Птолемей с сомнением посмотрел на военачальника. Ахилл славился своим несдержанным языком, и Дионис знал об этом – он был вовсе не так глуп, как считали все вокруг. Просто еще очень и очень молод. И ему просто необходимо было кому-то довериться.
– Идем, – он потянул Ахилла за локоть за собой.
– Понимаешь, у меня… Ну, словом, она меня…
Ахилл не стал помогать мальчику. Пускай скажет сам, что его сестрица его отвергла.
– Она мне не… Она… Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Ахилл качнул головой:
– Прости, повелитель, но…
– Ничего не произошло! – выпалил мальчишка. – Она проснулась, обнаружила меня в комнате и надрала мне уши!
Выпалил – и испугался. Такие вещи о царях никто не должен знать! Никто! Теперь ему придется казнить Ахилла. Но если его казнить – кто же поможет Птолемею? И с кем останется армия?
– Возможно, она просто сильно испугалась? – осторожно предположил Ахилл, понимая, что таких откровений ему лучше было бы не слышать.
– Нет! Она высказалась предельно ясно! Она не будет со мной спать никогда. Потому что я – ее брат, а по ее мнению, это извращение.
– Твои родители также были братом и сестрой, – осторожно высказался египтянин.
– Я ей тоже сказал об этом. Но она…
Ахилл вздохнул, медленно досчитал до двенадцати – ему всегда это помогало успокоиться.
– Выслушай меня, мой царь. И поверь. Я желаю тебе только добра. Все желают тебе добра – твой народ любит своего правителя. Все – но не твоя сестра и супруга. Думаю, она хочет избавиться от тебя и править самостоятельно. Наверное…
Ох, это похоже на прыжок с высоты в холодную воду! Но если решился, следует действовать.
– Наверное, она и меня соблазнила для того, чтобы… чтобы я, если она решится свергнуть тебя, мой повелитель, возглавил ее армию.
Глаза юного царя нехорошо блеснули.
– Я догадался об этом только сейчас! – быстро добавил Ахилл. Не хватало еще, чтобы этот малолетний дурачок неправильно истолковал его слова! – Я просто подумал… Конечно, внимание такой красавицы льстило моему мужскому самолюбию, именно поэтому мне эта мысль и не пришла в голову раньше. Но, наверное, она и в самом деле просто хотела заручиться моей поддержкой… в деле свержения тебя с трона, мой царь. О если бы мне это пришло в голову раньше! Я бы в ее сторону и не посмотрел!
– Не посмотрел бы? – недоверчиво переспросил Птолемей.
– Нет, – твердо ответил египтянин. – Доверие моего царя – самое главное, что есть в моей жизни. И я никогда не предам его.
Он опустился на одно колено и торжественно поцеловал протянутую руку.
Дело сделано. Мальчишка распустил уши и поверил. Теперь он постарается избавиться от старшей сестры. А когда у него получится, тогда можно будет избавиться и от него самого. Свержение законного соправителя – чем не предлог? Жирного евнуха нужно будет убрать, он, хотя и жаден до предела, все же по-своему предан мальчишке. А с Диодотом всегда можно договориться. В конце концов, Арсиноя – тоже законная претендентка на престол. И она красивее, чем ее старшая сестра. Не такая интересная, но зато и куда более предсказуемая.
В этом случае ему, Ахиллу, останется решить только две проблемы. Во-первых, договориться с римлянами, чтобы они поддержали его притязания. Но это несложно. По завещанию Птолемея Неоса Диониса, править должны его дети. Если все удастся, детей останется двое: Арсиноя и младший Птолемей – Неотерос. Но он еще совсем маленький. Детки до семи лет часто умирают по непонятным причинам. Возможно, просто ниточка жизни у них еще слишком слаба. Останется одна Арсиноя. А ей обязательно нужен будет соправитель. Если намекнуть кому надо, что он, Ахилл, готов вести нужную политику, его кандидатуру поддержат.
А вторая проблема… Он тоже был почти уверен, что ее можно решить. Ну и что, что с того случая с Клеопатрой у него ничего не получилось ни с одной из женщин? Она – колдунья, и когда она умрет, ее чары сгинут. А если нет… Старуха Мескэнет – нет уж, к ней он больше не обратится ни за какие коврижки. Но она в городе не одна. В конце концов, он молодой мужчина, полный сил. Так что проблема разрешится в любом случае.
А сейчас надо действовать.
– Вставай.
Ее грубо потрясли за плечо.
– Вставай! Опасность!
Опасность?
Она моментально вскочила на ноги.
– Фу-х, Мардиан, ты напугал меня! Что стряслось?
– Стряслось что-то, что должно напугать тебя сильнее. В народе волнения. Свита твоего братца настраивает народ против тебя. Нам срочно нужно покинуть дворец.
