На закате дня в багровеющем небе, которое предвещало завтрашний сильный ветер, она увидела ровную как стрела полоску - след самолета.
Шейла сперва почувствовала, как немеют кончики пальцев. Да это же ответ, который она упорно искала! Он начертан на небе. Ясно, понятно. Ответ такой прямой, как кем-то запущенная ввысь стрела.
Шейла вскочила.
- Норма! Норма! - закричала она. - Я поняла! Я увидела след!
- Ты увидела след сокола?
- Я увидела след самолета. Его отец погиб в авиакатастрофе, она произошла из-за птицы…
Шейла рыдала. Она рыдала так, словно ее освободили из многолетнего заточения.
Действительно, она вышла на свободу из собственного заточения - к себе самой. Она вспомнила, Эдвин говорил ей об этом, но, занятая своими делами, домами, комиссионными, озабоченная желанием выйти замуж снова… она забыла об этом сразу, как только умолк голос Эдвина. Он мальчик, фантазер. Какие соколы? Зачем и для чего? - отмахивалась она тогда. С чего бы ему заниматься птицами? Если бы кто-то в семье ими занимался, было бы понятно, поскольку это увлечение сродни страсти к моделированию судов, передающейся из поколения в поколение вместе с моделями, которые стоят десятки тысяч долларов. А на ровном месте - разве не блажь?
- Ну вот и все. - Норма облегченно вздохнула. - Кажется, я поняла все. Да и ты тоже, надеюсь, - Норма изучающе посмотрела на молодую женщину, которая теперь тяжело дышала. - Я читала, что соколов и впрямь нанимают на работу в аэропорты. Тебе ведь сын говорил об этом?
- Да. Эдвин мне говорил, но я…
- Все хорошо. Теперь ты знаешь, и это главное. Соколиный питомник, который хотел открыть Эдвин, откроешь ты. И поступишь правильно.
Шейла с жаром кивала. Да, она все сделает так, как хотел ее мальчик.
Когда Шейла мысленно произнесла эту фразу, она удивилась, как гулко забилось сердце от радостного нетерпения - скорее, скорее… Сделать то, что он хотел. Он будет жить дальше. Самый смелый, самый красивый сокол в этом питомнике будет Сокол Эдвин.
- Соколы честно отрабатывают свой хлеб, они отгоняют птиц над взлетно-посадочной полосой, Шейла. Они стоят дорого, - продолжала Норма. - Хороший бизнес для вложения денег. Ты не прогадаешь.
- Да, да, - торопилась согласиться Шейла. - Они спасают самолеты от столкновения с птицами, мне говорил Эдвин. Особенно во время миграции птиц. Да, да, поэтому хищных птиц расселяют в аэропортах.
- Может быть, ты захочешь получить должность сокольничего? - спросила Норма. - Например, в аэропорту Окленда? Или в "Ла-Гуардиа"? Где тебе больше нравится климат?
Шейла пожала плечами.
- Я готова ко всему, Норма. К любым переменам в жизни. Спасибо тебе.
- Нет, дорогая. Спасибо скажешь себе. После.
Уже, уже я говорю это спасибо, подумала Шейла, вспоминая тот разговор с Нормой. Благодарности стоит даже сам воздух, которым я дышу свободно прямо сейчас.
Она подняла голову - сейчас на небе нет ни единого облачка, ничего, кроме летней синевы.
Шейла обошла весь дом, стремясь понять, с чего начать и что сделать. До отъезда в Париж она должна распорядиться насчет ремонта - чтобы вернуться и сразу начать жизнь рядом с Соколом Эдвином.
Кровь возбужденно пульсировала в висках. Скорее бы. Соколенок Эдвин уже есть на земле. Он проклюнулся. Он ждет ее, маленький пушистый комочек, из которого вырастет сильная птица. Которая положит начало соколиному питомнику на этом ранчо.
