- Никакой еды. До тех пор, пока вы не снимете с себя это великолепное платье. Вы можете испачкать его. - С этими словами он протянул руку к шнуровке.
- Ваше беспокойство о моем гардеробе особенно трогательно, милорд, - сказала Бьянка, пока он помогал ей избавиться от платья, оставив при этом на шее сапфиры.
- Кто-то же должен об этом позаботиться, - совершенно серьезно ответил Йен с осознанием груза ответственности, возложенного на его плечи.
- М-м-м, - в свою очередь, простонала Бьянка, ощущая его пальцы на своей обнаженной спине. Он обнял ее сзади, притянул к себе, а затем оттолкнул. - Нет! - воскликнула она, протестуя.
- Вы сказали, что хотите есть, - сказал граф, доставая из гардероба, который Бьянка раньше и не приметила, два шелковых халата. - Впрочем, если вы будете себя хорошо вести, то, возможно, мы сможем удовлетворить оба ваши желания.
Возбужденная такой перспективой, Бьянка быстро накинула халат и последовала за Йеном в соседнюю комнату. Стол убрали и накрыли заново, на этот раз постелив не белоснежную, а темно-красную шелковую скатерть. Через минуту после того, как они вошли, появились слуги с блюдами и графином вина. Йен подождал, пока они их поставят, и, отказавшись от услуг, отослал всех.
На этот раз в графине оказалось тосканское кьянти, которое прекрасно подходило к бифштексам по-флорентийски. Хотя в этом блюде не было ничего особенно утонченного или романтического, Йену оно нравилось, и он попросил своего повара приготовить его, поскольку испытывал страстное желание познакомить Бьянку с тем, что любит больше всего. Он потягивал вино и наблюдал за тем, как Бьянка не только бурно восхищается блюдом, но и с удовольствием поглощает его, собирая лепешкой мясной соус и отправляя его в рот. Опустошив тарелку, она взглянула на него и усмехнулась. Йен никогда прежде не видел, чтобы женщина в сапфировом ожерелье так себя вела, поэтому невольно усмехнулся в ответ.
- Я наелась, - сказала она, смакуя кьянти. - Не пора ли удовлетворить прочие мои нужды?
- Я как раз задавался этим же вопросом, - кивнул Йен. - Пойдемте посмотрим, готова ли комната.
Оставив изумленный взгляд Бьянки без ответа, он повел ее обратно в альков сладострастия. Еще с порога она заметила, что роскошное покрывало снято с кровати, а белоснежные простыни перевернуты. На столике на огромном блюде она увидела кусок льда в форме чаши, в которой лежали разноцветные шарики. Бьянка не переставала удивляться тому, как слуги догадываются, что, когда и куда приносить, но назначение шариков занимало ее едва ли не больше.
- Это съедобный лед, - объяснил Йен и отломил ложкой кусочек розового шарика. - Попробуй, - предложил он, хотя Бьянка отнеслась к такой идее скептически.
Но через мгновение она блаженно закрыла глаза, наслаждаясь восхитительным малиновым вкусом, а Йен тут же зачерпнул другой шарик - на этот раз персиковый - и поднес к ее губам ложку. Бьянка откинулась на кровать, и он дал ей перепробовать все оставшиеся шарики, причем после каждого она решительно заявляла:
- Этот мне нравится больше всего.
Йен отложил ложку и принялся снимать с Бьянки халат, нежно лаская ее кончиками пальцев. Когда она потребовала лимонный шарик, он прервался, чтобы выполнить ее просьбу, сам съел целую ложку и прикоснулся губами к ее соску.
Контраст между льдом и жарким дыханием Йена раскалил Бьянку. Она потерлась ягодицами о его бедро. Казалось, ее намек сработал, потому что Йен опустился вниз, но тут же вернулся, после чего стал снова скользить вниз по ее телу, но на этот раз оставляя за собой сладкий след прохладной жидкости.
