"Мерседес" быстро мчался вперед в западном направлении по скоростной дороге, которую он хорошо знал. Странное чувство овладевало Домиником. С каждым убегающим под колесами машины километром дороги внутри у него что-то сжималось все сильнее и сильнее. Казалось, что вместе с убегающей дорогой с него слетают прожитые годы. И прошлое словно засасывало его в себя как в воронку. Некогда разбитая проселочная дорога превратилась теперь в широкое скоростное шоссе, вдоль которого выросли современные здания из стекла и бетона, но порой то тут, то там между ними ему виделись призраки старых лет, и давно забытые воспоминания накрывали его с головой. Так, они проехали мимо рынка подержанных автомобилей, где много лет назад он купил свою первую машину. Ее корпус почти весь проржавел, электрические провода перепутались, и фары загорались сами собой, когда им хотелось. Но при этом покупка машины явилась для него символом того, что он движется в правильном направлении, и ни одной из последующих машин он не радовался так же, как той, самой первой… Спустя год Доминик уехал из этих мест и больше никогда не возвращался. Ему нечего было здесь делать. Похоронив мать (дед и бабушка умерли раньше), он аккуратно упаковал свое прошлое в железный ящик и повесил большой амбарный замок, а на крышке написал: "Не открывать!"
Доминик покосился на соседку. Она сидела на самом краю сиденья прямая и напряженная, как тетива лука, и с отрешенным видом смотрела в окно. Ему был виден только кончик ее небольшого, чуть вздернутого носа, высокие скулы и немного капризный изгиб рта.
"А ведь она выглядела бы хорошенькой, если бы не эта печать грусти на лице, - неожиданно подумал он. - Может быть, постоянная борьба за выживание стерла с ее лица любое проявление радости? Но будь я проклят, если в следующие шесть месяцев она не научится получать удовольствие от жизни".
- Я думаю, мы оба понимаем, что вам понадобится моя помощь с ребенком, - сказал он, перестраиваясь в другой ряд, чтобы свернуть налево.
Она повернулась в его сторону и тут же наткнулась на холодный взгляд, нацеленный на нее.
- Да, к сожалению, вы правы.
Доминик удивился. Она больше не спорила с ним, а лишь извинилась и согласилась принять его помощь.
Голосом, лишенным каких-либо эмоций, он произнес:
- Я очень хочу ребенка.
Доминик сам испугался, как неестественно глухо прозвучал его голос, но ничего не мог с собой поделать. Не меняя интонации, он добавил:
- И поэтому я не позволю вам до родов исчезнуть из поля моего зрения.
Вздохнув, она молча кивнула и пробормотала:
- Я рада, что вы хотите этого ребенка.
"Почему это для нее так важно?" - в сотый раз спрашивал себя Доминик и по-прежнему не находил ответа.
Много лет назад он был даже рад, что Карла не смогла забеременеть и родить ребенка, потому что в противном случае ребенок все равно остался бы без матери. Карла с маниакальной настойчивостью разрушала свое здоровье и в конце концов умерла.
Почему же теперь у него в душе разыгралась такая буря? Оказывается, для него очень важно, чтобы его ребенок существовал и принадлежал ему.
А сидящая рядом с ним женщина сделала это возможным.
О боже, как же безобразно он вел себя с ней! Но у него не было других вариантов, он обязан был все проверить.
- Я поговорю с моими адвокатами. Наверняка они знают, что нужно делать в подобном случае, и подготовят все необходимые бумаги.
Он напрягся, решив, что она опять начнет с ним спорить.
Но в ответ услышал:
- Спасибо. Полагаю, это будет полезно.
В ее голосе ему послышались новые интонации, и он посмотрел в ее сторону. То, что он увидел, обрадовало его. Женщина больше не хмурилась, и на ее губах, он мог поклясться в этом, появилась едва заметная улыбка. Доминик подумал, что за сегодняшний день она улыбнулась впервые, и улыбка была настолько незаметной, что казалось, она вообще разучилась улыбаться.
