Что же она творит. Ей же надо похудеть, чтобы доказать Брэду, Диане и кому-то там еще, что она - не безвольная тряпка, а сильная, шикарная женщина… Кажется, так? Она уже не совсем точно ориентировалась в собственных планах. Кейд протолкнул еще одну конфетку между ее губ. Честно говоря, это было неприлично. И очень вкусно.
- Ты что, счастливее будешь, если похудеешь?
- Да! - Естественно. Это подтвердит любая женщина.
- Господи, да как же это связано? Что не так с твоей фигурой? Я обожаю ее. Невыносимо смотреть, как ты себя истязаешь. - Он вложил ей в руку остававшиеся у него конфетки. - Ешь и забудь о своих дурацких установках!
Слезы навернулись у нее на глаза, когда она услышала, что он обожает ее фигуру. Так, со слезами на глазах, она и доклевала шоколадные изюмины со своей ладошки.
- Все. - Николь откинулась на спинку дивана. - Если съем еще хоть одну, заболею!
И только тогда Кейд накрыл банку крышкой.
- Николь, беда-то не в весе. Беда - в твоем отношении. Пока ты не научишься ценить себя, любить свое тело - а его надо любить, потому что оно красиво! - ты и от других ничего хорошего не дождешься. Тебе не похудеть надо, а научиться жить с высоко поднятой головой.
Да, у Хиндмаршей это есть. Она всегда замечала, как держатся Верити и Ди - без грамма снобизма, очень просто, даже с толикой самоиронии. Но - с неизменным чувством собственного достоинства. Конечно, мамино воспитание не способствовало развитию высокой самооценки. Но сейчас-то она уже давным-давно выросла. Николь ведь прекрасно сознает, что она одаренный педагог. Знает, что у нее прекрасный голос. Как выяснилось, она еще и неплохая наездница (не будем про бокс). А еще она - хороший, верный друг.
- Все это простые, очевидные истины, но… - задумчиво произнесла Николь, - одно дело знать, а другое - верить. Я… я начинаю верить.
Он внимательно посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд ниже. Николь стало жарко. Было что-то невыносимо соблазнительное в том, как он, не отрываясь, просто смотрел потемневшими от страсти глазами на ее губы.
- Тебе пора идти спать.
Правильные слова сорвались с его языка, но при этом он так и не пошевелился и не оторвал жадного взгляда от ее губ. А она и не подумала подчиниться - сегодня ночью он сам ей доказал, что не стоит отказывать себе в маленьких слабостях. Хотя… страсть, которую он вызывал в ней, нельзя было отнести к маленьким слабостям - она совершенно точно хотела его гораздо, гораздо больше, чем изюм! А значит…
Она погладила его лицо обеими руками и, подавшись к нему, легонько прижалась губами к его губам. У нее на губах был вкус шоколада, у него - виски, и сочетание получилось восхитительное. Он не отозвался, но и не сбежал. Это ее вполне устраивало. Она придвинулась еще ближе и поцеловала его более жадно. Он, кажется, перестал дышать. Ее руки исследовали его лицо - угловатые линии челюсти, волевой подбородок, - она давно мечтала это сделать. Николь стала гладить крепкую шею, прямые плечи. Одну руку она обвила вокруг его затылка, изогнулась, прижалась к нему еще теснее. Другой начала блуждать по его груди, наслаждаясь ощущением брутальной мужественности и силы. Ее смелость разбила чары, заставлявшие его сидеть недвижимо, и Кейд наконец очнулся. С глухим стоном он сгреб ее в охапку, прижал к себе и стал целовать неожиданно властно, собственнически - она никогда бы не подумала, что именно это ей понравится!
Его рука проникла ей под футболку. Она задохнулась от восхитительно интимного ощущения его шероховатой ладони на своей коже. Теперь страсть вспыхнула, словно разошедшийся в полную силу пожар. Он наваливался на нее почти всем своим весом, вжимая в подушки. Его губы, язык дразнили ее рот, и все, что она могла, - только еще сильнее цепляться за его плечи. Его сильное бедро вклинилось между ее бедер, заставляя ее раскрыться. Николь выгнулась, охваченная единственным желанием - чтобы он наконец полностью накрыл ее своим телом.