Глава шестая
Чем опасны простые ответы
- Вот его милый папочка. - Жерар Бертье указал на очень темного сокола. - А вот и наша мамочка. Это те самые балобаны, ради которых вы, дорогая, пролетели половину мира. - Узкоплечий француз в клетчатой рубашке и жилете из серой кожи испытующе взглянул на Шейлу Ньюбери. - Я понимаю, вы платите деньги, я вам продаю товар. - Он хмыкнул. - Но товар живой, - продолжал Жерар, пристально глядя на Шейлу. - И я должен знать, что ждет моих птиц. Я хочу вас узнать… - он запнулся, - хотел сказать - поближе, но вы можете не так понять. У нас, французских мужчин, определенная репутация во всем мире. - Он хитро сощурился. - Понимаете, о чем я говорю, верно?
Шейла внезапно покраснела, то ли смущенная, то ли от того, что на самом деле не до конца поняла его французский со своим скромным запасом знаний чужого языка. Но по выражению его лица она догадалась, о чем говорит этот мужчина.
На всякий случай Шейла улыбнулась.
- Вы со мной согласны? - Жерар продолжал свою игру, которая его забавляла.
Молодая американка ему нравилась, он с готовностью отдаст ей птенцов, двух, которых приготовил. Но он должен получить удовольствие от ее общества? Конечно. И получит.
- Да, - она кивнула, - да, вы правы, - построила Шейла короткую французскую фразу, хотя изо всех сил старалась придумать ответ более достойный, не собираясь, впрочем, касаться глубинных причин, по которым она решила заниматься ловчими птицами.
Опасаясь нового вопроса хозяина птиц, как и всякий человек, плохо владеющий чужим языком, Шейла Ньюбери торопилась говорить сама.
- С этих птиц начнется мой питомник. Вы лучше меня знаете, насколько модны сейчас ловчие птицы во всем мире. С ними охотятся, их нанимают в аэропорты…
Жерар кивал, вслушиваясь в ее голос. Она говорила по-французски так, как говорят люди, изучавшие язык в школе. Они достигли успехов, а потом надолго отложили свои познания в дальний угол памяти за ненадобностью. Но, следует отдать должное, эта женщина говорила уверенно, как человек, который имеет опыт убеждать других в собственных идеях.
- Вы не орнитолог, верно? - спросил он. - Вы работали с людьми… Не с птицами.
- Верно, - согласилась Шейла, она уже освоилась, привыкла к его произношению, Жерар глотал окончания некоторых слов. - Но теперь я думаю, это моя ошибка. - Она доверчиво улыбнулась, а серые глаза сощурились, словно останавливая собеседника от желания что-то сказать. - Я думаю, у меня есть еще время наверстать упущенное.
- О да! - Жерар закивал. - В вашем возрасте можно наверстать упущенное во всем. Абсолютно.
Он окинул Шейлу взглядом. Высокая крупная женщина в расцвете лет со светлыми распущенными по плечам волосами, с уверенным взглядом стояла перед ним. Такие нравятся мужчинам, но… особенным. Жерар украдкой вздохнул. Таким, которым хочется прислониться к женскому плечу и всплакнуть. Или… - холодным расчетливым типам, которые взваливают на них весь дом, а сами занимаются только собой и своими делами.
Но, чем больше Жерар Бертье всматривался в Шейлу Ньюбери, тем большую симпатию к ней испытывал. Повидав на своем веку множество людей, изучив повадки самых хищных, самых смелых, самых непредсказуемых птиц, он находил в них много общего с людьми.
Ему показалось… он подумал… Нет, одернул себя Жерар, он был уверен, что эта женщина ищет в соколах нечто особенное. Не то, что все.
Она ищет в них… себя? Он усмехнулся. Как глубоко! - сыронизировал он над собой.
- Ну что ж, по рукам? - Жерар протянул Шейле свою сухую руку, она, не задумываясь, быстро протянула свою.
- По рукам.
Птица, которая сидела на другой руке хозяина, даже не дрогнула, она была похожа на изваянную из мрамора. Только бурые пестрины на белом фоне по низу тела, которые шевелились под легким ветерком, убеждали: птица живая.
- Клетка готова, бумаги для таможни - тоже. Приглашаю вас на бокал вина, чтобы отметить сделку.
Шейла вытянула перед собой левую руку и взглянула на часы.
- У вас есть время, Шейла, - обнадежил ее Жерар. - Пойдемте.