Однако вместо того, чтобы следовать ее безмолвным указаниям, он не взял в рот ее клитор, а стал медленно слизывать сладкий ручеек, оставленный им. Между тем растаявший лед стек по животу между ног. Ледяные капли попадали на ее разгоряченную плоть, доводя до сумасшествия.
Йен оставил немного миндального мороженого во рту, чтобы поддержать соответствующую температуру, после чего прикоснулся к ее клитору холодными нежными губами. Он стал ласкать его языком, прикасаясь к нему всей его поверхностью. Бьянка извернулась, а затем с силой прижалась к нему. Наконец он всосал ее в себя, растворив предварительно ледяной шарик мороженого.
Бьянка сходила с ума от желания, не находя в себе сил ни потребовать проникновения внутрь его плоти, ни оторваться от будоражащего ощущения холода между бедрами. Йен сохранил небольшой кусочек мороженого и языком поместил его во влагалище, наслаждаясь тем, как от его таяния возбуждались лепестки ее губ. Чувствуя это, он продолжал ласкать языком ее клитор, и даже прихватил его зубами. С каждой секундой он чувствовал, что она возбуждается все сильнее.
Бьянка вспомнила о зеркале на потолке. Она увидела его голову между своих ног и ощутила, как он всасывает в себя ее влагу. Она изогнулась всем телом, обвила его ногами за плечи и притянула к себе. Его ладони сначала проникли под ее ягодицы, и наконец один из пальцев проник в глубь влагалища. Бьянка застонала, изогнулась несколько раз, не в силах бороться с собой. Из ее уст вырвался звериный стон.
Высвободившись от мертвой хватки ее ног, Йен расслабился и откинулся на спину, наслаждаясь тем, как восхитительно играют сапфиры ее ожерелья.
- Тебе было хорошо? - лицемерно поинтересовался он.
- Это было мило, - открыв глаза, ответила Бьянка.
- Но ведь я кажусь тебе более милым, не так ли? - встревожено поинтересовался Йен.
- Не вижу разницы.
Йен не был уверен, что получил желаемый ответ, но в ситуации, когда ее тело было прижато к его, он счел свой вопрос несущественным. Приведя ее в состояние оргазма губами и языком, он возбудился и готов был продолжить, что и продемонстрировал круговыми движениями ягодиц.
- Мы снова займемся любовью, Йен? - спросила она с оттенком неудовлетворенного голода.
- Если ты настаиваешь, - прошептал он, входя в нее. Их близость не была похожа на прежнюю, и они оба это почувствовали. Ранее ни один из них не смотрел в зеркало на потолке, потому что интересовался выражением лица. Йен ложился сверху, пытливо глядя в глаза, стремясь проникнуть в их сияющую глубину, поверить в то, что эта близость не обезоружит его, не сделает уязвимым. И Бьянка всякий раз убеждала его в этом. Они отдавались друг другу без страха и упрека, без ограничений и вопросов.
И Бьянке, и Йену вскоре суждено будет оглянуться назад и удивиться тому, насколько наивными они были.
Глава 22
Юноша провел пальцем по груди:
- Я могу сделать такой разрез у нее, раздвинуть ребра и достать из груди ее сердце.
Женщина ограничилась полуулыбкой. Она все еще нуждалась в том, чтобы он слепо подчинялся ей.
- Всегда одна только порка, - продолжал молодой человек, распаляясь от собственных мыслей, - а мне бы хотелось посмотреть, как она станет извиваться, закованная в цепи. По-моему, это очень возбуждает.
- Не можешь придумать ничего более оригинального? - надула губки женщина. - Или, может быть, твои прежние отношения с ней мешают тебе испытывать глубокое чувство ко мне и искажают твои суждения? - Это прозвучало как серьезный вызов.
- Я озабочен только тем, чтобы доставить тебе удовольствие. Мне никогда не была свойственна оригинальность мышления, но я готов на все, чтобы развлечь тебя. - Он сделал попытку защититься.
- В таком случае, у меня есть идея, - сказала она, убедившись, что он не лжет. - Приведи ее ко мне, я о ней позабочусь, - предложила она, ласково поглаживая его по груди.
