– Это не так, – ответил Рауль. – Сегодня я говорил с Лукой, Карлосом и Паолой. Мы переименуем компанию, она будет называться "Санчес де ла Фуэнте"… в любом случае если трудности и будут, то только в офисе. Твоего брата это не коснется.
– А наш развод? Будешь использовать Эндрю как пешку?
– Нет. Послушай, это хорошее предложение, и до тех пор, пока Эндрю будет справляться, работой я его обеспечу.
– Ты сейчас так говоришь.
– Я всегда держу слово. – Рауль посмотрел на Эстель. – Я говорю правду, нравится тебе это или нет. Думаю, мы оба знаем эту мою особенность.
Эстель неохотно кивнула.
– Из прихоти я выбираю только жен. Сотрудников я подбираю тщательно и никому не даю работу из жалости. Твой брат указал мне на пару моментов, которые можно было бы поменять в гостинице. Например, опустить меню ресторана на улице пониже.
Эстель неохотно улыбнулась. Такое Эндрю мог сказать.
– Он подсказал, как модифицировать стойку регистрации для инвалидов без ее замены, а значит, я уже сэкономил сумму, равную его годовому жалованью.
– Ясно.
– Я не хочу, чтобы мои гостиницы были хорошими, я хочу, чтобы они были лучшими. Что я имею в виду под словом "лучшие"? Подходящие для всех: бизнесменов, семей, инвалидов. Твой брат, как я ему и сказал, скоро будет относиться ко всем этим категориям… Я рад тому, что Сесилия выздоравливает, – добавил Рауль, – это радостная новость.
– Да, – ответила Эстель. – Думаю, мы только теперь начинаем понимать, насколько жуткой была последняя пара месяцев.
– Когда ты смотришь на свою племянницу, ты сама не хочешь завести ребенка?
Она цинично рассмеялась.
– Увидев, через что прошли они, я расхотела иметь детей.
– Но они же справились. – Рауль понял, что Эстель не собирается рассказывать ему о беременности. Но он вовсе не разозлился на нее. Наоборот, он улыбался, сидя напротив самой сильной женщины на свете. – Держи. – Он намазал мягкий сыр на крекер, положил немного айвового варенья и протянул ей.
– Спасибо, не хочется. Я наелась.
– Вспомни ночь, когда мы познакомились.
– Лучше не надо.
Он увидел, как на глаза Эстель навернулись слезы, и взял ее руку в свою, но она отдернула ее.
– Прости меня за то, что я сделал тебе больно. Я думал, что все потеряю, думал, что не смогу дать тебе ту жизнь…
– Нужна мне твоя яхта! – огрызнулась Эстель. – Очень надо каждый божий день ужинать в роскошных ресторанах и носить тряпки, которые ты выбираешь!
– Раз тебе все это не нужно, – уточнил Рауль, – чего же тогда ты хочешь?
– Ничего, – ответила Эстель. – От тебя я не хочу ничего.
Рауль попросил счет, расплатился, и они вышли из ресторана. Он развернул ее к себе и поцеловал.
– Куда пойдем теперь? – спросил Рауль. – Придумал. – Он положил руки ей на бедра. – Покажи мне бар "У Дарио"!
– Я не там познакомилась с Гордоном, – сказала Эстель. – Я тебе уже говорила.
– Мы все равно можем пойти, – возразил Рауль. – Это наша с тобой последняя ночь, а там мы сможем поразвлечься. – Рауль увидел во взгляде Эстель смятение. Нет, он не заставит ее делать этого. – Ладно, вернемся в гостиницу.
– Рауль… – Эстель не хотела притворяться ни минутой дольше. Ей было невыносимо заниматься с ним любовью, а потом залечивать разбитое сердце.
– Что? – Он взял ее за руку, но она промолчала, и они сели в такси.
– Скорее, Эстель. – Рауль быстро раздевался. – День был тяжелый. Я хочу тебя!
– Ты иногда такой романтичный!
– Ты же сама говоришь, что у нас с тобой не романтические отношения, – заметил Рауль.
Ее лицо пылало.
