У порога она положила цветной половичок в желто-коричневой гамме, о который вытирала грязную обувь, вернувшись домой после работы в саду.
Открыв тяжелую дубовую дверь, Холли спохватилась - в который раз! - что опять забыла купить металлическую цепочку, о чем ей постоянно твердил Пол. Однако что теперь об этом сожалеть? Дверь распахнулась - и мужчина, стоявший к ней спиной, медленно повернулся.
Холли узнала незваного гостя раньше, чем увидела его лицо. В свое время она так хорошо изучила его тело, что узнала бы его в любом положении, при любом освещении.
- Роберт…
Выговаривая это имя, ее губы предательски дрожали.
- Я отвез Анджелу - она живет недалеко от твоего дома… Проезжал мимо и решил зайти, справиться о твоем здоровье. Твой друг уже ушел?
Ее друг? Холли понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что Роберт имеет в виду Джона. Может, воспользоваться случаем и заявить, что Джон еще здесь? Хоть так защититься от неожиданного вторжения Роберта. Но это следовало сделать сразу. Пока она размышляла, прошло еще несколько секунд, так что время было упущено. Холли растерянно кивнула и отступила в сторону, давая ему возможность пройти в дом.
- Я… я уже собиралась лечь спать, - неуклюже солгала она, пропуская его вперед, и мучительно покраснела под его пристальным взглядом.
Перед глазами некстати пронеслись картины далекого прошлого: стоило им, бывало, остаться наедине - и она бросалась в его объятия, прижималась к нему всем телом, шептала слова любви…
- Я тебя долго не задержу. Как я уже сказал, просто проезжал мимо и увидел свет в твоей гостиной. Вспомнил, что раньше у тебя случались приступы мигрени, а на концерте ты жаловалась на головную боль. Когда-то ты говорила, что легкий массаж головы помогает лучше, чем болеутоляющие таблетки.
Холли не мигая смотрела на Роберта. Ей послышалось или он в самом деле произнес эти слова? Когда-то она действительно говорила ему, что массаж - хорошее средство от головной боли. Это лучше, чем таблетки. Но говорила так только потому, что хотела лишний раз испытать острое наслаждение от прикосновения его рук. Неужели он зашел вот так запросто, без приглашения, лишь для того, чтобы избавить ее от мигрени… после всего, что случилось?.. Они не виделись целых десять лет! Невероятно… Нет, это невозможно. Наверняка ей послышалось. Холли закусила губу и отвернулась.
Когда она наконец овладела собой и нашла в себе силы взглянуть на Роберта, он вопросительно смотрел на нее, словно ждал ответа. На нее накатила новая волна безрассудства - в сердце вспыхнуло непреодолимое желание поверить тому, что она услышала, прошептать, что она жаждет ощутить прикосновение его ладоней к своей коже. Женский инстинкт побуждал ее отдаться на волю судьбы. Какое искушение - броситься в волны, прибившие Роберта к ее порогу, и уплыть с ним в неизвестность… А там будь что будет!.. Однако здравый смысл одержал верх.
- Это не мигрень, - пробормотала она, надеясь, что ее голос звучит спокойно и твердо и что Роберт не расслышит в ее интонациях панического страха и томления.
Для тридцатилетней женщины она ведет себя непозволительно глупо, точно застенчивый подросток. Господи, как часто за последние годы ей приходилось сталкиваться с навязчивым мужским вниманием, давать отпор тем, кто добивался ее благосклонности. И ведь она всегда выходила с честью из подобных схваток, держалась с достоинством и холодным самообладанием. Куда же девались эти ее качества? Правда, к мужчинам, домогавшимся ее любви, она не питала никаких чувств, все было ясно с самого начала. А сейчас… Холли закрыла глаза. Нет, должно быть, она сходит с ума… выдумывает то, чего нет, выдает желаемое за действительное. Невозможно поверить, чтобы Роберт…
- Повторяю, я собиралась лечь спать, - сухо сказала Холли, пытаясь сделать то, что нужно было сделать с самого начала, - выставить его за дверь, прежде чем она полностью потеряет над собой контроль.