– Что, прямо сейчас? Среди ночи?
Мардиан разозлился.
– Нет, ты можешь оставаться в своей постели и досмотреть свой сладкий сон. Только не удивляйся, если утром ты проснешься в яме, полной скорпионов. Оденься попроще, мы не должны привлекать внимания.
Клеопатра лихорадочно принялась рыться в сундуке.
– Что ты копаешься?!
Если бы Мардиан так не боялся, он заорал бы.
– Сандалии. Мне нужны сандалии попроще.
Понятно, что в комнату, где хранится вся одежда, не пойдешь: Мардиан обеспокоен серьезно. Но у нее в сундуке точно была пара сандалий. Не идти же в этих, украшенных жемчужинами…
– Босиком пойдешь.
Что?! Он что – с ума сошел, что ли? Она бегала босиком только по дворцу, и только когда была маленькая. У нее слишком нежные ноги – она не сможет идти по камням. И потом змеи! Она боится змей. Вдруг кто-нибудь ее укусит?
Она боится змей. Которые могут укусить, а могут и не укусить. А если она останется здесь, то в лучшем случае лишится власти. Не "может быть", а совершенно точно. Ноги? Какая глупость! Ноги заживут.
– Пошли, Мардиан.
Верный Мардиан продумал все до мелочей. Они выбрались из дворца незамеченными, а из города – неузнанными.
К вечеру ноги не болели – она уже их просто не чувствовала. В одном из отдаленных селений Мардиан приобрел осла. Завтра у нее будет болеть зад…
– Дальше мы не поедем, – решила она. – Удирать до бесконечности невозможно. Мне надо решить, что делать дальше.
– Нам лучше добраться до Сирии. Там ты будешь в безопасности.
– Там я буду в безопасности – и в безвестии. Мне надо решить, как действовать дальше. Я хочу вернуть себе трон – и я его верну.
Мардиан помолчал.
– А что ты станешь делать со своим братом, если сумеешь вернуть трон?
Как она поступит с Птолемеем Дионисом?
Перед глазами возникло серебряное блюдо с лежащей на нем головой Береники.
Поступит ли она так, как поступил ее отец? Или не сможет переступить через родную кровь?
– Я казню эту медовую троицу, – решила она. – А брат… Без советчиков он… безопасен. В конце концов, он просто мальчик…
– Он мальчик, но еще через несколько лет он станет мужчиной, – возразил Мардиан.
Птолемей – мужчиной? Это просто смешно. Скорее мужчиной можно назвать Мардиана, хотя он и лишен некоторых признаков мужественности. А Птолемей так до конца жизни и останется вечным мальчиком: дерганым, бесхарактерным, нелепым. И все же он не виноват, что родился таким. Отцу не следовало заводить детей от родной сестры.
– Без советчиков он ничего не станет затевать, – твердо ответила она. – Сам по себе он совершенно безопасен. Он не будет мешать мне править, а сам будет царствовать.
Мардиан удивленно вскинул брови:
– Как-как ты сказала?
– Он будет царствовать, а я – править. Ему нравится внешний блеск царского положения – он его получит. Он получит все, что захочет, кроме самой власти.
– Всегда могут найтись новые советчики…
– За этим я прослежу. Да ему и неинтересно будет… предпринимать какие-то шаги, если у него и так все будет.
– Мне кажется, все ты не сможешь ему дать.
Клеопатра поняла: она рассказывала Мардиану о том происшествии, когда "милый братец" решил потребовать от нее исполнения супружеского долга.
– Я думаю, он не будет настаивать, – смеясь, ответила она. – Он получит самых лучших любовниц, которые только существуют. И вскоре убедит себя в том, что не очень-то меня и хотел. А я ему в этом помогу.
Старый друг некоторое время молча смотрел на нее, слегка склонив голову к левому плечу.
– Знаешь, моя царица, за что я полюбил тебя тогда, когда ты была еще маленькой девочкой? За то, что, как бы ни складывалась ситуация, ты всегда смеешься. Даже если тебе хочется плакать.
Она покачала головой.
– По-моему, в детстве я все-таки плакала, когда мне этого хотелось.
– Значит, я уже тогда знал, что, когда ты повзрослеешь, ты станешь смеяться, когда тебе больно. Ты очень сильная, Тэя. И я горжусь тем, что именно мне довелось стать твоим другом.
Ей было приятно. И… и у нее созрело неожиданное решение.
– Знаешь что, Мардиан? Мы отправимся в Мемфис.
– В Мемфис? Почему?
– Потому что Александрия – это не Египет. Мой брат хочет оставаться царем Александрии. А я хочу быть царицей Египта. Понимаешь? А вернее даже не царицей. Я буду фараоном. И тогда мы посмотрим, кто кого.