Кейд накормил ее изюмом в шоколаде. Он сказал, что обожает ее фигуру. Он поцеловал ее именно так, как она, оказывается, всегда мечтала. Да он само совершенство!
С хриплым стоном Николь высвободила руки и стала то ли расстегивать, то ли отрывать пуговицы его рубашки. Какое наслаждение прикасаться к нему, к его коже, одновременно и грубоватой, и шелковистой, к крепким мускулам широкой груди. Николь прижала ладони к разгоряченному телу и вдыхала его аромат. Очень медленно она сдвинула руки ниже. Коснулась его живота. Кейд задрожал. Это она делает с ним такое? Николь опустила ладони еще ниже. Точно, снова задрожал! Она упивалась своим новым открытием, что может так легко управлять этой воплощенной мужественностью.
Но оказалось, у них это взаимно. Его рука, пробравшаяся к ней под одежду, накрыла ее грудь. Тонкий хлопковый бюстгальтер не смог скрыть ее бурной реакции на очень откровенную, бесстыдную ласку его пальцев. Николь вскрикнула, изогнувшись ему навстречу, и неотразимо самодовольная, ленивая улыбка появилась на его лице. Кейд не собирался останавливаться. Тогда ее пальцы сбежали ниже, перебирая грубую ткань его джинсов. Вальяжная улыбка в момент слетела с его лица.
- Поцелуй меня! - то ли взмолилась, то ли приказала она, и Кейд повиновался.
Пространство и время перестали существовать. Николь пропала…
- Папочка!
Посторонний звук достиг ее слуха, и она застыла.
- Ник!
Кейд окаменел. Только сейчас Николь поняла, что произошло. Элла! Они отпрянули друг от друга. Николь поспешно поправила одежду. И изобразила бодрую улыбку:
- Привет, солнышко!
Она взглянула на Кейда, ожидая, что он так же растерян, как и она сама, но ничего подобного! Похоже, он просто-напросто стряхнул с себя страсть, как ни в чем не бывало. Ее словно окатило холодом, живот болезненно сжался. Такое впечатление, что Кейд за доли секунды возвел между ними кирпичную стену. Она даже на миг закрыла глаза, настолько больно было видеть его таким - ледяным, отчужденным. Ей захотелось крикнуть, встряхнуть его. Ей захотелось…
Чего бы ей ни хотелось, очевидно, что это не имело ни малейшего значения.
- Что случилось, милая? - Ее собственный голос звучал на удивление безмятежно, хотя внутри у нее все дрожало. - Почему ты встала?
Элла подбежала к ней и уткнулась личиком ей в колени.
- Я хочу пить!
- Ну, это не беда! Сейчас принесу.
- Я позабочусь об этом, - произнес Кейд и без видимого усилия подхватил Эллу на руки. - Иди спать, Николь.
"Вы свободны!" - вот как это прозвучало. Он ушел и унес ребенка, а Николь все сидела на месте, оглушенная, уничтоженная, и перед ее мысленным взором мелькали картинки всего произошедшего. Его горячий требовательный рот, ее восторг и полное подчинение, а потом - внезапное отрезвление, его холодность и отчужденность. Как это пережить? Как же вообще с ним теперь общаться? Она обхватила себя руками. Боже, как стыдно! Наверное, нужно быть благодарной судьбе, что их прервали, но Николь переполняли чувства, далекие от благодарности. Обида, унижение, разочарование…
"Иди спать, Николь!" Надо же, так равнодушно и надменно отослать ее! Боже, да о чем только она думала! Как могла она променять все свои мечты - о семье, о детях, о доме - всего лишь на секс с первым же встреченным мужчиной? Она что, такая слабая, совсем не самодостаточная? Он не скрывал, что предлагает ей просто "каникулярный" роман. Но ей, с ее-то душевным складом, из такого приключения выйти без новых сокрушительных потерь не удастся. Иди-ка ты вправду, что ли, спать, Николь!
И она пошла.
- Николь, милая, а ты какие новогодние обещания себе даешь?
