- Однако это именно так, - устало сказал он. - Он сам мне обо всем и рассказал.
- И как ты себя после услышанного чувствуешь?
- Как чувствую? - Норман пожал плечами. - К ней я не чувствую ничего, кроме полного безразличия. А все мои другие чувства зависят от тебя.
- От меня? - с недоумением взглянула на него Флоренс.
- От того, готова ли ты принять меня, - уточнил он, наклоняясь вперед. - После нашего последнего разговора у меня появились определенные надежды, но с тех пор… Черт побери, я больше ничему не верю!
Флоренс помедлила.
- А ты сам-то готов принять меня?
- Что за вопрос? - Он нахмурился.
- Совершенно естественный вопрос, - возразила она. - Когда ты шел сюда, то не знал об этом. - Флоренс показала на свой живот.
Норман вздохнул.
- И ты полагаешь, что это меняет дело?
- Как тебе сказать… - Она помедлила. - Может быть, это покажется глупым, но у вас с Патрицией детей не было. Чье это решение, ее или твое?
- У нас был ребенок, - не сразу ответил он. - Во всяком случае, мог быть. Три года тому назад Патриция сделала аборт. Я узнал об этом, когда было уже поздно. Нечего говорить, что в противном случае…
- О, Норман!
Его голова склонилась.
- Я же говорил тебе, что у нас были проблемы и до… до аварии.
- Так вот, что ты имел в виду! - воскликнула Флоренс. - Но потом случилась авария, и, чувствуя свою вину, ты не решался оставить ее. Как это ужасно…
- Нет, - прервал ее Норман. - То есть, разумеется, последствия были ужасными, и я действительно остался с ней. Но вел тогда машину не я.
- Но все считают…
- Так хотел Мартин, - бесстрастным тоном объяснил он. - Однако в данный момент все это кажется мне таким… незначительным.
- Незначительным! - ужаснулась Флоренс. - Но ты принял на себя вину за инвалидность жены!
- В то время никто еще не знал, что она останется парализованной. Патриция была пьяна. Я нет. А когда стало известно, что она останется калекой на всю жизнь, было уже поздно.
Флоренс не знала, что сказать.
- Разве… разве тебя это не задевало? - спросила она наконец.
- Часто, - согласился он. - Но Патриция страдала гораздо больше, чем я, во всяком случае, поначалу, кроме того, наши отношения… отвращали меня от всех других. Пока я не встретил тебя. - Норман вздохнул. - Мне хотелось все тебе рассказать, но до последнего времени она неизбежно утверждала, что ничего не помнит об аварии.
- А на самом деле помнила? - Флоренс пыталась осознать услышанное, однако это было нелегко. - Но все-таки, почему ты не позвонил? - спросила она наконец, пытаясь вновь обрести хотя бы некоторое подобие присутствия духа.
С мучительным стоном Норман опустился на колени у ее ног.
- Потому что хотел видеть тебя, - хрипло произнес он. - Потому что хотел рассказать тебе все сам. - Руки Нормана легли на ее колени. - К несчастью, кое-кто опередил меня в этом.
- Джудит желала мне только добра, - запротестовала Флоренс.
- Поверю тебе на слово, - сухо сказал он. Затем, наклонившись и приложив ухо к ее животу, добавил: - Господи, Флора, сколько мне еще придется ждать? Простишь ли ты меня? Я тебе нужен? Потому что, видит Бог, я не могу без тебя жить.
- Мы… нас теперь двое, - пробормотала она и, сняв с Нормана очки, наклонилась и поцеловала его. - Ты уверен, что мы нужны тебе оба?
- Уверен! - пылко воскликнул он. - Ты единственная женщина, которую я когда-нибудь любил.
- Правда? - спросила она хриплым от волнения голосом. - Норман, ты представить себе не можешь, как мне хотелось, чтобы ты это сказал. Как хотелось увидеть тебя… разделить с тобой радость… - Она вновь положила его руку на вой живот. - Разделить с тобой нашего ребенка.