Шейла шла за ним по узкой тропе, протоптанной в густой траве, потом под ногами захрустела галька, и уже возле самого дома она ступила на дорожку, выложенную коричневой шершавой тротуарной плиткой. Не скользит даже в дождь, отметила она. Стоит запомнить.
Ей нравилось здесь все. И, похоже, соколам тоже. Шейла хотела, чтобы у нее на ранчо им было так же привольно и уютно, как здесь. Я сделаю для них все, пообещала себе Шейла.
- Я сейчас живу по-холостяцки, - сообщил Жерар Бертье, - моя жена валяется на Лазурном берегу. - Он ухмыльнулся. - Большая любительница греть кости.
- Но вы не очень-то скучаете, верно? - предположила Шейла. - У вас такая замечательная компания.
- Да. Причем, должен откровенно сказать, невероятно веселая.
- Вы охотник? - спросила Шейла.
Жерар покачал головой.
- Нет. Я люблю живых птиц. К тому же я давний вегетарианец.
- Но соколы отнюдь не…
- Верно. Заметьте, я не отождествляю себя с ними. Что я люблю делать, - говорил он, бросив шляпу на тумбу у входа на веранду, - наблюдать, как они охотятся. Например, на голубя. Сокол бьет его на лету. Мгновенная схватка - и птицы кубарем катятся вниз. - Он улыбнулся. - Приятно знать, что твой выкормыш - всегда победитель.
- Ваших балобанов покупают люди с Востока?
- И они тоже, - кивнул Жерар, вынимая из шкафа бутылку красного вина. - Вот, между прочим, из погребов моей жены. - В его голосе прозвучала едва заметная насмешка. Жерар поставил вино на стол и потянулся за бокалами.
- Вот как? - изумилась Шейла. - Наверное, ваши соколы охраняют ее виноградники?
Жерар засмеялся.
- Они не соглашаются на такую мелкую работу. К тому же она бы разорилась. Что такое все ее вино, - он небрежно махнул рукой, - когда мой сокол, если я захочу продать его арабскому шейху, осыплет меня золотом? - Жерар поморщился. Потом наклонился к Шейле и тихо сказал: - Но я ему не продам. А вам - продам. - Он поднял указательный палец. - Продам. И знаю почему.
- Почему? - спросила Шейла.
Она словно завороженная следила за движениями Жерара. Она наслаждалась его грациозностью, поразительной для возраста мужчины. Таких мужчин она не знала среди американцев.
- Не скажу. - Он рассмеялся. - Ни за что не скажу. - Потом отодвинулся от нее и совсем другим тоном добавил: - У нас с женой независимый бизнес. А вино неплохое, верно? - спросил Жерар, наблюдая за тем, как Шейла отпивает глоток из бокала.
Вино на самом деле было отличное. Густое, рубиново-красного цвета, с едва уловимым вкусом чернослива.
- Замечательное вино, - похвалила Шейла, чувствуя, как приятная легкость охватывает ее.
- В кладке сокола было четыре яйца, - рассказывал между тем Жерар.
- Я читала, - решила проявить свою осведомленность Шейла, - соколиным яйцам почти не нужна никакая подстилка?
- Да, - ответил он, не удивляясь ее познаниям и уж тем более не собираясь хвалить за них. - Скорлупа коричневатого цвета, с темными крапинками, иногда - с красно-бурыми или рыжеватыми. Загляденье. - Жерар улыбнулся. - Вы сами увидите, Шейла. В следующем апреле.
- Надеюсь.
- Насиживают яйца около месяца. Самки и самцы трудятся по очереди. Как вам такое равноправие, а? Подобного у людей не встретишь. - Он усмехнулся. - Когда моя жена рожала нашего первенца, я бродил с птицами по полям. Да… так вот, птенцы проклевываются в середине мая - начале июня.
- Пуховички просто прелесть, верно? - Шейла захмелела и от вина, и от обаяния хозяина.
- Невозможно оторваться, - согласился Жерар. - Белые, с желтым или с чуть сероватым оттенком. К началу июля они уже становятся слетками. Лучше всего начинать дрессировать гнездарей, таких, каких берете вы, Шейла.
Она улыбнулась. Она прочла немало литературы, погуляла по Интернету, отыскивая сведения о воспитании ловчих птиц. Но перед ней сидел живой мастер…
- Между прочим, я должен вам сказать, Шейла, - заметил Жерар, - у вас хватит терпения.