Его пристальный взгляд начинал действовать ей на нервы.
- Ладно, не сердись, Холли, я способен воспринять намек. - Он шагнул к двери и вдруг резко остановился, отчего Холли чуть не налетела на него. - Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
- Да… Да, уверена, - заикаясь, пролепетала она и досадливо поморщилась - так велико было ее желание поскорее избавиться от него.
- Тогда почему ты вся дрожишь?
Неожиданный вопрос буквально пригвоздил ее к месту.
- Я… ничего подобного, - запротестовала она.
- Нет, дрожишь. У тебя зуб на зуб не попадает, я же вижу.
Потрясение, которое испытала Холли, оказавшись в следующую секунду в объятиях Роберта, не поддается описанию. Неужели это происходит наяву? Холли окончательно утратила способность здраво рассуждать… Она застыла как вкопанная, позволяя ему ласкать ее, в ее широко раскрытых глазах отразилось крайнее изумление, шок, страх… Руки Роберта скользили по ее плечам, спине, тихий голос сладким ядом вливался в уши.
- Я должен уйти, да, Холли? Ты хочешь спать, а еще больше - чтобы я ушел.
Он продолжал легонько гладить ее плечи. Потом наклонился, и его губы нежно коснулись ее рта. Дружеский, братский поцелуй, совсем непохожий на страстный поцелуй влюбленного. Не в силах шевельнуться, Холли спрашивала себя: уж не сон ли это?
Отвечая на сладкое прикосновение его рта, губы Холли дрогнули и приоткрылись. Где-то глубоко внутри возникла обжигающая боль, усиливавшаяся с каждой секундой.
Только однажды Роберт поцеловал ее вот так, как сейчас, - в день ее семнадцатилетия. Это был ее первый поцелуй. Дружеский, подаренный младшей сестренке школьного приятеля. Тогда она невольно потянулась к нему в безмолвном экстазе, без слов умоляя продлить счастливое мгновение.
Холли хотела отстраниться, но Роберт задержал ее, погладил по волосам - и она сдалась на милость победителя, удерживавшего ее в сладком плену не силой, а завораживающей, чувственной лаской своих губ, рук…
Мир вокруг перестал существовать, Холли будто погружалась в глубокую пропасть, откуда не было выхода. Граничащее с болью наслаждение, которое он дарил ей, лишило ее способности двигаться, думать, сопротивляться. Как хорошо помнило ее тело это наслаждение, как легко поддавалось ему снова, как отчаянно жаждало продолжения…
Еще чуть-чуть - и она окончательно потеряет над собой контроль, прильнет к нему в неудержимом порыве, забыв обо всем.
Дрожь отрезвления пронзила Холли - она решительно вырвалась из объятий Роберта.
- Ты не имел права так поступать! - с внезапно прорвавшейся злостью выкрикнула она, чувствуя, что вот-вот расплачется.
- Да, - легко согласился он. - У меня нет абсолютно никаких прав на тебя. Извини, я просто не мог сдержаться. Я так часто представлял себе нашу встречу, мечтал увидеть тебя взрослой женщиной. - Его лицо осветилось непонятной улыбкой. - Только сейчас я понял, какое у меня бедное воображение. Этот Джон… он твой любовник?
Холли вздрогнула, широко раскрыв глаза, и уже готова была немедленно отвергнуть столь нелепое предположение, но вовремя сообразила, что тем самым навлечет на себя еще большую опасность. Ему незачем знать правду.
- Моя личная жизнь тебя не касается, - сдавленным голосом пробормотала она.
- Не касается? Когда-то мы были любовниками, - напомнил он ей.
Такая хладнокровная констатация факта причинила ей невыносимую боль, Роберт будто вонзил ей нож в самое сердце.
- Это… было давно, с тех пор прошло десять лет, - запинаясь, пробормотала она.
