Три леди в элегантных платьях, а с ними джентльмен, постарше дам, но очень приятной наружности. Младшая из женщин – хрупкая, рыжеволосая – медленно выступила вперед, чтобы посмотреть на Элоизу.
Нет, нет, нет! Кровь прилила к лицу Элоизы, когда она поймала на себе изумленный взгляд женщины. Только не она! Элоиза оцепенела, моля про себя Господа, чтобы виконтесса Лайонс не узнала ее в таком нелепом виде.
– Эмма! – радостно закричала Хлоя, выступая вперед, чтобы поздороваться с сестрой. – Как я рада тебя видеть. – Понизив голос, она добавила: – Не знаю, что за люди тебя сопровождают, но, честно говоря, я бы предложила тебе прогуляться с ними вокруг пруда.
Элоиза рискнула еще раз посмотреть на леди Лайонс, и ее сердце упало. Увы, никакой надежды на то, что виконтесса ее не узнала. Не стоило также притворяться, что она не имеет отношения к происходящему в пруду.
Глубоко вздохнув, Элоиза промолвила:
– Добрый вечер, леди Лайонс. Какая неожиданная встреча! Как я рада встретить вас здесь!
– Неожиданная? – Синие глаза Эммы вопросительно уставились на Элоизу. – Да уж. Только я не уверена в том, что происходящее – такая уж большая радость.
Хлоя лукаво подмигнула Элоизе.
– Да уж, во всяком случае, для того парня, которого окунают в воду, – сказала она с улыбкой.
Эмме следовало знать, что в том месте, где собираются Боскаслы, скандала не избежать. Да стоило только двум Боскаслам оказаться рядом, как дьявол тут же присоединялся третьим и пускал в ход свои козни.
Возможно, ситуация не была бы столь тревожной, приди Эмма сюда одна. Но граф Хейдон и его напыщенная супруга настояли на том, чтобы прогуляться по саду. И Эмма не смогла отказать им, ведь она отчаянно нуждалась в их финансовой поддержке для своей академии. Ей оставалось только молить Бога, чтобы ее престарелых благодетелей подвело зрение и они не разглядели бы, что за озорная компания возится на краю пруда, или того, что ее родная сестрица Хлоя наблюдает за происходящим с явным удовольствием, а также того, что стоявшая перед Хлоей особа в вымокшем безобразном платье – та самая молодая женщина, которую Эмма намеревалась нанять на должность помощницы главы зарождающейся академии.
Академии, которая, возможно, погибнет во младенчестве, если леди Хейдон, редко бывавшая в Лондоне, поймет, какие скандалисты все эти Боскаслы.
– Боже мой, – промолвила седовласая графиня, пытаясь разглядеть, что же происходит за спиной у Эммы, – кажется, я вижу у пруда четырех человек. Что это они там делают?
– Полагаю, лучше и не спрашивать об этом, – заметил граф, в глазах которого полыхнул задорный огонек – похоже, граф невольно вспомнил собственную разгульную юность.
Эмма облизнула губы.
– Как я уже объясняла вам, – заговорила она, – я лично выбираю каждого учителя после целой серии собеседований. Разумеется, внимательнейшим образом изучив рекомендации и убедившись в их подлинности. К примеру, наш учитель танцев преподавал при французском дворе…
– Господи! – восхищенно воскликнул граф. – Похоже, они там с яблоками в воде развлекаются. Какая отличная забава! Мне бы тоже хотелось присоединиться к ним.
Графиня демонстративно вздохнула, плотно сжав тонкие губы.
– Это человеческая голова, Генри, – сухо сказала она. – А вовсе не яблоко.
– Человеческая голова? – повторил граф, усмехнувшись. – Что ж, в таком случае это еще забавнее.
Эмма закрыла глаза при виде побледневшего лица Перси, который судорожно хватал ртом воздух, в то время как ее братья нависли над ним как два чудовища. Но какое отношение к происходящему имеет Элоиза Гудвин?
– Н-на… г-год? – запинаясь, спросил Перси.
– Да, на год, или тебе конец, – с безжалостной усмешкой подтвердил Доминик.
– Смерть в рыбном прудике? – покачал головой Девон. – Где твое достоинство?
Эмма открыла глаза, пробормотав:
– Да, пожалуйста! – На слове "пожалуйста" она сделала особое ударение. – Кто-то должен подумать о достоинстве!
Эмма перевела взор на Элоизу, на лице которой – в этом не было никакого сомнения – застыло выражение вины.
