Глава 11
– С завтрашнего дня вы поступаете в распоряжение баронессы Мерденфорд, – неожиданно объявил лорд Линдейл в конце обеда.
Ответом ему было молчание; в тишине слышались только шаги слуг и звяканье посуды. Роскошь столовой с богатыми портьерами, обилием серебра и огромными канделябрами подавляла Брайд, и это ее очень раздражало. Она винила Линдейла за настойчивое требование, чтобы все обедали в столовой. Джоан с Анной тоже выглядели подавленными; значит, и они чувствуют себя неуютно.
А вот Мэри все было нипочем: она забрасывала Линдейла вопросами о Лондоне, упрашивала его показать им город. Тем не менее, он ловко уклонялся от ее попыток загнать его в угол.
– И чего хочет от нас баронесса? – спросила Анна.
– Она поедет с вами покупать новую одежду.
Мэри взвизгнула и захлопала в ладоши.
– Простите, но мы не можем принять такое благодеяние, – немедленно заявила Брайд.
– Ну, Бра-а-йд! – простонала Мэри.
– Вы мои гости и не можете гулять по Лондону и входить в мой дом плохо одетыми. Отговорки не принимаются. Вы поступаете в распоряжение баронессы, и я уже велел приготовить вам карету.
– Пусть мои сестры ходят в новых платьях, но мне они не требуются. Я останусь тут с Джилли.
– Джилли тоже поедет. Она ваша тетя и компаньонка, поэтому должна выглядеть соответствующе.
От этих слов графа Джилли пришла в такое изумление, что все морщины на ее лице мгновенно разгладились.
– Вы тоже поедете, мисс Камерон. Если уж я вынужден терпеть в своем доме женщин, то они, по крайней мере, должны быть достойно одеты.
– Не уверена, что мы обязаны следовать принуждению…
– Раз я говорю, что вы купите себе туалеты, значит, клянусь Зевсом, так и будет. Необходимость этого очевидна. – Граф придирчиво, одну задругой, оглядел сестер. Увы, хотя до обеда те потратили на сборы больше времени, чем за два предыдущих года, особых успехов это не принесло. Брайд видела сестер такими, какими их видел Линдейл: надетые на них платья выглядели очень бедными даже в Шотландии.
Наконец граф перевел взгляд на нее, но при этом он явно оценивал не ее платье. Во всяком случае, она чувствовала себя так, будто он видит ее сквозь одежду.
– Подобную красоту непозволительно облекать в старую, немодную одежду, – медленно сказал граф, – Мне доставит огромное удовольствие знать, что вы избавились от нее.
Брайд исподлобья обвела взглядом стол. Никто, похоже, не понял, что Линдейл говорил только ей, не уловил двусмысленности его замечания; и все равно она почувствовала, что краснеет. Видимо, она сильно ошиблась в своих расчетах и теперь должна срочно исправить ошибку.
– Ясно, что лорд Линдейл хочет это сделать, поскольку он добрый и любезный господин, – затараторила Мэри. – Я думаю, отказываться было бы просто глупо.
– А я думаю, лорд Линдейл слишком уж любезен и великодушен. Наше присутствие налагает на него обязательства, которые я не могла предвидеть, и будет лучше, если мы переедем из его дома.
Взгляд графа стал серьезным, он пристально изучал Брайд.
– Я вынужден настаивать, чтобы вы объяснили, где и как вы собираетесь жить, а вашим сестрам лучше пока удалиться.
– Думаю, мы тоже должны кое-что сказать, – бесцеремонно вмешалась Мэри.
– Напротив, вы не обязаны волноваться по этому поводу, – спокойно ответил Линдейл. – Полагаю, мы с вашей сестрой уладим все ко всеобщему удовольствию.
Мэри в слезах побежала к выходу; Джоан, следуя за ней, сердито посмотрела на Брайд. Тяжелый вздох Джилли говорил о том, что она считает старшую сестру непредсказуемой особой.
