- Не беспокойтесь на этот счет, - вмешался Криспин. - Йен отказывает себе в них уже на протяжении многих лет.
- Правда, истинная правда, - признал Йен, чем изумил Криспина до глубины души. Затем он добавил равнодушно и бесстрастно: - И чтобы убедить вас в том, что так и есть, я приглашаю вас сегодня на ужин, когда часы пробьют девять. Кажется, у нас много вопросов, которые хотелось бы обсудить в частной обстановке, - добавил он. - И не забудьте одеться соответствующим образом. Зеленый цвет немоден в нынешнем сезоне.
Стекла задрожали после того, как Бьянка изо всех сил хлопнула дверью. Йен же, представив выражение ее лица, оглушительно расхохотался.
Глава 21
Когда Нило вернулся с посланием, Бьянка была у Марины, которая укладывала ей волосы. Она провела три часа в нетерпеливом ожидании, пока юноша вернется, поскольку успех или провал задуманного ею полностью зависел от сведений, которые он доставит.
- Проклятие! - воскликнул он, завидев Бьянку. Его неожиданное появление повергло обеих женщин в смятение, от которого первая оправилась Бьянка.
- Нило, это слово недопустимо произносить в обществе дам!
Мальчик с минуту помолчал в задумчивости, а потом кивнул:
- Вы правы. Я не стану так говорить, пока не вырасту таким же высоким, как его светлость.
- Прекрасно. Теперь, когда мы разъяснили этот вопрос, рассказывай, что она сказала, - нетерпеливо потребовала Бьянка.
- Ничего, - с невинным видом отозвался он. - Вернее, это не совсем так. Она сказала: "Подожди здесь, малыш". - Он внимательно смотрел на госпожу, чтобы угадать момент, когда нужно будет прекратить испытывать ее терпение.
- И что? - спросила Бьянка.
- Я стал ждать. - В желудке у него урчало от голода.
- И? - произнесла Бьянка таким угрожающим тоном, что Нило стало ясно: если он немедленно не даст требуемый ответ, то может распроститься с едой навсегда.
- Она вернулась и дала мне вот это. - Он залез под тунику.
Бьянка выхватила у него письмо, торопливо сломала восковую печать и дрожащими от волнения пальцами развернула белый лист, на котором оказалось всего две строчки. Крупный, размашистый почерк на надушенной бумаге вызвал в памяти образ его обладательницы. "Дорогая, все, чем я владею, в твоем распоряжении. С большой радостью помогу тебе, чем смогу".
Она согласилась, и, значит, план можно приводить в действие. Бьянка не могла понять, обрадована она или напугана, а времени разобраться в своих чувствах у нее не было. Часы пробили восемь, когда она пришла в себя от волнения. Простившись с Мариной и Цезарем, она велела Нило пойти на кухню, съесть что-нибудь и немного обсохнуть, а затем явиться к ней в комнату.
Ожидая его, она достала из ящика письменного стола шесть кремовых конвертов и в последний раз внимательно их осмотрела. Она отдавала себе отчет в том, что, отправив их, сожжет за собой все мосты. Но выбора у нее не было.
Больше всего ее тревожила судьба мальчика. Он вскоре появился, розовощекий и улыбающийся после сытного обеда у кухонного очага, однако его улыбка тут же улетучилась при виде строгого лица госпожи.
Нило поклонился, и Бьянка вручила ему конверты. Ее голос показался ему неузнаваемо чужим:
- Ты должен доставить все шесть конвертов сегодня вечером. Но сделать это необходимо так, чтобы тебя не выследили и не узнали. Для этого тебе придется действовать со всем проворством и хитроумием, на какое ты способен. Все, кому ты доставишь письма, очень расстроятся, а один из этих людей станет даже опасным.