– Мисс Гудвин, – промолвила она презрительным тоном, – я не ожидала, что вы окажетесь втянуты в подобное происшествие.
Элоиза покорно кивнула.
– Полагаю, вы больше не захотите иметь со мною дело, – вымолвила она. – Я вас понимаю. Возможно, вы захотите сказать мне, чтобы я больше не смела появляться даже у ваших дверей, но и это не покажется мне слишком грубым, больше того, я сочту вас весьма вежливой. И не буду на вас в обиде.
Эмма нахмурилась:
– Ваши слова чересчур драматичны, мисс Гудвин, хотя и не так уж далеки от моих истинных чувств. Правда, признаюсь, я бы с большей радостью отказала от своего дома лорду Дрейку. И посоветовала бы ему не топить людей в прудах. – Она с презрением прищурилась. – Это они ведь Перси Чапмена окунают, не так ли?
– Да, – кивнула Хлоя, положив руку в знак поддержки на плечо Элоизы. – Я точно не знаю, что тут произошло, но ничуть не сомневаюсь в том, что он заслуживает того, чтобы его утопили.
– Но не на балу же, не на глазах многочисленных гостей! – в отчаянии выкрикнула Эмма. – Почему, мисс Гудвин? Почему? Как вы могли допустить, чтобы вас втянули в эту историю? И где, скажите мне, ради Бога, вы раздобыли такое платье?
Элоиза то ли вздохнула, то ли всхлипнула – вид у нее был как у жертвы, готовой взойти на эшафот.
– Я всего лишь исполняла свои обязанности, леди Лайонс, – сказала она. – И я не могу сейчас объяснить вам, откуда у меня это платье, лишь хотела бы заметить, что оно явно приносит неудачу.
Глава 19
Элоиза с трудом поднималась по высоким ступеням в свою комнату. Дом погрузился в непривычную тишину, и Элоиза была рада тому, что ей не встретился никто из слуг, которые непременно поинтересовались бы у нее, как прошел вечер. У нее не было настроения обсуждать это. Более того, она была рада еще и тому, что Талия до сих пор не вернулась домой. Наверняка она сейчас со своим женихом и его семьей. Талия не одна. Ее защитят при необходимости.
Перси Чапмен отправится в долгую ссылку, так что Талия успеет сыграть свадьбу. Жених и невеста уедут из Лондона и будут жить благополучно в одном из поместий сэра Томаса за городом. Во всяком случае, на это есть надежда.
Но все это касается только Талии и ее мужа, благослови Господь его ничего не подозревающую душу. Элоиза свои обязанности выполнила.
А свою собственную судьбу запечатала сделкой.
Разумеется, после происшествия у пруда леди Лайонс больше не предложит ей места. Да и кто в здравом уме предложил бы? Но ей пришлось бы ох как несладко, если бы Дрейк не зашел в деле мести так далеко. Помоги ей, Господи, но она любит этого человека! И если она когда-либо сомневалась в этом, то ее сомнения развеялись, едва она увидела, как он без раздумий пришел ей на помощь. Элоиза стянула с себя шаль, которую веселая сестра Дрейка дала ей в саду. Девон, Эмма, Хлоя и даже Гейбриел – все они были очень красивы, все привлекали к себе внимание. Похоже, эти качества у них в крови.
Тоскливо вздохнув, Элоиза подумала о том, будет ли она когда-нибудь носить ребенка Дрейка. Впрочем, у нее было к этому двойственное отношение. В брак она верила, практичное сердце подсказывало ей, что брак – вещь стоящая, а вот родить незаконного ребенка не слишком хорошо. Элоиза всегда считала, что если уж она забеременеет, то…
Она ведь, уходя, закрыла дверь гардероба, не так ли? Открытые двери гардероба – хорошая приманка для моли, а у нее есть несколько приличных шерстяных платьев, которые надо беречь.
Расстегнув крючки на своем мокром платье, Элоиза направилась к гардеробу, спустив до талии рукава и лиф платья.
Элоиза вынула из шкафа очаровательную ночную сорочку цвета полыни – это была одна из немногих кокетливых вещиц, которую она могла себе позволить, и закрыла дверь гардероба.
А за дверью, как выяснилось, стоял герой ее ночных кошмаров Ральф Хокинс. Человек, погубивший ее жизнь. В руках у Ральфа сверкал большой кухонный нож.
