Узы любви - Джоанна Линдсей 11 стр.


- В таком случае вам следует немедленно обвенчаться.

- Вряд ли она согласится, - усмехнулся Вулфрик. - Я уже предлагал…

- Я сама поговорю с ней…

- Ничего не получится, матушка.

- Конечно, она согласится, - уверенно заключила мать. - Милисент - девочка разумная.

Разумная?

Теперь Вулфрик в самом деле заподозрил, что в роли Милисент постоянно выступала Джоан. Но какой смысл наносить такой удар матери? Открыть, что Милисент сама мысль о свадьбе хуже горького снадобья?! Энн обо всем узнает, если попытается ускорить срок венчания.

Поэтому Вулфрик устало бросил:

- Делай, что пожелаешь.

Он слишком хорошо знал мать. Та никого не слушает, кроме себя самой. Главное, он успел предупредить ее, и теперь она с Милисент глаз не спустит.

Глава 20

- Болваны, дураки, олухи! Я поручил вам пустячное дело, а вы позорно его провалили, да не один раз, а три! За что я, спрашивается, вам плачу?! Чтобы постоянно выслушивать жалобы на очередную неудачу?!

Прежде всего Эллери подумал о том, что больше не стоит ночевать на постоялом дворе, где Уолтер де Ротон мог легко его отыскать. Второй мыслью было решение придушить не ту несчастную девчонку, за которой охотился Уолтер, а самого Ротона. Это, конечно, означало, что репутация его будет навек испорчена, но сама мысль все же была заманчивой.

Он не потупил взор, не опустил стыдливо голову, чего, вне всякого сомнения, ждал лорд. Оба сообщника постарались угодить Уолтеру, приняв покаянный вид, но Эллери впился в него вызывающим взором и безразлично пожал плечами.

- Обстоятельства, господин, - бросил он вместо извинений. - В следующий раз сделаем все как полагается.

- В следующий раз?! - завизжал Уолтер, став от ярости лиловым. - И на что вы надеетесь? Вы всегда могли пробраться в Данбер, но какой идиот пустит вас в Шеффорд, который охраняется, словно осажденная крепость?! Туда не впускают никого постороннего, тем более таких звероподобных тварей, как вы! Даже торговцев, если те незнакомы стражникам, гонят в шею!

- Они наймут…

- Ты что, не слышишь? Шеффорд - графство! Граф никого не нанимает! Он берет людей из вассалов и окрестных деревень.

- Поверьте, господин, всегда есть способ добиться своего. Если не подкупом, значит, хитростью или украдкой. Крестьяне наверняка снуют в замок и обратно, непрерывным потоком едут телеги и слоняются шлюхи. Я знаю девку, которая за деньги готова на что угодно. Она и раньше работала на меня и кое-что смыслит в ядах. Так что я не нуждаюсь в наставлениях, и нечего учить меня, как делать дела.

Эллери было наплевать на то, что он оскорбляет высокородного барона, хотя сам не имеет ни земель, ни титула. Зато он родился свободным, и это давало ему все необходимые права, во всяком случае, право высказывать свое мнение кому угодно - хоть аристократу, хоть простолюдину. Матерью его была лондонская потаскуха, отца он не знал и едва ли не с пеленок жил на улице, где и добывал себе хлеб. Сумел пережить голод, побои и ночлег в канавах в самый разгар зимы. Так что какой-то чванливый лордишка ему не указ! И пусть у него от злости вот-вот пена изо рта пойдет только потому, что простолюдин смеет так обращаться с ним, Эллери все нипочем. Если Эллери что-то и понял в этой жизни, так это необходимость брать все, что понравится, и даже силой. Чего стоит эта самая жизнь, если приходится пресмыкаться перед каким-то раззолоченным бароном?

Эллери ничего не имел против поручения де Ротона. Ему и раньше приходилось убивать за золото. Но он терпеть не мог, когда ему указывали, что и как делать. И не выносил, когда на него орали. Он был настоящим великаном. Лишь немногие могли сравниться с ним в росте. И если не его внешность, то поведение и манера себя вести производили на окружающих весьма устрашающее впечатление. Ему не раз говаривали, что он красивое животное и выглядит коварнее и злее самого греха. Поэтому он привык если не к уважению, то к настороженности или нескрываемому ужасу посторонних.

Что же касается последней работенки… вся разница в том, что на этот раз жертвой станет женщина. Он видел ее во всей красе, вернее, не ее, а сестру, которая, по словам многих, была ее точной копией. Он прикончит девчонку, в этом нет ни малейшего сомнения, но сначала насладится ее прелестями. Только Уолтеру об этом знать ни к чему: обязательно станет твердить, что девчонки нельзя коснуться ничем, кроме клинка.

Катред и Джон придерживались того же мнения и просто пытались убить ее, да только Катред был паршивым стрелком, а Джон… что же, Джон вообще не вернулся из монастыря.

