Да, бывают ведь и такие женщины, которых тянет к жестоким мужчинам. Некоторые даже специально распаляют агрессивных партнеров, намеренно заставляя ревновать. И что бы ни случилось, вновь и вновь возвращаются к ним. Может, и здесь тот же случай? Возможно, Лили знает, что бывший любовник наведается к ней, и хочет продемонстрировать ему, что проводит время с кем-то другим?
"Ну вот, теперь все сходится! – с циничной удовлетворенностью решил Марко. – Она явилась, чтобы заставить другого ревновать. И ей почти удалось завоевать мое внимание…"
– Я знаю, что у вас на уме, – сухо заявил он. – Вы пришли, чтобы этот ваш Антон подумал, будто мы любовники.
Теперь все стало на свои места, он нашел объяснение ее поведению, и ей больше не пробить его на жалость. Весь этот страх и бледность лица – лишь игра с целью ввести его в заблуждение. Она отличная актриса, но он больше не восемнадцатилетний дурачок, верящий в любую ложь женщины лишь потому, что она женщина.
Лили, до сих пор мерившая шагами комнату, замерла на месте и в ужасе и недоверии уставилась на Марко. И как только ему такое в голову пришло!
– Нет, – возразила она, – это не так. Я очень боюсь… – Тут по телу ее снова прошла дрожь от мыслей о нависшей угрозе, но на этот раз Марко ничего не заметил, вернее, решил больше не замечать ничего, что не вписывалось бы в нарисованную им самим картину.
Ведь факты были налицо: она вторглась к нему, кидала на него горящие взоры, словно он самый расчудесный и желанный мужчина на свете, и он купился на этот цирк. Все это могло добром не кончиться, а Марко вовсе не нужны были проблемы. Гораздо лучше для собственной безопасности включить защитный механизм, подавить в себе всяческую симпатию к Лили. Подавить, а не идти у нее на поводу. Нужно заставить себя видеть в ней ту интриганку, которой, как он знал, она и являлась. Намного правильнее и логичнее считать, что им пытаются манипулировать. Если в его логике и имелись слабые места, то он не желал их замечать. А они имелись. Например, почему после случайной мимолетной встречи Лили вдруг приспичило, чтобы бывший ее взревновал? Причем приспичило так, что хоть в лепешку расшибись…
– Опять вы врете, – ледяным голосом отрезал Марко. – Только зря стараетесь. А теперь прошу меня извинить, мне нужно работать. Поэтому будьте добры, покиньте помещение. – Не дожидаясь ответа, он повернулся к ней спиной и направился к двери.
Лили запаниковала: "Он все опять понял не так. Надо объяснить ему. Заставить понять. Я не могу вернуться к себе!" Тут зазвонил телефон, и Марко пришлось вернуться в номер, чтобы ответить. "Он собирается бросить меня одну совсем без защиты, точно как отец однажды! Второй раз я этого не переживу! Есть надежда! Ведь я точно знаю, что на самом деле он нормальный человек, заботливый и думающий о ближних. А это вот ледяное равнодушие – наносное!"
Когда Марко отвлекся от нее, чтобы поднять трубку, Лили рванула к двери в его спальню, проскользнула туда и бросилась на кровать, зарывшись в простыни. Все тело дрожало, во рту пересохло. Ей хотелось остаться тут, в чистоте этих покрывал, навсегда спрятавшись ото всех. Расчет был на то, что Марко, питая к ней отвращение, не опустится все же до того, чтобы физически выволакивать неугодную даму из своей постели и тащить в ее номер.
Потому что в номер свой она вернуться не могла. Не могла сидеть так в одиночестве, позволяя страху пожирать себя. Она знала, что такие, как Антон, питаются страхом своих жертв, но ничего не могла с собой поделать.
Тут дверь в спальню распахнулась. На пороге возвышалась фигура разгневанного Марко.
– Я не пойду к себе, – упрямо заявила Лили. – Я останусь здесь. С вами.