Видимо, почувствовав на себе его взгляд, Анджела повернула голову, и на какую-то долю секунды их глаза встретились. Быстро моргнув, женщина отвернулась к окну, и улыбка тотчас сбежала с ее губ.
- Вам скоро нужно будет повернуть направо, - сказала она, увидев, где они едут. Но Доминик и сам уже перестроился в крайний правый ряд, чтобы съехать с шоссе.
"Что со мной? - испугалась Анджела. Ей вдруг стало трудно дышать, и на лбу выступили капельки пота. - Наверное, это все из-за того, что он впервые посмотрел на меня как на живого человека, а не как на мусор возле его ног. И ребенка он действительно хочет. Тут кто угодно мог бы разволноваться!"
- Где именно вы живете? - спросил Доминик.
Анджела сказала ему адрес и уже собралась объяснить, как им лучше проехать, но, повернувшись к нему, увидела, что он полностью поглощен своими мыслями. И решила пока его не трогать, поскольку до поворота было еще далеко.
Чуть позже он сам обратился к ней:
- Нам нужно будет еще раз встретиться и подписать договор.
Она посмотрела на него. Его лицо было напряжено, а взгляд полностью сосредоточен на дороге. Даже пальцы рук, до сих пор свободно лежавшие на руле, побелели от напряжения.
И Анджела поняла, что, хоть он и обращается к ней, мысли его бродят где-то далеко. Наконец он повернулся в ее сторону:
- Ваш муж сможет в следующий раз приехать с вами?
- Шен? - Она вдруг опять разволновалась. - Это необходимо?
- Конечно. Насколько я понимаю, раз вы рожаете ребенка, то он юридически считается вашим. На договоре об отказе от ребенка должны стоять обе ваши подписи.
У Анджелы резко испортилось настроение.
"Ну почему у меня вечно в жизни все идет наперекосяк? - с тоской подумала она. - Когда мы уже обо всем договорились с мистером Пирелли и все хорошо, вдруг опять возникают какие-то проблемы! Как я смогу уговорить Шена подписать бумаги, если он категорически против того, чтобы я вообще рожала?"
Анджела тяжело вздохнула. Да он, скорее всего, даже не захочет разговаривать с ней по телефону.
- Я постараюсь что-нибудь сделать.
- Если у вас проблема с транспортом, я могу послать за вами машину.
- Вы не должны…
- После того, что случилось сегодня, вам не нужно больше ездить на поездах. Это опасно. - Доминик посмотрел ей прямо в глаза. - Вы понимаете?
Теперь он еще будет указывать ей, как она должна жить! То, что они договорились по поводу ребенка, не дает ему права командовать ею. Получается, что теперь, после того как Шен бросил ее и забрал их машину, она должна безвылазно сидеть дома? Анджела разозлилась.
- А что же мне прикажете делать, если у меня нет машины?
- У вас действительно нет машины? - растерялся он, но быстро нашелся и сказал: - В таком случае я завтра же пришлю вам какую-нибудь машину. Мне совсем не нравится, что вы будете ходить пешком по этому району.
- Нет! Даже не думайте. - Она собиралась добавить что-то еще, но не успела, потому что, посмотрев в окно, увидела, что он уже завернул на ее улицу, даже не спросив, как им лучше проехать, и уже подъехал к ее дому.
- Откуда вы знали?.. - начала она, но он уже вышел из машины.
Не дожидаясь, когда он подойдет к ней, она сама открыла дверцу. Ей не хотелось, чтобы мистер Пирелли провожал ее до дверей дома. Он и так считает ее жалкой, а если еще узнает правду о том, в каком бедственном положении она оказалась… Рано или поздно ей придется все рассказать ему, но сегодня она была настолько измотана, что снова пускаться в объяснения у нее не было сил.
- Спасибо, что вы меня подбросили, - быстро сказала она. - До свидания.
Однако он даже не подумал отойти в сторону и дать ей пройти.
- Может быть, ваш муж дома, и я поговорю с ним сейчас.
Он не спрашивал ее, он опять распоряжался! Анджела прижала к груди сумку и затрясла головой:
- Его нет.