– Не пойму, что изменилось? Мы с тобой не один месяц занимаемся сексом… – Он расстегнул застежку-молнию на ее платье, потом встал на одно колено, чтобы снять с нее туфли. – Завтра все закончится, а сегодня мы празднуем.
– Я не хочу тебя.
– Раньше тоже не хотела? – уточнил он.
Рауль заставил ее увидеть, что она постоянно лгала, утверждая, что он платит ей за секс. Она лгала с самого начала, потому что с самого начала любила его.
– С завтрашнего дня ты навсегда свободна, Эстель.
Он уложил ее на кровать, поцеловал и почувствовал, как она холодна. Рауль ласкал ее сосок, водил по нему языком, наблюдая за тем, как он твердеет. Он снова взял его в рот, пальцами лаская ее между ног.
"Я сама на это согласилась" – напомнила себе Эстель. Ей не должно это нравиться. Но ей нравилось.
Честно говоря, Эстель с ума сходила от желания. Она отвернулась, но Рауль взял ее лицо в ладони и поцеловал. Она не ответила на поцелуй.
– Одно твое слово, и я перестану, – сказал он.
Эстель посмотрела на него.
– Одно слово.
Она молчала.
– Скажи… – попросил он, входя в нее.
Эстель молчала.
– Скажи, что ты чувствуешь…
Еще чуть-чуть, и она скажет. Еще немного, и она будет стонать и биться в его руках.
Рауль глубже вошел в нее, задел ту самую точку, хотя сегодня ей не хотелось, чтобы он ее задевал. Ее лицо горело, руки блуждали по его телу, бедра жили своей жизнью, и Эстель тихо, сдержанно простонала.
Она почувствовала волну тепла, настойчивые движения Рауля в ней, почувствовала, что он хочет, чтобы она желала его и призналась в этом.
– Такое не получишь за деньги… – Он продолжал ритмично двигаться в ней. – Такое не получится симулировать…
Рауль заговорил по-испански, и Эстель показалось, что она улетела в космос. Она не знала, когда все началось или закончилось, не знала, как быть с любовью к этому мужчине, что наполняла ее сердце, как быть с ребенком в ее чреве. Все это принадлежало Раулю.
– Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя!
– И что? – Придя в себя, она внимательно посмотрела на него. – О чем это говорит? О том, что ты хорош в постели? – Эстель отвернулась от него. – Думаю, ты и так это знал.
– Это говорит о том, что я выбрал правильного человека. И договор или деньги тут ни при чем. Это говорит о том, что ты любишь меня, а я – тебя.
– Ты же совсем меня не знаешь… – Эстель расплакалась. – Я постоянно лгала тебе.
– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, – ответил Рауль.
– Нет, не знаешь. Я люблю церкви, люблю читать…
– Я знаю.
– А клубы я ненавижу.
– И это я знаю.
– Я совсем не такая, которой тебе казалась.
– Ты думаешь, я только что это понял? – Рауль поцеловал ее в щеку. – Ты моя девственница легкого поведения.
Он услышал, как Эстель рассмеялась сквозь слезы.
– Не могу понять: это у тебя нет ни морали, ни нравственности, а врала я.
– Ты сложная, – ответил Рауль. – Ты женщина. – Он поцеловал ее в губы. – Ты с самого начала любила меня.
Эстель хотела возразить, но он говорил правду.
– Знаешь, когда я влюбился в тебя? – спросил Рауль. – Когда увидел в той поношенной пижаме и понял, что не хочу, чтобы ты возвращалась в постель к Гордону. Я заслужил ту пощечину, но ты неправильно меня поняла.
Эстель было страшно признаться в том, что она беременна. Но если им суждено быть вместе, надо научиться доверять друг другу, и она должна ему рассказать. Ей и в голову не приходило, что он уже все знает.
– Когда ты собиралась сказать мне, что беременна, Эстель?
Рука Рауля опустилась на ее живот. Ей только и оставалось, что честно во всем признаться.
– Когда уже не смогла бы летать.
– Значит, малыш родится в Англии?
– Да.
– И как ты будешь его содержать?
– Точно так же, как и все немиллионеры.
– Ты бы мне рассказала?