Последние два слова оказались теми каплями, что переполнили чашу терпения Марко. Сдерживаемый доселе гнев перерос в неистовую ярость. Да как она смеет валяться в его кровати и спокойно так открытым текстом заявлять, что он должен присоединиться к ней в ее грязных игрищах, вне зависимости от того, что сам обо всем этом думает! Она что, считает, что он робот? Нет, он не железный, с мужскими инстинктами у него все в порядке! С самоконтролем было покончено, он уступил открывшемуся соблазну, и Марко, шагнув к кровати, горячо вопросил:
– Он, наверное, был невероятно хорош?
– Что?
– Наверное, он был безумно хорош, раз вы готовы на все, лишь бы вернуть его. Заставить ревновать, вновь валяться у ваших ног… Ведь весь этот маскарад ради этого? – И он потянулся за покрывалами, которыми Лили обмоталась.
– Нет, нет, конечно. Марко, пожалуйста, не прогоняйте меня, – взмолилась Лили, истово вцепившись в свой кокон из одеял.
Марко захватил в кулак покрывало, и Лили даже сквозь все слои ткани почувствовала, как его костяшки коснулись ее груди. Соски тут же напряглись и заныли, а по всему телу разлилось желание и запульсировало, волнами пробегая по всем органам до самой интимной точки между ног. Шокированная скоростью, с которой ее тело откликнулось на касание, Лили снова воззвала к мужчине:
– Марко, спасите меня!
Марко чувствовал, что силы на исходе и противиться соблазну долго он не сможет. В игру вступили сильнейшие первобытные инстинкты. Он ощутил ее дыхание на своей щеке, когда губы ее раскрылись в попытке еще что-то сказать. Будто бы она хотела запротестовать. Но это все прием, чтобы сильнее распалить его – и тем самым вызвать ревность в другом мужчине.
Внезапно им овладел приступ гнева – иного, чем было до этого. И Марко потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что же это. Оказывается, он разозлился, представив Лили с другим… Он что, ревнует? Ревнует к тому, что она жаждет объятий другого мужчины? Это невозможно, но это было правдой. Под влиянием этой Райтингтон на свет явился новый, другой Марко – каким он никогда не мог бы себя представить. Марко, которым в первую очередь руководят мужские инстинкты.
Опрокинув Лили на подушки, он провел ладонью по изгибу ее шеи и горячо прошептал, едва сдерживаясь:
– Отлично. Раз уж вы остаетесь, почему бы и на самом деле не дать ему повода для ревности?
Марко поцеловал ее, и в тот же миг все остальное в мире потеряло смысл. Ничто и никто не имел больше значения. Лили тут же откликнулась на поцелуй. Вечер выдался для нее в эмоциональном плане очень напряженный, и теперь все эти эмоции словно переплавились в безумный чувственный голод.
С самого первого момента их встречи Марко где-то в глубине души знал – в конце концов им не миновать такой развязки. Он долго боролся с этими мыслями и наконец сдался. Было уже слишком поздно отступать. Да, все это время он твердил себе, что эта женщина не та, которая ему нужна. Однако на самом деле противился Марко своим инстинктам совсем по другой причине: он отчетливо понимал, что с Лили окунется в такой водоворот страстей, что больше не будет хозяином самому себе.
Под горячими губами Марко Лили прерывисто дышала и постанывала. Вот, значит, каково это – хотеть мужчину, который тебе подходит, который возбуждает тебя, вызывает томление и страсть. Правильно, что она всегда страшилась и всячески избегала этих чувств. Но совершенно неудивительно, что теперь она готова всю себя – свое тело, разум, душу, чувства – принести в жертву мужчине, от прикосновений которого в ней поет каждая клеточка.
Инстинктивно она прижалась к Марко еще теснее, будто бы нуждалась в сильном плече, поскольку ступала в бурную реку, не зная брода. Ей требовалась разрядка, хотелось сполна испить чашу, из которой она только-только пригубила, когда Марко начал ее целовать. Ее язык неуверенно коснулся его языка, и словно молния ударила – такую бурю новых чувств вызвало это прикосновение. Сердце бешено билось о ребра, не щадя себя.