Она была бы уже в могиле, если бы Эллери так не стремился хорошенько намять ей брюхо. Легче всего было прирезать ее в тот день на тропе, но он упорно старался взять ее живой. И теперь начинал сомневаться - не из-за воплей Уолтера, а из-за гибели Джона, - стоит ли минутное удовольствие риска, которому он подвергает себя и других.

Может, в самом деле нанять знакомую шлюшку, чтобы пробралась в Шеффорд и отравила девчонку? С другой стороны, он сам еще не пробовал проникнуть в замок. Необходимо проверить, так ли это трудно, как воображает Уолтер.

Однако и Эллери было на что пожаловаться. Пусть де Ротон не сказал ему, почему так жаждет смерти девушки. В конце концов не его это дело. Но почему барон умолчал о подробностях, столь важных для успеха предприятия?

- Вам следовало предупредить нас, господин, что леди помолвлена с сыном графа.

- Это не имело бы ни малейшего значения, выполни вы то, за чем вас послали, до приезда де Торпа. Эта дурочка вела себя хуже самой грязной крестьянки, даже бегала в данберский лес. Но поскольку вы провалили дельце, теперь ее охраняют, как королевскую казну, тем более что де Торп увез ее к себе.

Эллери едва не спросил, почему спесивый барон не сделал все сам, если уж задача была настолько легкой. Скорее всего потому, что умел управляться с мечом, в точности как сам Эллери - с пером и пергаментом.

Подумать только, что он до сих пор так и не встретил ни одного лорда, который не был бы хвастунишкой и фанфароном и одновременно - жалким трусом. Нет, конечно, случались и исключения - существовали истинные рыцари, целые дни проводившие на ристалище, отважно сражавшиеся в войнах и поединках, привыкшие убивать. Эллери не сталкивался с такими, но лишь потому, что они и не нуждались в его услугах и были вполне способны справиться со своими врагами. Но не объяснять же это Уолтеру!

- Но если она раньше вытворяла такое, что ее остановит сейчас? Думаю, она сама себе злейший враг. Нечего и волноваться, она рано или поздно к нам придет.

- Хотел бы я, чтобы ты оказался пророком, но разве можно полагаться на капризы глупой девчонки? - пробурчал Уолтер, хотя, похоже, немного успокоился. - Не забывай, что время не ждет. Она должна отправиться к праотцам, прежде чем обе семьи объединит этот брак. Тебе ясно?

- Да, но я все же надеюсь воспользоваться ее безрассудностью.

- Как знаешь, только не подведи меня, иначе испытаешь всю тяжесть и моего, и королевского гнева.

Эллери разразился таким язвительным смехом, что у де Ротона лицо пошло пятнами. И почему мелкопоместные дворянчики воображают, будто упоминание о короле сразу должно вызывать почтительную дрожь страха? Или думают, будто это все равно что пригрозить карой Господней? Пожалуй, это в какой-то степени было верно, пока правил покойный король, на самом деле обладавший сердцем льва, но бояться этого безвольного ничтожества, его младшего братца?

Уолтер, вне себя от ярости, наконец-то обрел дар речи:

- Как ты посмел!

Но Эллери, ничуть не встревоженный, небрежно отмахнулся: по всей видимости, негодование барона не произвело на него ни малейшего впечатления.

- Вот если бы вы пугали меня де Торпом, я, пожалуй, поостерегся бы. Даже до меня дошли слухи о его доблести и отваге. Но жалкий король превзошел себя лишь во лжи и интригах. И не представляет опасности ни для кого, кроме своих доблестных баронов. Ну а теперь идите, господин, и дайте мне спокойно и без суеты обдумать план убийства. Я закончу начатое, но лишь потому, что так захотел сам. Ваше недовольство нисколько меня не трогает.

И снова Уолтер от бешенства потерял дар речи, но не стал тратить слов и, величественно выпрямившись, удалился. Эллери, только сейчас смертельно оскорбивший своего нанимателя, и ухом не повел. Главное, что ему заплатили половину обещанной суммы, а вторую отдадут, когда время придет, даже если придется содрать с лорда шкуру.

Уолтера, как ни странно, одолевали те же мысли. Он уже решил приказать своим людям прикончить наемника, как только тот исполнит деликатное поручение. В этом случае можно не бояться, что Эллери проболтается. А вот теперь Уолтер передумал. Он собственноручно и с огромным удовольствием прикончит негодяя. Такая тварь не заслуживает лучшей участи.

Глава 21

- Ты сегодня какая-то подавленная, и это меня беспокоит, - прошептала Джоан.