Нило кивнул и тщательно осмотрел конверты. С одной стороны они были скреплены массивной восковой печатью с незнакомым гербом, с другой - рукой Бьянки был написан адрес, причем она постаралась, как могла, изменить почерк. Нило старательно прочитал адреса, и один из них привлек его внимание. Он вскинул глаза на Бьянку и протянул ей конверт:
- Госпожа, вы уверены, что не ошиблись? Здесь написано…
- Да, я знаю, - перебила она его. - Доставить это письмо будет труднее всего. Но оно едва ли не самое важное. Ты должен быть уверен, что письмо попало в руки адресату, и еще более уверен, что тебя не узнали.
Мальчик аккуратно спрятал письма под туникой и низко, церемонно поклонился.
- Будь осторожен, - сказала она своим прежним, ласковым голосом. - Мне бы не хотелось, чтобы ты попал в беду.
За трогательными пожеланиями они не сразу заметили, что давно уже не одни. Йен стоял в противоположном углу комнаты и с интересом наблюдал, как Бьянка отдает своему слуге какие-то распоряжения, сопровождая их резкими, чересчур эмоциональными жестами. Наконец ему надоело, что никто не обращает на него внимания. Он кашлянул и направился к ним.
- Надеюсь, синьор, вы не сделали предложения руки и сердца моей даме? - серьезно обратился он к Нило.
- Нет, милорд, - потупился юноша. - Я не сделаю этого, во всяком случае, до тех пор, пока не вырасту таким высоким, как вы, и не смогу вслух произносить слово "проклятие".
- Ну, к счастью, это произойдет не очень скоро. - Йен уже перестал удивляться способности своей нареченной притягивать к себе безумцев. - А пока, если позволите, я хотел бы пригласить ее на обед.
Нило с достоинством кивнул, не осмеливаясь поднять глаза. Йен взял Бьянку под руку.
Она искоса поглядывала на него, стараясь вспомнить, за что рассердилась на него сегодня днем - да и как вообще на него можно сердиться! Он был великолепен. Манжеты и ворот серебристо-голубой шелковой рубашки, которая так шла к его глазам, изящно выбивались из-под расшитой бархатной куртки. Она застегивалась двумя бриллиантовыми пряжками и доходила до талии, позволяя беспрепятственно любоваться его мускулистыми ягодицами, обтянутыми серебристо-черными бархатными лосинами. Бьянка почувствовала, как участилось ее дыхание, когда она прикоснулась к нему и позволила увести себя из комнаты.
Они спустились по первой лестнице, а затем Йен потянул ее к маленькой двери, которую Бьянка до сих пор не замечала. За дверью оказалась ярко освещенная свечами лестница, достаточно широкая, чтобы они могли подниматься по ней рука об руку. Она была оформлена в антично романском стиле, популярном в начале столетия: алые стены, фриз с изображением игривых сатиров и пышнотелых селянок. Бьянку потрясло и восхитило убранство, и Йену пришлось едва ли не силой тащить ее за собой наверх, пообещав, что самое интересное впереди.
Когда Йен распахнул перед ней дверь и пропустил вперед, она убедилась, что он не лукавил. Какая-то магическая сила перенесла их из дождливого ноябрьского вечера в залитый весенним светом прекрасный романский садик. Стены комнаты словно растворились, превратив ее в цветущий павильон. Бьянке казалось, что она вдыхает свежий аромат жасмина и слышит шелест листвы, тронутой теплым бризом.
- Где мы? - зачарованно вымолвила она.
- Это личная столовая бабушки и дедушки. - Йен с гордостью широким жестом обвел комнату. - Бабушка ненавидела зиму, и тогда дед пригласил из Рима самого Рафаэля, чтобы тот расписал для нее комнату, в которой всегда будет весна.
- Неужели мы все еще в вашем дворце? - Бьянка не могла прийти в себя от изумления.
Не отдавая отчета в том, что он вредит своей охране, Йен рассмеялся:
- Мы находимся между вашим и моим этажами, примерно под комнатами Роберто и Франческо.
- Что это? - вздрогнула и резко обернулась Бьянка, заслышав музыку, которая вдруг стала заполнять комнату.