* * *
Дрейк направился к своему экипажу, но тут его остановила Эмма. Он увидел, что лицо сестры перекошено от гнева. Дрейк напомнил себе, что очень любит сестру. Если бы возникла такая необходимость, он не пожалел бы жизни, чтобы спасти ее, но находиться рядом они не могли; отличавшиеся друг от друга как лед и пламень, брат и сестра тут же начинали конфликтовать. Эмма неодобрительно относилась ко всему, что делал Дрейк, а сам Дрейк считал Эмму сущим исчадием ада и терпел ее просто потому… да, потому, что она приходилась ему сестрой.
Дрейк нахмурился и кивком приказал лакею отойти в сторону.
– Я опаздываю на свидание, Эмма, – сказал он. – Так что тебе придется подождать со своей лекцией на темы морали.
– На свидание? – удивилась она. – В столь поздний час?
– Тебе давно пора быть в постели, не так ли? – ехидно спросил Дрейк. – Странно видеть тебя вне дома поздним вечером. Разве ты не боишься, что холодный ночной воздух тебе повредит?
– Садись в карету, Дрейк, – тихо промолвила она. – Достаточно уже для одного вечера выяснения отношений на людях.
Вздохнув, Дрейк влез следом за сестрой в собственный экипаж. Эмма села напротив него, ее синие глаза были полны возмущения.
– Вот что я тебе скажу, Эмма, – первым заговорил он. – Вдовство не идет тебе на пользу. Тебе необходимо выйти замуж.
– Когда мне понадобится твой совет, я тебе непременно об этом скажу, – съязвила в ответ Эмма, расправляя на плечах шаль.
– Из-за чего у тебя такое отвратительное настроение? – спросил он.
– Из-за тебя.
На губах Дрейка промелькнула усмешка.
– А я-то полагал, что благонравная леди Лайонс будет довольна тем, что мерзавца Перси Чапмена изгнали из общества, – заметил он.
– Ты топил этого кретина в пруду для рыбы вовсе не по доброте душевной и не по велению благородного сердца, – вымолвила Эмма.
Дрейк притворился, что ее слова его ничуть не задели.
– Разумеется, – кивнул он. – Просто я забыл на время, что у меня нет сердца, о чем ты и остальные члены нашей семьи так любят напоминать мне.
– Только не надо строить из себя великомученика, ладно? – сказала Эмма. – Ты так удачно сжился с ролью утерявшего иллюзии циника, что другая роль тебе как-то не идет.
– Бог тебя простит, – пробормотал Дрейк. – За великомученика.
– Но почему именно она? – спросила Эмма. – Почему именно ее ты выбрал из всех молодых жительниц Лондона, которые были бы рады играть с тобой в твои игры? Почему именно Элоиза Гудвин?
Улыбка, снова мелькнувшая на губах Дрейка, тут же исчезла.
– Почему именно она? – с деланным равнодушием переспросил он. – А почему бы и нет?
– Она же порядочная женщина, Дрейк, и ей пришлось много работать, приложить немало усилий к тому, чтобы заработать хорошую репутацию в обществе, которое никогда не оценит ее жертвы. Семья прогнала мисс Гудвин из дома и отвернулась от нее шесть лет назад, и с тех пор она совсем одинока.
Дрейк слегка вздрогнул. Этого Элоиза ему про себя не рассказывала. Так ее выгнали из дома? Интересно, что она такого натворила? Не очень-то Элоиза подходила под тот тип женщин, которых он называл "мятежными натурами".
– А что произошло между Элоизой и ее семьей? – небрежным тоном поинтересовался Дрейк.
– Я не спрашивала, – ответила Эмма. – У нее отличные рекомендации, она известна как хорошая наставница и компаньонка, и не смей менять тему разговора! Почему? Почему из всех женщин, жаждущих завоевать твое внимание, ты выбрал именно ее? Именно ее решил соблазнить?
Дрейк тоскливо вздохнул.
– А кто сказал, что я хочу ее соблазнить? – раздраженно спросил он.
– Да ты настоящий дьявол! Я прекрасно представляю себе, что случилось этим вечером. Перси сделал ей непристойное предложение. И ты, уже наметив ее на роль своей будущей жертвы, как обычно, испытал приступ ярости. Для того чтобы охладить пыл Перси, ты стал окунать его в холодную воду.
– Боже мой! – Веки Дрейка тяжело опустились, выражение его лица оставалось непроницаемым. – Подумать только, в мгновение ока ты меня из великомученика превратила в негодяя.
– И все это произошло именно в этот вечер! – с досадой проговорила Эмма, поднимая руку, затянутую в белую перчатку. – Да еще каких-нибудь две недели тому назад Перси Чапмен дважды на такую, как Элоиза Гудвин, и не взглянул бы. Но как только ее имя стали упоминать вместе с твоим, ее стали считать не столь уж добродетельной.