- И как же ты намерена это сделать? - При мысли о том, что девушка станет заложницей его любовницы, его глаза возбужденно заблестели.
- Прежде всего я хотела бы какое-то время провести с ней наедине, чтобы выяснить, почему она так далеко зашла в своем желании причинить мне вред, - непринужденно, словно речь шла о самом обычном деле, ответила она. - Потом настанет твоя очередь. А дальше я еще не придумала. Возможно, стоит обойтись с ней, как с Энцо, - продолжала она, скользя рукой по его животу. - Впрочем, всегда же есть великаны.
- Великаны? - переспросил юноша рассеянно, поскольку поглощен был не беседой, а теми ощущениями, которые вызывали в нем ее руки.
- Разумеется, - томно ответила она, подлаживаясь под стоны, которые слетали с губ юноши. - Она должна быть напугана, должна узнать, что такое быть униженной и раздавленной. Она должна получить то, чего заслуживает. Но это еще не все. - Теперь она говорила скорее себе самой, а не ему, хотя рук не отнимала. - Нужны синяки, шрамы, ссадины - и во множестве. Настоящий триумф наступит тогда, когда этот ублюдок увидит ее тело и поймет, что справедливость восторжествовала. - Она улыбнулась от предвкушения мести и позволила молодому человеку лечь на нее сверху, ощущая приближение оргазма. - Это даже лучше, чем я задумала сначала. Он будет разбит, сломлен, уничтожен сознанием, что не смог защитить ее.
Они лежали молча и неподвижно: он наслаждался собственной опустошенностью, она - захватывающей дух красотой своего нового плана. Придя в себя, женщина притянула к себе юношу и отдала распоряжения:
- Приведи мне ее завтра. Ты знаешь, где ее найти. Приведи ее, и мы от души повеселимся.
Глава 23
Криспин был слишком взволнован, чтобы хорошенько подумать, прежде чем войти в комнату Йена утром. В результате своей недальновидности он испытал глубокое смущение. Он догадывался, что его брат пользуется всеми преимуществами своего нового положения в отношении восхитительной Бьянки, но никак не ожидал застать их мирно спящими в объятиях друг друга. Но когда он споткнулся об угол дивана и, больно ударившись голенью, тихо выругался, любовники проснулись.
- Прости, Йен, - растерянно развел руками Криспин. - Если бы я предполагал, что ты можешь быть не один, я не позволил бы себе к тебе ворваться.
- Не беспокойтесь, - зевнув, ответила Бьянка. - Я как раз собиралась уходить. Если вы отвернетесь на минуту, я быстро оденусь.
Йен еще не настолько проснулся, чтобы принять участие в разговоре. Он силился найти слова, чтобы протестовать против ее ухода, но Бьянка молниеносно вскочила, набросила на плечи шелковый пеньюар, нежно поцеловала его в лоб и упорхнула, прежде чем он успел открыть рот. Ей не хотелось быть свидетельницей тех разоблачений, с которыми - она не сомневалась - Криспин пожаловал так рано к брату.
- Будь добр, объясни, пожалуйста, что побудило тебя испортить такое чудесное праздное утро? - лениво протянул Йен, но тут же изменил тон, вглядевшись в лицо брата. - У тебя такой вид, будто ты провел на ногах всю ночь. Где ты был?
Криспин изумленно посмотрел на него. Он не мог припомнить, когда в последний раз кто-нибудь проявлял интерес к его ночным похождениям.
- Знаешь, я давно уже вырос из пеленок и не нуждаюсь в твоем надзоре. Как бы ни увлекательны были мои ночные похождения, я пришел не для того, чтобы рассказывать тебе о них. - Он взмахнул перед носом у Йена листком писчей бумаги. - Это принесли сегодня утром, когда я переодевался.
Йену понадобилось несколько секунд, чтобы прочесть письмо, потому что оно было кратким и по существу: "Изабелла Беллоккьо рассказала мне, как прочно вы связаны. Если детали ваших отношений попадут в руки недоброжелателя, ваша жизнь окажется под угрозой. Чтобы избежать этого, я предлагаю вам явиться в малую гостиную Кадоны сегодня вечером ровно в пять. Приходите в маске".
