– Да. А почему вы об этом спрашиваете?
– Просто так. А ваш отец?
– Отца у меня нет.
– Вам, наверное, его не хватает?
– Не знаю. У меня его никогда не было.
Решив, что блузка уже высохла, Мэри Роуз сложила ее и занялась юбкой. Харрисон внимательно наблюдал за каждым ее движением. Девушка была удивительно грациозной и женственной и в то же время действовала на редкость умело и практично. Такое сочетание казалось ему просто неотразимым.
– Вы такая же чистая и неиспорченная, как тот рай, в котором вы живете, – сказал Харрисон.
– Вы так считаете?
– Мама Роуз приходится матерью Адаму?
– Да, и ему, и мне.
– Но фактически она родила только Адама.
– Да. Откуда вы знаете?
– Я пришел к этому выводу благодаря простейшим умозаключениям. Она живет на Юге. Вы, насколько я понял, никогда ее не видели.
– Вы просто гадаете, – возразила девушка. – Вам ведь неизвестно, откуда родом мои братья. Но я действительно никогда не видела маму, хотя и знаю ее очень хорошо. Она пишет мне по крайней мере раз в неделю, а иногда и чаще. С тех пор, как мы с ней начали переписываться, ее весточки ни разу не опаздывали. Когда настанет срок, она приедет к нам.
– Но пока что время еще не пришло, верно?
Быстрота, с которой последовал ответ, подсказала Харрисону, что не следует развивать эту тему. Несколько минут прошли в молчании, которое не тяготило ни одного, ни другого.
– О чем вы думаете, Харрисон?
– Какая вы красивая.
Мэри Роуз засмеялась.
– Если вы сегодня ночью находите меня красивой, значит, вы давно не были в большом городе. Мои волосы в полном беспорядке, и к тому же на мне надета мужская рубашка.
"Моя рубашка", – про себя поправил ее Харрисон. Видя ее, одетую в его любимую, порядком уже изношенную рубашку, он чувствовал, что между ними возникает некая общность. Макдональду нравилось в девушке буквально все. Ему хотелось защитить ее от опасностей, сжать ее в объятиях, хотелось любить ее – безумно, без оглядки на какие бы то ни было обстоятельства. В то же время в сердце его зарождалась надежда на ее взаимность.
Харрисону вдруг показалось, что много лет он простоял на берегу реки жизни, наблюдая за течением ее вод. Созерцая – и не более того. Кажется, Мэри Роуз употребила именно эти слова, описывая его отношение к окружающей действительности? Он не мог не подивиться точности ее восприятия.
– А сейчас вы о чем думаете? – спросила девушка. – У вас озабоченный вид. Вас что-нибудь тревожит?
– Нет.
– А я вот пожалела, что ношу юбку из слишком плотной материи. Она очень долго сохнет. Ну теперь ваша очередь рассказывать мне, что у вас на уме. Надеюсь, что ваши мысли окажутся не такими скучными, как мои.
– Вы думали о чисто практических вещах. Я же размышлял о другом – о своей жизни в Англии.
– Разве вы живете не в Шотландии?
– Я работаю в Англии. В Лондоне у меня дом. Мне не так уж часто доводится ездить на родину.
– Из-за вашей работы?
– Да.
– Но вы скучаете по Шотландии, правда?
– Я скучаю по тому, что она для меня символизирует.
– И что же это?
– Свобода.
Последнее слово вырвалось у Харрисона помимо его воли.
– Обязанности сковали вас по рукам и ногам, верно?
– Что поделаешь – человек прежде всего обязан расплатиться с долгами.
– Вы должны своему хозяину и из-за этого не можете делать то, что вам хочется?
– И да и нет. Мои представления о том, чего я хочу, изменились. Возможно, вы и правы, Мэри Роуз. Победа – это не всегда самое главное.
– Я рада, что вы разделяете мое мнение. Вам нравится наш край?
– Да.
– И здесь вы чувствуете себя счастливым?
– Да.
– Тогда перестаньте все усложнять. Оставайтесь и наслаждайтесь своим счастьем.
