Глава 22
Вулфрик увидел, как девушки входят в зал. Сегодня на них были платья разного цвета, однако различить сестер по-прежнему было нелегко. Только заметив, что одна смеется, а другая мрачна как ночь, Вулфрик сразу понял, кто из них его невеста. И снова мысленно проклял судьбу, пославшую ему не милую, добрую Джоан, а эту дерзкую нахалку. Но странно: глядя на прелестную, разрумянившуюся Джоан, он не чувствовал ни малейшего притяжения. Ничего похожего на пыл, охвативший его, когда он посчитал ее своей невестой.
Но вот ее сестра…
Ад и проклятие, кровь его запылала при одном взгляде на Милисент. Но почему? Почему? Он никогда не любил грубых, несговорчивых и своенравных женщин, готовых по любому поводу затеять скандал. Слишком дорогая цена за то, чтобы поразвлечься в постели часок-другой. Но когда его нареченная выглядела спокойной и сдержанной? Кроме злости, воплей и вспышек гнева, он ничего от нее не видел. И даже сейчас она, судя по ее выражению, чем-то раздражена… Так почему, почему он изнемогает от желания?
- Ты не можешь не хмуриться, когда смотришь на нее? - устало осведомился Гай.
Вулфрик повернулся к отцу. Когда он успел подойти? С самого его возвращения они ни разу не говорили о Милисент, если не считать того, что вчера, перед тем как лечь спать, Вулфрик рассказал отцу о странных покушениях на жизнь Милисент, причем куда подробнее, чем матери. Уж тут он ничего не упустил. С кем и посоветоваться, как не с отцом! Лоб Вулфрика разгладился.
- Я не сознавал, что хмурюсь, - просто ответил он.
- Ах, сынок, не стоит так явно показывать свои чувства к ней. Вряд ли тебе поможет, если она узнает о том, как ты ею недоволен.
Вулфрик едва не рассмеялся вслух.
- Она уже знает, - сухо заметил он. - И испытывает ко мне то же самое. Она любит другого, отец. И не постыдилась в этом признаться.
Гай свел было брови, но тут же отмахнулся:
- Чепуха! Девочка просто защищалась, потому что чувствовала твою неприязнь.
Вулфрик вряд ли мог отрицать очевидное, ведь он сделал то же самое - солгал, что увлечен какой-то женщиной, когда услышал, что она уже успела кому-то отдать сердце. Видно, причина ее ненависти совсем не в этом. Неужели все дело в том, что он убил ее птицу? Трудно поверить, чтобы кто-то все эти годы мог таить зло из-за какого-то сокола! Может, она сердится потому, что он не погнался за теми негодяями, что напали на нее и Джоан? Вот это ближе к истине. Но недостаточно, чтобы она так рвалась избавиться от него и контракта.
Однако не стоит волновать отца, выкладывая ему все печальные истины. Поэтому Вулфрик беспечно бросил:
- Все это не имеет значения. Главное, мы постепенно привыкаем друг к другу. Отец дал ей несколько недель, чтобы подготовиться к свадьбе.
- Итак, вижу, ты и сам больше не протестуешь против этого брака.
Вулфрик пожал плечами:
- Вернее, протестую уже не так сильно. И хотя по-прежнему считаю, что не получу от нее ничего, кроме неприятностей, возможно, эти самые неприятности окажутся не столь уж тяжким бременем, как я воображал раньше. Ее отец уверен, что брак изменит ее к лучшему. Кстати, ты не знал? Твоя будущая невестка всю жизнь жалеет о том, что не родилась мужчиной. И предпочитает мужские занятия тем, которые более подобают ее полу.
Гай расстроенно поморщился:
- Я понимаю, что ей иногда недостает манер и знания этикета…
- Иногда? - перебил Вулфрик. - Ты хотя бы мог предупредить меня, что она повсюду разгуливает в мужском костюме! Я едва не надавал ей подзатыльников, приняв за наглого слугу.
- Иисусе, как ты мог не заметить эту нежную кожу…
- Она была покрыта грязью.