- Почему вы так считаете? - заинтересовалась Шейла, хотя и сама знала, что все силы, которые у нее есть, она употребит на новое занятие.
- В основе любой дрессировки, будь то птица или… мужчина, - Жерар ухмыльнулся, - лежит любовь и большое терпение.
Шейла вздрогнула от неожиданности, потом подняла глаза и пристально посмотрела на старого человека.
- Вы сами не знаете, как точно подметили, - сказала она.
- Вам чего-то не хватило с мужчиной, - верно? - Он кивнул на след от обручального кольца на левой руке.
- Любви, - сказала Шейла. - Было только терпение.
Жерар кивнул, подливая ей вина в бокал.
Шейла ощущала все большую легкость в теле и в мыслях.
- Но для сокола у меня хватит того и другого, - пообещала она.
- Верю, - просто сказал Жерар. - Я думаю, тот мужчина был просто не ваш. Но… - он внимательно взглянул на Шейлу, - очень скоро вы встретите своего.
- О нет! - Шейла подпрыгнула на стуле. - С меня достаточно!
- Это не зависит от вашего желания или нежелания, - хмыкнул Жерар. - Он есть, его найдет, поймает и принесет вам в своих когтях Сокол Эдвин. Вы ведь так, сказали, назовете самца? - Жерар расхохотался от души, наблюдая ужас в глазах гостьи. - Вот увидите, Шейла. Это совсем не страшно - полюбить. За успех! - Он поднял бокал. - Я буду весьма признателен, если вы сообщите мне, Шейла, о нем. Мы ведь теперь с вами родственники, верно?
Шейла уже справилась с собой и тоже засмеялась. Человек шутит, а ты как отвечаешь на шутку? - укорила она себя.
- Приглашу на свадьбу, - пообещала она.
- Ради такого успеха моих птиц я готов пересечь океан.
Они смеялись, Шейла чувствовала во всем теле небывалую расслабленность. Она давно не испытывала ничего похожего. Неужели причина в бокале вина, который она выпила? Или это происходит от того чувства, что она сама наконец загружает свой вагон? Она до сих пор не забыла то пришедшее ей в голову, на первый взгляд нелепое, сравнение.
Откинувшись на спинку кресла и разглядывая веранду, на которой они с Жераром сидели, Шейла поймала на себе внимательный взгляд хозяина.
- Более того, - сказал он, - уверен, что этот человек будет поклонником птиц.
- Неужели? - Шейла сложила руки на груди. - Уж не пытаетесь ли вы предсказать мне будущее? - В ее голосе прозвучал вызов, хотя она старалась произнести эту фразу мягко, с иронией.
- Я не пытаюсь. - Жерар покачал седой коротко стриженной головой. - Я просто предсказываю его. - Он пожал плечами и поднес к губам снова наполненный вином бокал.
- Никогда не могла понять, - говорила Шейла, - почему некоторые люди считают, что они знают то, чего знать нельзя? - Она вскинула светлые брови, ее щеки заалели.
Действительно, ее будущее знают все, кроме нее, - Норма, Жерар. Они уверяют, будто знают то, что с ней произойдет. Только она, выходит, ничего не знает.
Жерар усмехнулся. Да что может быть проще? Такую женщину, как Шейла Ньюбери, не заметит только слепец. Таких мужчин немного. А женщина вроде нее, охваченная страстью к птицам, сможет заметить только того, кто увяз в такой же страсти…
Но он не скажет ей… Ни за что не скажет. Человек, который дает простой ответ на заковыристый вопрос, никогда не останется в памяти. Как не остается в памяти все обыденное. А ему хочется остаться в ее памяти. Значит, он должен возбудить любопытство Шейлы Ньюбери. Чтобы каждый день, просыпаясь и мысленно перебирая то, что может произойти в предстоящий день, она вспоминала: а вот Жерар Бертье что-то такое говорил…
- Что ж, мы обо всем договорились, - сказал Жерар, взглянув на часы. - Пора, иначе дорога будет по-настоящему отвратительной.
Шейла поцеловала Жерара в щеку.