– Да. – Эстель хотела, чтобы он сказал ей правду. Она повернулась к нему: – Ты все еще здесь из-за ребенка?
– Нет, – ответил Рауль, – из-за тебя.
Она знала: он говорил правду.
– В моей жизни были три тяжелейших ночи. О первой я до сих пор не могу говорить, но я стараюсь. Вторая была, когда я узнал о том, что у меня есть брат. Тогда же я познакомился с тобой. Я лег спать, думая вовсе не о мести или ненависти, а о том поцелуе и пощечине. Думаю, тогда я в тебя и влюбился, но мне было спокойнее не признаваться себе в этом.
– А третья?
– Третья была такая. Я снова оказался в кошмарном сне, но не в том, который так часто видел, – ответил Рауль. – Я не был в машине, не звал маму, не просил ее ехать медленнее и не умолял проснуться… Той ночью я понял, что любимая женщина ушла из-за моих грубых поступков и слов. И на сей раз я действительно был виноват в этом. Я поехал к Анхеле. Я всегда шел к ней, когда делал глупости, а я снова сделал глупость. Я спросил ее, что мне делать. Она сказала, что отец перед смертью узнал, что у него будет внук… Кажется, я узнал обо всем последним.
– Я не говорила ей!
– Я рад, что она смогла догадаться. Анхела рассказала отцу об этом утром, и я рад, что она успела… Тебе не понравилось танцевать со мной? – спросил Рауль.
– Мне нравится танцевать с тобой. – Она покачала головой.
– Значит, наймем няню и будем иногда ходить в клуб танцевать! – Рауль вздохнул, подумав о грядущих переменах, и Эстель заметила, что он улыбается. – Кто бы мог подумать? – сказал он.
– Уж точно не я, – ответила Эстель.
– Так мне снова сделать моей жене предложение?
– Нам не обязательно снова жениться, – улыбнулась Эстель. – Хотя в медовый месяц я бы еще раз съездила.
– На чем? – Он хотел, чтобы она сказала это вслух. – На чем?
– На яхте.
– Думаешь, твои заметят, что мы изменились?
– Нет, – улыбнулась Эстель. – Они думают, что мы по уши влюблены друг в друга.
– И они правы. – Рауль прижал ее к себе и поцеловал. – Только мы с тобой никак не могли в это поверить.
Эпилог
Свадьба Гордона была прекрасной. Праздновали ее на яхте, бросившей якорь в Акантиладос-де-Маро-Серро-Гордо.
Рауль устроил ее в подарок Гордону за то, что благодаря ему они с Эстель познакомились.
Молодые были одеты в белое, и вопреки испанским традициям гости говорили тосты.
Эстель прижалась к Раулю, чувствуя, как в животе толкается их малыш.
– Джинни что, танцует с сыном Гордона? – спросила она.
– Они ведь встречаются.
– Серьезно?
Эстель улыбнулась.
– Ты помнишь, как мы тут останавливались? – спросил Рауль. – Помнишь, как поставили на воду гидроциклы, а ты боялась, но старалась не показывать страха?
– Конечно помню! – Эстель старалась не обращать внимания на схватки, но в этот раз не заметить их было трудно.
Рауль положил руку на ее живот.
– Найду моторку, чтобы нас побыстрее доставили в Марбелью.
– Может, тревога ложная. Не хочу, чтобы все начали суетиться.
– Думаю, Гордон не обрадуется, если ты родишь здесь. – Рауль окинул взглядом гостей и пошел поговорить с Альберто, чтобы тот поскорее приготовил транспорт.
– Мы поедем, – сказал Рауль, когда Гордон отозвал их в сторонку. – Эстель устала…
Но соврать не удалось, потому что Эстель стояла согнувшись.
– Наконец-то! – Гордон сиял.
– Прошу вас, – взмолилась Эстель. – Не хочу, чтобы все знали.
Сохранить это в тайне не удалось. Гости видели, как Эстель помогали сойти на платформу, а оттуда на борт моторной лодки. Они отправились к берегу под улюлюканье гостей.
– Я хотела родить в Англии…
– Знаю. – Завтра утром они должны были лететь туда. – Но ты и на свадьбе побывать тоже хотела, – напомнил Рауль.