- Прекрасно, - сочувственно взглянул Йен на брата. - Тебя шантажируют. Как ты думаешь, сколько они запросят за то, чтобы сохранить в тайне твою помолвку?
- Я уже дал тебе слово чести, что ни теперь, ни прежде не был связан брачными обязательствами с Изабеллой Беллоккьо, - возмущенно ответил Криспин.
- Ты можешь дать другое объяснение этому письму? - Йен рассмотрел бумагу на свет, стараясь обнаружить какие-нибудь опознавательные знаки.
- Понятия не имею. - Криспин сел на диван, вытянул ноги и откинулся на спинку. - Поэтому и принес его тебе. Еще совсем недавно ты был с ней близок.
- Ты когда-нибудь говорил Изабелле такое, что можно было бы использовать для шантажа?
- Лично я никогда не раскрываю деловых тайн женщинам.
- Если нет подлинных фактов, это не значит, что кто-то не сфабриковал против тебя какой-нибудь преступной клеветы, - спокойно заметил Йен. - Ты знаешь не хуже меня, что сплетня не должна быть правдивой, чтобы стать опасной.
- О, понимаю! - Диванные пружины заскрипели, когда Криспин обрушил на него всю тяжесть своего тела. - Ты хочешь сказать, что, покуда существует слух о помолвке Изабеллы с дворянином, никто из нас не может считать себя в безопасности. Подумать страшно, чем грозит малейший намек на такой скандал нашему состоянию. Сомневаюсь, что королева Елизавета захочет принять меня после того, как до нее дойдет слух о моей помолвке с куртизанкой. Тогда можно будет смело считать наши торговые отношения с Англией разорванными. - Криспин собрался продолжить, как вдруг в дверь постучал Джорджо и получил разрешение войти.
- Огромный человек вернулся, - сообщил он Йену, покосившись на Криспина и стараясь понять, насколько тот в курсе личных дел хозяина. - Он настаивает на встрече с вами. Говорит, что это срочно.
- Вы отвели его в библиотеку?
- Да, с трудом, - кивнул Джорджо.
Йен чуть было не рассмеялся шутке, но вовремя вспомнил, что должен держаться мрачно, и нахмурился. Криспин был погружен в тягостные раздумья о своих собственных проблемах, и Йен решил, что в таком состоянии его нельзя отпускать на встречу в Кадону.
- Без одежды мне будет довольно трудно явиться к пяти сегодня вечером, - добавил он и приказал Джорджо принести маску и широкий плащ.
- Я не могу допустить, чтобы ты пошел вместо меня, - вмешался Криспин.
- Нет, ты идти не можешь, - категорично возразил Йен, сохраняя внешнее хладнокровие, но вкладывая в свои слова всю силу убеждения. - Поскольку ко мне это дело имеет косвенное отношение, я смогу оценить ситуацию более объективно. К тому же, номинально являясь главой дома Арборетти, я считаю своим долгом оградить его от грязных посягательств шантажиста. Я пойду вместо тебя и не стану слушать никаких возражений.
- А что, если они опасны? - предположил Криспин весьма неубедительно.
- По-твоему, мое умение владеть шпагой оставляет желать лучшего? - легко отклонил Йен попытку переубедить брата.
- Нет, конечно. Просто я чувствую, что-то не так… - попытался защититься Криспин.
- Да и выглядишь ты неважно. Почему бы тебе не пойти и не поспать немного? - предложил Йен, поднимаясь.
Криспин не помнил, чтобы его когда-нибудь выставляли за дверь, но иначе поведение брата он расценить не мог.
Посмотрев на братьев, Джорджо подумал, что должен быть благодарен Бьянке не только за то, что она сохранила в тайне его ухаживания за новой горничной Мариной, но и за то, что она вернула всем прежнего Йена, который был скорее противоречивым, чем раздраженным и замкнутым, и иметь дело с которым всегда было в удовольствие, а не в тягость.