- Одиннадцать лет и десять месяцев, - уточнил Роберт, открывая дверь. Однако на пороге задержался и совсем другим тоном спросил: - Так ты не забудешь о своем обещании? Приедешь посмотреть, что можно сделать с моим парком?
Обещании? Она ничего ему не обещала. Холли приоткрыла рот, намереваясь произнести это вслух, но было поздно: Роберт уже вышел, притворив за собой дверь.
Долгое время Холли стояла неподвижно, безуспешно стараясь осознать значение происшедшего.
Визит Роберта был таким неожиданным, так не вязался с тем, что она могла от него ожидать. И повел он себя чрезвычайно странно: обнял ее, поцеловал, дал понять, что…
Что именно? Что видит в ней желанную женщину? Да нет, этого не может быть. Наверно, она сходит с ума… Как он может желать ее, после того как обошелся с ней столь сурово? Десять лет назад он весьма недвусмысленно и жестоко заявил ей, что не любит ее.
Каковы же его истинные намерения? Чего он хотел? То, что произошло, похоже на извращенную шутку. Другого объяснения нет. Неужели он стал настолько тщеславным, что и мысли не допускает, что женщина, однажды любившая его, способна разлюбить? Холли слышала о таких мужчинах. Однако тщеславие никогда не относилось к числу слабостей Роберта… особенно такого рода. Тогда как же все-таки объяснить его поведение? Вошел в дом к женщине, которую не видел десять лет, обнял, поцеловал, намекнул, что был бы не прочь возобновить прежние отношения… Так поступают мужчины, когда они совершенно уверены, что их ухаживание будет принято благосклонно.
Роберт - умный, зрелый человек и, несомненно, не новичок в утонченных сексуальных играх, но что побудило его начать эти игры с ней? Не может же он не понимать, что Холли не желает вновь впускать его в свою жизнь, как-то связывать с ним свою судьбу! Если ему нужна легкая любовная связь, Анджела Стэндард с радостью удовлетворит все его сексуальные потребности. Если же он полагает, что может запросто вернуться к ней, Холли, и она примет его с распростертыми объятиями только потому, что однажды проявила слабость и влюбилась в него как последняя дура, то тут он жестоко ошибается, черт побери!
Да, сегодня он застал ее врасплох, но отныне она будет начеку. Пусть Роберт знает, что ее не интересуют подобные игры. Беззащитной юной девушки, какой она была десять лет назад, больше нет: его жестокость убила ее.
Однако, лежа в постели, Холли все еще ощущала тепло его губ, предательская чувственная дрожь пробегала по позвоночнику, сладостная истома наполняла тело, жаждущее ласк Роберта.
Панический страх охватил Холли. Нет, только не это! Нельзя допустить возвращения прошлого. Не хватало еще снова влюбиться в него. Выходит, минувшие страдания ничему не научили ее. Неужели она не извлекла из прошлого никаких уроков? Неужели забыла ту невыносимую боль, которую он причинил ей своим уходом?
Глава четвертая
Наутро Холли разбудил негромкий, но настойчивый звонок стоящего на столике у кровати телефона. Окончательно проснувшись, она бросила взгляд на часы и пришла в ужас: уже начало десятого! Видимо, она не услышала, как прозвонил будильник.
Обычно Холли вставала гораздо раньше, но теперь размеренное течение ее жизни нарушилось. Накануне вечером, закрыв за Робертом дверь, она не сумела заодно выгнать его из своего сердца: всю ночь ее мучили яркие видения, вернувшие ее в прошлое, в те времена, когда они были любовниками, когда она верила в его любовь. Балансируя на грани сна и яви, она наконец задремала, и неудивительно, что под утро ее сморил глубокий, без сновидений сон.
Холли потянулась к телефону и охрипшим голосом назвала свое имя.
В трубке раздался встревоженный голос Джона:
- Холли, что случилось? Я только что звонил тебе на работу, и мне сказали, что ты еще не приходила. После вчерашнего…
Холли мгновенно напряглась. Откуда он знает, что Роберт заходил к ней поздно вечером? Откуда…
- Когда мы возвращались, ты была очень бледна, - продолжал Джон.