- Я знал о ее привычках, - вздохнул Гай. - Найджел постоянно сетовал на ее мальчишеские повадки, особенно когда немного выпьет. Но я думал, что она переросла свои детские увлечения. Взгляни на нее! Она умеет себя вести как леди.
- Но предпочитает говорить гадости, не умываться и носиться по полям и лесам.
Гай неловко откашлялся.
- Что ж, признаться, я держусь того же мнения, что и мой друг. Женись, не выпускай ее из постели, награждай каждый год ребенком - и сумеешь приручить, а может, и превратить в настоящую женщину, хотя сам я никогда не видел ее в мужской одежде.
Вулфрик снова спросил себя, встречали ли вообще родители истинную Милисент или просто принимали за нее Джоан, но вслух лишь заметил:
- Собственно говоря, Найджел считает, что любовь творит чудеса.
- Это верно, - согласился Гай. - Я сам был тому свидетелем, и не однажды. Но видел также, как грубый, бесчувственный рыцарь с величайшей нежностью обращался со своим ребенком. А сварливая ведьма превращалась в святую, после того как нарожала детишек, так что не отказывайся от этого средства образумить свою женушку.
- Уж я-то знаю, почему ты на этом настаиваешь! - ухмыльнулся Вулфрик. - Не в силах забыть, сколько удовольствия получаешь в попытках зачать дитя?
- И это не последний довод. Как самое омерзительное снадобье можно сделать вполне съедобным несколькими ложками меда, так и… - Гай осекся, видя, что Вулфрик закрыл глаза. - А, что говорить!.. Ты все равно со мной не согласишься.
- Вовсе нет, - запротестовал Вулфрик с примирительной улыбкой. - Но я все же не стал бы сравнивать жену с омерзительным снадобьем, которое стараются как можно скорее принять и забыть.
- Ах, при чем тут сравнения! Важно видеть суть. Ты видишь суть, сын мой?
- Разумеется, я всегда понимаю тебя, отец. Не волнуйся за девушку.
Гай внимательно взглянул на сына и кивнул:
- Прекрасно, не буду. Однако, с другой стороны… обдумал ли то, что я говорил тебе? Мы должны знать, кто стоит за этими покушениями.
Когда об этом зашла речь вчера, Гай попросил сына вспомнить, кто мог бы желать ему зла.
- У меня ни с кем не было крупных стычек, если не считать ссоры с капитаном наемников Иоанна.
- Короля?
- Да.
- И что это за ссора? - помрачнел Гай.
- Ничего особенного. Тогда я потерял своего человека, павшего от стрелы валлийца. Просто не было настроения слушать, как он порочил меня и моих людей. Поэтому и отвесил парню оплеуху. Очнувшись через несколько часов, он во всеуслышание пригрозил, что еще увидит мою голову, гниющую на пике.
- Следовало бы разделаться с ним сразу.
- Вряд ли королю понравилось бы, что его капитаны гибнут в мелких ссорах. Кроме того, я не принял его бахвальство всерьез. Такой болван не мог бы придумать столь изощренный план мести. Он просто вызвал бы меня на поединок, а не пытался бы причинить мне боль, расправившись с родными или невестой.
- Кто же еще?
- Воображаешь, что у меня недругов, как колосьев в поле? Но я не могу никого больше назвать. А как насчет тебя? Ты глубоко страдал бы, если бы свадьба не состоялась?
Его слова явно застали Гая врасплох. Он растерянно огляделся.
- Знаешь, мне это даже в голову не приходило, но ты прав. Я подумаю. В отличие от тебя я нажил за эти годы множество врагов.
Вулфрик с сомнением воззрился на отца:
- Множество? Ты? Это когда твоя честь настолько чиста и незапятнанна, что только глупец способен в этом усомниться?
- А я и не утверждал, что мои враги благородны, - ухмыльнулся Гай. - Далеко не так. Люди, лишенные совести, имеют причины бояться и чернить меня, а обличенные в предательстве и подлости жаждут мести… Если им удается избежать виселицы, разумеется. Но я желаю и требую, чтобы в отношении Милисент были приняты не просто меры предосторожности, но самые строгие меры. Кого ты приставил ее охранять?