- Если бы я только знал об этом раньше! Ты почти убедила меня в том, что я тебе больше не нужен.
- На самом деле ты был нужен мне всегда, - призналась Флоренс. - Но я не была уверена в том, что нужна тебе.
- Нужна ли ты мне? - удивленно переспросил Норман. - Но ты должна была быть уверена в моих чувствах по отношению к тебе.
- Мне казалось, что я уверена.
- Что ты хочешь этим сказать?
- В тот вечер… в отеле… ты сказал, будто не знаешь, что такое любовь.
- О Боже! - Теперь холодные пальцы Нормана ласкали ее щеку. - Тем вечером я был вне себя от ревности. Застав тебя с другим, я хотел причинить тебе такую же боль, какую ты причинила мне. Не стоило этого делать, но, когда ты сказала, что больше не хочешь меня видеть, я возненавидел себя самого за то, что сделал из своей жизни.
- Ты не шутишь?
- Нет, не шучу, - заверил он. Его большой палец прошелся по контуру ее губ. - Не собираюсь жаловаться, но до твоего появления в моей жизни я видел мало внимания. Мальчиком меня переводили из одного детского дома в другой, и я никогда не знал, будет ли новый лучше прежнего. Позднее, когда стало понятно, что Патриция вышла за меня только затем, чтобы избавиться от мелочной опеки отца, я решил, что смысл жизни заключается в умении использовать других людей. Даже авария и ее последствия лишь укрепили меня во мнении, что такой вещи, как самоотверженная любовь, просто не существует. - Норман покачал головой. - А потом я встретил тебя и поначалу относился к тебе так же, как все окружающие относились ко мне. Мне не хотелось признавать, что между нами существует нечто большее, чем простое сексуальное влечение, это привело бы меня к необходимости полного пересмотра привычной жизненной позиции. Только после твоего ухода я понял, что потерял.
- Норман!.. - В глазах Флоренс стояли слезы. Схватив его за руки, она поднесла их к своим губам. - Мне так тебя не хватало. Если бы не ребенок, я наверняка сдалась бы и вернулась к тебе.
- Флора… - Поднявшись на ноги, Норман потянул ее за собой и обнял. - Я люблю тебя, хочу тебя, ты мне нужна, и больше мы никогда не разлучимся.
Он поцеловал ее очень нежно, как бы боясь навредить ребенку, и Флоренс самой пришлось спровоцировать его на более действенные ласки.
- Поцелуй меня как следует, - потребовала она, прижимаясь к нему покрепче.
Ищущий язык Флоренс проник между губ Нормана, и, несмотря на некоторое внутреннее сопротивление, он почувствовал знакомое желание.
- Флора… - простонал он в последней попытке быть благоразумным, но она не позволила любимому уклониться.
- Я не сахарная, - прошептала Флоренс ему на ухо, - не растаю.
- Однако…
- Что однако? - Она взглянула на него влажными от эмоций глазами. - Ты не хочешь заняться со мной любовью?
На этот вопрос можно было ответить лишь одним способом, и Норман вновь осыпал ее поцелуями.
- Понимаешь ли ты, как я ждал этого момента, - прошептал наконец он, щекоча дыханием нежный изгиб шеи Флоренс. - Иногда мне даже казалось, что только надежда не дает мне сойти с ума. Надежда, что когда-нибудь в будущем мы вновь будем вместе. - Норман прерывисто вздохнул. - И вот теперь это свершилось.
- Не совсем, - возразила Флоренс и, отстранившись, взяла его за руку. - Пойдем наверх.
- Наверх? - Он близоруко замигал. - Послушай… где мои очки? - Норман огляделся в их поисках. - Они должны быть где-то здесь…
- Норман! - с беспокойством воскликнула она. - Мой вид отвращает тебя?