– Все не так просто.
– Я хочу задать вам еще один, последний вопрос, – произнесла девушка. – Если бы все было просто, вы бы остались?
– Не раздумывая.
Мэри Роуз не удержалась и спросила:
– Значит, вы все-таки уедете?
Произнеся эти слова, она отчаянно вцепилась в подол юбки, молясь в душе, чтобы Харрисон сказал именно то, что ей хотелось от него услышать.
– Я еще ничего не решил.
– Я вас не понимаю.
Руки девушки, держащей юбку над костром, заныли от напряжения. Не выдержав, она отложила юбку в сторону, села рядом с Харрисоном и, набросив одеяло на ноги, прислонилась к каменному своду. Она молча смотрела на огонь, невольно поддаваясь гипнозу пляшущих языков пламени. Ей не хотелось даже думать о том, что Харрисон может уехать – уехать в то самое время, когда она уже почти полюбила его, и потому она постаралась придать своим мыслям другое направление.
– Вы наверняка голодны, – произнесла она. – Было бы неплохо раздобыть что-нибудь съедобное.
– Где? – не понял Харрисон.
– Там, – промолвила девушка, махнув рукой на выход из пещеры.
– Я вовсе не голоден. Если вы хотите есть, я пойду и постараюсь раздобыть для вас какую-нибудь пищу.
Мэри Роуз улыбнулась, но даже не взглянула на Макдональда.
– Должно быть, вам все же нечасто приходилось ночевать под открытым небом? – спросила она.
– Но все-таки такое случалось – во время прохождения военной службы.
– Вы служили в армии?
– Да.
– Расскажите мне о Лондоне.
– Это очень красивый город. Архитектура его просто великолепна. Кол оценил бы и мастерство проектировщиков, и умение рабочих-строителей. Я думаю, вам бы понравилось жить в Лондоне.
Мэри Роуз, однако, не представляла, как бы она стала жить в большом городе – ей нужна была только ее райская долина.
– Когда вы жили в Англии и в Шотландии, вам доводилось провести ночь под открытым небом в обществе женщины?
Макдональд расхохотался:
– Если бы это произошло, я был бы уже женат.
– Почему?
– Потому что это погубило бы репутацию женщины. Единственным возможным выходом из подобной ситуации является женитьба.
– А если между вами ничего не было? Так, как у нас сегодня?
– Женщина в любом случае считалась бы обесчещенной.
– А мужчина? Что случилось бы с ним?
– Ничего страшного, – ответил Харрисон, немного подумав. – Разумеется, не следует все понимать буквально. Если женщина из влиятельной семьи, у нее есть шанс избежать позора. А вам, прежде чем вы возьметесь осуждать подобные нравы, я напомню, что ваше общество в Нью-Йорке живет по тем же законам.
– Это вовсе не мое общество, – возразила Мэри Роуз. Здесь, в Монтане, людям просто некогда обращать внимание на такую чепуху.
Внезапно на лице девушки появилась улыбка.
– Если вы говорите мне правду, – произнесла она, – то значит, заночуй мы с вами в лесу где-нибудь в Англии, вам пришлось бы на мне жениться? Там ведь тоже есть дикие места?
– Да, – согласился Харрисон. – В Англии есть лесные массивы, совершенно не тронутые человеком. Они невероятно красивы.
– Правда?
– Правда.
– Так как насчет моего вопроса? Вам пришлось бы на мне жениться?
Мэри Роуз увидела в глазах Харрисона озорные искорки.
– Нет, пожалуй. Мой хозяин – очень состоятельный человек. Он наверняка пришел бы вам на помощь, – сказал Макдональд и засмеялся, увидев, насколько не по вкусу пришелся его ответ Мэри Роуз.
Чувствуя, что ей вот-вот сведет судорогой шею, девушка повернулась к стене пещеры и, стоя на коленях, откинулась назад, пытаясь расслабиться. Харрисон изо всех сил старался не обращать на нее внимания и благоразумно смотрел на ее лоб.