- Волшебство, - тихо отозвался Йен, но его слова не были ответом на ее вопрос. Его заворожил образ прекрасной девушки, которая кружилась у него перед глазами, разметав пышные пряди волос, сияющих золотом в отблеске свечей. Платье лишь подчеркивает совершенство ее фигуры, темное золото парчи сливается с цветом медовых глаз, а белоголубые кружева создают чувственный контраст нежно-кремовой коже.
В этот момент Йен понял, что никогда не наступит тот долгожданный день, когда он перестанет хотеть ее, тянуться к ней, ощущать ее притягательную власть. И еще он понял, что не может испытывать таких чувств к убийце. Он начал верить в ее невиновность, но только теперь это стало для него неоспоримой истиной.
От этой мысли блаженное тепло разлилось по всему его телу, подвергая искушению вообще отказаться от обеда и сразу же перейти в смежную спальню. Однако своевольному телу не удалось взять верх над разумом, который убедительно советовал насколько возможно продлить этот тщательно спланированный вечер и сполна насладиться каждым его мгновением.
Бьянка обратила внимание на изысканно сервированный стол на возвышении в углу комнаты, напоминающей беседку, увитую цветущим жасмином. Белые цветки выглядели совсем как настоящие, и Бьянка хотела, прикоснуться к ним, но вовремя спохватилась.
- Можете потрогать - они настоящие. Бабушка любила жасмин, и я держу здесь эти цветы в память о ней.
Еще две недели назад Бьянка не могла бы допустить и мысли, что Йен Фоскари, граф д'Аосто, холодный и неприступный, как каменное изваяние, способен на такой сентиментальный поступок. Она внимательно следила за тем, как он отломил пышное соцветие от стебля и приколол ей на лиф платья. Ее грудь обдало жаром от его нечаянного прикосновения, и Бьянка невольно подумала о том, не слишком ли он голоден, чтобы отказаться от обеда. Но прежде чем она успела предложить ему это, он указал ей на скамью с противоположной стороны стола.
Великолепное фамильное серебро Фоскари сверкало на белоснежной скатерти в свете пятидесяти свечей, расставленных в нишах по всей комнате. Словно повинуясь телепатическому приказу господина, вошли лакеи: один с графином вина и двое других с серебряными супницами, из-под крышек которых струился аппетитный пар. Они беззвучно поставили все это на стол и удалились так же быстро и неприметно, как появились. Йен разлил искрящееся золотистое вино в бокалы, затем положил что-то перед Бьянкой.
Это оказалась коробочка с инициалами личного ювелира Фоскари, выгравированными на крышке. Бьянка уже видела похожую, в которой Йен преподнес Туллии изумрудные серьги в качестве платы за ее услуги. Отвращение и ярость, хлынувшие ей в душу при виде коробочки, сменились печалью. Она решительно оттолкнула ее и грустно вымолвила:
- Я не могу принять этого, милорд.
У Йена было ощущение, что его ударили кинжалом в сердце. Бьянка не просто отвергала его подарок, она выражала явное презрение к нему. - Что это значит? Почему?
- Черт побери, Йен, я влюбилась в вас, а вы обращаетесь со мной как с одной из своих шлюх!
Йену показалось, что он ослышался.
- По-вашему, если я делаю вам подарок, то обращаюсь с вами как со шлюхой?
- Да, - решительно кивнула она. - Вы хотите откупиться от меня этим подарком, потому что не желаете дать мне то, что гораздо ценнее и важнее. Вы хотите подменить этим свои чувства - доверие, привязанность, любовь…
Настал подходящий момент, чтобы сказать, что он считает ее невиновной, что полностью доверяет ей, что его привязанность к ней с каждым днем становится все сильнее, но Йен был слишком растерян и огорчен из-за того, что его сюрприз не удался. К тому же Бьянка встала из-за стола и собралась уходить.
Граф схватил ее за руку и насильно усадил обратно, после чего снова поставил перед ней коробочку.
- Откройте, - приказал он.
Бьянка упрямо покачала головой. Тогда Йен развернул ее к себе и заговорил. Его голос прозвучал мягче:
- Прошу вас, Бьянка, откройте.