Итак, дошла очередь и до Николь - Верити опросила всех по порядку. Сама она собиралась пойти на занятия ирландскими танцами. Ди наказала себе похудеть. Кит - принять участие в городском марафоне. Николь составила себе неслабый список. В ее жизни требовалось изменить слишком многое. Она чувствовала, что Кейд неотступно смотрит на нее, но не собиралась отвечать на его взгляд. Они, кстати, всю неделю умудрялись аккуратно избегать друг друга.
- Значит, так. - Она выпрямилась на своем стуле. - В этом году я больше не буду сглаживать острые углы в отношениях в ущерб себе. Прошлый год показал, что это порочная практика и не доводит до добра.
- Черт, - сказала Ди. - Предупредила бы меня, я бы не подставилась так со своим глупым похудением!
Николь сморщила нос:
- Я просто еще не успела сказать, что также обязуюсь скинуть пять кило.
Все засмеялись, на что она, собственно, и рассчитывала.
- Кейд, сынок, а ты?..
Да что же он так уставился на нее? Она набралась духу и встретилась с ним взглядом.
- В прошлом месяце Николь преподала мне урок.
Что-о? Он улыбнулся, и от неожиданности она улыбнулась ему в ответ. Все с любопытством смотрели на них.
- Я все усилия направил на то, чтобы сделать это Рождество особенным - для девочек. Так вот, теперь я принимаю обязательство сделать особенным весь наступивший год.
Николь чуть не присвистнула. Это точно она его надоумила?
- Вот и славно, - мягко закруглила Верити. - Смотрите, уже пора считать секунды до полуночи! Кит и Кейд, наполните наши бокалы, а я включаю радио!
Они все встали и отсчитали последние десять секунд уходящего года. А потом хором закричали "С Новым годом!" и, звеня, чокнулись бокалами с шампанским друг с другом. Потом начались объятия, поцелуи…
- С Новым годом, Николь. - Кейд чмокнул ее в щечку и быстро отстранился.
- С Новым годом, - ответила Николь, борясь с неловкостью. - Отличное новогоднее обещание, босс!
Он ухмыльнулся - она улыбнулась. И неловкость растаяла без следа.
- Ну, мне пора на боковую, - первой сдалась Верити. - Завтра ведь едем, да?
- Куда едем? - не поняла Николь.
Все уставились на нее.
- Что, никто не рассказал Николь про нашу новогоднюю традицию?! Каждый год первого января мы с детьми едем купаться на озеро. Это в двух часах езды на машине. Поплаваем, сменим обстановку… Тебе должно понравиться у нас на озере.
- Конечно, понравится! Только плавать я не буду - все равно у меня нет купальника…
- Что ты! - вмешалась Ди. - Дети тебе не простят! Возьми мой купальник.
- А как же ты?..
- Ну… дело в том, что у меня с собой четыре купальника.
Кит закатил глаза:
- Эта женщина знает, что такое путешествовать налегке!
Ди зашептала Николь на ухо:
- Слушай, я знаю, какой тебе нужно взять! Есть у меня один, на тебе будет смотреться просто сногсшибательно!
Все это время Николь чувствовала на себе взгляд Кейда. Мысль предстать перед ним в купальнике шокировала ее. Потом она сообразила, что и он предстанет перед ней в плавках, и стало совсем не по себе.
- Ну, как тебе? - спросил Кейд, помогая ей выбраться из джипа.
У Николь не было слов! Она даже в прекрасных снах не видела такой захватывающей дух, грандиозной красоты! Перед нею дрожало кристально чистое озеро, окаймленное с дальней от них стороны желто-оранжевыми, причудливо изгибающимися скалами. Ярко-синее небо отражалось в поверхности воды, как в зеркале. Берега озера были усыпаны белоснежными ромашками, а кое-где цвели вызывающе ярко-розовые кактусы. Тонкие эвкалипты тянули свои ветви ввысь.
- Как в раю! - выдохнула Николь.
Это был идеальный день. Все были настроены повеселиться на полную катушку, потому что назавтра Ди с близнецами и мужем, а послезавтра - мать Кейда должны были уезжать домой, в Брисбен.