От робких движений языка Лили из груди Марко вырвался стон – такую сладкую муку испытал мужчина одновременно с неуемным желанием еще большей близости. Решив взять дело в буквальном смысле в свои руки, он ладонями обхватил ее лицо и стал ритмично касаться кончиком языка ее языка, от чего сердце ее на мгновение замерло и забилось с удвоенной силой, потому что ритм, заданный Марко, был ритмом самой жизни.
Покрывала, в которых пыталась спрятаться Лили, давно уже соскользнули на пол, и теперь Марко чувствовал через платье тепло ее грудей на своем торсе. Мужчина быстро стянул с гостьи платье и бюстгальтер и почувствовал новый прилив желания от вида нежных упругих грудей, белой кожи, на фоне которой розовели напрягшиеся от возбуждения соски. Накрыв ладонями прекрасные груди, Марко продолжил влажное проникновение в жаркую глубину ее рта.
Лили была как в лихорадке. Как такое возможно? Чтобы от полного отрицания плотских наслаждений так резко перейти к этому сильнейшему вожделению! В том ли дело, что наконец-то ослабел страх, гнездившийся в ней годами? И поэтому она теперь страстно желает получить без остатка все, что только Марко может дать ей? На данный момент она была уверена лишь в одном: ощущение его языка во рту, движений его пальцев по ее груди заставляло томительно мечтать о большем. Никогда за все свои двадцать семь лет не испытывала она подобной страсти.
Руки ее начали исследовать тело партнера: сильные плечи, мускулистые руки, широкую грудь и узкие бедра. Впечатлений было предостаточно, чтобы занять все пять чувств. Лили казалось, для этого момента она и была создана женщиной.
Рука ее замерла там, где до сих пор держалось полотенце, обмотанное вокруг его бедер.
Марко казалось, что он сходит с ума. Не переставая покрывать поцелуями ее нежные губы, он произнес хриплым, чужим голосом:
– Сними его!
– Марко… – беспомощно вымолвила она, голос дрожал от возбуждения, когда пальцы скользнули к его напрягшейся плоти, повинуясь просьбе.
Марко подумал, что перед ним сейчас колдунья, Цирцея, завораживающая и влекущая чарами собственной чувственности. Она поймала его в ловушку своей женственностью. Каждое ее касание сулило бескрайние наслаждения. Каждый изгиб тела таил разгадку смысла жизни. То была самая горячая, самая нежная, самая удивительная женщина, которую ему только доводилось знать. Единственная, кого по-настоящему хотело его тело.
Он зажал ее сосок между указательным и большим пальцами, и Лили выгнула спину от нахлынувшего, еще усилившегося желания. Этим движением она словно еще ближе преподнесла себя ему, и тогда Марко обхватил сосок губами и стал ласкать его языком.
От этой ласки Лили застонала еще громче и обеими руками притянула его голову к себе. В свете, просачивавшемся через дверь в гостиную, тело его казалось отлитым из бронзы. Лили залюбовалась партнером, пытаясь запомнить каждую черточку, каждый изгиб этого прекрасного тела, достойного кисти самого да Винчи. Когда взгляд ее опустился к темным завиткам волос внизу его живота, тело ее охватила дрожь. Она увидела живое и возбужденное доказательство того, что Марко готов взять ее.
Под влиянием порыва она обхватила его шелковистую, обжигающую плоть рукой. Никогда не думала Лили, что способна на такое! Тут Марко схватил ее за запястья и завел ее руки за голову, словно пригвоздив к матрасу. Теперь он был абсолютно свободен в своих действиях и принялся покрывать ее тело мягкими поцелуями, узнавая ее все ближе и ближе. Ощутив жар его рта на своем животе и бедрах, Лили забилась в дрожи от вожделения и невыносимого удовольствия. Ей уже просто необходимо было ощутить его внутри себя. Между ног стало горячо и влажно…
Марко взглянул на Лили, трепещущую под его руками, и подумал: как так вышло, что судьба привела его сюда с этой женщиной, которая словно владеет ключом ко всем тайнам его жизни? Почему она возбуждает его самим фактом своего существования?