- Кроме матери?
- Ты шутишь? Впрочем, мать не отойдет от Милисент и со всем усердием будет выполнять свои обязанности, тем более что считает ее своей дочерью.
- Все входы и выходы из замка охраняются, отец. Милисент не выйдет из башни без моего ведома.
Гай кивнул:
- Я также велел проверять всех, кто пытается проникнуть в Шеффорд. Но когда на свадьбу станут прибывать гости со своими слугами, придется запереть ее в соляре .
- Ей это не понравится, - предсказал Вулфрик.
- Возможно, но ничего не поделаешь.
- В таком случае сам и скажи ей об этом, когда время придет, - ухмыльнулся Вулфрик.
Глава 23
Обитатели замка стали собираться за расставленными по залу столами. Стол на возвышении, предназначавшийся для хозяев и их гостей, был по-прежнему пуст. Те, кто за ним обычно сидел, ждали, пока лорд Гай займет свое место. Но тот все еще о чем-то тихо совещался с сыном.
Милисент заметила приближавшуюся леди Энн, которую то и дело донимали вопросами слуги. Оставалось надеяться, что леди не взбрело в голову снова трещать о свадебных приготовлениях. Девушке так и не суждено было узнать, что понадобилось хозяйке: та, наконец освободившись, круто изменила направление и позвала мужа обедать.
Оставшись в одиночестве, Вулфрик обратил взор на невесту, но, прежде чем успел шагнуть к ней, Милисент схватила сестру за руку и потащила к столу. Там уже сидело довольно много народу, но Милисент ухитрилась отыскать узенькую скамью, где места оставалось как раз на двоих. Ее совсем не заботило, что скажет Вулфрик, если увидит, как она всеми силами старается его избегать.
- Что ты вытворяешь? - прошипела Джоан, когда Милисент подтолкнула ее к скамейке.
- Стараюсь сделать все возможное, чтобы он не сумел поговорить со мной наедине.
- Напрасные усилия, сестричка, - покачала головой Джоан. - И если он захочет перекинуться с тобой словечком-другим, не станет спрашивать разрешения. Кроме того, ты просто обязана сидеть рядом с женихом.
Милисент упрямо поджала губы.
- Зачем? Чтобы ему снова удалось испортить мне аппетит?
- Ты слишком преувеличиваешь мои способности, девушка, - заметил Вулфрик, садясь подле нее.
Милисент вздрогнула и, повернув голову, увидела, что старый рыцарь, сидевший с другой стороны, подвинулся, чтобы дать место ее нареченному. Кисло поморщившись, она с преувеличенной вежливостью обратилась к Вулфрику:
- Так мило с вашей стороны присоединиться ко мне, милорд.
- Ехидство тебе не к лицу, Милисент, - бесстрастно ответил он.
- Мне хотелось бы, чтобы вы пересели. Так лучше?
- Намного. Правда всегда предпочтительнее, даже неприятная.
Милисент пожала плечами и, повернувшись к сестре, завела беседу, столь бессодержательную, что, если Вулфрик и расслышал что-то, добавить ему было нечего. Это подействовало. Он не сделал попытки вмешаться, чего и добивалась Милисент. Теперь она могла игнорировать жениха. И хотя она немилосердно сдавила Джоан, чтобы не коснуться плеча или бедра Вулфрика, но ни на секунду не забывала, что он здесь, рядом, всего в нескольких дюймах от нее.
От напряжения и тревоги она и в самом деле потеряла аппетит. Ела, не видя, что ест. Пила, но с таким же успехом могла поглощать уксус вместе вина. И почти с облегчением снова услышала его голос.
- Посмотри на меня, девушка. Должны же мы хотя бы со стороны выглядеть влюбленной парой, - угрюмо потребовал он.
Милисент уже привыкла к тому, что девушкой он называл ее, лишь когда был недоволен. Она метнула на него полный любопытства взгляд.
- И как, по-твоему, должна выглядеть влюбленная пара?
- Счастливой.
