара.
- Идиотка! - попятился управляющий, едва не придавив Полину, быстро прибиравшую со стола кружку с отваром.
- А командовать тебе уж больше не придется! Знаем мы про барское распоряжение! - продолжала Варвара.
И пока она препиралась с немцем, Полина побежала в комнату Анны. Сделав задуманное, она выглянула в окно - тихо ли на дворе, и вдруг увидела подъезжавшую карету с Никитой на облучке.
- Вернулась? Что-то быстро. Никак все в столице сорвалось, - обрадовалась Полина. - Вот я тебя сейчас встречу!
Анна и шагу еще ступить по дому не успела, как столкнулась со злорадно улыбающейся Полиной.
- Что так обратно поторопилась? Или провалилась в театре?
- Не до тебя мне сейчас, Полина, устала я с дороги, отдохнуть хочу, - Анна попыталась обойти ее.
- Я слыхала, барин совсем плох. Помрет, стало быть, скоро.
- Типун тебе на язык!
- Все там будем когда-нибудь. То-то твоя жизнь изменится, когда старый барон отойдет!
- А тебе не кажется, что твоя жизнь тоже может измениться, когда барон поправится? - уходя, бросила Анна.
- Мечтай, мечтай, - прошипела ей в спину Полина. - Будет тебе и театр, и светопреставление. Только бы подействовало!..
Но и в комнате не было Анне покоя - не успела она войти, как тут же в дверь просочился вездесущий Модестович.
- Я надеюсь, вы не очень устали по дороге из Петербурга в наши удаленные пенаты? - гадким тоном произнес он, по-кошачьи приближаясь к Анне.
- Карл Модестович, что вам здесь нужно?
- А дверь чего не заперла, раз не ждала никого?
- Немедленно уходите отсюда! - громким шепотом сказала Анна, боясь потревожить домашних.
- Ух, ты, глазищи какие! Попалась, так не дрожи!
- Я закричу!
- Кричи! У барона сердце слабое - его сейчас же и прихватит. Буду тебе благодарен. - Модестович схватил Анну в объятья.
- Если вы посмеете ко мне притронуться, Иван Иванович вас убьет. Пустите меня! - негромко взмолилась Анна.
- Отпущу, когда наскучишь! Так что будь-ка ты умницей, - управляющий прижал Анну к столу и стал целовать в шею.
Анна, сопротивляясь, нащупала рукой на столе бронзовую статуэтку Дианы-охотницы - подарок барона, и, что есть силы, ударила ею Модестовича по голове.
- Ах, ты, дрянь мерзкая! - управляющий занес руку для ответного удара, но тут ощутил, как кровь струйкой стекает по виску. - Вот ты как?! Тогда получай!
Модестович смел со стола все предметы, под руку ему попалась ваза с цветами. Управляющий схватил их, вознамерившись отхлестать букетом Анну по лицу, и вдруг почувствовал дурман и тошноту. Его закачало.
- Воздуху мне, воздуху… - Модестович, шатаясь, стал искать выхода. Анна бросилась ему помогать. - Отойди от меня, девка, убийца!
Оторопевшая Анна с ужасом смотрела, как управляющий, держась за стену, выбирается из ее комнаты. Господи, да не убила ли я его на самом деле! - перепугалась она и в отчаянии опустилась на стул.
А Модестовича, буквально кубарем скатившегося по лестнице, подобрала все та же Полина, неугомонно следившая в доме за всем и вся.
- Что это с вами, Карл Модестович? Вы никак пьяны! Да это же букет! - ужаснулась она, подбегая к управляющему и разглядев у него в руках букет из комнаты Анны.
- А? Что? - Карл Модестович непонимающе взглянул на Полину и рухнул на пол.
- Боже мой, какой идиот! Карл Модестович… Карл Модестович.., да вставайте же вы! Вставайте! - Полина принялась его поднимать. - Я вам сейчас водички свеженькой принесу.
- Боже мой! Что это было? Я как будто в обморок падал… - бормотал управляющий и время от времени встряхивал головой, словно пытаясь убедиться, что она все еще у него плечах.
- Лишились чувств, как кисейная барышня! - причитала Полина, подхватывая его под руки. - Идемте отсюда скорее, вставайте! Я вас к себе отведу, отлежитесь. Что вам сейчас по дому шастать, еще неровен час - барон увидит да поймет, что вы к Анне ходили.
- Голова раскалывается…
- Нечего было чужие цветы из чужих комнат таскать! - Полина вырвала букет из онемевших и скрюченных, словно замороженных пальцев управляющего - Цветы, а при чем тут цветы?! - снова непонимающе замотал головой Карл Модестович.
- При том, что нанюхались вы моего подарка Аннушке!
- А разве вы с ней такие подруги, что ты цветы ей носишь?
- Заладили - цветы, цветы… Надо было - вот и поставила! У вас, Карл Модестович, голова не тем занята! Подумайте лучше - что будет, когда барон поправится? Как выкручиваться-то станем?
- Не поправится! Ты же сама его видела. Губы синие, лицо белое. Умрет, - убежденно сказал управляющий. - И очень скоро!
- Карл Модестович, вы в Бога верите?
- Верю.
- Тогда молитесь, чтобы он действительно помер!..