– Пожалуйста, ну пожалуйста! – раздался отрывистый крик Лили, измученной томлением. Это стало началом кульминации их любовной симфонии.
"Это меня она молит о близости! – подумал Марко и тут же одернул самого себя: – Нет, вовсе нет". Его словно ледяным душем окатили. Вернувшись к реальности, он разжал объятия и резко отодвинулся от Лили, вновь задыхаясь от гнева и отвращения. Повернулся к ней спиной, чтобы не видеть выражения триумфа на лице хищницы: еще бы, ведь ей теперь известно, насколько сильно его влечение к ней. И как он только мог выпустить ситуацию из-под контроля! Как позволил себе расслабиться, поддаться страсти, которая чуть не привела к катастрофе! И что самое непростительное, зачем так эмоционально откликнулся на обычный зов плоти!
Единственным, правда слабым, утешением было то, что вся эта ситуация еще раз подтвердила его выводы насчет этой дамочки. Сомнений больше быть не могло, первое впечатление самое верное. А ведь сомнения уже начали было закрадываться в его душу…
Теперь главное – в угоду уязвленному самолюбию сделать вид, что вовсе не шел у нее на поводу, а действовал по собственному расчету. Глубоко вздохнув, он с преувеличенной учтивостью выговорил:
– Возможно, доктор Райтингтон, в ваших кругах и принято заниматься сексом с первым попавшимся, если нет возможности заполучить того, кто вам на самом деле интересен. Ну а я до такого не опускаюсь, пусть это и старомодно. Для обжиманий с целью досадить бывшему любовнику есть название столь непечатное, что даже в вашем обществе я не возьмусь его произнести. Заявляю вам: если вы действительно решили, что секс со мной поможет вам вернуть воздыхателя, то вы ничего не смыслите в мужчинах, хотя и мните себя большой специалисткой! – С этими словами он встал с кровати.
Лили казалось, словно ее ударили, так все это было унизительно и обидно. Как можно было считать, что близость с Марко – самое главное?
Неужели это главнее гордости и чести? Стыд подливал масла в огонь. А ведь Марко намеренно заставил ее так раскрыться! Это был продуманный маневр с его стороны! Лили хотела сквозь землю от стыда провалиться. Единственное, что она смогла из себя выдавить, было:
– Я пришла сюда вовсе не за этим. Этого не должно было произойти.
От того, в каком свете он ее выставил, больно было и физически, и психологически. Но сил защищаться не осталось, слишком шокирована была Лили и своим поведением, и тем, что ощущала в его недолгих объятиях.
– Разумеется, не должно, – злобно откликнулся Марко, боясь сказать лишнее слово.
Он даже в одной комнате с ней находиться теперь опасался, так как не было никакой уверенности в себе, в том, что хватит силы воли вновь не наброситься на нее. Ведь так хочется схватить ее на руки и заниматься с ней любовью до тех пор, пока у нее не останется никаких чувств к другому, пока она станет просто неспособной любить других мужчин, так же как и Марко теперь больше никогда не сможет полюбить другую женщину.
Злясь на собственную слабость, он направился к двери в гостиную, чтобы только подальше убраться от соблазнительницы. Грудь болела. Его словно распирало от эмоций, совершенно для него не характерных. Никогда в жизни не думал, что способен на такие чувства. Закрыв за собой дверь, он подумал, что раньше ни на секунду бы не задумался, а просто взял и вышвырнул Лили из своей постели. Однако новый Марко просто боялся возвращаться туда, не доверяя себе и своим инстинктам.
Как она, наверное, веселится сейчас! Упивается своей властью над ним! Марко нервно зашагал по комнате, злясь и понимая, что никуда ему не деться ни от этой злобы, ни от Лили, эту злобу вызывающей.