Приподняв удивленно бровь, он спросил:
- Почему вы так уверены?
Она с тоской посмотрела в сторону своего дома:
- Он… он никогда не приходит раньше восьми часов.
- Да, но сейчас уже около девяти. - Внезапно Доминик заметил, что Анджела побледнела, а на щеках появились красные лихорадочные пятна. - Вам плохо?
- Нет, нет, все в порядке, - поспешила она заверить его, явно мечтая поскорее от него избавиться.
"Похоже, она все-таки что-то скрывает от меня", - догадался Доминик.
- Еще раз спасибо, что подвезли, мне не хотелось бы больше вас задерживать.
- Я свяжусь с вами завтра, - внезапно сдался он, пропуская ее к дверям.
Кивнув на прощание, Анджела подошла к почтовому ящику, чтобы забрать почту.
Он подождал, пока она зашла в дом и закрыла за собой дверь. Может быть, ей просто неприятно, что он увидел, где она живет? Ну что ж, это понятно.
Домик был стареньким и давно нуждался в ремонте. Доминик мог легко представить, как он выглядит внутри. Все дома на близлежащих улицах были однотипными с той разницей, что у одних из них подъезд к гаражу был справа, а у других слева. Он мог с закрытыми глазами описать любой дом. Входная дверь открывалась прямо в большую комнату, которая одновременно служила гостиной и столовой. Из нее можно было пройти в небольшую кухоньку и спальни. В самой большой спальне имелся отдельный душ и туалет, а в комнате помещались лишь двуспальная кровать и комод. Вторая спальня была еще меньше, но иногда в ней помещались две узкие кровати. Если в таких домах имелось три спальни, то общая площадь дома не увеличивалась, просто первая спальня делилась перегородкой пополам.
Даже теперь, спустя тридцать лет, он все еще помнил, как стены дома давили на него. Он лежал на складной кровати и каждую ночь мечтал о том, как вырвется отсюда.
Сегодняшняя поездка по этому району вызвала у него чувство клаустрофобии. Ничего не изменилось! Все те же узкие грязные улицы, поломанные заборы, стаи бездомных кошек и бродячих собак, редкие прохожие… Доминику повезло, что он вырвался отсюда. Для этого, видит Бог, ему пришлось приложить очень много усилий. И вот теперь по иронии судьбы его ребенок тоже должен родиться здесь. Доминик старался не думать о том, что за шесть месяцев, которые должны пройти до рождения ребенка, с ним может случиться все что угодно. Поджоги, воровство, пьяные разборки - о подобного рода событиях частенько рассказывали в вечерних новостях. В какой среде вынужден будет развиваться его ребенок? Неужели в наказание за то, что он переломил свою судьбу и вырвался отсюда, ему предстоит теперь волноваться об этой женщине и молить Бога о том, чтобы с ней ничего не случилось. И все равно он не мог заставить себя думать о ней как о матери ребенка. Это бред! Ее задача родить его ребенка, но она никогда не будет матерью малыша.
Ни за что!
Глава 5
Анджела подошла к закрытой входной двери и принялась искать ключи в сумочке. Какое счастье, что этот бесконечный день наконец-то закончился!
Но странное дело, ей вдруг захотелось… еще раз увидеть мистера Пирелли. Она прекрасно понимала, что оглядываться не нужно, но искушение оказалось слишком велико. Он стоял возле машины, скрестив на груди руки, и наблюдал за ней. Темные очки закрывали его глаза, но ничто не могло скрыть исходящую от него силу и энергию. У нее перехватило дыхание и вспотели ладони.
"Он действует на меня как удав на кролика", - пронеслось у нее в голове.
Доминик чертовски хорошо смотрелся на фоне черного "мерседеса", словно сошел с рекламной картинки из автомобильных журналов, которые время от времени приносил домой Шен. Вот только пейзаж подкачал. Вместо великолепного океанского берега или живописной дороги на дне каньона за машиной находился одноэтажный домик грязноватого желто-коричневого цвета.
