– Браво! – цинично кинул Марко. – Образ "невинная, шокированная присутствием в комнате мужчины" удался вам сполна. Как, впрочем, и вчерашняя комедия. Или, может, это драма?
Лили снова покраснела, полагая, что он имеет в виду ее неадекватное поведение. Марко же трактовал ее румянец по-своему: конечно же она злится, что ее авантюра не удалась. Что ж, тем лучше.
– Как ни прискорбно, но в моем лице вы не нашли ценителя своих непревзойденных актерских талантов. Мне не хуже, чем вам, известно, что за вчерашним спектаклем стоял трезвый расчет, – продолжил Марко, чтобы лицедейке стало понятно: его в такие игры не втянуть. Возможно, вчера он и проявил слабость, но больше это не повторится. – Что у нас сегодня по программе? Еще какой-нибудь мелодраматический этюд? По законам жанра, полагаю, сейчас должен нарисоваться ваш бывший любовник и обнаружить, что ночь вы провели в номере другого.
Первый шок от вида полуобнаженного Марко около кровати прошел. События прошлой ночи вспомнились с отрезвляющей ясностью. Отношения их, мягко говоря, и прежде на теплую дружбу не тянули. Теперь же, после вчерашнего, вообще какая-либо совместная деятельность представлялась сомнительной. Лили нужно было хоть как-то реабилитироваться в его глазах и дать понять, что подобное больше не повторится, чего бы ей это ни стоило.
– Я очень сожалею о том, что вчера произошло. Правда, – начала она, садясь в постели и удерживая покрывало. Последнее, чего ей хотелось бы, – это чтобы Марко думал, будто она при шла его домогаться и рассчитывает на продолжение. Тем более что, как явствовало из его вчерашнего демарша, продолжение ему и не нужно. – Мое поведение было… совершенно неподобающим. Это не повторится более. И если только возможно, я бы попросила вас вообще забыть о случившемся.
Марко прищурился. Что на этот раз она затеяла? Она что, надеется на явку с повинной? Будто он признается в своем влечении к ней? Ведь этот вид, полный покорности и раскаяния, не более чем очередной фарс. Она издевается? Хочет унизить его еще сильнее, показывая, что он не волен сопротивляться ее чарам?
– По-моему, вам следует сейчас больше заботиться о том, чтобы бывший дружок раскрыл ваше местоположение, а не рассыпаться передо мной в извинениях. Почему бы вам не пойти и не поискать его?
Лили открыла было рот, чтобы объясниться, но тут дверь в гостиную распахнулась, и на пороге возникла горничная с грудой чистых полотенец, а за ней – женщина более почтенного возраста с блокнотом и ручкой в руках. Замерев на полуслове, она профессиональным взглядом окинула комнату, оценивая обстановку, гвоздем которой были Лили, до сих пор не выбравшаяся из постели, и Марко с полотенцем на бедрах. Извинившись, женщины быстренько ретировались.
От досады Марко не смог сдержать стона: он забыл повесить табличку "Не беспокоить". Выйдя на минуту из комнаты, чтобы исправить свою ошибку, он не видел, как Лили залилась краской от стыда и замерла в ужасе. Вернувшись, он едко поинтересовался:
– Ну что? Дар речи потеряли?
Глубоко вздохнув, Лили откликнулась:
– Я пыталась… извиниться за прошлый вечер. Но похоже, вам ни к чему мои извинения. Вам выгоднее занимать позицию обвинения. Выгоднее считать, будто мы с Антоном… мы были… – Как ни пыталась она держаться сухо и по-деловому, как и подобает взрослой женщине, но слова "любовник" по отношению к Антону произнести так и не смогла, настолько это было омерзительно.
Марко же ничто не смущало.
– Что вы были любовниками, и теперь вам хочется заставить его ревновать, – упрямо закончил он.
– Нет. Наоборот, я очень не хочу, чтобы Антон принялся меня разыскивать.