Не его слова, но взгляд человека, поставившего на карту все, чем владеет, а может, и саму жизнь, заставил ее уступить. Она приподняла крышку.
То, что она увидела внутри, повергло ее в состояние восторженного шока и одновременно раскаяния.
- Как они прекрасны! - сказала она, вынимая отцовские ножницы - отремонтированные и заточенные - из зеленого бархатного чехла. - Йен, как я могу отблагодарить вас?
В ее глазах светилось обожание, и Йену не нужно было больше никакой благодарности… или почти никакой. Он откашлялся, взглянул на Бьянку и произнес:
- Не хотите супа?
- Вы неотразимо великолепны! - как ему показалось, ответила Бьянка.
- Это тыквенный суп, - продолжал он, как будто Бьянка ничего не сказала.
- Мое сердце бьется быстрее каждый раз, когда вы прикасаетесь ко мне, - отозвалась она, как будто не слыша его.
- Его лучше есть горячим, - бесстрастно гнул свою линию Йен.
- Вы - все, о чем я мечтала в жизни, - вторила ему она.
- Бульон с легким привкусом корицы, - вымолвил он и отвернулся, чтобы Бьянка не видела выражения его лица и не заметила, что в уголках его глаз скопилась нежданная влага.
- Я думаю, что вы - самый прекрасный из живущих людей. - Бьянка придвинулась ближе.
- Попробуйте суп с миндалем. - Он протянул ей небольшую миску.
- Йен Фоскари, я люблю вас, - прошептала она и поцеловала его руку.
На этот раз ошибки быть не могло. Она произнесла эти слова. Она любит его. Миндальные орехи полетели на пол с грохотом, которого никто за столом не услышал: сердце Бьянки билось слишком часто и громко, в ушах у Йена звенели ее слова. Он прижался губами к ее губам, чтобы не дать улетучиться невесомому чувству и запечатлеть его в своей душе. Никогда в жизни он не ощущал себя таким счастливым.
Стол стал вдруг досадной помехой их стремительному движению навстречу друг другу. Йен прихватил со стола графин вина и пару бокалов и кивнул Бьянке в сторону двери в глубине.
Запах жасмина почти не ощущался в другой комнате, зато здесь витал терпкий аромат мускуса, который вполне соответствовал обстановке. На каждой стене восьмиугольной комнаты были изображены любовные пары в самых затейливых позах, сулящих, по всей видимости, необычайное наслаждение. Бьянка испытала величайший соблазн рассмотреть их как следует, но пальцы Йена, впившиеся ей в плечо, напомнили о существовании других соблазнов. Он подвел ее к массивной квадратной кровати, которая являлась не только пространственным, но и логическим центром комнаты. Серебристое шелковое покрывало, с золотой шнуровкой по краю и четырьмя кистями по углам, тускло переливалось в полумраке. Серебряные канделябры украшали кроватные столбы, источая экзотический аромат и одновременно наполняя комнату тусклым светом. Все здесь создавало чувственную атмосферу обольщения.
Бьянка все еще находилась под впечатлением от увиденного, когда почувствовала, как Йен надевает ей что-то на шею.
- Если я скажу, что купил их скорее для себя, чем для вас, то вы согласитесь их носить? В качестве одолжения? - Йен никогда прежде не смущался, делая женщинам дорогие подарки.
Бьянка провела рукой по шее и оглянулась в поисках зеркала. Догадавшись, что ей нужно, Йен указал на потолок. Он представлял собой одно большое зеркало, устроенное так, чтобы те, кто лежал в постели, могли видеть себя и сравнивать с изображениями на стенах. Увидев россыпь сапфиров вперемежку с бриллиантами, сияющую у нее на шее, Бьянка старательно искала повод оставить драгоценности себе. Это было проще, чем оправдать восхитительное ощущение прохладных дорогих камней на шее.
- Я готова сделать вам одолжение и поносить их, - с благородной сдержанностью ответила она. - Но только в том случае, если в ответ я смогу попросить вас об услуге.
- Конечно. Все, что угодно. - Йен почувствовал, что пережил бурю, и позволил себе держаться великодушно.