- Я дам знать, когда доберусь с птицами до дома, - пообещала она и поспешила к машине.
Шейла погрузила клетку с трехнедельными "гнездарями" в синий "пежо", который взяла напрокат. Она села за руль, ощущая невероятную легкость в голове и в теле, и покатила в аэропорт.
Вот оно, начало новой жизни! Она прилетит домой, явится на ранчо, где все готово к приему главных обитателей. Она звонила и узнала, что уже сделано искусственное гнездо. Все в точности, как она указала: из небольшой и не слишком глубокой корзины, в которую уложены ветки. Жерар посоветовал накрыть гнездо сверху еловым лапником или ветками каких-нибудь деревьев лиственных пород.
- Еще один момент, - наставлял Жерар Шейлу, - непременно рядом с корзиной нужно закрепить толстые ветки, на них будет сидеть подрастающая птица. Да, птенцы не любят сквозняков. Так что береги их, Шейла…
Глава седьмая
Когда враг на веревочке, победа обеспечена
Оказавшись наконец на своем ранчо, Шейла вспоминала наставления Жерара. Она клала небольшие кусочки сырого мяса с примесью мелко рубленых костей и куриных перьев перед птенцами. Она смотрела, как клюет еду любимец, Сокол Эдвин. Жерар сказал, что нужно непременно добавлять толченую яичную скорлупу в корм, чтобы соколят не мучил рахит. Шейла и сама знала, что без скорлупы не удастся выстроить нормальный скелет птицы, не вырастить крепких перьев.
Она испугалась, когда птенец, поев как следует, принялся клевать носом. Что с ним случилось? Шейла не сводила с него глаз, она едва удерживала себя от желания побежать в кабинет, сесть за компьютер и связаться по электронной почте с коллегами по клубу. Но потом, взглянув на второго птенца, будущую подругу Эдвина, заметила, что с ней творится то же самое. Господи, догадалась она, да они просто хорошо поели! Разве не так после плотного обеда тянет вздремнуть и человека?
И верно, птенцы снова стали живыми и активными, как только проголодались.
- Ну вы и прожоры, - бормотала Шейла, подкладывая обоим свежие кусочки мяса. - Хорошо, что вас у меня только двое. А когда здесь будет целая компания, то мне придется здорово вертеться.
В трехнедельном возрасте каждый из них съедал по два голубя в сутки. Но и росли птицы быстро.
- Боже мой! - восклицала Шейла, которая, случалось, не видела птиц целый день. - Да вы уже почти оделись! Вы уже в перьях!
Когда птенцам исполнилось два месяца, они ели только один раз в сутки. Шейла проверяла сама весь корм - каждое куриное яйцо - на свежесть, причем самым старым способом: опускала в воду. Если оно тонуло, значит - свежее. А если чуть всплывало - нет. Такое Шейла отвергала напрочь. За это ей была весьма признательна кошка Лиззи.
Шейла много раз мысленно благодарила Жерара за то, что он посоветовал ей взять двух птенцов. Она ведь собиралась сперва выращивать одного. Но теперь видно, как им хорошо вдвоем, и ей самой гораздо спокойнее, она лучше их понимает, сравнивая поведение одного и другого.
Шейла знала, что уже пора лишить себя удовольствия смотреть, как едят птенцы, - они не должны знать, что их кормит человек. Иначе они будут считать человека своим родителем.
Шейла долго колебалась, хорошо ли, правильно ли с ее стороны заняться Соколом Эдвином, а его подружку поручить нанятому ею сокольничему. Наконец она поборола сомнения и решила, что Эдвина она будет вести сама от успеха к успеху.
Она стала класть перчатку рядом с кормом, чтобы птица привыкала к непременному атрибуту своей жизни. Спрятавшись за кусты, Шейла начинала насвистывать и называть его по имени.
- Эд-ви-ин, - окликала она его и радовалась, как хорошо, что в этом имени половина гласных, их можно растягивать, повторяя мелодию свиста. - Сокол Эд-ви-ин.
Сокол понемногу привыкал, у него возник рефлекс на это имя, оно ассоциировалось у него с едой.
Наконец настал день, когда Эдвин весь покрылся перьями, а это означало, что на него уже нужно надеть охотничье снаряжение.