– Всем известно, что обиженная женщина в гневе страшна. Ведь вы с ним поссорились, и теперь вам нужно, чтобы он пожалел о разрыве. Вы хотите, чтобы он ревновал. И чтобы он пришел в ваш номер, но обнаружил, что вы где-то в другом месте с другим мужчиной. И вы ни перед чем не остановитесь. Разве не так?
– Нет, не так. Я на такое не способна, – возразила Лили голосом, дрожащим от напряжения. – Я пришла к вам только из-за того, что до смерти боялась оставаться у себя одна.
– Почему? – Но Лили отвела взгляд, тогда Марко настойчиво спросил: – Если уж вы так боитесь Антона, как пытаетесь показать, должна быть причина. – Он был абсолютно уверен, что никакой другой причины, кроме уже им озвученной, нет. Поэтому повернулся и двинулся к гостиной, но тут Лили заговорила:
– Что ж, да, причина есть. И по этой самой причине я ни за что не хотела бы, чтобы в моей жизни вновь появился Антон Гиллмэн. Но я… я не могу сейчас об этом говорить.
– Отчего же? По-моему, вы мне задолжали объяснение – за вчерашнее-то поведение!
Но Лили была уже на грани отчаяния. Низко склонив голову, чтобы не выдать себя, она произнесла:
– Что же это, закон такой вышел, что я должна перед вами объясняться? Человек, способный на сочувствие, который осознает и принимает тот факт, что люди могут проявлять слабость, понял бы меня. Но ведь вы видите в других только плохое!
– Ах, это теперь так называется – видеть, когда тебя пытаются обмануть! – язвительно воскликнул Марко, опешивший немного оттого, что отповедь Лили задела его сильнее, чем должна бы.
– Я вас не обманываю, – твердо возразила Лили. – Скорее, это я должна допытываться, в чем причина вашего предвзятого отношения и почему вы упорно отказываетесь мне верить.
Марко почувствовал, что сердцу стало словно тяжелее биться. Посмотрев на часы, он с облегчением воскликнул, игнорируя последнюю фразу:
– Уже почти восемь. В девять выходим.
Успев лишь принять душ, переодеться в джинсы и футболку и накинуть кардиган, Лили спустилась, как раз когда прибыл нанятый Марко катер на воздушной подушке. Сидя рядом с ним, Лили твердила себе, что приехала в Италию работать и нельзя, чтобы эмоции мешали ей эту работу выполнять.
Осмотрев коллекцию в первом поместье из списка Марко, они перекусили в небольшом, но изысканном ресторане. Лили все еще слишком переживала и совсем не чувствовала вкуса.
Затем она провела переговоры с владельцем следующей виллы о возможности выставить в Лондоне переписку его предков с англичанином, некоторое время проживавшим в их поместье после падения Наполеона. Англичанин приехал на озеро поправить здоровье, а затем, вернувшись на родину, долго переписывался с одной из дочерей, пленившей его сердце. Он не только писал своей возлюбленной, но и рисовал, поэтому в переписке также обнаружились изображения дома в Йоркшире.
Эйдан Монтгомери скончался от туберкулеза, так и не успев жениться на итальянке. Просматривая письма, Лили заметила расплывчатые пятна и задумалась, уж не слезы ли это безутешной невесты, которую безвременно покинул любимый.
От Марко не укрылась задумчивость Лили. Но когда она поделилась с ним своим наблюдением, он сухо заметил, что горе не помешало Терезе д’Эсслье выйти замуж через полтора года после смерти англичанина.
– Это был дипломатический шаг. Брак по сговору семей, – вмешался сопровождавший их служитель поместья. – Ее отец был банкиром, который однажды немного заигрался со средствами клиента. А клиент этот – состоятельный торговец шелком – в обмен на то, чтобы замять скандал, пожелал жениться и таким образом повысить свой социальный статус.
– У нас будет время съездить на какую-нибудь из местных шелкопрядильных фабрик? – поинтересовалась Лили по дороге на следующую виллу, располагавшую собственным причалом.