Внезапно она сообразила, что Джон понятия не имеет о визите Роберта. Он имеет в виду ее жалобы на головную боль. Почувствовав угрызения совести, Холли виновато пробормотала:
- Не беспокойся, Джон, все прошло, я чувствую себя гораздо лучше. Вчера поздно легла и утром проспала, вот и все.
- Я подумал, что мы могли бы вместе позавтракать, - предложил он.
- Нет, извини, я не могу. У меня в одиннадцать часов совещание по планированию. Не знаю, как долго оно продлится.
Это была чистая правда, и все же, положив трубку, Холли испытала сложное чувство облегчения и вины. Что с ней творится? Ей приятно говорить с этим умным, симпатичным человеком, находиться в его обществе, и тем не менее она радуется, что может отказать ему на вполне "законном" основании. Почему?
Холли не понимала себя. Собственные реакции ставили ее в тупик. Она все время нервничает, настроение беспрерывно меняется. Такая эмоциональная неустойчивость характерна для подростка, а не для зрелой женщины.
Спустив ноги на пол, Холли на минуту задумалась, по телу пробежала дрожь. Неужели ей суждено вновь пройти тот же мучительный путь? Нет, только не это! Она пережила разрыв с Робертом. Все кончено… кончено! Жизнь преподала ей жестокий урок, который она, казалось, хорошо усвоила, и вот теперь все может пойти прахом. Прошлое напомнило о себе, и она поддалась, заволновалась… проявила минутную слабость. Что ж, все это вполне объяснимо, но не более того. Это скоро пройдет, должно пройти… Ведь она стала другим человеком, разумным, уравновешенным; она взрослая женщина, а не ребенок. Именно женская интуиция и предупреждала ее сейчас о грозящей опасности. Нельзя позволить Роберту нарушить ее душевное равновесие, обретенное такой дорогой ценой.
Следует позаботиться о том, чтобы свести до минимума возможные контакты с ним. Люди, предрасположенные к какой-то наследственной опасной болезни, стараются не испытывать судьбу и тщательно избегают всего, что может спровоцировать смертельный недуг, не так ли? Поэтому лучше соблюдать осторожность, уклоняться от встреч с Робертом, не реагировать на его провокации.
Но с какой стати он будет ее провоцировать? С чего она взяла, что он захочет возобновить их отношения? Много лет назад он расстался с ней без сожалений, не правда ли?
Однако вчера он повел себя более чем странно: обнял ее… поцеловал, словно намекал…
На что? - зло спросила она себя, резко встала и направилась в ванную. Что находит ее сексуально привлекательной?
Нет, это невозможно. Наверно, он затеял какую-то очередную жестокую игру, правила которой ей непонятны. Самое разумное - не обращать внимания, сделать вид, что для нее он просто не существует. В конце концов ему надоест мучить ее и он обратит свои взоры на кого-нибудь другого, подыщет себе более сговорчивую жертву.
Долго искать не придется: Анджела Стэндард, например, будет счастлива, если он предложит ей стать его любовницей.
Хорошо, что совещание назначено на одиннадцать, время еще есть. Однако следует поторопиться. Приняв душ, Холли позвонила своей секретарше Элис и предупредила, что скоро выезжает.
- Что-то случилось? - забеспокоилась Элис. - Звонил Джон, сказал, что вчера вы плохо себя чувствовали.
- Было чересчур много музыки и вкусной еды, мой организм не выдержал, - пошутила Холли. - Но сегодня все в порядке. Не волнуйся, к началу совещания я обязательно приеду.
Холли вернулась в спальню, чтобы поставить телефон на место, и, проходя мимо большого зеркала во всю стену, мимоходом оглядела себя. Волосы мокрые, спутанные, на лице никакой косметики… Она поморщилась и показала язык своему отражению.
Лето в этом году выдалось жаркое и солнечное. Холли много времени проводила в саду и хорошо загорела. Белокожая от природы, она боялась обгореть и старалась защищать лицо от вредного воздействия солнечных лучей.