Милисент, спускавшаяся вместе с сестрой по винтовой лестнице в парадный зал, остановилась как вкопанная и с тоской в глазах припала к бойнице, за которой расстилались занесенные снегом поля и леса. Но на это Джоан внимания не обратила, уверенная, что сестру тревожит не вынужденное заключение в замке. Пытаясь выведать, в чем причина, она не отставала:

- Ты все еще не оправилась от раны? Или не отдохнула?

- Все хорошо.

Краткость ответа взволновала Джоан еще больше.

- Ладно, в таком случае какая муха тебя укусила?

Милисент повернула голову и улыбнулась:

- Не родилась еще муха с такими острыми зубами…

- Ты знаешь, о чем я, - нетерпеливо перебила Джоан. - И знаешь также, что от меня ничего не скроешь, так что лучше не притворяйся.

Милисент тяжело вздохнула и сдалась.

- Он поцеловал меня, - выдавила она.

- Когда?! - недоверчиво охнула Джоан.

- Сегодня утром.

- Но это же чудесно…

- Черта с два! - огрызнулась Милисент.

- Нет, правда, - настаивала Джоан. - Разве не помнишь тот наш разговор? О том, насколько станет легче твоя жизнь, если он возжелает тебя? Так и вышло! Иначе зачем ему тебя целовать?

- О, он привел достаточно веский довод, - вспыхнула Милисент. - Захотел и сделал.

Джоан недоуменно уставилась на нее и расхохоталась:

- Какая чушь!

- Вот именно. Может, ты знаешь, в чем дело? - раздраженно буркнула Милисент.

- А ты сама подумай, и все поймешь, - парировала Джоан. - Стал бы мужчина целовать тебя, если бы не хотел?

- Почему бы нет? Поцелуи бывают разные: тебя могут поцеловать в знак примирения, чтобы продемонстрировать власть, наказать, заставить, напугать…

- Довольно! - вскричала Джоан. - Почему ты всеми силами стараешься доказать, что он не может испытывать к тебе желание? Мы ведь решили, что это послужит к твоей выгоде!

- Не мы решили, а ты. Ты одна, - запротестовала Милисент. - А по мне, лучше бы он вообще держался от меня подальше!

- Тебе не понравился поцелуй?

Вместо ответа Милисент вспыхнула, и Джоан с облегчением вздохнула:

- Слава Богу, что ты не нашла его абсолютно невыносимым.

- Мне не противно, и когда Граулз лижет мою щеку. Но это еще не означает, будто я этого добиваюсь!

- Нельзя же сравнивать волка и Вулфа! - засмеялась своей шутке Джоан.

Милисент презрительно вскинула голову:

- Говори за себя! По-моему, они ничем особенно не различаются. Я имею в виду не только Граулза, а всех волков вообще.

- Мы уже и об этом говорили, но я в жизни не предполагала, что ты способна так упрямиться! Полна решимости доказать свою правоту?

- Упрямиться? В чем? - защищалась Милисент. - Что поделать, если он мне не по душе? И что мне не нужны его поцелуи? Джоан, ты не прошла через те страдания и муки, которым он меня подверг! До сих пор в моей памяти жив тот ужас, который я перенесла, думая, что буду калекой. Чудо Господне, что я не охромела!

- Забыла, что я все это время была рядом и делила с тобой страх и тоску? Но, Мили, это случилось так давно! С тех пор Вулфрик стал мужчиной. Неужели ты искренне считаешь, что сейчас он хладнокровно причинил бы тебе зло? Он сын лорда Гая, а тот - самый благородный человек из всех, кого я знаю. Как может его отпрыск быть иным?

- А по-твоему, это невозможно? Возьми хоть меня - я самый яркий пример того, насколько далеко яблочко может откатиться от яблони.

- Неправда! Я сама слышала, как папа твердил, что ты напоминаешь ему маму.

- И все потому, что ее трудно было назвать покорной овечкой? Неужели думаешь, что она тоже скиталась по лесам в мужском платье?

- Трудно судить о Вулфрике по тому, как он обращается с тобой! - усмехнулась Джоан. - Признай, ты отнюдь не образец женственности! Согласись лучше, что он безупречно себя вел при первой встрече, когда принял меня за тебя! Какая галантность, учтивость, вежливость…

- Да, а когда принял меня за мальчишку, едва не убил. Грубый, неотесанный, злобный…

Джоан, потеряв терпение, воздела руки к небу:

- Все, с меня хватит. Сдаюсь.

- Прекрасно, - успела вставить Милисент, прежде чем Джоан добавила:

- Ты превзошла упрямством всех здешних мулов, вместе взятых. Не собирается он вести себя с женой, как с дерзким слугой, за которого и принял тебя в тот день.

- А по-моему, над женой он станет издеваться куда изощреннее, - возразила Милисент. - Потому что захочет. Потому что получит над ней безграничную власть.

- Иисусе, неужели ты придаешь такое значение случайной фразе? Да что это с тобой, Мили?