Когда они вышли, граф сделал знак слуге, и на столе тут же появились коробка и графин, после чего слуги тоже удалились.
Линдейл открыл коробку.
– Сигару? Портвейн? Теперь мы наедине и можем позволить себе маленькое удовольствие:
– Это оскорбительно.
– Я считаю это комплиментом вашему умению логически мыслить и убеждать. – Эван закурил сигару и налил в бокал портвейн. – Садитесь ближе, мисс Камерон. Тогда не придется кричать. Или вы боитесь меня, Брайд? У вас нет оснований для страха. Обещаю вам быть сегодня очень добродетельным. Итак, вы собираетесь покинуть этот дом. Куда же вы пойдете?
– Я решила принять ваше предложение насчет аренды другого дома. Мы вернем деньги, как только получим доход с процентных бумаг. Таким образом, вам не придется содержать нас или заниматься благотворительностью.
Линдейл задумчиво посмотрел на нее:
– Вы, как всегда, все заранее продумали. Я и сам размышлял над этим и даже консультировался сегодня с моим адвокатом.
– Значит, вы согласны? – Брайд начала подниматься. – Рада, что мы так быстро пришли к взаимопониманию. Теперь я могу идти к сестрам и…
– О нет, подождите. Видите ли, в итоге я решил, что мне это не подходит.
– Не подходит?
– Да, мне это не подходит.
Брайд снова опустилась на стул.
– Но почему?
– Не знаю. – Граф с недоумением пожал плечами. – Сначала мне казалось, что это вернет покой в мою душу, а заодно удовлетворит вашу гордость и снимет напряжение из-за возможной зависимости. Но к вечеру меня это уже не устраивало.
– Лорд Линдейл, вы создали дом без женщин. Вы не можете требовать от нас, чтобы мы остались.
– Конечно, нежданные гости в моем доме не приветствуются, и, тем не менее, я начал сознавать, какие возникнут неприятности, если вы отправитесь еще куда-нибудь. Я в ответе за вас и…
– Вы никоим образом не отвечаете за нас.
– Отвечаю, только не могу вас защитить. Мэри, к примеру, обязательно что-нибудь сотворит, если представится возможность, а зная, что девушка в моем доме, любой дважды подумает, прежде чем пуститься с ней во все тяжкие. Но если она будет только с вами, они церемониться не станут. Тогда уже мне придется не спать до рассвета, а не вам. И других ваших сестер тоже могут оскорбить. Итак, пока я не решу, что ваше положение определено, пока не увижу, что вы поняли городские нравы, все четыре сестры Камерон останутся здесь. Уверяю вас, мое решение поразило меня самого, и, тем не менее, я не собираюсь его менять.
Вот так. Утром он, казалось, горел желанием избавиться от них – так что же произошло теперь? Брайд подумала об апартаментах, о намеках графа, когда они только приехали…
– Лорд Линдейл, вы уверены, что лишь забота о нашем благополучии привела вас к такой перемене во мнении?
Эван стряхнул пепел с сигары.
– Нет.
– Тогда вы – подлец. Если, оставляя меня в доме, вы считаете, что я соглашусь на…
– Платье – вот еще одна причина. Баронесса Мерденфорд была в очень красивом платье. Шелк-сырец, я думаю, цвета морской пены.
Брайд стала мысленно подсчитывать, сколько бокалов вина он выпил за обедом.
– Так вот, разговаривая с ней о ее братьях, сестрах и всяких пустяках, я видел в этом платье вас. – Линдейл пожал плечами, как будто это все объясняло.
– Боюсь, мне не совсем понятно, сэр.
– Просто я хочу видеть в таком платье вас, а если вы покинете мой дом, то я уже не смогу купить его вам. Если же вы останетесь, приобрести туалеты для каждой из вас – мой долг, и потому вы не сможете отказаться.
– Вы собираетесь недели, а возможно, и месяцы терпеть в своем доме пятерых непрошеных гостей лишь потому, что вдруг захотели увидеть меня в новом платье?