- Счастливой?! - взорвалась Милисент. - И это когда большинство браков, как и наш, заключаются против воли жениха и невесты? Чего же тут радостного?
- Хотя бы то, - объяснил Вулфрик, немного подумав, - что ни я, ни ты не уроды и не калеки, не косые и не кривые. Уже одно это - повод для величайшей радости.
Представив Вулфрика с косыми глазами, Милисент не смогла удержаться от смеха, что и было ее ошибкой. Их так называемое счастье служило предметом самых едких ее насмешек, а теперь она чувствовала себя настоящей дурочкой. Нужно же было ей так глупо хихикать!
И чтобы немного прийти в себя, она неожиданно скосила глаза и услышала его смешок. Ну вот, попробуй теперь убедить обитателей замка, что молодые несчастны! Зато она немного успокоилась, что, несомненно, действовало куда благотворнее того напряжения, в котором он держал ее последние полчаса.
- Беру свои слова назад. Ты настоящее волшебное видение, малышка, даже с косыми глазами.
Милисент залилась румянцем - в который раз за это утро. Как трудно, почти невозможно слышать от него комплименты, хотя и непонятно, почему она так волнуется. Скажи то же самое любой другой, она и не заметила бы. Однако от его похвал в животе что-то тревожно сжималось.
Она потянулась к чаше и едва не пролила вино. Иисусе, неужели у нее в довершение ко всему еще и руки трясутся? Милисент залпом проглотила все, что осталось на дне, и это немного помогло: по крайней мере теперь она могла смотреть на него, не краснея.
И поняла, что совершила еще одну ошибку. Смех зажег искры в синих глазах и смягчил суровые очертания рта. Сейчас он казался совершенно другим человеком, не таким жестоким и грубым. И снова Милисент поразила его красота.
Должно быть, выражение ошеломленного изумления в ее собственных глазах вызвало эти чудесные перемены, но Вулфрик вдруг стал совсем таким, как утром, перед тем как поцеловал ее. Девушка задохнулась. Кровь кузнечными молотами била в уши.
Он отвел взгляд первым, и Милисент возблагодарила Бога, потому что сама была на это не способна. Девушка увидела, как он рассеянно провел рукой по волосам, прежде чем отвернуться.
Может, лучше встать и покинуть зал? Самый простой и мудрый выход. Просто убраться подальше, пока она не успокоится и не придет в себя. И не искать ни предлогов, ни извинений: вряд ли он попробует удержать ее после того, что только сейчас случилось между ними… что бы это ни было.
Но тут она услышала:
- Я собираюсь потолковать с тобой после обеда.
Что же, придется остаться, иначе он может последовать за ней.
- Говори сейчас, если так уж необходимо, - бросила она, не глядя на него, и сама не узнала своего голоса. С чего она вдруг стала заикаться?
- С глазу на глаз, - подчеркнул он.
- Нет.
- Мили…
Окончательно потеряв голову и нисколько не сомневаясь относительно того, что ему нужно на самом деле, девушка выпалила:
- Нет, ни за что, и никаких больше поцелуев!
- Почему? - неожиданно спросил он.
Пораженная, Милисент вновь уставилась на него. Вулфрик, казалось, искренне недоумевал. Ну как ему все объяснить! Любой довод только смутит их обоих.
Она уклонилась от ответа, насмешливо спросив:
- Думаешь, женщине нужны причины для отказа?
- Да, когда она говорит "нет" нареченному.
- Мы еще не связаны церковными обетами.
- А я и не собирался пока с тобой спать, поэтому какие у тебя возражения против обыкновенного поцелуя?
Господи, так она и знала, что щеки вновь загорятся, как ошпаренные. И что она может сказать, когда его поцелуй так глубоко взволновал ее? Она не могла отнестись к этому так же легко, как он. Обыкновенный поцелуй? В том поцелуе не было ничего обыкновенного, если судить по тому, какие чувства он в ней пробудил.
Милисент решила защищаться:
- Ты любишь другую. Почему это ни с того ни с сего решил целовать меня?
