Должно быть, все дело в телеграмме. Он вспомнил испуганное выражение, которое приняло лицо Женевьев сразу же, как только она развернула лист бумаги. Он должен поехать за ней и потребовать объяснений!
Адам шумно вздохнул. Он уже знал, что сделает, и заранее сердился на себя.
- Черт! - пробормотал он.
- Что?
- Ничего. Женевьев с кем-нибудь попрощалась?
- Нет, она никому не сказала, что уезжает. Она только что исчезла. Мама Роуз воздевает руки к небу. Говорит, на Женевьев это совершенно не похоже - уехать не постившись и не поблагодарив за гостеприимство, что Женевьев - хорошо воспитанная молодая леди с безупречными манерами. Я думаю, девушку просто-напросто расстроила телеграмма, - продолжал свою мысль Коул. - Мама Роуз уверена, что ты уже бросился вдогонку за Женевьев.
Адам закатил глаза:
- Может, ее кто-нибудь пригласил в гости? Должно быть, вчера вечером она привлекла внимание многих. Женевьев слишком эффектная, чтобы проводить время в одиночестве… - нерешительно проговорил он.
- Возможно, - великодушно согласился Коул. - Предполагалось, что она отправится верхом с Эмерсонами в Солт-Лейк, но они, насколько я знаю, решили ехать туда завтра.
- А они не передумали? Вдруг они захотели выехать раньше?
- На ночь глядя? Они, может, и старые, но не сумасшедшие.
Адам встревожился уже всерьез. Неужели Женевьев и вправду покинула Роуз-Хилл совершенно одна? Холодок страха пополз по спине. Нет, она не могла поступить так опрометчиво, зная, сколько опасностей подстерегает женщину в этих диких местах. В некоторых горных кланах хорошенькие девушки вроде нее расцениваются как своего рода награда…
Коул пристально наблюдал за братом.
- Ты, кажется, не очень-то огорчен отъездом Женевьев? - заметил он.
Адам равнодушно пожал плечами.
- Это ее собственная жизнь. Она вправе поступать с ней как угодно.
- А если она вынуждена была уехать?
- А я при чем? - вопросом на вопрос ответил Адам.
Коул улыбнулся:
- Да брось ты…
- Что брось?
- Делать вид, что тебе наплевать. Пытаешься показать полное безразличие, но мы-то с тобой знаем правду. Ты беспокоишься, да еще как!
Адам не стал разубеждать его.
- Хотел бы я знать, что было в той телеграмме, - задумчиво проговорил он. - Известие явно вывело Женевьев из равновесия. Может быть, кто-нибудь заболел? Или, не дай Господи, умер? Это ведь может испугать женщину, как ты считаешь?
- И мужчину тоже, - ответствовал Коул. - Так или иначе, но, по-моему, девушка попала в беду.
- Вряд ли произошло что-то серьезное. Конечно, что-то у нее не так, но она отказалась говорить со мной на эту тему. Смотрела мне прямо в глаза и уверяла, что не нуждается в моей помощи. Так, дескать, мелкие неприятности.
- Думаешь, она сказала правду?
- Насчет того, что не произошло ничего серьезного? Да, скорее всего. В общем-то у Женевьев нормальная Жизнь, она вполне защищена, и я не могу представить, что ей угрожает какая-то опасность.
- Я считаю Женевьев умной девушкой, но порой Даже сверхрассудительные особы могут от страха наделать глупостей.
- Например?
- Например, пуститься в путь ночью и в полном одиночестве.
Адам отказывался верить, что она могла на это пойти.
- Наверняка ее кто-то сопровождал, - недоверчиво покачал головой Адам.
Коул не стал с ним спорить.
- Может, тебе отправиться в город и поговорить с Кларенсом? Припереть его к стенке и узнать содержание телеграммы, которую он принес?
- Если он скажет мне, то останется без работы. Он обязан хранить тайну.
- Да ну? - не скрывая иронии, произнес Коул.
- Кларенс - порядочный человек, - с некоторой досадой констатировал Адам, потом поднялся, взял со стула шляпу и направился к двери. - Я потратил впустую слишком много времени.
- Куда ты?
