* * *
Брайд взяла большой лист с репродукцией "Афинской школы" Рафаэля, внимательно изучила гравировку и положила лист на место.
Визит сюда оказался весьма успешным, и она уже составила в уме два списка. В коротком были адреса лучших мастерских Лондона, которые нанимали великолепных граверов. Мастерские второго списка делали посредственные гравюры и вполне могли принять на работу женщину, которая превосходила умением их собственных работников.
Сожалела она лишь о том, что ее вопросы хозяину магазина остались без ответа. Если Уолтер приехал в Лондон за украденными пластинами, то он непременно должен был проверить магазины вроде этого, чтобы выйти на след фальшивомонетчиков. Впрочем, мистер Стрикленд мог не помнить ни Уолтера, ни его вопросов, ибо с тех пор прошел уже целый год.
Интересно, сколько здесь еще таких магазинов? Лондон – большой город, много больше Эдинбурга. Адрес этого магазина Брайд узнала, внимательно рассматривая папку лорда Линдейла, когда они с Джоан сидели в его скандальной гостиной.
Теперь ей нужно было разыскать другие мастерские, начать посещение граверов и производителей бумаги. Подделать специальную бумагу для изготовления фальшивых денег столь же трудно, как и пластины. А еще требуется отыскать способ, чтобы увидеть редкости, которые продавцы держат лишь для особых клиентов. Из ее сундука украдены не только денежные пластины. Если с других пластин отца были сделаны отпечатки для продажи, это может дать ей ниточку, которая приведет к тому, у кого находится все украденное.
– Тональность в этой гравюре слабовата, как вы считаете?
Брайд оцепенела. Может, Лондон и большой город, но, похоже, он все же недостаточно велик.
Стараясь изобразить на лице улыбку, Брайд повернулась.
– Лорд Линдейл! Какое неожиданное удовольствие.
– Определенно неожиданное. Что вы тут делаете? Я распорядился, чтобы вы сегодня занимались покупками с леди Мерденфорд.
– Выбирая между искусством и одеждой, я решила предпочесть искусство.
– Разве вам был предоставлен выбор?
– Полагаю, вы не ждали, что я откажусь от богатой художественной культуры Лондона ради удовольствия быть измеренной и скрепленной булавками.
– Чего я ждал, вас не касается. Вы тут уже закончили? Если да, позвольте, я провожу вас. Моя карета неподалеку.
Брайд вовсе не закончила, но ей не хотелось, чтобы Линдейл стоял рядом, пока она завершит расследование. К тому же какое удовольствие возвращаться пешком на Белгрейв-сквер? В итоге, немного поразмыслив, она приняла его предложение.
Линдейл помог ей сесть в маленькую карету.
– Если бы вы сделали, как я вам советовал, то сейчас ехали бы с удобствами, – заметил он, беря вожжи. – Этот кабриолет у меня давно, пора его сменить.
– Как мебель во второй гостиной? Это единственная комната, где все не новое. Понятно, что вы испытываете привязанность к некоторым вещам и хотите их сохранить.
– О нет, я вовсе не сентиментален. Мужчины не бывают сентиментальными, пока находятся среди молодых, глупых, поэтических типов, которые теперь встречаются на каждом шагу. Возьмите Стрикленда…
– Мистер Стрикленд не выглядит глупым. По-моему, он полон достоинства. И красивый.
– Вы слишком великодушны. В лучшем случае я бы назвал его симпатичным.
– А я считаю, что он красивый и довольно элегантный мужчина.
– Так сказал бы лишь тот, кто в Лондоне всего один день.
Видимо, раздражение графа было вызвано тем, что она не выполнила его приказ насчет визита к модисткам.
– Здесь много таких магазинов?
– По крайней мере, шесть, куда стоит заглянуть. Есть и другие, где гравюры более доступны. Там продают книги и тому подобное. Хотя что-то интересное может найтись в любом месте.
– Значит, мне придется обойти все.
Эван прищурился:
– Может, желаете посетить некоторые прямо сейчас?