– С чего вы вдруг нахмурились? Скажите мне, о чем вы сейчас подумали? – спросила Мэри Роуз.
– Я, наверное, скоро превращусь в святого.
– Вы такой загадочный, Харрисон. Всего минуту назад вы смеялись, а теперь хмуритесь, как медведь.
– Медведи не хмурятся.
– Это метафора.
– Это еще одно слово с кухонной доски? Мэри Роуз кивнула.
– Вы, я вижу, хотите выжить меня на улицу, Мэри Роуз.
– Почему вы так решили?
– Вы меня опять провоцируете.
– Вы серьезно? – польщенно спросила девушка.
– Это вовсе не комплимент. Вы меня действительно искушаете. Мэри Роуз не сдержала улыбки.
– Ну вот, а теперь вы еще и радуетесь, – пробормотал Макдональд.
– Женщине приятно сознавать, что она привлекательна, – пояснила она. – Но я перестану с вами кокетничать, как только пойму, что это становится неприличным.
– Не могли бы вы для начала убрать руку?
Девушка тут же отдернула руку – похоже, она даже не отдавала себе отчета в том, что делает.
– Что еще?
– Перестаньте так на меня смотреть.
– Как?
– Так, как будто вы хотите, чтобы я вас поцеловал.
– Но я действительно этого хочу.
– Этого не будет.
Мэри Роуз подоткнула одеяло вокруг ног и сложила руки на коленях.
– А что бы случилось, если бы нас обнаружили?
– Где?
– В Англии. После того, как мы провели ночь вместе.
Харрисон думал, что они уже закончили обсуждение этого вопроса, но девушку явно разбирало любопытство по поводу этических и моральных норм, царящих в английском обществе, и Макдональд решил ответить ей:
– Об этом сразу же стало бы всем известно. Сплетни распространяются, как чума.
– А знаете, что бы я тогда сделала?
– Нет. Что же?
– Я бы дала им всем пищу для разговоров. Наверное, у людей ужасно скучная жизнь, если их так интересуют чужие дела. Я бы показала им, что такое аморальное поведение!
Харрисон зажал ей рот ладонью.
– Нет, вы не сделали бы этого. Вы позаботились бы о том, чтобы ваша честь не была поругана. В противном случае вы изменили бы самой себе.
Мэри Роуз молчала примерно с минуту, прежде чем признала, что он прав.
– Да, – заявила она. – И все же в положении падшей женщины есть своеобразное очарование. Я бы в этом случае, наверное, все время носила бы красное.
Харрисон покачал головой.
– Подумайте лучше о последствиях, – сказал он. Мэри Роуз в отчаянии закатила глаза к небу.
– Вы в своем амплуа – правильный, безукоризненный адвокат, – заметила она. – Ну ладно. Давайте поговорим о последствиях. Расскажите мне об этом все, что знаете, хорошо?
Макдональд кивнул.
– Если человек изменяет себе в мелочах, он изменяет себе в целом.
– Да, Харрисон.
– А если человек изменяет самому себе, он больше не существует, – продолжал Харрисон, словно не замечая, что девушка с ним соглашается.
– Другими словами, вы не собираетесь меня целовать.
– Вы правильно меня поняли.
– У вас вся грудь в синяках. И шея. Я готова поспорить, что и зад у вас разукрашен черным и синим.
– Я не собираюсь давать вам возможность убедиться, так это или нет.
Наклонившись, девушка дотронулась до синяка на его левом плече. Ее прикосновение было теплым и необыкновенно приятным. Харрисон понимал, что Мэри Роуз вряд ли осознает, что она с ним делает. Но, когда она принялась ощупывать синяк около его пупка, Харрисон перехватил ее руку.
– Вам самое время хоть немного позаботиться о себе, – сказала девушка. – Я думаю, вам не стоит перегонять купленный нами скот вместе с братьями.
– Почему?
– Потому что вы скорее всего сломаете себе шею.
– Вы не очень-то верите в мои силы и способности, правда?
– Я верю в вас.