– Выходит, что так.
– И вы не боитесь, что вас признают сумасшедшим?
Ответом ей была очаровательная улыбка.
– Позвольте, я вам кое-что объясню. Представив вас в этом платье, я затем представил, как вы его снимаете. Медленно, очень медленно…
Брайд встала.
– Не сомневайтесь, сэр, это останется только в вашем представлении. С такими намерениями позорно требовать, чтобы мы жили в вашем доме.
– Вы совершенно правы.
– Вот как?
– Разумеется. Не могу отрицать, что позорные намерения постоянно обесценивают мои альтруистические порывы. – Линдейл вздохнул. – И все же вам придется согласиться. Поговорите с сестрами, с тетей. Если вам удастся уговорить их, я не пойду против вашего желания. Тогда мы найдем маленький славный дом, где они смогут носить старые платья, готовить собственную еду и мыть собственные полы. В конце концов, это же их деньги вы собираетесь тратить, и они должны решать.
Не ожидавшая столь быстрой капитуляции, Брайд решила не мешкая воспользоваться возникшей возможностью.
– Я немедленно поговорю с ними. Можете быть уверены, что мы переедем, как только найдем дом.
– Когда мы вернем ему деньги, это уже не будет благотворительностью и у него отпадет желание вмешиваться в наши дела. – Закончив объяснения на столь оптимистической ноте, Брайд умолкла.
Сестры на некоторое время пребывали в задумчивости. Даже Анна проявила внимание.
– И все-таки я за то, чтобы остаться, – упрямо сказала Мэри. – Я хочу жить здесь, а не в какой-нибудь развалюхе, среди чужих людей.
– Мы и здесь среди чужих, – парировала Брайд. – Это не наш мир.
– Нашего мира больше нет. – Мэри огорченно развела руками. – А лорд Линдейл вовсе не чужой, и Майкл тоже. Если ты отбросишь свою гордость, скоро и баронесса станет нашим другом.
– Я тоже не уверена, что понимаю твое решение, Брайд. Мы тут хотя бы на время в безопасности и под защитой, – поддержала сестру Анна.
– Мы не переедем, – раздался голос из угла, после чего Джилли поднялась и скрестила руки на груди. – Не переедем, и все. Нет резона залезать в долги, если нас приняли в этом доме. Пока мы не можем содержать себя, пока не привезут наш пресс, это место нам подходит.
Брайд не знала, что больше удивило ее: то, что у Джилли есть собственное мнение, или то, что она высказала его с такой авторитетностью.
– Джилли, я считаю…
– Я компаньонка, ты сказала? Так вот я и говорю: девочки остаются здесь.
– Возможно, так в самом деле будет лучше, Брайд, – поддержала тетю Джоан. – Признаться, мысль о новых платьях весьма заманчива.
– Ты носишь их только по принуждению.
– Может, я буду носить с удовольствием, если они хорошо сидят и красиво смотрятся…
– Так ты идешь против меня из-за новых туалетов? Значит, вашу преданность можно купить за несколько ярдов материи? Боже, как вы меня разочаровали!
– Если тебе нравится разочаровываться, разочаровывайся, а мы остаемся, – решительно произнесла Джилли.
– Послушай, тетя, я ждала от тебя больше здравого смысла.
– А я ждала большего от тебя, Брайд. Обычно ты взвешиваешь свои решения. – Джилли села. – К тому же прошло двадцать лет с тех пор, как я покупала новое платье. И будь я проклята, если твоя гордость помешает мне получить его теперь.
Глава 12
– Вряд ли что-нибудь из этого подойдет.
Сидя в магазине канцелярских принадлежностей Николса, Эван придирчиво рассматривал товары. На бархатной скатерти, как большие плоские драгоценности, были тщательно разложены образцы кремовой бумаги и карты.
Магазин Николса не числился слишком модным среди магазинов подобного рода, и появление столь знатной особы побудило хозяина к активности. От страстного желания привлечь такого клиента глаза у мистера Николса засверкали.