Одолженный купальник оказался не бикини (если бы Николь знала это заранее, она лучше спала бы ночью), а цельным. Черный, низко открывающий грудь и утягивающий талию, он бесподобно шел Николь. Кейд смотрел во все глаза - и она чувствовала себя такой красивой! А стоило ей взглянуть на него - обнаженная грудь, мощные плечи, - как между ними начинали пробегать электрические искры. Оба были взволнованы, смущены и старались не встречаться глазами.
Все плавали, бесились в воде, валялись на траве, объедались вкуснейшими штуками, которые дала им с собой Хэрри. Самый зной переждали под большими зонтиками, а потом снова плавали, ели…
Вечером мужчины развели костер, и они делали пастилу. Чудесный день подходил к концу. Элла доверчиво прижалась к Николь, и материнский инстинкт девушки буквально кричал, разбуженный чистым, солнечным запахом ребенка и его нежным теплом. Может быть, когда-нибудь и ей повезет, и у нее появится такая же маленькая девочка. Такая же любящая, такая же родная… Николь стиснула малышку в объятиях и быстро поцеловала ее в макушку. Та притихла на некоторое время, и Николь подумала, что она дремлет. И вдруг…
- Ник, я хочу, чтобы ты была моей мамочкой.
Сказанное Эллой отчетливо прозвучало в тишине. Ее услышали все сидевшие вокруг костра. Николь не решалась встретиться ни с кем глазами. К тому же у нее навернулись слезы.
- Солнышко ты мое дорогое, - едва смогла выговорить она, - знаешь, это самые чудесные слова, которые мне доводилось слышать в жизни…
Элла встрепенулась:
- Папочка, пожалуйста, женись на Николь! Я знаю, она тебе нравится! Я видела, как ты ее целовал!
Глава 10
Кейд не нашелся с остроумным ответом. Такое впечатление, что наивные слова ребенка начисто лишили его дара речи. Он стоял столбом и практически не дышал. Ситуацию спасли его мать и Ди - они тактично переключились на сборы. Пора было уезжать. Как он был благодарен им за деликатность!
"Я хочу, чтобы ты была моей мамочкой!" Кейд действительно не мог дышать. Все, на что он оказался способен - это застыть, уставившись на Николь и ожидая, что она разрулит ситуацию. "Я хочу, чтобы ты была моей мамочкой!" А что Николь? Щеки ее запылали, но она, как всегда, справилась и ни разу не запнулась, объясняя Элле, что поцелуй, который она видела, был дружеским и что они с ее папочкой просто друзья. Она не высмеивала девочку, что было бы проще всего. На секунду Кейду захотелось схватить ее в объятия и расцеловать в благодарность за то, как хорошо она обращается с его дочерями.
- Но я не хочу, чтобы ты уезжала! - Элла сегодня подкидывала задачки одна хлеще другой.
Холодок пробежал по его позвоночнику - а ведь он должен был предвидеть такой поворот! Действительно, за этим Рождеством он, как болван, упустил из виду все остальное! Испарина выступила у него на лбу. Эллу однажды уже бросили. А теперь грядет еще одна пропажа близкого человека из ее жизни! Боже, что он натворил!
- Мне тоже очень нравится в "Ваминда-Доунс", - голос Николь прозвучал спокойно. Кейд в отчаянии ждал, что же она придумает. - Но ты ведь всегда знала, что мне нужно вернуться к себе домой, в Мельбурн. У меня там мама, друзья… А еще мне нужно ходить на работу, помнишь?
- В школу. - Элла кивнула, очень довольная собой, ведь она запомнила такую важную вещь.
- Но это не значит, что мы с тобой не сможем и дальше дружить. Мы будем друг другу писать имейлы. По-моему, это весело, ты как думаешь?
Элла закивала. А потом ее осенило:
- И по скайпу! Будем болтать по скайпу!