- Неправда! - вспылила девушка. - Мне совершенно безразлично…

- Мили, не пытайся меня одурачить, ты ведь знаешь: это бесполезно. Неужели предпочла бы услышать, что он считает минуты до той ночи, когда наконец затащит тебя в постель? Или довести его до такого состояния, что он не станет ждать благословения церкви? Разве ты первая не сгорела бы со стыда? Кстати, откуда вдруг такое странное заявление? Только не смей признаваться, что додумалась спросить, зачем он тебя поцеловал, иначе я огрею тебя по голове всем, что под руку подвернется!

- Ну разумеется, я его спросила, - промямлила Милисент. - Я просто ошалела от его поцелуя, вот и ляпнула первое, что пришло на ум.

- Ошалела? - с величайшим интересом переспросила Джоан.

- Нечего делать вид, что не поняла. Ты знаешь, о чем я.

- Не уверена, - задумчиво протянула Джоан. - Под словом "ошалела" ты подразумеваешь, что сильно разволновалась? Или на тебя разом нахлынуло столько противоречивых ощущений, что разобраться не было никакой возможности? Ах, не важно, и то и другое по-своему хорошо.

Милисент издала странный звук, похожий на стон.

- А я ненавижу и себя, и окружающих, когда теряюсь и не могу собраться с мыслями! Вот что наделал его проклятый поцелуй!

- Я когда-нибудь рассказывала о том случае, когда меня поцеловал папин оруженосец?

- Сэр Ричард? И папа не велел содрать с него шкуру?

- Я, разумеется, ни словом не обмолвилась папе, - хмыкнула Джоан. - Ничего особенного и не случилось, а бедняга долго потом извинялся. Я даже была польщена. Но ничего не вышло - к тому времени я уже любила Уильяма.

Милисент прислонилась к стене.

- И какая из этого мораль? Говори, не стесняйся.

- Разумеется. Какое же наставление без морали? - лукаво улыбнулась Джоан. - Поцелуй Ричарда показался таким незначительным событием, что уже на следующий день был забыт. Все равно что блошиный укус! Он не пробудил во мне никаких чувств. Но когда меня впервые поцеловал Уильям, я едва не упала в обморок от счастья и наслаждения. Это было так волнующе, Мили! Поверь, желание способно творить с нами чудеса.

Милисент сгорала от смущения еще до того, как Джоан замолчала, но последнее замечание стегнуло ее, как кнутом.

- Мне он не нужен! О каком желании может идти речь, когда я ненавижу Вулфрика!

- А ты не задумывалась над тем, что это всего лишь слова? Тебе просто хочется его ненавидеть, вот это вернее. Ты стараешься изо всех сил, но ничего не выходит.

- Как ты прекрасно объяснила все, что творится у меня в душе, - саркастически бросила Милисент. - Только забыла принять в расчет, что при одном его виде меня трясет от ярости. Я готова глаза ему выцарапать! Неужели это верные признаки того, что желание не дает мне покоя?

Джоан обиженно поджала губы.

- Я пыталась тебе помочь, облегчить твое положение, но ты предпочитаешь копить обиды.

- Нет, просто пытаюсь найти способ избавиться от уз брака, что неоднократно повторяла тебе, только ты не слушаешь. Лучше посоветуй, как отвадить жениха, сестричка.

Джоан участливо положила руку ей на плечо.

- Боюсь, выхода нет. На твоем месте я постаралась бы подготовиться к неизбежному, вместо того чтобы прятать голову под крыло, а потом, когда придет время, понять, что неопытность и трусость ведут к бедам и несчастьям.

Милисент крепко обняла сестру.

- Я вовсе не хотела срывать на тебе злость…

- Лучше на мне, чем на нем, - заверила Джоан. - Так и быть, сегодня больше не буду напоминать тебе о свадьбе. А сейчас лучше поскорее спуститься вниз, пока нас не стали искать. Кстати, тебе очень идет розовый цвет.

Милисент оглядела розовое блио, одолженное Джоан, и хмуро проворчала:

- Как это ты ухитряешься несколькими словами испортить мне аппетит?

Джоан засмеялась и потянула сестру вниз.

- Я начинаю думать, что тебе просто не хватает прогулок и охоты. Сидишь взаперти и не знаешь, на кого броситься. Как медведь с больной лапой.

- Вовсе нет!

- Не льсти себе. Хуже любого медведя. Но леди Элга открыла мне секрет, чем занять себя с утра до вечера, так что не останется времени на размышления.

- Насколько я поняла, ты собираешься поделиться этой великой тайной со мной?

- Именно. И ничего тут сложного нет, - объявила Джоан, предусмотрительно сбежав на несколько ступенек. - Нужно каждый год рожать по ребенку.

И со смешком побежала вниз, прежде чем сестра успеет ее догнать и наградить оплеухой.

Назад Дальше