- Разденьтесь. - Это больше походило на приказ, чем на просьбу, но Йен был неустрашим.
Бьянка удобно расположилась на кровати и приготовилась наблюдать. Под ее пристальным взглядом он расстегнул бриллиантовые застежки на куртке и избавился от нее. Она не отводила глаз, когда он сбросил шелковую рубашку. А когда он принялся распускать шнуровку лосин, особенно в том месте, которое прикрывало его мужское достоинство, она поймала себя на том, что пожирает его ненасытным взглядом. Йен видел, как внимательно следит Бьянка за его движениями, и от этого ощущал стеснение в гортани. Однако он не торопился раздеться и наслаждался ее взглядом, причем его пальцы дрожали от возбуждения. Он не помнил, чтобы кто-нибудь еще приводил его в такое состояние транса, душевной ранимости.
Шнурки все медленнее покидали дырочки, поскольку Йен заметил, что каждое его движение заставляет Бьянку дышать глубже и взволнованнее. Наконец он открыл ее взору свою распираемую чувством мужскую плоть.
Тысячи воображаемых сцен пронеслись в этот момент в сознании Бьянки, она представила себе, как станет целовать, обнимать, ласкать, кусать, массировать тело Йена, но ни одна из них не возобладала. Поэтому она поднялась и пригласила его лечь на кровать.
Она наслаждалась видом его ягодиц, когда он залезал на ложе, когда приблизился к ней, восхищалась тем, что его член вставал все выше, стоило ей проявить к нему внимание. Наконец он лег на спину, вытянувшись во всю длину и подложив под голову руку, и сладострастно посмотрел на нее. Он стал дышать чаще, когда Бьянка дотянулась до графина и отхлебнула вина. Затем она склонилась над ним и взяла его плоть в рот.
На какое-то мгновение он почувствовал удивительную прохладу, но затем ее язык заскользил по головке, а горячие губы так плотно обхватили ее, что у Йена перехватило дух. Когда она начала сосать, раскрасневшись от удовольствия, к нему постепенно вернулась способность дышать. Он застонал, и Бьянка, воодушевившись окончательно, взяла член в руку и стала медленно проводить по нему большим пальцем от основания до головки. Йен открыл глаза и увидел Бьянку в зеркале над головой, поражаясь тому, что она догадалась, как доставить ему наибольшее удовольствие: ощущение ее губ на нежной плоти пениса было восхитительно, а между тем она оставалась полностью одетой.
Йен дотянулся до ее головы и погладил волосы, она возбудилась сильнее и стала щелкать языком по нижней стороне члена, продолжая ласкать рукой его верхнюю сторону. Восхищенный стон донесся до его слуха, и Йен не сразу понял, что это его собственный голос, - отражение над головой помогло ему. Он не мог терпеть дольше. Выгнув спину, он кончил ей в рот, дрожа всем телом и извергая потоки спермы до тех пор, пока не ощутил себя полностью опустошенным.
Бьянка была удовлетворена своим экспериментом. Она подползла вверх и улеглась головой на его вытянутую руку.
- Нам не следует поступать так впредь, - вымолвил он наконец, прижимая ее к груди.
Бьянка испугалась, что ошиблась, приняв его крик боли за крик восторга. В ее глазах застыл немой вопрос.
- Говоря так, я преследую только ваши интересы, - серьезно заявил Йен, все еще тяжело дыша. - Если вы полностью лишите меня жизненных сил, как я смогу удовлетворить вас?
Он улыбнулся, и Бьянка хотела было сказать, что с такой улыбкой ему не придется даже пальцем прикасаться к ней, чтобы удовлетворить, но передумала, решив не сдаваться так быстро.
- Вы очень заботливы, милорд, - ответила она. - Но вам не стоит так беспокоиться. Тем более что сейчас я больше всего на свете хочу есть.
- М-м-м, - задумчиво протянул Йен. - Понятно. - И, помолчав, добавил: - Нет.
- Нет? - Бьянка удивленно приподняла брови.
- Нет, - решительно покачал головой Йен.
- Что - нет?