Глава 11
Войско Клеопатры стояло недалеко от Пелузия. Войско брата – неподалеку. Но боевых действий никто не предпринимал: задачей Птолемея было попросту не пустить сестру в страну. Собственно, "страной" он считал Александрию: до всех этих Египтов – Верхнего и Нижнего – ему не было никакого дела.
Чего ожидала Клеопатра? Она и сама толком не знала.
"Знамения", – говорила она своим военачальникам; они были преимущественно египтянами, и для них такое объяснение подходило как нельзя лучше.
На что она надеялась? На то, что набранные ею вояки лучше тех, что в войске ее брата? Что ее поддержит население? Население-то поддержит, но египтяне в большинстве своем не воины, а земледельцы.
Толкового военачальника в ее войске нет. Да что там толкового – даже такого, как Ахилл!
Продуманного плана действий – тоже нет.
Что есть? Желание вернуть себе трон или умереть, потому что у нее нет сил смотреть на то, что делают Птолемеевы приближенные с этой страной.
Как будто весь Египет состоит из одной только Александрии!
Кстати, такими темпами и александрийцам скоро нечего будет жрать…
Нет, нужно принимать решение и действовать. Пускай она сделает что-то неправильно, но хуже бездействия ничего нет.
Она дала себе срок: два дня. Если за это время ничего не изменится… то ее войска пойдут в наступление, и будь что будет!
– Моя царица, новости из Рима.
Клеопатра пожала плечами. Новости из Рима… Какое ей дело до Рима! Рим далеко. Рим является гарантом исполнения завещания отца, но у римлян свои проблемы, им нет дела до страны, в которой происходит боги знают что. Вот когда нужно будет содрать с Египта деньги да побольше – тогда пожалуйста, тогда все сразу вспомнят, что предыдущий правитель этой страны, Птолемей по прозвищу Авлет, назывался "другом римского народа".
Когда она отправила в Рим убийц сыновей Бибула, – между прочим, против воли брата, а вернее его клики, – тогда она была нужна Риму. А теперь она нужна только Мардиану с Аполлодором, да этим арабам с сирийцами – пока платит деньги.
– Ну, что там такое?
Все же следует знать, что творится в мире.
– Цезарь разбил Помпея Магна. В морском сражении. Магн бежал в Египет; вскоре он прибудет, если еще не прибыл, в лагерь твоего брата.
Клеопатра задумалась. Хорошо это или плохо?
С одной стороны, вроде бы плохо: Помпей Магн – великий воин, отец был обязан своим царством именно ему, теперь Помпей решил послужить сыну Авлета. Его воины с ним? Если да, то она только зря положит своих людей. А даже если нет: войску брата недостает толкового военачальника. Не считать же таковым Ахилла, не принимавшего участия ни в одном серьезном сражении!
С другой стороны, у нее остается надежда на Цезаря. Птолемей приютил его врага, так, может, Цезарь согласится помочь Клеопатре?
– Друг мой, что ты думаешь о Цезаре? – для начала она решила поговорить с Мардианом.
– Я мало знаю о нем, – был ответ. – Говорят, он великий человек, однако прозвище Магн носит все же Помпей.
– Цезарь – величайший из всех живущих! – Исидор, один из ее советников, был более восторжен. – То, что он разбил Помпея, – это не случайность, это закономерность. И если бы Цезарь встал на нашу сторону, все было бы решено в считаные месяцы.
– Что ты знаешь о Цезаре? – поинтересовалась девушка у Аполлодора-сицилийца: тот был советником ее отца, и его она считала одним из самых умных людей в своем окружении.
– Цезарь – лев, – ответил тот. – Возможно, для него было бы лучше, если бы он иногда был менее благородным животным.
Исчерпывающий ответ. Только вот как применить эту характеристику Цезаря к сложившейся ситуации?
Она размышляла два дня; к утру третьего еще один гонец принес ей новую порцию новостей:
– Помпей Великий убит!
– Кем?
– По приказу твоего брата его казнил Септимий.
– Септимий? Но он же римлянин?
– Он – римлянин на службе у твоего брата, – подал голос Мардиан. – А каков хозяин, таковы и слуги.
Гонец поведал поистине душераздирающую историю. По его словам, Помпея просто заманили в ловушку: братец Птолемей написал ему письмо – весьма приветливое, дружественное, пообещал укрытие и помощь.
А когда корабль Магна пристал к берегу, и Помпей уже собирался ступить на берег, Септимий ударил его мечом. Сзади. Ударил неумело – убить Магна с первого раза не удалось, и его рубили Ахилл, Сальвий и еще двое.
Что самое ужасное – они не дали ему умереть с достоинством! Для римлянина считалось позором, чтобы кто-то видел его лицо во время смерти; Помпей попытался накрыться тогой, но ее сдернули с него и при этом смеялись.