– С вами?
– Это вас шокирует?
– Но вы стремились избежать подобных обязательств, когда Мэри пыталась использовать вас в качестве путеводителя по Лондону…
– Мне совсем неинтересно возить ребенка по всему городу или смотреть достопримечательности, которые я много раз видел. Зато я часто захожу в магазины, в которых продаются гравюры, и наслаждаюсь ими.
Конечно, при Линдейле она не сможет задавать продавцам необходимые вопросы, но хотя бы выяснит, где расположены эти магазины и чем они торгуют.
Следующие два часа Брайд и Эван провели в двух больших магазинах гравюр и эстампов. Спорили о качестве и подлинности. Оба восхищались художественностью исполнения и мастерством. Когда их оценки не совпадали, они пререкались, словно дети. По приказу Линдейла им приносили для просмотра самые ценные раритеты, однако в Хранилище произведений искусства Акермана служащий отказался выложить на стол копию "Любви богов".
– Сэр, леди…
– Она зрелая женщина, а изображения вряд ли рискованные. Тут для всеобщего обозрения выставлены картины Тициана, которые куда более откровенны. Кроме того, леди специалист в искусстве и понимает метафоры. А теперь дайте нам возможность ознакомиться с этими произведениями.
Гравюры наконец принесли, и Линдейл выложил две на стол.
– Это копии, а не оригиналы, – констатировал он. – За прошедшие века сделано много копий, я сам видел четыре отдельных экземпляра, и ни один не был аддендой. Еще шесть копий пропали – видимо, они почти сразу были изъяты.
Голова к голове оба склонились над гравюрами. Эван называл признаки, указывающие на то, что это копия, и так увлек Брайд, что она сначала не заметила возникшую паузу, но, поняв, в конце концов, что Линдейл молчит, подняла голову.
Уже в который раз вместо гравюр он внимательно изучал ее, и Брайд выпрямилась.
– Уже поздно.
– Да. Пора ехать.
Вернув гравюры служащему, они молча вышли из магазина.
По дороге граф неожиданно заговорил о предмете, о котором, как надеялась Брайд, он уже забыл.
– Вы их привезли? Я имею в виду коллекцию вашего отца, с дополнительными гравюрами Каральо…
Естественно. Она привезла все свое наследство. В последние часы их сблизил общий интерес, и теперь надо было снова выстроить между ними барьер. Линдейл ни в коем случае не должен увидеть эти гравюры. Если он сравнит их с оригиналами собственной коллекции, то может определить подделку, как с гравюрами у Акермана.
– Они на самом дне нераспакованного сундука и…
– Когда я увижу их, можно будет продолжить изучение, начатое в Шотландии, и тогда вы точно узнаете, чем обладаете.
Но Брайд и без того знала, чем обладает. Хотя Линдейл не настаивал, она понимала, как ему не терпится увидеть эти гравюры. Странно, что ее постоянные отговорки до сих пор не вызвали у графа подозрений.
– Спасибо, что пригласили меня на эту увлекательную прогулку. Я получила большое удовольствие и, кроме того, буду теперь чувствовать себя уверенней в подобных заведениях.
Они свернули на длинную широкую улицу, заполненную каретами и людьми.
– Но вы не можете делать это в такой одежде, как сегодня. Ваше очевидное знание в сочетании с вашей невзрачной одеждой навело Стрикленда на мысль, что вы, должно быть, воровка.
– Воровка?
– Хуже того, вы посторонняя. Любой хозяин всегда знает своих покупателей.
– Верно. Меня знают уже в трех магазинах, а скоро будут знать и в остальных. Ко мне привыкнут за неделю или около того.
– Согласен. Особенно когда вы будете выглядеть респектабельно.
Экипаж остановился позади большой кареты, и Линдейл, бросив вожжи подбежавшему слуге, спрыгнул с козел.
Брайд в замешательстве огляделась.
– Я полагала, мы возвращаемся на Белгрейв-сквер.