– Наш премьер-министр пользуется именно этой бумагой. – Мистер Николс указал на один из листов.
– Что ж, я ничуть не удивлен. Лорд Грей всегда был несколько туповат.
Выражение лица мистера Николса оставалось по-прежнему невозмутимым.
– Мы обсуждаем канцелярские принадлежности, выполненные по установленной форме, не так ли?
– Разумеется. Но я надеялся отыскать нечто более характерное. Заходя в разные магазины, я надеялся на различный выбор. Нечто с первого же взгляда говорящее – это Линдейл.
– В таком случае мы можем отпечатать ваш герб.
Взяв один лист, Эван поднес его к свету.
– Водяные знаки. Будь это мой герб или что-то особенное, связанное только со мной, я бы, пожалуй…
– Вы хотели бы заказать личный запас?
– Иногда это делают, разве нет?
– С удовольствием сделаю это для вас.
– А вы уверены, что производитель бумаги справится с эмблемой?
Николс на мгновение задумался.
– Конечно, здесь требуется чрезвычайное мастерство, и к нам такие заказы давно не поступали. Когда я был намного моложе, к этим делам мы привлекали Блейка или Туикенема, но Блейк уже десять лет как умер…
– А Туикенем?
– К сожалению, он теперь делает плохую бумагу. На станке, не иначе. Никудышный сын едва не разорил его. Я слышал, с молодого человека настойчиво требовали уплаты долга, и это стоило Туикенему состояния.
– Как печально.
Николс принялся складывать бумагу.
– Я подумаю насчет вашего заказа, сэр, если позволите; уверен, мы найдем удовлетворительное решение, хотя это потребует некоторого времени. А пока вы можете взять что-нибудь для текущего использования.
Эван уже выяснил то, зачем пришел, но все же купил у Николса какую-то мелочь. Радуясь, что приобрел невольного союзника для своего расследования, он решил попытать счастья в магазине гравюр и эстампов мистера Стрикленда.
К удивлению Эвана, в магазине царило оживление: одни посетители изучали гравюры, выставленные на полках, другие рассматривали содержимое папок, лежавших на столах и в квадратных углублениях столов под стеклом. За всей этой суетой надзирали Стрикленд и его брат.
Хозяин магазина оказался современным молодым человеком с артистической внешностью: каштановые волосы волнами спадали до плеч, из-под черного приталенного сюртука щегольски выглядывал жилет. Он был преисполнен уверенности, что знания и опыт делают его не просто обычным владельцем магазина, а произведения искусства, которые он продавал, возвышают его в глазах посетителей над обычным служащим.
Стрикленд продавал городские пейзажи и репродукции, которые охотно покупали торговцы, но частые поездки на континент значительно расширяли его возможности. Иногда он даже приобретал редкие работы старых мастеров.
– Никогда бы не подумал, что при следующей нашей встрече я буду обращаться к вам как к лорду Линдейлу, – произнес Стрикленд, приветствуя Эвана.
– Чертовски неожиданно, правда? Как с новыми приобретениями?
– Есть несколько, хотя не в вашем вкусе.
Жаль. Эван надеялся выложить кругленькую сумму, а потом выпить со Стриклендом вина в задней комнате, как они делали это обычно после существенной покупки.
– Позвольте мне посмотреть виды древних городов. Я собираюсь развить несколько молодых умов.
– Египет? Рим? Афины?
– Пожалуй, Рим.
Граф проследовал за Стриклендом к библиотечному столу, на котором тут же появилось несколько переплетенных томов гравюр с видами Рима. Поскольку ему не удалось, подпоив хозяина, вызвать торговца на нужный разговор, Эван решил сменить тактику.
– Должен признаться, для моего визита сюда была и другая причина, – сказал он, перелистывая страницы с изображениями древних руин. – У меня есть основания полагать, что я приобрел несколько подделок. Не в вашем магазине, разумеется.
– Значит, подделки качественные, если смогли обмануть даже вас.