Впрочем, с телом поступили еще хуже: голову отделили, чтобы вручить Цезарю, когда он прибудет в Египет. А тело – просто бросили.
– Нам конец, – простонал Исидор. – Птолемей убил врага Цезаря; теперь Цезарь встанет на его сторону.
– Сомневаюсь, – протянула Клеопатра. – Если Аполлодор прав в своей оценке и Цезарь действительно лев, то падалью он не питается. Ему будет неприятно, что так поступили с римлянином. К тому же Помпей когда-то был его другом.
– Но потом стал врагом! – возразил Исидор.
– Врагом стал. Но, думаю, Юлий сохранил к нему уважение. Пожалуй, через пару дней картина прояснится.
Спустя десять дней, во время которых никаких боевых действий, даже кратковременных стычек, не происходило, выяснилось, что предположение Клеопатры оказалось верным.
Цезарь был вне себя от гнева, когда ему преподнесли голову Помпея.
Цезарь весьма резко высказался.
Цезарь выяснил, что погребальный обряд над телом был совершен одним из старых солдат Помпея.
Цезарь лично совершил погребальный обряд над головой Помпея.
Цезарь отдал урну с прахом Помпея его последней жене, Корнелии, которая находилась на том же корабле и была свидетельницей гибели мужа, а после содержалась как заложница.
Цезарь дал Корнелии корабль, чтобы она могла вернуться в Рим.
Септимий был найден задушенным в своей палатке.
Цезарь отправился в Александрию.
Все эти скупые штрихи весьма красноречиво обрисовывали личность римского диктатора.
Пожалуй, у них есть шанс. Уж ее-то приближенные не имеют никакого отношения к гибели Помпея.
Осталось только обдумать, каким образом можно связаться с Цезарем, а потом воплотить этот план в действие.
Глава 12
– Моя царица приняла решение? И не пожалеет о нем? – старая нянька, которую верному Аполлодору удалось вывезти из дворца и доставить к воспитаннице, чуть не плакала. С возрастом она еще располнела, и теперь ее имя подходило ей еще больше.
Клеопатра пожала плечами.
Пожалеет, не пожалеет… Девственность – невеликое сокровище, особенно когда ты в любой момент рискуешь, что тебя лишат его насильно. Уж не лучше ли его потратить с толком? Девственность взамен на жизнь, а если повезет – то и на власть. Пожалуй, это хорошая сделка.
– Девушка должна терять невинность с любимым человеком, – тоскливо произнесла старуха. – Иначе она никогда не сможет…
Настолько тоскливо, что стало понятно: самой старухе это вряд ли удалось. Хотя, может, тоска ее связана и с другой причиной.
– Это у вас, у простолюдинов, такое возможно, – девушка хотела, чтобы фраза прозвучала надменно, и у нее в полной мере получилось. – Мы, цари, живем высшей необходимостью. Иди, Ати.
Старуха, согнувшись в поклоне, задом стала выбираться из покоев.
Старая смешная Ати. Она думает, что сомнения ее хозяйки связаны с тем, стоит ли дарить свою невинность незнакомому старому мужчине. А она, Клеопатра, думает лишь о том, чтобы добраться до Цезаря живой. Иначе…
Нет, никакого "иначе" не может быть. Она выживет и будет править. С братом или без. Если она сумеет доказать, что станет именно тем правителем, который нужен Риму, Цезарь что-нибудь придумает. В конце концов, у нее есть еще один брат…
Все, хватит рассуждать. Она оттягивает страшный момент, но так поступают только слабые. А она – сильная. Она выживет, несмотря ни на что, и сохранит власть – тоже любой ценой.
Мысли о потере девственности помогли не думать о другом, куда более страшном. Об опасности, которая подстерегала ее.
Покинуть лагерь? С этим как раз нет никаких проблем. А вот дальше?
К Цезарю ее не пустят, это и тушкану понятно. Ведь не отправили же гонца, хоть Цезарь и попросил… в весьма ультимативной форме.
Хорошо, что во дворце остались преданные ей люди.
Хорошо, что у них хватило ума не отправляться в путь самим, а отправить надежных – по-настоящему надежных! – людей: к ней прибыло аж трое гонцов с известием, что Цезарь хочет видеть ее в Александрии и что Пофиний, которому Цезарь велел отправить гонца к царице, вроде бы его даже отправил… наверняка с указанием спрятаться где-нибудь в надежном месте. А может, гонцом даже пожертвовали, убили где-нибудь по дороге: Пофиний не считает жертвы, когда ему нужно добиться своей цели.
Хорошо, что Цезарь тоже отправил своего гонца: он даже успел опередить двоих из трех посланцев от дворцовых приближенных. Если бы Цезарь на самом деле имел готовое решение и собирался поддерживать Птолемея, он бы сделал вид, что поверил Пофинию и собственного гонца не отправил в ее лагерь.