– Я этого не говорил. Это моя карета, а впереди карета леди Мерденфорд, и, следовательно, она с вашими сестрами еще у модистки, которая занимает этот дом. – Эван предложил Брайд руку. – Хотя уже поздно, мы все-таки сможем кое-что сделать и для вас.
Глава 13
– Такую, но другого цвета.
Линдейл протянул руку с вытянутым указательным пальцем между Брайд и леди Мерденфорд. Речь шла об отделанной мехом накидке ценой в небольшое состояние.
Леди Мерденфорд подавила раздраженный вздох.
– Сколько ей, по-вашему, требуется одежды? Только что мисс Камерон уже выбрала одну накидку.
– Та очень простая и скучная, а эта более элегантная.
Брайд поставила локти на стол и подперла голову руками. Она рассчитывала, что граф привезет ее сюда, представит леди Мерденфорд и уйдет, но вместо этого Линдейл бродил по салону модистки, рассматривал кружева, вмешивался в каждое решение и в итоге превратил их поездку в тяжелое испытание.
Брайд взглянула на женщину, согласившуюся решить невозможную задачу: сделать новую подопечную респектабельной дамой. По сравнению с леди Мерденфорд, образцом элегантности и грации, она чувствовала себя такой неуклюжей и грубой, такой большой и старомодной, что и думать забыла о сопротивлении.
Леди Мерденфорд натянуто улыбнулась графу, который с нетерпением заглядывал ей через плечо.
– Вам незачем откладывать свои планы; мы прекрасно справимся без вас.
– Но я совсем не против вам помочь.
Когда он потянулся к стопке рекламных рисунков с образцами, Шарлотта хлопнула его по запястью.
– Сядьте, прошу вас. Если вы продолжите жужжать, словно муха, мы никогда не закончим.
Линдейл, вздохнув, сел. Брайд подавила зевок. В течение первого часа все это выглядело забавным, но под конец она стала уставать. Ее сестры давно закончили подбор гардероба и в изнеможении сидели в другом конце комнаты. Даже Джилли заснула в кресле.
Совершенно не обескураженный недостатком доброжелательности, Линдейл просматривал уже выбранные эскизы.
– Что вы ищете? – нетерпеливо спросила леди Мерденфорд.
– Платье, похожее на то, которое вы надевали вчера.
– Я купила его несколько месяцев назад, вряд ли данная модель еще осталась в продаже.
– Я буду весьма огорчен, если это правда.
– Что ж, пожалуй, я отдам мисс Камерон свое платье, раз вам так нравится его фасон.
– Благодарю. Если бы наша подопечная была не слишком велика для вашего платья, я бы, вероятно, принял это предложение.
Наступило неловкое молчание, но граф его не замечал, пристально изучая альбом с рисунками.
– Линдейл! – сурово произнесла баронесса. Смущенный ее тоном, Эван поднял голову.
– О! Позвольте мне перефразировать. Если бы Брайд не была такой полной достоинства, такой величественной, тогда я бы непременно…
– Если вы решите убить его, мисс Камерон, обещаю вам, что скрою это от правосудия.
– О, я ничуть не обижаюсь. У меня все равно нет выбора, и к тому же граф иногда бывает весьма мил.
– Вот видите. – Граф удовлетворенно хмыкнул. – Мисс Камерон не принадлежит к числу тщеславных женщин, которые требуют фальшивой лести; она даже гордится тем, что отличает ее от других. Брайд вовсе не рабыня модной красоты и не старается быть предсказуемой; она сознает, что и так прекрасна.
Прекрасна?
Линдейл жестом подозвал модистку.
– Покажите другие эскизы, мадам. – Он по-мальчишески радостно улыбнулся леди Мерденфорд: – Я даже не представлял, насколько это занимательно. Не удивлен, что женщины тратят на это так много времени.
– И так много денег. Вам придется основательно почистить свой пистолет, когда вы получите счета. Но это будет ваша собственная вина, так что цельтесь в свою голову, а не в мою.