- Работать, только переодену рубашку. Мне придется полночи просидеть над бумагами, а завтра с утра я займусь мустангами, чтобы в следующем месяце выставить их на аукцион и…
- Ты едешь за ней, Адам?
Тот посмотрел на брата уничтожающим взглядом.
- Я что, похож на психа? - отрезал он и быстро вышел, не слушая того, что Коул пытался сказать ему вслед.
Поднявшись в свою комнату, Адам стащил с себя рубашку и умылся. Он мог бы поклясться, что полотенце, которым она пользовалась, пахнет сиренью. Этот запах был единственным напоминанием о том, что Женевьев занимала его комнату.
Чемодана в углу не было. Гардероб, в котором висела ее одежда, пуст, украшения и заколки для волос исчезли с туалетного столика.
Она ничего не забыла, ничего не оставила. Но он запомнил ее улыбку и знал, что очень не скоро сможет ее забыть.
Прежде чем засесть за бумаги, Адам пошел вниз что-нибудь перекусить. Мэри Роуз сидела за кухонным столом с пером и бумагой. При виде брата она ласково улыбнулась.
- Ты рано вернулся. Хочешь есть? Я сварила суп. Он конечно, не такой вкусный, как у мамы Роуз, но…
- Я думал, что ты уехала домой, - заметил Адам.
- Мы уезжаем через несколько минут. Я только хотела переписать вот этот рецепт. Садись, я налью тебе супа. Надеюсь, ты не откажешься?
- Конечно, - рассеянно ответил Адам.
Мэри Роуз встала, взяла со спинки стула фартук и надела его. Адам сел к столу, но внезапно резко вскочил на ноги.
- Фартук! - громко воскликнул он.
Мэри Роуз удивленно оглядела сие нехитрое произведение портновского искусства и вопросительно посмотрела на брата.
- По-моему, с ним все в порядке, - недоуменно проговорила она.
- Я не про твой, - поспешно сказал он. - Фартук Женевьев. Он был ее собственный? То есть… я хочу знать, привезла ли она фартук с собой или надевала тот, который ей дали здесь.
- Я дала Женевьев фартук мамы Роуз - боялась, что она испачкает свое красивое платье, поэтому…
- Она его вернула? - перебил ее Адам.
- О Господи, да конечно, вернула! Что с тобой, Адам?
- Не важно. Где этот фартук?
- Фартук?
- Да, черт побери, фартук. Где он? Мэри Роуз вытаращила на Адама глаза. Ни разу в она не видела брата таким. Он никогда не терял самообладания, но сейчас, кажется, был весьма близок к этому. Она просто не узнавала Адама, всегда спокойного и уравновешенного.
- Почему ты так волнуешься из-за фартука? - требовательно спросила Мэри Роуз.
- Я не волнуюсь. Но ты можешь мне наконец ответить, где он?
Она нахмурилась, выказывая свое отношение к его странному поведению.
- Полагаю, висит вместе с другими на крючке в кладовке, - сухо ответила Мэри Роуз.
Прежде чем она договорила, длинные ноги Адама одолели половину кухни. Мэри Роуз пошла следом за ним к кладовой и остановилась, наблюдая, как брат судорожно срывает с крючков пальто, шляпы, шарфы и кидает на пол.
- Ты все это поднимешь и повесишь обратно, - заявила Мэри Роуз. - Адам, да что все-таки с тобой происходит?
- Где он, черт побери?
- Вон, белый, слева от тебя, с двумя кружевными карманами, - указала сестра. - Да зачем он тебе понадобился?
Адам снял фартук с вешалки, быстро осмотрел карманы и едва не закричал от радости, нащупав в одном из них клочок бумаги. Он надеялся, что в спешке Женевьев забыла телеграмму в кармане фартука. Так и вышло!
Адам вытащил лист, вышел на свет и быстро прочитал телеграмму.
- Сукин сын! - взорвался он.
- Следи за речью, - одернула его Мэри Роуз. Она придвинулась к брату, пытаясь заглянуть ему через плечо, но Адам уже свернул бумагу, и Мэри Роуз ничего не успела увидеть.
- Что это?
- Телеграмма.