– Великолепные, что и говорить. – Эвану совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь решил, будто его можно одурачить. – Я подозреваю, что они сделаны в Англии.
Подойдя ближе, Стрикленд прошептал:
– Кто их продал? Вы должны сообщить мне. Я не могу рисковать…
– Но я ведь даже не знаю, прав ли я. А пока у меня нет уверенности, нельзя ставить под сомнение репутацию другого человека. И все же я собираюсь докопаться до истины и рассчитываю на вашу помощь.
– Сделаю все, что в моих силах. Подобный скандал заденет всех нас.
– Давайте предположим, что мои гравюры – великолепные подделки, безупречно скопированные с оригиналов старых мастеров. Кто в Англии способен на такую работу, столь безукоризненную, столь точную, что даже меня она заставляет сомневаться?
Думая над ответом, Стрикленд окинул взглядом магазин.
– Очень немногие. Мне приходят на ум Лейтон и Джеймисон. Но я никогда бы…
– Конечно, нет. Об этом не стоит и упоминать.
Стрикленд был прав. Гравюры из обоих мастерских отличались высочайшим качеством.
– Правда, это не обязательно должен быть копиист. Многие художники-граверы могли бы это сделать, если бы подобное пришло им в голову, – задумчиво произнес Стрикленд.
– Но только устояв перед желанием улучшить оригинал.
– Как-то мой отец говорил, что несколько десятилетий назад были сделаны неожиданные открытия, которые он считал подозрительными. К тому времени, когда он рассказал мне об этом, люди, оказавшиеся под подозрением, или отошли отдел, или умерли, так что, боюсь, теперь эти сведения бесполезны.
– Вы помните имена?
– Нет, к сожалению. Если вспомню, то дам вам знать.
– Постарайтесь вспомнить. Удалившийся от дел гравер мог снова приняться за работу. – Эван захлопнул том с гравюрами. – И пришлите мне эту папку, если можно.
Стрикленд продолжал напряженно наблюдать за магазином, и граф тоже оглядел помещение, однако ничего особенного не увидел.
– Что это вас так беспокоит?
– Не уверен, но, возможно, у нас вор. Эта дама была здесь прежде и, видимо, знает, что ищет.
Обернувшись, Эван попытался найти женщину, о которой говорил Стрикленд.
– Там, в углу, рыжая, высокая.
Брайд, черт побери, что она здесь делает? Сегодня они с леди Мерденфорд должны были тратить на модисток немалую часть его наследства.
– Когда дама вошла сюда, она задала несколько странных вопросов и вот уже целый час изучает гравюры. Мы всегда можем отличить серьезного коллекционера от человека, желающего просто украсить стену, но, судя по ее виду, женщина вряд ли может купить то, что изучает.
Брайд перешла к другой стойке и принялась методично переворачивать большие листы. Подняв один, она поднесла его к свету.
– И какие же вопросы она задавала?
– Хотела узнать, не приходил ли сюда в прошлом году некий молодой человек, который интересовался лучшими мастерскими, печатниками и тому подобным.
Эван почувствовал раздражение. Неужели Брайд приехала в Лондон на поиски своего "друга" и все еще надеялась чудодейственным образом воссоединиться с ним? Очевидно, Уолтер тоже был гравером.
– И что, заходил сюда молодой человек?
– Не помню. Каждый день передо мной мелькает столько лиц…
Эван заметил, что хозяин магазина не сводит с Брайд глаз.
– Тем не менее, вы запомнили ее вопросы.
Стрикленд ухмыльнулся:
– И довольно хорошо, но только потому, что она уж очень красива.
Его усмешка не интересовала Эвана. Теперь он знал, что Стрикленд вполне безобидный человек, склонный к позерству.
– Должен вам сообщить, что знаю эту женщину. Она не воровка.
– Рад слышать. Вас не затруднит представить меня?
– Это ни к чему. И, пожалуйста, не забудьте, о чем я вас просил.