Ослепительно улыбнувшись, модистка сунула графу стопку эскизов с роскошными вечерними туалетами, и хотя леди Мерденфорд бросила на модистку грозный взгляд, та предпочла его не заметить.
Эван принялся с бешеной скоростью перебирать рисунки и вдруг резко остановился.
– Вот. И цвет такой же.
Леди Мерденфорд наклонилась, чтобы посмотреть.
– Вы просто безрассудны. Где она будет его носить?
– Брайд будет надевать его в моем присутствии.
Подняв брови, Шарлотта критически оглядела своего безумного друга, пока тот как ребенок радовался удачному выбору, а затем встала.
– Лорд Линдейл, не могли бы мы с вами поговорить наедине?
Эван с готовностью последовал за леди Мерденфорд в дальний угол салона, однако баронесса встретила его отнюдь не дружелюбной репликой.
– Линдейл, так у вас хватило наглости просить меня, чтобы я одела ваше недавнее завоевание? Эта женщина ваша любовница?
– Боже мой, конечно, нет. Клянусь.
Шарлотта недоверчиво прищурилась:
– Вы уверены, что ваши намерения по отношению к ней благородны?
Черт возьми, что за допрос? Все время с момента Приезда Брайд Эван был почти идеальным джентльменом.
– Почему вы молчите?
– Мадам, я размышляю и хочу, чтобы мой ответ был точным. Похоже, мои намерения все время как-то необъяснимо меняются, также как и определение "благородные" в моем понимании. Если над этим подумать, то поскольку она зрелая женщина…
– А теперь послушайте меня. Вы не можете пригласить в свой дом четырех молодых женщин и соблазнить их всех разом – это был бы скандал года.
– О Боже, за кого вы меня принимаете?
– Я знаю точно, за кого.
– А я знаю, что все это в прошлом. Теперь у меня на первом месте обязанность, долг и ответственность.
– Перестаньте паясничать, я говорю серьезно. Вы готовы подтвердить, что у вас нет видов на мисс Камерон?
– Моя дорогая леди Мерденфорд, эта женщина старше вас, и, более того, она великолепно обращается с пистолетом. Смешно бранить меня и требовать клятв, когда мисс Камерон сама более чем способна защитить собственную добродетель.
Шарлотта отступила, но на ее красивом лице застыло выражение недовольства.
– Она все знает про вас?
– Осмелюсь предположить, она знает достаточно.
– Хорошо, если так. – Повернувшись, баронесса направилась к столу.
– Мисс Камерон, думаю, с вас на сегодня хватит. Буду рада, если вы поедете домой в моей карете, и рассчитываю на благоприятную возможность продолжить знакомство с вами.
– Три года назад Эван устраивал самые печально известные вечеринки, – не спеша рассказывала леди Мерденфорд во время долгого пути в карете.
Брайд подозревала, что кучер получил указание поездить по городу, чтобы баронесса смогла закончить длинный список грехов Линдейла, пикантные подробности которых одновременно были мерзкими и обворожительными.
– Несколько дней в комнаты Маклейна доставляли цветы, и, когда прибывали гости, весь пол гостиной был на целый фут покрыт лепестками. Запах стоял опьяняющий. Я слышала, той ночью диванами не пользовались.
Брайд постаралась представить занятие любовью на постели из цветов в фут толщиной. Действительно, в этом было нечто привлекательное, вот только ей бы не хотелось, чтобы вокруг были другие пары.
– Изобретательность Линдейла достойна восхищения, – продолжала леди Мерденфорд. – Список гостей тоже. Многие считали, что это худший из скандалов. Маклейн приглашал всех, кто ему нравился; говорят, в оргии участвовал даже его слуга.
– Куда удивительнее, что люди знатного происхождения принимают подобные приглашения…
– И, тем не менее это так. Мой брат Данте тоже участвовал в этих развлечениях, пока не женился. Что касается дам, то многие отклоняли приглашения, другие же приезжали в масках, и это свидетельствовало о том, что все эти особы знатного происхождения.