Еще раз вздохнув, Анджела открыла дверь и вошла в свой опустошенный дом. Бросила сумку на стул, поставила подогреваться чайник и принялась просматривать почту. Счет за электричество, счет за газ, а это что? Сердце учащенно забилось. В руке у нее было письмо из адвокатской конторы, представлявшей интересы Шена. Что им от нее вдруг понадобилось? Она судорожно разорвала конверт и достала из него письмо. Ее разум отказывался понимать то, что там было написано.
Охваченная паникой, Анджела рухнула на один из двух оставшихся стульев. Забрав их машину и почти всю мебель, Шен сказал ей, что, кроме развода, ему от нее больше ничего не нужно. А теперь Шен заявил, что хочет получить свою часть дома, и как можно скорее. Этот дом был гордостью ее матери, и он достался Анджеле в наследство.
Если раздел дома произойдет, она никогда не сможет откупить у него свою половину, а следовательно, ей придется продать ему свою. Что она после этого будет делать? Куда пойдет? Где станет жить?
- Черт! Что же делать?
Доминик доехал до поворота, но вместо того, чтобы вырулить на скоростную дорогу, неожиданно свернул налево. Он двигался по улицам, носящим давно забытые им названия. Он считал, что прошлого не существует, но оказалось, что оно никуда не исчезло, а лишь затаилось где-то глубоко и ждало случая, чтобы вырваться наружу.
Впереди показался небольшой торговый центр с решетчатыми окнами, удивительно, но старая прачечная тоже еще не закрылась.
Именно в прачечной мать как-то раз нашла его, когда он горько плакал, спрятавшись за стиральными машинами. Из уха, в которое угодил камень, текла кровь, колени были ободраны о гравий - после драки он не мог идти и полз на коленях. Ему очень не хотелось говорить матери, что его поймали и избили, а больше всего ему было стыдно, что он распустил нюни.
Сидя на полу в прачечной, мать плакала с ним вместе, крепко прижимая к груди. Она пообещала ему, что все будет хорошо и что она заберет его из этой бандитской школы, где властвуют хулиганы, которые измываются над теми, кто хорошо учится.
Торговый центр остался позади. Машина медленно ехала вперед, но ему казалось, что она мчится… в прошлое. Он свернул на узкую улочку к дому номер двадцать четыре. Доминик боялся не вида своего старого дома, а воспоминаний. Вот детская площадка, на которой он играл под присмотром дедушки, пока мать работала. Сидя недалеко от внука, дед всегда вырезал что-то из корня или куска дерева. Доминику очень нравилось смотреть, как из деревяшки получается что-нибудь интересное и необычайно красивое. А потом он бежал домой обедать, и бабушка в белом фартуке разрешала ему встать на стул и давала попробовать суп из большой деревянной ложки…
Он подъехал к номеру двадцать четыре, но вместо дома нашел огороженное желтой полицейской лентой пепелище, на котором валялись куски черепицы, кухонная раковина и еще какой-то хлам. Он вышел из машины и молча стоял на краю дороги, вдыхая запах гари.
Исчезло… Все теперь исчезло! Бабушка с дедушкой и кухня с аппетитными запахами. Мать и ее мечты. И сам дом, в котором он ухаживал за ней в последние дни ее жизни. Ничего больше не существовало.
- Вы из страховой компании? - спросил седой старик в белой футболке и шортах. Он поливал свои чахлые помидоры, когда черный блестящий "мерседес" остановился поблизости.
Доминик отрицательно покачал головой:
- Вы знаете, что здесь случилось?
Старик нахмурился, посмотрев на остатки сгоревшего дома:
- Местная шпана балуется. Совсем еще маленькие, но настоящие бандиты. Мы с женой услышали грохот. Когда вышли посмотреть, что происходит, дом уже пылал.
- Господи! А как люди, которые там жили? Они в порядке?
- Да. Не знаю, как им удалось выскочить. Беременная мать-одиночка с двумя детьми. Чудо, что все остались живы.
- Беременная… - Доминик замер, охваченный ужасом. Кто может поручиться, что подобное не произойдет на соседней улице? И что живущая в том доме женщина сумеет быстро выскочить?