Кейд улыбнулся, его отпустило. Четырехлетняя дочь начинает познавать радости Интернета. Надо же, уже пригодилось! Если это поможет Элле легче пережить разлуку…
Николь удалось успокоить Эллу, и при этом еще поддержать ее самооценку. Возможно, Николь, в отличие от него, как раз предвидела, что может возникнуть такой момент, и продумала тактику. Не ранив ничьи чувства, она доказала, что все не так уж плохо, что никакой беды не случится… но… Николь уедет из "Ваминда-Доунс" через три недели. И это вдруг показалось ему очень, очень неправильным.
Кейд бросился помогать, начал складывать зонты, собирать мусор. Они всегда старались оставить берег после себя в нетронутом виде. "Я хочу, чтобы ты была моей мамочкой" - эти слова отпечатались в его сознании огненными буквами. Он украдкой бросал взгляды на Эллу и Николь, и всякий раз его сердце сжималось от того, как доверчиво дочка расположилась на руках у своей няни. А Николь держала его девочку так, словно та была ей дороже всего на свете. Безумная, дикая идея проникла в его сознание и пускала корни. "Папочка, женись на Николь! Я знаю, она тебе нравится. Я видела, как ты ее целовал!" Да уж, ему куда как нравится целовать Николь. Но жениться? Он потряс головой - это уже слишком…
Кейд, Николь, Элла и даже Холли стояли на маленьком аэродроме и махали вслед крошечному самолету, который постепенно таял в голубой дали.
- Пап, я уже так скучаю по бабушке! - Элла просунула свою ручку в руку Кейда.
- Я знаю, солнышко, я сам скучаю! Но она приедет навестить тебя на твой день рождения!
Кейд бросил взгляд на Николь и заметил, как та чмокнула Холли в головку, прежде чем усадить ее в автокресло. Он помог Элле залезть в машину и стал возиться с ее креслом. Они тронулись в обратный путь.
- Ник! А ты приедешь на мой день рождения?
Если бы он не следил за Николь - хоть и украдкой, но очень пристально, - он бы и не заметил, как она напряглась. Она обернулась к девочке:
- А когда у тебя день рождения?
- Э-э-э… Пап?..
- Одиннадцатого марта.
- Нет, в это время я не смогу приехать, это учебная четверть.
В зеркале заднего вида Кейд увидел, как с лица малышки улетучилась вся радость.
- Но это не значит, что я не смогу прислать тебе подарок! - с поддразнивающей ноткой в голосе протянула Николь.
Элла просияла. Но не удовлетворилась.
- А на Пасху? На Пасху приедешь?
Кейд не смог прочитать выражение глаз Николь. Его внимание было уже приковано к дороге.
- Боюсь, что нет.
- У тебя уже есть планы? - Он не смог смолчать.
- Да.
Что тут скажешь? Он оставил ее в покое.
Что-то разбудило его посреди ночи. Кейд сел в постели. Плач… Это Холли! Уже через секунду он сломя голову бежал к детской. И замер в дверях. Николь уже была там. Она качала Холли на руках и тихонько напевала колыбельную. Кейд заметил возле кровати бутылочку с микстурой. Николь успокаивающе улыбнулась ему.
- Баю-баю-у-нас-режутся-зу-у-убки, - пропела она.
Плач становился все тише. Кейду хотелось приласкать дочку, но он понимал, что только снова растормошит ее.
- Папочка-иди-спать, - пропела Николь, - все-у-нас-в-порядке.
Идея здравая. Назавтра ему нужно вставать ни свет ни заря. Но Кейд никуда не хотел уходить. Он хотел быть тут, смотреть на Николь в ночной рубашке, смотреть, как она качает его ребенка… потому что это было так уютно… нет, так эротично… Рубашка такая тонкая… Черт, эта его нянюшка - чистое наваждение!
Когда Николь склонилась над кроваткой, он отметил, как качнулась ее грудь. Он почти почувствовал ее тяжесть в своих ладонях, вообразил, как зарывается в нее лицом… И как Николь выгибается ему навстречу…
- Кейд, возвращайся к себе. Холли уже спит. Жаль, что ты проснулся…
- Давай поговорим? - Вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел подумать. Но уже в следующую секунду он подумал - и ни капли не пожалел. Кейд расправил плечи.
- Кейд, час ночи. Сейчас не время для разговоров, - отрезала она. - И не время быть наедине.