Эти слова Мэри Роуз, произнесенные едва слышным шепотом, глубоко тронули Харрисона. Долго, очень долго они смотрели друг на друга, потом одновременно отвели глаза. Ни один из них не был готов сделать следующий шаг. Макдональд не мог признаться девушке в своей любви, потому что у них с Мэри Роуз вряд ли было общее будущее. Харрисон прекрасно понимал, что ему придется сообщить о своих намерениях лорду Эллиоту, а тот потребует от него доказательств, что он в состоянии обеспечить его дочери тот уровень, который Эллиот считает достойным.
Что же касается Мэри Роуз, то она страшилась зарождающейся в ее сердце любви к Харрисону и пыталась уберечь свою душу от предстоящих ран. Он откровенно признался ей, что не собирается оставаться в Монтане, и девушка знала, что не вправе мешать ему следовать своим желаниям и искать свою судьбу, свое счастье.
С изрядной долей отвращения к самой себе девушка решила, что она, вероятно, все же чересчур прагматична и не способна предпринять что-либо, предварительно не продумав последствия. Ей очень хотелось защитить себя от боли и разочарования, но в то же время она была готова разрыдаться при мысли о том, что в ее жизни не будет места Харрисону.
– О чем вы думаете? – спросил он.
Прежде чем ответить, Мэра Роуз убрала свою руку.
– О том, что завтра, возможно, вас здесь не будет. А вы?
– О том, что пройдет много лет, прежде чем я смогу стать таким же состоятельным человеком, как мой работодатель.
Голоса обоих звучали уныло.
– Если бы мы жили в Лондоне, я бы, наверное, не сомневалась в вашей способности позаботиться о себе.
– Наверное? – переспросил Харрисон, подняв бровь. Девушка улыбнулась – ей нравилось его дразнить. Впрочем, она понимала, что его возмущение скорее наигранное и что он тоже хочет перейти на какую-нибудь более нейтральную тему.
– Не думайте, что я вас недооцениваю. Но все дело в опыте.
– Чем вас не устраивает мой опыт?
– Тем, что у вас его нет, – заявила Мэри Роуз, похлопав Харрисона по колену с шутливым сочувствием. – Вы же никогда раньше не занимались скотом. Я даже сомневаюсь, умеете ли вы работать с веревкой. Словом, перегон скота для вас достаточно опасное дело. Я что, снова задела вашу мужскую гордость?
– Ложитесь спать.
Несмотря на то, что эти слова прозвучали несколько грубовато, девушка решила не обижаться.
– Я действительно устала. Это так утомительно – бегать вверх-вниз по лестнице.
– А почему вам пришлось бегать по лестнице?
– Мне надавали кучу поручений.
– Кто, Элеонора?
Мэри Роуз промолчала. Харрисон покачал головой – он понимал, как трудно иметь дело с такой женщиной, как подруга Мэри Роуз.
Девушка расправила одеяло и вытянулась на боку. Подложив руки под щеку, Мэри Роуз закрыла глаза.
– И как долго Элеонора будет помыкать вами?
– Ради Бога, она же только что приехала. Я просто стараюсь сделать так, чтобы она чувствовала себя комфортно.
– А когда вы с ней вдвоем, она хорошо относится к вам? Мэри Роуз долго думала и в конце концов ответила отрицательно.
– Тогда почему же вы с этим миритесь?
Мэри Роуз перекатилась на спину и посмотрела на Харрисона, удивляясь, какие странные он находит поводы, чтобы сердиться.
– А почему вы миритесь с Мак-Хью?
– Почему? Да потому, что он хороший, надежный конь.
– Вот и Элеонора тоже – она хорошая и надежная подруга.
– Вы не знаете это наверняка.
– Вы тоже не знали, что ваш конь окажется хорошим и надежным. Вы положились скорее на свою интуицию, разве не так?
– Нет. Стоило мне всего лишь взглянуть на Мак-Хью – и я сразу понял, почему с ним так трудно поладить. Его шрамы говорят сами за себя.