- Не сходи с ума! - резко ответил он, не переставая вместе с тем оглядываться в поисках очков. - Где же, черт возьми, они могут быть?
- Там, куда мы направляемся, они тебе не понадобятся, - решительно заявила Флоренс. - Так ты идешь?
Норман нервно взъерошил волосы.
- А ты уверена… что это… благоразумно?
- Что ты имеешь в виду?
- Нас. - Он слегка покраснел. - Тебя. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
- Мне все равно, благоразумно это или нет, - просто ответила Флоренс. - Я не могу ждать. - Она помедлила. - Так ты идешь?
Вместо ответа Норман поднял ее на руки.
- Считай, что ты меня уговорила, - пробормотал он и кивнул в направлении двери гостиной. - Наверх, я полагаю?
Когда Норман поставил ее на ноги в спальне и огляделся вокруг, комната показалась ей совсем крохотной: его высокая, мускулистая фигура полностью доминировала в ней.
- Тебе здесь нравится? - тихо спросила Флоренс. Уверенность, наполнявшая ее внизу, при мысли о том, что придется раздеваться перед ним, куда-то испарилась. Не то чтобы она не делала этого раньше, но воспоминание о нынешнем своем отражении в зеркале мешало сделать это естественно.
- Обитательница нравится мне больше, - ответил Норман, снимая пиджак и расстегивая пояс джинсов. Затем, увидев, что она не следует его примеру, остановился. - Что-нибудь не так?
- Все в порядке.
- Флора! - Заметив ее неуверенность, он решил взять инициативу на себя. - Иди ко мне.
- Не могу, - сдерживая невольную дрожь, ответила Флоренс.
- Но почему?
Ее рука легла на выпуклость живота.
- Я изменилась, Норман…
- Я это заметил, - пошутил он, но, видя ее волнение, посерьезнел. - Ты выглядишь… просто замечательно.
- Я выгляжу безобразно, - возразила она, потупив взгляд.
С невнятным возгласом Норман подошел к ней.
- Значит, дело в этом? - спросил он, беря Флоренс за подбородок и поднимая ее лицо вверх. - Ты не хочешь, чтобы я тебя видел?
- У меня… такой ужасный вид.
- Не согласен. - Норман осторожно снял с нее через голову свитер и, увидев набухшие груди в кружевном бюстгальтере, улыбнулся. - Ты прекрасна и всегда будешь для меня самой красивой.
Когда она оказалась полностью раздетой и лежащей на кровати, он оглядел ее с видимым удовлетворением.
- Я же говорю: ты прекрасна.
- Ох, Норман! - Привстав, она обняла его за шею и поцеловала. - Как я тебя люблю!
- Надеюсь, - поддразнил ее Норман, сбрасывая брюки и присоединяясь к ней в постели. - На этот раз я тебя не упущу.
Только в изнеможении откатившись от Флоренс, Норман почувствовал угрызения совести. Она выглядела такой бледной и хрупкой! Повернувшись на бок, он ласково погладил непривычно вздутый живот.
- С тобой все в порядке? - спросил Норман немного охрипшим голосом.
Повернув голову, Флоренс посмотрела на него влюбленными глазами.
- Я чувствую себя просто божественно. А ты? - спросила она.
- Стоит ли спрашивать? - Он улыбнулся. - Тебе не было больно?
- Только в приятном смысле, - лукаво заявила Флоренс и нашла его руку. - Я так рада, что ты со мной!
- Я тоже. - Норман собрался было поднести ее руку к губам, как вдруг под его ладонью что-то шевельнулось. - Эй! Он снова двигается!
- Он делает это все время, - улыбнулась она. - Напоминает нам о своем присутствии.
- Но ты действительно не против? - внезапно помрачнел Норман.
- Ты имеешь в виду ребенка?
- Да, ребенка… беременность… - ответил он. - Ты же понимаешь, что у меня есть свои причины спрашивать.