Она знала, что на протяжении многих веков озеро Комо было центром производства шелка. Расцвет этой индустрии давно остался позади, местные ткани получались значительно дороже китайских аналогов. Однако все равно кое-какие фабрики работали, и заказчиками их были дизайнеры модных домов и интерьеров.
– Хотите посмотреть? – вежливо откликнулся Марко, стараясь изо всех сил держать дистанцию.
Лили внутренне поежилась от холодка в его голосе, но, чтобы не выдать себя, спокойно подтвердила:
– Да, если возможно. Это может пригодиться для выставки. – И в ответ на его непонимающий взгляд пояснила: – Мы хотим привлечь в том числе внимание и молодежной аудитории. Мне кажется, что чем больше деталей из личной жизни персонажей мы сможем привнести, тем проще посетителям будет соотносить себя с ними. Думаю, шелковое производство публику тоже заинтересует. Да мне и самой было бы интересно взглянуть на архивы компаний, столетиями занимающихся этим бизнесом. Хоть это и не моя специализация, я видела кое-какие исследования и работы по реставрации некоторых поместий и должна сказать: ткани с озера Комо просто прекрасны.
– Странно, что вы не упомянули об использовании этого шелка в модной индустрии. Учитывая ваши особенные отношения с данной отраслью, с этой точки зрения наш шелк должен вас интересовать еще больше.
– Что значит "учитывая мои отношения"? – взволнованно и резко переспросила Лили.
– Я имею в виду ваш другой источник доходов – фотостудию, – злобно напомнил Марко.
Лили едва сдержала шумный вздох облегчения. На какую-то ужасную долю секунды она подумала, что Марко известно об ее родителях и ее прошлом.
– Еще и еще раз повторяю: я просто помогала знакомому.
– Мужчине, я полагаю?
Ну зачем, зачем он нарывается? Зачем ему так важен ответ? И без того ревнует к этому Антону…
До встречи с Лили Марко и не думал, что умеет ревновать.
– Да, – через силу выговорила она. Ах, и зачем она согласилась тогда на уговоры сводного брата? Если бы только они с Марко встретились впервые на приеме, а не в замшелой студии… И что тогда? Она сразила бы его наповал своим умом и красотой? И он рухнул бы, поверженный, к ее ногам? И возжелал ее так же сильно, как она сейчас желает его? Переведя дух, она взяла себя в руки и сухим профессиональным тоном сменила тему: – Мы вот на ту виллу плывем?
Марко наклонился к иллюминатору, опасно приблизившись к Лили, и она почувствовала запах мыла, смешивающийся с теплым ароматом тела. Катер качнуло на волнах, и Лили отпрянула на сиденье, лишь бы только не коснуться Марко. Не хватало еще, чтобы он снова подумал, будто она с ним заигрывает…
Мужчины по природе охотники. Они быстро устают от тех женщин, которые к ним привязаны, и опять отправляются на поиски. Их возбуждает сам процесс покорения новых и новых вершин. Сколько раз она наблюдала за тем, как отец меняет любовниц. Видела, как он разбил сердце матери. Лучше уж вообще не влюбляться, чем умирать потом под осколками чувства, видя, что любимый устал от тебя и к тебе охладел.
Из-под заколки, скреплявшей прическу Лили, выскользнул локон, и Марко ощутил отчетливое желание откинуть его с ее лица. Тогда пальцы его коснулись бы мягкой кожи на ее шее. Она повернулась бы, и он взглянул в темно-серые удивленные глаза. Губы ее раскрылись бы, готовые к его поцелуям. Марко хотел обнять ее и держать так долго-долго. Хотел целовать, пока она не прошепчет, обессиленная от желания, его имя, моля о близости.