– У Элеоноры тоже есть шрамы, – заявила Мэри Роуз. – Правда, они у нее в душе и, возможно, именно поэтому причиняют ей еще большие страдания. Люди очень часто ее неправильно воспринимают.
Харрисон опустился на свое одеяло, вытянулся на спине, закинул руки за голову и уставился в каменный потолок пещеры, раздумывая об Элеоноре.
– Трэвис скоро вышвырнет ее вон.
– Нет.
– Но он же не может прятаться на конюшне до самого ее отъезда, Мэри Роуз. Дуглас настроен так же. Вы слишком многого хотите от своих братьев. Между прочим, они должны обладать теми же правами, что и вы.
– Они имеют такие же права.
Девушка повернулась к Харрисону, поставила локоть на одеяло и подперла подбородок ладонью, чтобы ей было удобнее продолжать беседу.
– Моим братьям не хватает терпения. И все же они никогда ее не выгонят. Они все – очень порядочные люди.
– Есть один способ заставить Элеонору вести себя прилично. Харрисон отвел взгляд от потолка, заглянул в глаза девушке и в который раз поразился их красоте. Мэри Роуз придвинулась ближе к нему и привстала.
– Какой? – спросила она.
– Если какой-то трюк не срабатывает, вы пытаетесь применить другой, правильно?
– Правильно.
– Ну так вот. Скажите, Элеонора считает, что по утрам ей должны подавать завтрак в постель?
– Да.
– А что произойдет, если никто не принесет ей завтрак?
– Она страшно разозлится.
– И проголодается. А значит, ей придется спуститься вниз.
– Когда она сердится, это не очень приятное зрелище.
– Напускное.
– Что?
– Другими словами, это рассчитано на слабонервных. Если она сердится, не обращайте на это внимания. Просто займите твердую позицию, познакомьте ее с порядками в вашем доме, и…
– Какие порядки?
– Ну, например, в какое время положено есть – что-нибудь в этом роде.
– Понимаю. А потом что мне делать?
Губы Харрисона растянулись в дьявольской усмешке.
– Бегите куда глаза глядят. Можете спрятаться на конюшне вместе с братьями.
Мэри Роуз засмеялась.
– Элеонору полюбят, когда поймут, – сказала она.
– Пока она живет в вашем доме, у нее должны быть обязанности – при условии, конечно, что она пробудет у вас продолжительное время.
Мэри Роуз села и склонилась над Харрисоном:
– Если я скажу вам одну вещь, вы не расскажете об этом Трэ-вису, Дугласу и Колу?
– А как насчет Адама?
– Он об этом уже знает.
Девушка положила ладонь ему на грудь. Харрисону показалось, что сердце его сбилось с ритма. Будучи не в силах сопротивляться желанию дотронуться до нее, он сжал руку Мэри Роуз.
– Так что же вы хотите скрыть от своих братьев?
– Элеонора не собирается уезжать.
– Она задержится у вас надолго?
– Навсегда.
– О Боже.
– Да, – прошептала Мэри Роуз. – Ей некуда больше ехать. Теперь вы понимаете? У нее нет семьи. Ее отца разыскивает полиция. Он сбежал – и от нее в том числе. Он проделывал ужасные вещи, и в конце концов закон покарал его.
– Что он натворил?
– Под видом кредитора собирал чужие деньги.
– Значит, он отбирал у людей их сбережения.
– Да.
– А мать Элеоноры?
– Она давным-давно умерла. Элеонора была единственным ребенком, бедняжка.
– А у нее нет тетушек или дядюшек, к которым она могла бы обратиться за помощью?
– Нет. Большинство людей в ее городе настроено против нее. У нее совсем нет друзей.
– Неудивительно.
– Вы могли бы хоть немного ей посочувствовать.
– Зачем? Вашего сочувствия хватит на двоих, дорогая. Глаза Мэри Роуз расширились.
– Вы назвали меня "дорогая".
– Прошу прощения.
– Не за что – мне это понравилось. Назовите меня так еще раз.
– Нет. Речь шла об Элеоноре.
– Не следует говорить о людях у них за спиной. Это невежливо.