Представить себе вторую гостиную, полную обнаженных мужчин и женщин, совокупляющихся при свете канделябров, Брайд не удалось; перед ее глазами возникло только лицо Линдейла, зачарованно смотревшего на ее покрытое розовыми лепестками тело.
– Поверьте, граф имел больше любовниц, чем можно сосчитать. Актрисы, певицы, аристократки, вдовы. Он совершенно бесстыден. Но редко кто из них сумел удержать его хотя бы на месяц. Добившись расположения, Эван безжалостно порывает со всеми. – Леди Мерденфорд пристально посмотрела на Брайд: – Лишь очень искушенная женщина может остаться после такой связи невредимой. Лишь женщина, столь же безразличная, как и он, к эмоциональному смыслу страсти, увлекается подобной связью.
– Похоже, вы описываете человека без чести и совести.
– Маклейн никогда еще не соблазнил жену друга или родственника. Есть мужчины, которые претендуют на высокую нравственность, однако не могут похвалиться благородством в таких делах.
– Именно поэтому вы с ним дружите? Потому что он сохранил некоторое понятие о чести?
– Я друг Маклейна потому, что он меня забавляет и к тому же не представляет для меня опасности. Что же касается его репутации, то я давно решила исключить плотские увлечения любого человека из моего суждения о нем. У меня есть основания считать, что это путь мудрости. Я говорю столь открыто лишь потому, что вы зависите от Линдейла. Надеюсь, я не слишком обеспокоила вас своим рассказом и вы не подумаете обо мне дурно.
– О нет, нисколько. Даже не зная о его репутации, я считала за лучшее удалить сестер из этого дома, но у меня не получилось. Боюсь, теперь их репутация пострадает от нашего общения с графом.
Леди Мерденфорд с сочувствием посмотрела на Брайд.
– Поскольку щепетильность поведения графа в некоторых вопросах так же хорошо известна, как и его обольщения, думаю, репутация ваших сестер останется невредимой. Общество считает их невинными, поэтому они защищены и от него, и от скандала.
– Благодарю вас, вы меня успокоили. И все же я хотела бы убедить их в необходимости переезда.
– Мисс Камерон, боюсь, вы упустили причину моей откровенности. Меня беспокоят не ваши сестры них Линдейл не опасен; зато весьма опасен для вас.
Брайд невольно вздохнула. Неизвестно, как Линдейл догадался, что она не девственница, но его поведение определенно подтверждало, что это так.
– Я не собиралась вас огорчать. Говоря, что Линдейл опасен, я не имела в виду, что он станет назойливо домогаться вас.
– Рада это слышать, мадам.
– Конечно, вы уже сами кое-что подозреваете. Да еще эта коллекция. Говорят, он даже не прячет ее.
– Признаться, там есть несколько работ, которые меня пугают.
– Уверена, он должен убрать их с глаз долой. – Леди Мерденфорд наклонилась, как будто боялась, что их могут подслушать. – Большая часть этих работ принадлежит к эпохе Возрождения, а несколько вещей относятся к экзотическим или примитивным культурам. Я слышала, они чрезвычайно откровенны. Но "Modi", конечно, составят им достойную конкуренцию.
Брайд чуть не подпрыгнула.
– "Modi"?
– В переводе с итальянского это "позиции". Должна ли я сказать больше?
Разумеется, нет; Брайд и так чуть не онемела.
– Это знаменитые серии гравюр эпохи Возрождения, считавшиеся утерянными, и Линдейл владеет единственной сохранившейся копией, которую обнаружили лишь недавно. Вазари писал об этих гравюрах в шестнадцатом веке. Гравером был Маркантонио Раймонди, но рисунки делал Джулио Романо, ученик Рафаэля. Стихи написал великий Аретино. Я слышала, что сами рисунки не очень художественны, судя по их происхождению, зато чрезвычайно откровенны по содержанию.
Но Брайд почти не слушала объяснения Шарлотты. Ее охватила настоящая паника. Лорд Линдейл недавно приобрел вдруг обнаруженную серию "I Modi", которая много лет хранилась у них в доме.