Снова и снова его мучают эти неуместные, преступные, необъяснимые думы. Сегодня на протяжении всего дня он наблюдал, как она общается со смотрителями коллекций, как внимательно выслушивает их, хотя, похоже, сама знает о предмете разговора намного больше. Доктор Райтингтон показала себя отличным переговорщиком, очень коммуникабельным человеком, умеющим слушать, прекрасным специалистом, для которого, несмотря на все ее научные заслуги и регалии, важно мнение других. Женщиной, которая придает значение тому, что чувствуют остальные. И в то же время, Марко это знал, перед ним хищница, готовая поживиться на наивности и жадности глупого юноши…
– Да, именно сюда мы и направляемся, – подтвердил он, и катер как раз повернул к причалу. – После осмотра коллекции нас будет ждать машина. Не думаю, что сегодня останется время на шелкопрядильню. Герцогиня – дама пунктуальная и, как многие представители ее поколения, ожидает того же от остальных. Думаю, она уже составила для вас план развлечений на сегодняшний вечер. Что-нибудь вроде званого ужина. Но если хотите, я с ней переговорю, она вас извинит. Вам ведь, наверное, не терпится отчитаться перед комитетом о проделанной за сегодня работе?
Тут он угадал, но Лили знала, что слова его продиктованы скорее желанием побыстрее избавиться от ее компании, чем заботой о ее планах на вечер.
– Спасибо, но в этом нет необходимости. Общение с владельцами поместий входит в мои обязанности. Кроме того, думаю, герцогиня может поведать массу интересного о своей семье и вилле. Но если таким образом вы намекаете, что не желаете меня видеть… – проговорила она, давая Марко понять, что раскусила его замысел.
– Отнюдь. Просто решил, что вам тоже нужно свободное время.
– Я сюда работать приехала. В том числе выслушивать истории владельцев и обитателей поместий, – жестко отрезала Лили.
Третью виллу покидали с небольшим отставанием от графика. Изначально поместье строилось для одного из приближенных Наполеона. Нынешний владелец, пожилой итальянец, в совершенстве владеющий английским, не только согласился предоставить для выставки несколько экспонатов, но также с радостью разрешил Лили провести съемку интерьеров и впоследствии использовать снимки в экспозиции, что было огромной удачей. Судя по всему, ей удалось совершенно покорить виконта искренним интересом к истории его семьи.
Наблюдая, как Лили профессионально фотографирует, Марко испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, нельзя было не восхищаться ее мастерством, но с другой – ее умелые действия служили доказательством того, что женщина ведет двойную жизнь.
"Скорей бы вся эта канитель с выставкой закончилась и доктор Райтингтон исчезла из моей жизни, – размышлял Марко. – Но вот удастся ли так же просто выбросить ее из моего сердца? Стоп! Какое еще сердце! Она никто! Ничего не значит для меня! А вчерашний приступ влечения тоже ничего особенного не означает, ведь интерес она вызывает только физический, а не духовный. Ей никогда не завоевать моего сердца! Никогда? Что ж тогда я ревную, как сумасшедший… Почему злюсь?"
Тут пришла пора прощаться с хозяином поместья, и Марко с облегчением отвлекся от своих непростых дум.
Всю дорогу до дома герцогини, окруженного классическим итальянским садом, Марко не проронил ни слова, и Лили такое молчание тревожило. Ее очень задевали его холодность, но первой вступать в разговоры она не собиралась. Ведь это все равно что биться лбом об стену!
Фасад особняка купался в лучах октябрьского солнца на фоне пронзительно-голубого неба. Как всегда, при виде красоты – будь то творение хоть природы, хоть рук человеческих – Лили почувствовала, как душа словно воспаряет в благоговении и умилении. Не в силах сдержаться, она прошептала:
– Господи, как красиво!
Что-то в ее голосе заставило линию обороны Марко вновь дать трещину. Слезы восторга, блестящие в глазах Лили, вряд ли могли быть наигранными, как бы ему ни хотелось верить в обратное. И опять он почувствовал укол ревности, но на этот раз не к другому мужчине.
– Да, но все же, полагаю, наше родовое поместье легко может соперничать с этим. Вы обязательно должны будете поделиться со мной своим мнением, когда его осмотрите.