Губы Вулфрика сурово сжались. Очевидно, ему не понравилось напоминание о том, что он волен выбирать себе подругу не больше, чем она - друга.
- Именно поэтому ты смеешь отказывать мне? Потому что сама любишь другого? Ты забудешь его, девушка. Единственным, кого отныне станешь целовать, буду я, так что тебе лучше смириться с этим, да поскорее, пока не причинила нам обоим ненужную боль, - процедил он сквозь стиснутые зубы и, резко встав, выбрался из-за стола.
Не понравилось напоминание? Мягко сказано. Он просто взбесился.
Глава 24
- И сколько трупов ты оставишь на своем пути, прежде чем сообразишь, что мучит тебя?
Вулфрик взглянул сначала на брата, неслышно подошедшего сзади, потом на толпу рыцарей и оруженосцев, украшенных бесчисленными синяками и царапинами после утреннего испытания, которому он подверг их на ристалище.
- Ничто меня не мучит, - отнекивался Вулфрик, хотя сунул меч в ножны, отрицательно покачав головой в ответ на безмолвное приглашение оруженосца, стоявшего следующим в очереди на очередной поединок, и строго посмотрел на Реймунда: - Мне следовало бы в первую очередь поискать тебя.
Но Реймунд, ничуть не обидевшись, разразился смехом:
- Спасибо за то, что пощадил меня. Вижу, ты даже не вспотел. Или на твоих насупленных бровях уже висят сосульки?
- Похоже, давненько ты не работал мечом, - зловеще заметил Вулфрик.
Реймунд лукаво ухмыльнулся:
- А тебе не мешало бы залить горе кружкой медовухи да положить голову на хорошенькое плечико… чтобы половчее вонзить в него зубы.
- Не знаешь, случайно, должность королевского шута не свободна? Ты превосходно бы подошел. Думаю, тебя сразу же наняли бы… И откуда ты только набрался таких дурацких шуточек?
- Я провел приятную ночь с женушкой, почему бы мне не быть в хорошем настроении. Ты же, со своей стороны, скоро начнешь на людей кидаться. Стал еще зловреднее, чем когда отправлялся за своей невестой, а тогда мне казалось, что хуже ничего быть не может. Что произошло с тех пор, как мы вчера расстались?
- Лучше спроси, чего не произошло! - пробормотал Вулфрик себе под нос, поспешно удаляясь, но Реймунд все равно расслышал и с усмешкой повторил:
- Ладно, чего именно не произошло?
Вместо ответа Вулфрик обжег его негодующим взглядом и, пожав плечами, проследовал к ближайшей конюшне, где в одном стойле находился его жеребец, а в другом - Стомпер. К удивлению брата, Вулфрик протянул грушу, сваренную в меду, не своему коню, а Стомперу. Такого Реймунд не ожидал.
- Я бы побоялся за свою руку, - без тени насмешки заметил он.
- Нет, он настоящий сладкоежка. Когда дело доходит до меда, он сама доброта.
- Ты в самом деле храбрец, если сумел это узнать, - хмыкнул Реймунд, но, сразу став серьезным, заметил: - Ты кормишь ее лошадь, не свою?
- Моя и так избалована, - небрежно бросил Вулфрик.
- Думаешь, свою она не балует?
- Если и так, долго ей этого делать не придется. Как только начнут прибывать гости, я запру ее в соляре.
- Разумная предосторожность, - согласился Реймунд. - Но что тебя гложет и заставляет калечить несчастных воинов?
Вулфрик вздохнул и по привычке провел рукой по волосам, не заметив, что ладонь запачкана медом.
- Я горю желанием прикончить человека, которого даже не знаю.
- Вполне понятно. Я сам бы задыхался от ярости, если бы кто-то посмел покушаться на мою…
- Нет, я не о нем, - перебил Вулфрик. - Тот будет умирать сотни раз сотней смертей, когда я до него доберусь. Я имел в виду мужчину, которому она отдала сердце. Сначала я о нем и не думал. Теперь же он не выходит у меня из головы.
Реймунд удивленно заморгал:
- И когда это неприязнь сменилась симпатией?