- Это телеграмма Женевьев, - с укором сказала она. - Я стояла у нее за спиной, когда Кларенс вручил ей ее. Как тебе не стыдно, Адам! Разве можно читать чужие телеграммы?
- А я уверен, что он просто обязан прочитать эту телеграмму, - произнес Коул, который подошел абсолютно неслышно и остановился позади сестры. - От кого она, Адам?
- От женщины по имени Лотти.
Адам неохотно взглянул на Коула; по глазам брата тот понял, что дело очень серьезное. Мэри Роуз, казалось, ничего такого не замечала.
- Я знаю, что произошло, - заявила она. Адам обернулся к ней:
- Знаешь?
- Да.
- И никому не сказала?!
- Не кричи на меня! - возмутилась она. - Женевьев говорила мне, что у ее подруги вот-вот должен родиться ребенок. Эта подруга обещала, что ее муж сообщит Женевьев, кто родился - мальчик или девочка.
- И все? - разочарованно проговорил Адам. Мэри Роуз кивнула.
- У нее родилась девочка, - удовлетворенно сказала она. - Не понимаю, почему ты так расстроился из-за того, что…
Она осеклась, так как Коул положил ей руки на плечи, заставляя внимательнее всмотреться в лицо Адама.
Брат казался совершенно разъяренным.
- Неужели так плохо? - спросил Коул.
В ответ Адам протянул телеграмму. Коул прочел вслух:
- "Спасайся. Они знают, где ты. Они гонятся за тобой".
- О Боже! - вскрикнула Мзри Роуз. Коул присвистнул:
- Сукин…
- Но почему? Кто может желать зла такой замечательной девушке? - недоумевала Мэри Роуз.
- Кажется, ты говорил, будто у нее нет никаких проблем, - рассеянно произнес Коул.
- Женевьев сама так сказала, - пробормотал Адам.
- Она солгала.
- Ясное дело, солгала. - Мэри Роуз покачала головой. - Наверное, у нее есть для этого весьма веские причины, если она не захотела втягивать вас в свои дела.
- Мы уже втянуты, - заметил Коул, - ведь она получила эту телеграмму в нашем доме.
- За эту неделю мы стали с ней настоящими подругами. Я думала, она мне доверяет… И потом… Женевьев вела себя, словно ей совершенно нечего опасаться и ничто В мире не угрожает. Ты поедешь за ней, Адам?
- Да.
- Мама Роуз тоже захочет, когда все услышит.
Адам сурово посмотрел на сестру.
- Она ничего не услышит. Совершенно ни к чему волновать ее.
Мэри Роуз торопливо кивнула.
- Ты прав. Я ничего ей не скажу.
Адам двинулся к двери, но Мэри Роуз удержала его за руку.
- Почему ты такой сердитый?
- Чертовски не вовремя все бросать и гнаться за ней, тем более что совершенно неизвестно, в чем суть дела. Коул, тебе придется отложить поездку в Техас до следующей недели и остаться в Роуз-Хилле.
- Конечно, - заверил Коул брата.
- Если кто-то явится сюда искать Женевьев…
- Я знаю, что делать.
Через пятнадцать минут Адам выехал из Роуз-Хилла на поиски Женевьев Перри, которая, судя по всему, оказалась в опасной близости от настоящей беды.
Глава 5
Женевьев храбрилась изо всех сил. Она сидела у костра, подобрав под себя ноги и держа в одной руке ружье, а в другой - толстую палку. Ночь была черная, беззвездная, за кругом огня стояла непроглядная тьма. Женевьев никогда не боялась темноты, даже в детстве. Да и чего ей было бояться - она жила в центре города, в красивом, респектабельном доме с надежными замками на дверях, окруженная заботой и любовью родителей. Но сейчас… Она чувствовала себя совершенно беспомощной - одна посреди леса, кишащего дикими зверями, которые наверняка рыскают в поисках добычи. Правда, пока она, к счастью, не видела ни одного хищника, но знала: они там, в темных зарослях.
Ночной лес был полон жизни, и звуки этой жизни казались Женевьев невероятно громкими и пугающими. Хрустнула ветка. Девушка вздрогнула и начала тревожно озираться, уверенная, что к ней подкрадывается какое-то животное. Она молила Бога, чтобы этот зверь был не больше и не опаснее кролика.