А Лили так и осталась лежать в кровати, сверля дверь напряженным взглядом. С каким презрением он ее отчитал, и в общем-то понять его очень даже можно. Какая муха ее укусила? Что за поведение! Ведь она всегда боялась привязаться к мужчине, потому что любовь губительна для женщины. Всегда считала, что сексуальное влечение в конечном счете ведет к тому, что один из партнеров теряет независимость и подчиняется другому. Как она раньше радовалась своей устойчивости к зовам плоти. Ей было хорошо и спокойно под защитой своеобразного обета безбрачия, обрекшего ее на жизнь в мире, где вместо воздуха пыльные воспоминания о былом кошмаре, а не свежий ветер чистых ощущений.
И причина тому – Антон Гиллмэн. Это он вселил в ее душу страх, которому оказалось подчинено все на ее дальнейшем пути. Страх этот чуть ослабел, когда Лили лишилась невинности в шестнадцать лет с парнем, таким же неловким и неумелым, как она сама. Ослабел, но полностью не ушел. Все в ее жизни было продиктовано страхом, даже выбор профессии. И казалось, что ей не грозят сложности, к которым приводят сексуальные отношения. Однако, как выяснилось, обольщалась она зря.
И сейчас в этом уже не осталось никаких сомнений. Только что в комнате Марко, в его кровати и его объятиях, она забыла все, что имело значение прежде, – столь сильно было влечение к нему, что страсть победила инстинкт самосохранения. Теперь же хотелось стать маленькой, ничтожной, незаметной и по-тихому уползти куда-нибудь зализывать раны. Но от себя не спрячешься. Тело до сих пор ноет от неудовлетворенного желания. И как ни прискорбно, при малейшем соблазне – например, коснись ее Марко хоть случайно – она вновь потеряет над собой контроль.
А ведь Лили пришла сюда в надежде на спасение. Оказалось же, что Марко даже более опасен, чем Антон. Потому что недавняя вспышка желания была продиктована не только физическим влечением, но чем-то гораздо большим и серьезным. Но Лили уже приходилось видеть, чем для женщины кончается полная и безраздельная любовь, когда мужчина пресыщается и вычеркивает ее из своей жизни. Она наблюдала, как страдания уничтожили ее мать – сначала это были мучения душевные, но в конце концов они переросли в физические. В итоге мать сама желала смерти как избавления. А отец с самого детства твердил Лили, что она пошла вся в мать. Поэтому нельзя повторять ее ошибок и привязываться к мужчине.
Лили была уверена – для Марко недавний эпизод совсем ничего не значит. Надо и самой относиться к случившемуся точно так же и перестать возлагать на князя ложные надежды.
Глава 6
Наступило утро – радостное время для тех, у кого все хорошо, и горестное для тех, у кого на душе уныло. Ведь дневной свет лишь обостряет боль, которую можно перетерпеть ночью.
Марко понуро глядел в окно на рассветное озеро. Сегодня он почти не спал. При его росте, как ни старайся, удобной кровати из кресла не выйдет. Но еще сильнее, чем неудобное лежбище, досаждали мысли. Как он поддался на провокацию? Теперь Марко испытывал к себе отвращение той же силы, что и к Лили.
Он потер поросший щетиной подбородок и поморщился: нужно было идти принимать душ и бриться. Одеться тоже не помешало бы. Но путь в ванную лежал через спальню. Хмуро поглядев на закрытую дверь, он решительно шагнул вперед и распахнул ее.
Лили лежала почти на краю кровати, свернувшись клубочком, словно пытаясь защититься. Хотя, скорее, это над ним, Марко, нависла угроза. А полагать, будто таким, как доктор Райтингтон, может понадобиться защита, просто глупо и наивно.
Взгляд Марко упал на стул, где аккуратно сложено было платье, которое он с таким неистовством срывал с Лили вчера. Из-под него выглядывал бюстгальтер. Марко вспомнил, как удивился накануне, увидев этот совершенно простой, без всяких вычурностей предмет. Дамочкам такого типа скорее пристало белье смелое и сексуальное. Хотя, наверное, Лили Райтингтон настолько умелая актриса, что продумывает даже такие детали образа, как нижнее белье.
Мимо кровати он направился к ванной. Тень упала на Лили, и она тут же открыла глаза. Лицо ее мгновенно вспыхнуло, а затем побледнело. Зрачки расширились.