Поддавшись внезапному и не вполне осознанному порыву, она сбросила с плеч полотенце и вгляделась в зеркало.
Тело у нее упругое и подтянутое - частично от физической работы в саду, частично от занятий аэробикой в спортивном клубе, который она посещала раз в неделю, чтобы снимать напряжение и поддерживать тонус.
Холли не была помешана на спорте, но считала, что каждый обязан заботиться о своем здоровье. Результат налицо: ее гладкая, без единой морщинки кожа словно светится изнутри, как у человека, соблюдающего разумную диету, волосы густые и пушистые, глаза блестят. Бедра в меру округлые, талия узкая, ноги длинные и стройные, а вот грудь, пожалуй, чуть полновата. Считая это недостатком, Холли предпочитала свободную одежду, скорее скрывающую, нежели подчеркивающую соблазнительные формы.
Холли относилась к своему телу как к совершенному природному механизму, о котором следует заботиться, чтобы он нормально функционировал, полагая, что здоровье и энергия важнее красоты, однако сейчас вдруг попыталась посмотреть на себя глазами мужчины. В юности она была не такая худая, как теперь, линии тела отличались большей округлостью и мягкостью. Помнится, Роберт очень любил касаться ее кожи, гладил ее кончиками пальцев, целовал… и не только в губы - в шею, грудь, живот, изгиб талии, внутреннюю поверхность бедер, где кожа особенно нежная и чувствительная. Он ласкал ее с таким самозабвением, словно никак не мог насытиться.
Она отвечала на его поцелуи, но более сдержанно, неуверенно, благоговела перед красотой его тела… перед ним самим.
Однажды он захотел прикоснуться губами к ее женскому естеству, но она запротестовала, шокированная таким предложением, и смущенно отстранилась, загоревшись жарким румянцем. Роберт тут же отпустил ее, не стал настаивать на своем, принуждать к тому, что отвергала ее природная стыдливость, и вместо этого стал целовать грудь, пока ее соски не отвердели и вся она не выгнулась ему навстречу, не помня себя от неудержимого желания.
До слуха Холли донеслось чье-то учащенное, хриплое дыхание. Она зажмурилась, но тут же открыла глаза, сообразив, что это ее собственное дыхание. В зеркале она видела, как вздымается от волнения ее грудь с набухшими, потемневшими сосками. Пытаясь совладать с чувственной дрожью, пронзившей ее обнаженное тело, Холли поспешно отвернулась, устыдившись своего внезапного возбуждения, не желая видеть своего раскрасневшегося лица, напрягшегося тела, откровенно жаждущего мужских ласк.
Словно в наказание себе, пытаясь защититься от обуревавших ее эмоций, Холли надела строгий костюм, который когда-то купила, не подумав хорошенько, и с тех пор ни разу не вынимала из шкафа, поняв, что совершила ошибку.
Ее стройная фигура казалась в нем совершенно плоской, слишком длинная прямая юбка закрывала колени, а скучный бежевый цвет абсолютно не шел к ее нежному бело-розовому оттенку кожи, столь характерному для англичанок. У меня просто карикатурный вид, думала Холли, я больше похожа на мужчину, чем на женщину. Ну и пусть, так мне и надо, упрямо повторяла она, одергивая мешковатый жакет.
Спустившись вниз и понимая, что уже опаздывает, Холли приготовила в миксере тонизирующий напиток из трав и залпом выпила его вместо завтрака, мысленно сосредоточившись на повестке предстоящего совещания.
Коммерческий отдел настаивал на расширении ассортимента, но Холли не собиралась отступать от своего решения: не выпускать на рынок новую продукцию, пока сама не убедится в ее преимуществах. Лучше производить косметики поменьше, но хорошего качества, чем наспех создавать новые образцы без тщательной предварительной подготовки, лишь только в погоне за прибылью, и тем самым подрывать репутацию фирмы, твердо заявила она начальнику коммерческого отдела.