Одному Богу известно, что она станет делать, если в ее лагерь забредет горный лев. От мысли, что она может оказаться добычей дикого зверя, Женевьев стало нехорошо. В голове возникли страшные картины собственной смерти: ей мерещилось, как острые звериные зубы рвут ее тело на части, как она истекает кровью…
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Женевьев громко запела свой самый любимый церковный гимн, пока вдруг не поняла, что он посвящен смерти и искуплению грехов. Девушка умолкла; прислонившись спиной к дереву, она вытянула ноги, скрестила лодыжки и приказала себе немедленно успокоиться. Ей предстоит бессонная ночь, и она должна выдержать, не смыкать глаз ни на минуту, иначе…
Женевьев не слышала, как подошел Адам. Только что она была в полном одиночестве, и вот он сидит рядом с ней с оружием в руках.
Пораженная, она невольно вскрикнула и взвилась, словно пружина. Ударившись головой о толстую ветку дерева, Женевьев снова вскрикнула, уже от боли. Казалось, сердце ее подпрыгнуло и застряло где-то в горле. О небо, как Адам мог подкрасться к ней настолько бесшумно? Когда она сможет выговорить хоть слово, то непременно спросит его об этом.
Адам между тем молча положил ружье на землю. Несколько секунд Женевьев тупо смотрела на оружие, затем медленно подняла глаза на Адама.
Никогда и никому в своей жизни она так не радовалась! Адам, судя по всему, не испытывал особого счастья оттого, что увидел ее: по его заметно потемневшим глазам и желвакам на скулах было видно, что он весьма и весьма зол.
Женевьев хотела кинуться ему на шею, обнять, но вместо этого нахмурила брови и прижала руку к сердцу.
- Вы меня испугали, - укоризненно проговорила она. Адам ничего не ответил.
- Я не слышала, как вы подошли, - глубоко вздохнув, призналась Женевьев.
- И не должны были.
Они смотрели друг другу в глаза; казалось, в молчании прошла целая вечность. Он пытался успокоиться, уверяя себя, что подоспел вовремя, что ничего ужасного, слава Богу, с Женевьев не случилось. От пережитого волнения и пришедшего на смену чувства большого облегчения Адама вдруг охватили гнев и радость одновременно. Ему хотелось и поцеловать Женевьев, и как следует встряхнуть ее. Но внешне он остался совершенно невозмутим.
От счастья, что больше она не одна в этом страшном, темном лесу, на глаза девушки навернулись слезы. Адам заметил это и, чтобы не смущать ее, глядя в сторону, строго спросил:
- Что вы здесь делаете?
-Сижу у костра. А вот вы что здесь делаете?
- Приехал за вами.
Ее глаза расширились.
- Но почему?
- Почему вы уехали так внезапно? - вопросом на вопрос ответил он.
Женевьев перевела взгляд на огонь.
- Почувствовала, что мне самое время уехать.
- Это не ответ, - возмутился Адам.
- Говорите тише, - прошептала Женевьев.
- Почему?
- Я боюсь… звери…
- Что звери?
- Если они нас услышат, то сбегутся сюда.
- Прежде всего звери обладают прекрасным обонянием. Они бы уже давно почуяли нас, - пряча улыбку, проговорил Адам.
- Совсем недавно я слышала рычание горного льва.
- Его бояться нечего. Он сюда не придет.
- Вы уверены?
- Абсолютно.
Женевьев облегченно вздохнула. Наклонившись к Адаму, она прикоснулась к его руке и проговорила:
- На небе сегодня ни единой звездочки. - Она запрокинула голову и посмотрела вверх.
- Почему вы уехали на ночь глядя и ни с кем не попрощались? Почему вы так спешили? - доброжелательно, но упорно продолжал спрашивать Адам. Он знал почему, но ему было интересно, скажет ли она правду. Если да, то это что-то новое, подумал он и, насупившись, с досадой покачал головой: какая же она искусная лгунья!
Заметив его хмурый вид, Женевьев решила, что играет с огнем, и напряглась.
- Я знаю, вы сердитесь, но…
- Да, сержусь, - оборвал ее Адам.