Как он мог уехать и оставить ее там, доверив все случаю? И бросив неизвестно где своего ребенка? Нет, этого допустить нельзя. Необходимо снять для нее квартиру на шесть месяцев. Так будет правильно!
Когда в дверь постучали, Анджела неподвижно сидела на кухне и сжимала в руке письмо. От неожиданности она даже вскрикнула. Схватив со стола бумажную салфетку, она постаралась вытереть с лица слезы.
Кто это? Неужели Шен уже послал к ней агента по продаже недвижимости?
Стук раздался снова, он был более громким и настойчивым, чем в прошлый раз.
Шмыгнув носом, Анджела посмотрела в окно. Знакомая черная машина опять стояла на прежнем месте.
"Зачем он вернулся? - испугалась женщина. - Надеюсь, он не хочет сообщить мне, что передумал забирать ребенка. Хотя в такой безумный день, как сегодня, все возможно".
Не снимая цепочки, она приоткрыла дверь. С одной стороны, так вполне можно было разговаривать, но зато он не мог заглянуть в комнату и увидеть, что в ней нет мебели.
- Что вы хотите? - спросила она его и тут же почувствовала, как ее подхватила мощная волна энергии, исходящая от него.
- Дайте мне войти. Я хочу с вами поговорить.
- О чем?
- Вы полагаете, что я буду разговаривать через дверную щель? Не волнуйтесь, я вас не съем и не ограблю. Я не нападаю на беременных женщин, тем более если ребенок мой.
"Какое имеет значение, когда он узнает всю правду, сейчас или позже? - подумала Анджела. - Все равно я не смогу скрыть ее от него".
Тяжело вздохнув, она сняла с двери цепочку и широко распахнула дверь.
- Я хочу вам кое-что предложить, - заходя в дом, сказал Доминик.
Запах его дорогого одеколона следовал за ним как шлейф.
Сердце Анджелы болезненно сжалось.
- Когда придет ваш муж, я… - Доминик замер с открытым ртом, заметив, что в комнате почти не было мебели: продавленное кресло, старый телевизор, расшатанный стол со стопкой библиотечных книг о беременности и родах и древние ходики на стене. Он медленно развернулся к хозяйке дома: - Что здесь, в конце концов, происходит? Вы так живете? - Он пристально посмотрел ей в лицо. - Что с вами? Вы плакали?
В голосе мужчины вновь послышалось презрение, выражение лица тут же сделалось брезгливым. Но как ни странно, это лишь придало Анджеле сил. Слезы, уже готовые выкатиться из глаз, тотчас высохли.
- Еще недавно здесь было больше мебели, - ответила она, проигнорировав последние два вопроса.
- И что вы с ней сделали? Продали, чтобы купить золотые слитки?
- Нет, черт вас побери!
Повернувшись к нему спиной, Анджела отправилась на кухню. Похоже, она переоценила себя. У нее не нашлось сил что-либо объяснять. Ей это не нужно!
Анджела опять поставила чайник на плиту, собираясь наконец налить себе чаю. Повернувшись, чтобы достать молоко, она увидела, что мистер Пирелли уже здесь, на кухне. Не обращая на нее никакого внимания, ее гость продолжал оглядываться по сторонам. На полу в углу кухни стояли картонные коробки, в которых были сложены обеденная посуда и стаканы. Шен забрал буфет, а все, что лежало на полках и показалось ему неинтересным, он вывалил на пол.
- Вы собираетесь переезжать и складываете вещи?
- Нет!
Он стоял спиной к холодильнику, не давая ей достать молоко.
Не глядя на Доминика, Анджела взяла с полки чашку и, положив в нее пакетик с чаем, скрестила на груди руки и молча стала ждать, когда закипит вода.
- Ну, тогда объясните мне, что здесь, черт возьми, происходит?
Через несколько минут чайник запыхтел, из носика повалил пар, и раздался тонкий свист.
Ее всю передернуло. Свист оказался последней каплей для ее натянутых нервов.