Эстель взвыла от боли и уткнулась лицом в его шею. Интересно, дальше будет еще больнее? Но она была рада тому, что Рауль сохранял спокойствие.
Он действительно был спокоен. Сейчас у него было все, что ему нужно.
Ночь тянулась бесконечно долго. Роды продлились до утра.
Эстель тужилась, вцеплялась ногтями в руки Рауля, и как только она решила, что больнее быть не может, все закончилось.
– No empujen!
– Не тужься, – перевел Рауль.
Все это время он был предельно собран, но теперь, увидев черные волосики своего новорожденного малыша, позволил себе расслабиться.
Красная, сердитая, черноволосая малышка с пухлыми щечками!
Взяв ее на руки, Рауль захотел быть целиком и полностью ответственным за это крохотное создание.
Акушерка спросила, выбрали ли они имя для девочки, собираясь написать его на браслете, и Рауль посмотрел на Эстель. Они перебрали несколько имен, но решили подождать рождения малышки, чтобы принять решение. Только одно имя никто из них до сих пор не предложил.
– Габриэлла? – сказала Эстель, и он кивнул, не в силах сказать ни слова. Это имя когда-то несло с собой лишь невыносимую боль, но теперь оно пропиталось любовью.
Имя его матери перейдет его дочери!
– Габриэлла Санчес Коннолли, – сказал Рауль.
– Хочу позвонить Эндрю, сообщить, что он теперь дядя, – прошептала Эстель, и ее глаза наполнились слезами радости. Ей хотелось, чтобы Эндрю взял Габриэллу на руки, как Эстель взяла Сесилию в день ее рождения.
– А зачем звонить? – спросил Рауль. – Они ждут снаружи. Пойду приведу их.
Он вышел в приемную. Глаза его были воспалены, волосы растрепаны, на воротничке рубашки губная помада, но на сей раз Анхела улыбалась.
– Девочка, – выдохнул Рауль. – Обе в порядке, – добавил он.
Аманда расплакалась, а Эндрю пожал его руку.
– Иди взгляни, – кивнул Рауль Анхеле, стоявшей в дверях.
– Она красавица! – Анхела посмотрела на девочку и улыбнулась. У малышки были пухлые щечки и глаза Рауля и Луки. – Как вы ее назвали?
– Габриэлла, – ответил он, глядя на женщину, которая была ему как мать. – Габриэлла Анхела Санчес Коннолли.
Да, порой испанские имена бывают сложными, но в то же время они невероятно простые.
День был изумительный, и после него наступила счастливая ночь. Эстель была в кругу семьи, родные поздравляли ее. Сесилия уснула на руках у Эндрю.
– Пожалуй, нам пора в гостиницу. – Он сжал руку Эстель. – Мама и папа очень бы тобой гордились.
– Да, я знаю.
Рауль и Эстель остались вдвоем.
– Лука прислал сообщение… – Рауль закатил глаза, прочитав его. – Что-то подсказывает мне, что Анхела умыкнула его телефон и написала это от его имени.
Отношения с Лукой оставались напряженными, но Рауль старался их наладить, ведь братом он стал совсем недавно.
Пока Лука не очень охотно шел на контакт.
– Все наладится, – сказала Эстель.
– Может быть, – ответил Рауль.
– Спасибо тебе.
Габриэлла лежала в своей кроватке. Вдруг она засопела, а сердце Рауля чуть не разорвалось от гордости и любви к своей спящей дочке.
– Это тебе спасибо, – сказал он, – я никогда и не думал, что могу быть таким счастливым.
– Я тебя поблагодарила за то, что ты привез сюда мою семью. Для меня очень важно, что они со мной.
– Я знаю это. – Рауль перевел взгляд с дочери на жену. – Благодаря тебе я осознал, насколько важна семья. – Он поцеловал ее в губы. – И что бы ни случилось, я никогда этого не забуду.
Примечания
1
Спорран – сумка-кошель, чаще всего кожаная, носимая на поясе, на ремне килта или на отдельном узком ремешке или цепочке.
2
Маленькая смерть, иносказательно – оргазм ( фр. ).