Патриция и ее аборт, сообразила Флоренс. Устремив на него любящий взгляд, она постаралась как можно тщательнее сформулировать ответ.
- Я с самого начала решила: это будет единственное, что у меня от тебя останется.
Норман погладил ее по щеке.
- Нет, я тебя не заслуживаю. После всего, что натворил…
- Послушай. - Она накрыла его руку своей. - Ведь наше знакомство началось из-за меня, помнишь? А если искать, на кого возложить вину за мою беременность, то часть ее лежит и на мне тоже. Ведь это я позволила - нет, даже втайне хотела! - чтобы это произошло.
На лице Нормана появилась улыбка.
- Я ведь мог всякий раз настаивать на том, чтобы предохраняться, - напомнил он. - Но, должен признаться, очень рад, что не всегда делал это.
- Действительно?
- Пора тебе начать верить мне. Правда, я не возражал бы иметь тебя в своем единоличном распоряжении подольше, но что уж тут поделаешь…
- А знаешь, именно здесь я впервые прочитала письма отца, - сказала Флоренс, слегка покачивая стоящую рядом со скамейкой детскую коляску с четырехмесячной Хелен.
Сидящий рядом Норман молча обнял жену за плечи. Старая яблоня, возле которой стояла скамейка, вновь цвела, и аромат ее цветов внезапно напомнил женщине об умершей год назад приемной матери и о казавшихся ей в то время неразрешимыми проблемах.
Хотя это было и не так уж важно, их дочь, на две недели опоздав явиться на свет, родилась в законном браке. Отчасти по этой причине свадьба была очень скромной, присутствовали лишь Эвелин с Джералдом и Джудит с Китом. Флоренс тогда очень стеснялась своего положения. Ввиду сложившихся обстоятельств пришлось воспользоваться свадебным платьем гораздо более объемной подруги, да и то не обошлось без переделок. Но Норман клялся, что, по его мнению, она - самая прекрасная невеста всех времен и на всем белом свете.
После свадьбы растрогавшаяся Эвелин повинилась сестре в том, что перед смертью мать рассказала ей всю историю удочерения Флоренс.
- Но почему ты ничего не сказала мне хотя бы потом, после ее смерти, - спросила Флоренс.
- Есть хорошая пословица: "Не будите спящую собаку", - ответила Эвелин. - Да еще, ты же знаешь, к тому времени она была уже слишком плоха, вот я и боялась, что это просто плод ее больного воображения.
Флоренс могла бы напомнить о том, что сестра промолчала, даже узнав о найденных письмах, но к чему ворошить прошлое. После того как Норман выкупил долю Эвелин в доме их родителей и, несмотря на развод с Патрицией, остался во главе фирмы, сменив ушедшего на покой Мартина, отношения между сестрами стали налаживаться.
- Ты уже решила, что ответить Маргарет? - поинтересовался Норман.
Недавно жена покойного отца прислала Флоренс приглашение погостить в Пейнтон-Хаусе.
- Пока нет. Может быть, попозже, летом, и поеду, - рассеянно ответила она, прижимаясь к нему покрепче. - И девочка немного подрастет.
- Скажи, а ты не жалеешь о том, что так и не повидалась со своим родным отцом? - неожиданно спросил Норман.
- Знаешь, - после долгого молчания сказала Флоренс, - пожалуй, нет. В конце концов, он оставался бы для меня совершенно чужим человеком. Нам нечего было сказать друг другу.
Они опять помолчали.
- И все-таки мне его жаль, - заявил наконец Норман. - Он так и не познакомился с лучшей женщиной на свете. С женщиной, оказавшейся способной избавить мужчину от самой страшной участи - одиночества.
- Да, - ответила Флоренс, - мы с тобой доподлинно знаем, что это такое. И тем приятнее, что этому настал конец. Конец одиночества! И начало новой, лучшей жизни!