Вальдо Вальдоне, наверное, удивился бы мнению Джорджо о том, что Йен стал другим человеком. Общение с ним никогда не было для него в тягость, но и такое слово, как "удовольствие", вряд ли пришло бы ему на ум при виде безукоризненно одетого, бесстрастно-надменного и хладнокровного графа д'Аосто. Если Йен и был потрясен, когда увидел точно такое же письмо, какое показал ему Криспин, если он и терялся в догадках по поводу истинных намерений их автора, то не показал виду. Напротив, его реакция на письмо, которое протянул ему Вальдо, оказалась для гостя неожиданной. Бесстрастный д'Аосто просто сел и кивнул.
- У тебя есть предположение, откуда оно взялось? - спросил Йен, возвращая Вальдо кремовый листок, словно речь шла о какой-то повседневной записке.
- От того, кто владеет сейчас моей бесценной Изой! - воскликнул тот, отказываясь взять письмо. На его лице отразился ужас, как будто он ожидал, что бумага в любой миг может превратиться в гремучую змею.
Йен бросил письмо и, не дождавшись никакого вразумительного ответа от Вальдо, продолжил:
- Это доказывает только одно: не твоя жена владеет Изабеллой. Она не стала бы угрожать раскрытием тайны, которой и без того уже обладает.
- Моя жена, - повторил Вальдо изумленно, словно никогда прежде этого слова не слышал и теперь пробует его на слух и вкус.
Йен с любопытством наблюдал, как Вальдо рукавом тесной бархатной куртки вытирает испарину, выступившую на лбу.
- Я обещал жене отвезти ее сегодня вечером на площадь Сан-Марко, чтобы посмотреть на кольцо Муров. Но как я могу, если сегодня в пять я должен быть в Кадоне? Какое оправдание мне придумать? Жена меня насквозь видит. - Выражение полнейшего отчаяния вдруг сменилось на его лице радостным озарением. - Идея! Почему бы тебе не проводить ее вместо меня? Знаю, что прошу о многом, но если ты предложишь ей свое общество, она не сможет отказаться и легче перенесет мое вынужденное отсутствие.
- Ты льстишь мне, полагая, что твоя жена охотно согласится на мое общество, хотя я уверен, что стану плохой заменой тебе. - Прекрасный образчик остроумия Йена остался неоцененным, и широкое лицо Вальдо снова помрачнело.
- Что же мне делать?
- А почему бы мне не пойти на встречу в Кадону вместо тебя? - помедлив, чтобы не выглядеть слишком воодушевленным, предложил Йен.
- Ты готов сделать это для меня, д'Аосто? - изумился Вальдо, и его глаза наполнились слезами благодарности.
- Конечно. Это лучший способ узнать, кто владеет Изабеллой, - резко отозвался Йен, стремясь перевести разговор на другую тему и избежать изъявлений благодарности друга.
Вальдо смотрел на графа почти благоговейно, затем поднялся и молча поклонился. Он застыл в этой позе надолго, словно не находил сил выпрямиться. Наконец он принял вертикальное положение, причем лицо его покраснело от натуги, а из груди вырывалось сиплое дыхание.
Не желая, чтобы его великолепная дикция пострадала, Вальдо отдышался и только потом обратился к Йену.
- Пусть твое сердце станет порукой твоему слову, крепче которого нет ничего на этом свете, - с достоинством вымолвил он и сделал паузу для большей эффектности, после которой продолжил уже не так напыщенно: - Что ты об этом думаешь? Я сочинил это высказывание специально для тебя. Знаешь, я составляю книгу изречений собственного сочинения. Это помогает не теряться в любой ситуации.
- Великолепная идея, - ответил Йен. - Уверен, что ты отлично с этим справишься.
Йен ощутил блаженство от долгожданной тишины, когда дверь библиотеки закрылась за его спиной. Однако его одиночество вскоре нарушил стук в дверь, и в комнату вошла Бьянка.