Замок семьи ди Лючецци… Место, куда предки Марко приводили своих жен и где растили детей… Сердце Лили болезненно сжалось от тоски и печальной зависти к той счастливице, которую Марко однажды назовет своей невестой и будущей хозяйкой замка. К той, которая родит ему ребенка, и, может, не одного. Господи, зачем она себя накручивает? Неужели все это имеет для нее хоть какое-то значение? Видимо, да…
Лили не хотела признаваться себе в том, что все это может на самом деле означать. К счастью, они уже приехали, то есть скоро она избавится от компании Марко и того влияния, которое он на нее оказывает.
Герцогиня лично вышла их встречать. Раскинув руки в радушном жесте, она с заговорщической улыбкой произнесла:
– Нет никакой надобности таиться и смущаться, дорогие мои. Это раньше приходилось красться под покровом ночи и вздрагивать от каждого скрипа, боясь, что выдашь себя. Мы люди современные. Поэтому, как только моя экономка сообщила, что в "Вилле д’Эсте" вы спали в одном номере – а у нее там сестра работает, – я сразу распорядилась поселить вас вместе в наших самых лучших гостевых покоях!
Глава 7
После такого приветствия Лили буквально лишилась дара речи, а заодно, похоже, и дара мысли тоже. Не веря своим ушам, она молча смотрела на герцогиню, а та продолжала:
– Уверена, вам понравится. Оттуда просто изумительный вид на озеро. Мы с моим мужем, ныне покойным, всегда раньше там останавливались, когда приезжали навестить отца. А когда поместье перешло ко мне, муж настоял, чтобы старую двуспальную кровать заменили на более просторную и удобную. – Герцогиня с улыбкой вздохнула: – Ах, сколько воспоминаний! Новая любовь, новые отношения – это так прекрасно. Помню, я влюбилась в моего будущего мужа с самой первой минуты, как его увидела… Надеюсь, и у вас здесь появятся общие воспоминания, дорогие вашему сердцу!
Так они поднялись по каменным ступеням к входной двери. Лили то и дело пыталась заглянуть в лицо Марко, но это оказалось нереально, так как между ними шла герцогиня, чрезвычайно довольная собой и, очевидно, считавшая, что здорово удружила своим гостям.
– Должна вам заметить, Марко, – щебетала она, – на мой взгляд, Лили – отличная пара для вас. Вы оба так страстно любите итальянское искусство и историю, а мой покойный муж всегда говорил – общность интересов играет роль сильнейшего связующего звена в паре, когда первые страсти уже улеглись. Ну вот мы и пришли. Проходите, пожалуйста, Лили, познакомьтесь с наследием моих предков. Надеюсь, я могу называть вас просто Лили? В конце концов, ведь мы с вами уже практически одна семья. Мы ведь с Марко дальние родственники.
Они вошли в холл округлой формы. Прямо напротив дверей уходила вверх широкая парадная лестница, которая, разлетаясь на два крыла, образовывала галерею. То же самое повторялось на всех трех этажах, которые просматривались вверх из холла. Подняв голову, можно было также увидеть витражный купол, венчающий самый верхний этаж.
– Когда солнце в зените, блики от витража создают поистине волшебный эффект. В детстве мы с братом выбирали цвет и гонялись за солнечными зайчиками этого цвета. Поместье должно было отойти брату, он был старше. Но он погиб во Вторую мировую. А было-то ему всего девятнадцать…
Лили слушала рассказ герцогини, а внутренне вся напряглась в ожидании, когда же Марко наконец объяснит даме, что произошло недоразумение. Но тот все молчал. И вот гостеприимная хозяйка воскликнула:
– А вот и наша экономка Беренис. Она проводит вас в вашу комнату. Я взяла на себя смелость организовать сегодня небольшой прием, надеюсь, вы не будете возражать. Только самые близкие друзья, которым будет очень интересно пообщаться с вами, Лили. Они все из этих мест, можете задавать им любые вопросы. Итак, друзья мои, буду ждать вас в главном салоне.