- Почему?
- И вы еще спрашиваете? Да вы хоть понимаете, что такой красивой девушке крайне опасно ехать ночью и без сопровождения?! Вам что, жить надоело? Я считаю вас достаточно разумной, а потому не могу взять в толк, почему вы сделали такую глупость. Ей-богу, не могу…
- Я способна позаботиться о себе сама! И если вы проделали столь неблизкий путь только для того, чтобы высказать мне свое мнение, то напрасно потратили время. Отправляйтесь обратно.
Женевьев старалась говорить сердито, в тон Адаму, но внутри у нее все дрожало от радости. Он сказал, что она красивая! И произнес это так уверенно, будто говорил о неоспоримом факте. Адам удивил ее. Еще никто и никогда не называл ее красивой, и сама она отнюдь не считала себя таковой. Наоборот, Женевьев казалось, что все в ней не так - чересчур высокая, чересчур худая, с чересчур короткой стрижкой… Но Адам думал по-другому.
Женевьев вздрогнула и, придав лицу отсутствующее выражение, уставилась в темноту. Он не должен прочесть ее мысли!
Она глубоко вздохнула. "Вздох удовлетворенной женщины, - подумал Адам и тут же чертыхнулся про себя: - Нашел время для подобных мыслей!"
- Может, вы все-таки объясните мне, почему сорвались на ночь глядя и не сказав никому ни слова? - почти прорычал он.
Что ж, она потом подумает о чем-нибудь приятном, решила Женевьев.
- Во-первых, я никуда не сорвалась, а просто уехала, и не на ночь глядя, а вечером. А во-вторых, я хотела попрощаться, но у меня совсем не было времени.
- Ну конечно, - с иронией протянул он. - Не хотите ли вы поведать мне причину такой спешки?
- Нет! - отрезала Женевьев.
Ее резкий ответ не понравился Адаму, но он сдержался и спокойно сообщил:
- Вы кое-что оставили.
- Я? Я ничего не…
- Телеграмму.
Она закрыла глаза.
- Вы прочитали ее?
- Да, прочитал, и…
Он не успел договорить: Женевьев услышала тихий шорох, схватила обеими руками палку и вперилась в темноту.
- Мне кажется, там кто-то есть. Слышите? Вот опять…
- Это ветер шелестит листьями.
- Я не уверена, - прошептала Женевьев.
- Зато я уверен. Вам, видимо, редко приходилось ночевать одной в лесу? - раздраженно спросил он.
- Что вы! Совсем не приходилось! Для меня это настоящее приключение.
- Вы дрожите.
- Сегодня прохладно. К тому же… Честно говоря, перед вашим приходом я была немного испугана. А теперь успокоилась. Я рада, что вы здесь, Адам, хотя вы и сердиты на меня.
- Город находится меньше чем в пяти милях отсюда. Гаррисоны - по-настоящему хорошая, добрая пара - живут в предместье. Они сдают комнаты. Если вы спросите…
- Я не могу позволить себе тратить деньги, - перебила Женевьев. - Поездка в Роуз-Хилл обошлась дороже, чем я ожидала. И потом, разве это приключение - снять комнату на ночь? Я познаю жизнь. А не собираюсь, как вы, только читать о ней.
Адам пропустил колкость мимо ушей.
- Мне кажется, вы могли бы уже положить свою дубинку. Интересно, для чего она вообще вам понадобилась?
Женевьев отшвырнула палку и смущенно проговорила:
- Ну-у… на тот случай, если сюда явятся дикие звери…
Адам не засмеялся, но посмотрел на нее как на сумасшедшую. Она пожала плечами.
- По-моему, я неплохо придумала…
- У вас еще есть оружие, - напомнил Адам.
- Знаю, но я надеялась обойтись без стрельбы. Ведь это я вторглась во владения диких зверей, а не они в мои. Это их дом.
- Вы когда-нибудь раньше стреляли?
- Нет.
Адам вскипел. Просто чудо, что он нашел ее живой! Да есть ли у нее в конце концов мозги?
- Снова собираетесь прочитать мне лекцию? - увидев выражение его лица, насмешливо спросила Женевьев.