Несколько мгновений Дрейк молчал.
– Ну вот, ты же сама знаешь, что обо мне говорят, – наконец произнес он. – Стоит женщине показаться в моей компании, как ее репутации конец.
– Но ее репутация была безупречной! Я собиралась дать ей работу в академии, а теперь это едва ли возможно, потому что супруги Хейдоны, которые оказывают финансовую поддержку моей академии, видели безобразную сцену возле пруда для рыбы. И в ней, между прочим, активное участие принимали члены семейства Боскаслов! – возмущенно сказала Эмма.
Дрейк резко выпрямился.
– Хочу еще раз повторить тебе, – сердито произнес он, чеканя каждое слово, – ты понятия не имеешь о том, что говоришь.
– Так расскажи мне, в чем дело, – попросила Эмма.
– Я… – Дрейк тяжело откинулся на спинку сиденья.
Честно говоря, он и сам не слишком понимал, почему вся эта история его так волнует.
– Начнем сначала. Элоиза вовсе не защищалась от домогательств Перси. Она защищала свою клиентку.
– Талию Торнтон, – кивнула Эмма, скривив презрительную гримасу. – Это невыносимое создание. Ей повезло, что она поймала на крючок сэра Томаса. Похоже, он человек порядочный.
– Да. И так уж случилось, что Перси на вечере угрожал раскрыть некоторые факты личного характера, касающиеся Талии. Элоиза пыталась разубедить его, когда появился я. Она не хотела, чтобы Перси встретился с сэром Томасом.
Лицо Эммы немного просветлело.
– Похоже, твои слова объясняют сегодняшний инцидент, – проговорила она, но тут же добавила: – Однако они не объясняют, какое отношение Элоиза Гудвин имеет к тебе.
– Не уверен, что готов объяснить это. – Дрейк покачал головой и хмуро улыбнулся. – Я еще и сам толком не понимаю, что происходит… В общем, я попросил Элоизу стать моей любовницей.
– И она приняла твое предложение? – спокойно спросила Эмма.
Дрейк отвернулся. Он понятия не имел о том, зачем рассказал все это сестре. Впрочем, возможно, из-за желания защитить Элоизу.
– А тебя еще не ищут, Эмма? – спросил он, меняя тему разговора. – Уверен, что в эту самую минуту кто-то из гостей совершает какую-нибудь роковую ошибку общественного характера, которую только ты в состоянии исправить.
Эмма тихо пробормотала что-то весьма напоминающее непристойное ругательство. Впрочем, учитывая, что она – это сама леди Совершенство, можно предположить и то, что Эмма просто процитировала Библию. Дрейк отчетливо расслышал, что слова "Бог", "преисподняя" и "дьявол" Эмма употребляла в сочетании с его именем.
Сестра ударила его кулаком по колену.
– Так Элоиза согласилась стать твоей любовницей? – снова спросила она.
– Виконтессам драться не полагается, – холодно заметил Дрейк.
Эмма снова ударила его, причем на этот раз довольно ощутимо.
– А как насчет убийства?
– Хватит! – Дрейк нежно, но крепко перехватил ее руку. – Добродетель каждой лондонской женщины тебя не должна волновать.
– Я толкую только о добродетели Элоизы Гудвин.
– А я – нет. И для разнообразия перестань совать свой нос в мои дела. Они тебя не касаются, – вымолвил Дрейк. – А уж ее дела – тем более.
Брат и сестра уставились друг на друга. Дрейк видел презрение в глазах Эммы и отказывался верить в то, что оно больно ранит его. Дьявол, его вообще не должно волновать, что о нем думает его сестрица, которая так любит совать свой нос в чужие дела! Именно Эмма отличается от всех Боскаслов, она, а не он. Потому что всем остальным очень даже нравится не утруждать себя соблюдением строгих норм этикета.
– Знаешь, ты точно такой же, как он, – тихо промолвила Эмма. – Ты похож на отца больше, чем кто-либо из нашей семьи.
Дрейк улыбнулся, не желая показывать Эмме, как глубоко задели его ее слова.
– Не понимаю я, – пожал он плечами, – ты хотела сделать мне комплимент или оскорбить меня?
– Я и сама не понимаю. – Эмма высвободила свою руку из его руки. – А теперь мне нужно вернуться на вечер и постараться исправить тот ущерб, который ты мне нанес своим поведением. – Она встала, с сожалением глядя на брата. – Просто мне жаль, что ты не выбрал другую женщину, Дрейк.