- Я влюбилась в это место, - продолжала она. - Была середина лета. Я никогда не видела ничего более романтичного. Но главное - это Ральф, веселый красивый мужчина. Он, казалось, постоянно сжимал одной рукой бутылку шампанского, а другой - полуодетую девицу. - Джульет помолчала. - Пирушка длилась три дня. Мои родители были в страшном гневе, когда я наконец вернулась домой. - Она криво усмехнулась. - Пока я не сказала им, что помолвлена.
Кит не смотрел на мать, которую не видел много лет. Он глаз не сводил с Софи. А она, полулежа на диване, глядела на Джульет, и ее лицо выражало сочувствие.
- Я думала, что люблю Ральфа, - с грустью призналась Джульет, - но на самом деле я влюбилась в замок, в роскошь, в шампанское, в свободу. К своему стыду, я поняла это, только когда на свадьбу приехал Лео.
Она запнулась, и Софи в порыве сострадания, таком естественном для нее, положила руку на руку Джульет. В этот момент самым сильным чувством Кита была благодарность. Софи взяла на себя заботу о его матери, предоставив ему возможность знакомиться с фактами печальной истории. Так ему было легче.
- Это было ужасно, - заявила Джульет. - Он был дружкой Ральфа и приехал утром в день свадьбы, так что я впервые увидела его, когда шла к алтарю. У меня появилось ощущение, что я давно знаю Лео. Тогда я поняла, что выхожу не за того брата.
Софи вспомнила, как приехала в Элнберг в качестве девушки Джаспера. Короткая улыбка скользнула по ее губам.
- И что же вы сделали? - спросила она, глядя в сторону.
Джульет пожала плечами:
- То, что сделала бы любая воспитанная девушка. Произнесла правильные обеты, сказала правильные слова, поехала в свадебное путешествие и постаралась стать хорошей женой. Но это был кошмар. Ральф не собирался отказываться от пирушек и полуодетых блондинок, а я увидела, что зимой Элнберг не столь романтичен. Я боялась, умереть либо от одиночества, либо от холода.
Софи подтянула колени к груди:
- Мне знакомо это ощущение. Я провела там всего две недели, но холод замучил меня. - Она поймала взгляд Кита и добавила: - Ну, почти.
- Продолжай, - попросил Кит, с трудом отрываясь от мыслей о том времени, когда присутствие Софи в Элнберге действовало на него как нож, воткнутый в бок, - мучительно и завораживающе.
- Потом Лео приехал домой. - Джульет вздохнула. - Если я скажу, что произошедшее между нами не могло не произойти, это прозвучит как извинение. Но тогда мы чувствовали именно это.
"Расскажи об этом", - мысленно попросил Кит. Будь он более мягким человеком, вероятно, сказал бы это вслух. Он тоже не способен противостоять искушению, как мать и Лео. Кит вспомнил, как он в конце концов перестал бороться с собой и удовлетворил свое желание в одной из пыльных спален старого замка…
- У нас было три недели счастья. Мы поклялись друг другу, что это чудо не повторится. Решили не писать, не звонить. - Голос Джульет дрогнул. - Поняв, что беременна, я не могла сообщить об этом Лео. - Она посмотрела на Кита в первый раз после того, как начала рассказ. Посмотрела беспомощно, с мольбой о прощении. - Я даже не знала, где он. К тому времени его перевели в специальные военно-воздушные силы, и все, что он делал, держалось в секрете. Я была в ужасе. К тому же плохо себя чувствовала, и Ральф вскоре понял, что я беременна. Он пришел в восторг. Ему в голову не пришло, что это не его ребенок.
- И ты не собиралась сказать ему? - спросил Кит без всякого выражения.
- Конечно собиралась. Но не решилась.
Появился Филипп, принес еще блюда и поставил на стол, не замечая, видимо, царившего на асотее напряжения. Когда он ушел, Софи захотелось убежать от собиравшейся в жарком воздухе эмоциональной грозы и последовать за ним в кухню.
Кит, прежде чем заговорить дождался ухода слуги. Его голос был угрожающе спокоен, глаза смотрели на мать, как лазеры.
- И как долго ты не решалась?
- Тебе было около года, когда вернулся Лео. - Избегая смотреть на сына, Джульет подняла крышку керамического горшка и выложила на тарелку ароматное содержимое. - Предполагалось, что Лео возьмет заботу об Элнберге на себя, как только выйдет в отставку. Но все изменилось. Ральф считал тебя своим сыном. Лео, виня себя в том, что отнял у брата жену, не хотел отнимать у него еще сына и дом. - Она подняла голову и взглянула на Кита. - Он, не раздумывая, пожертвовал Элнбергом, но пожертвовать друг другом мы не могли.
- И ты уехала, чтобы быть с Лео. - Лицо Кита походило на маску. Только раны свидетельствовали о том, что это живая плоть. - И забыла взять меня с собой?
У Софи гудело в голове. Ей хотелось закрыть глаза, заткнуть уши, как ребенку.
- Ох, Кит, все было не так просто. - Голос Джульет, спокойный и ровный, вдруг стал хриплым. - Я не просто взяла и уехала. Мы старались не видеться, но в глубине души знали, что это бесполезно. И в конце концов перестали чувствовать вину. Лео подолгу бывал за границей, в таких местах, где царили насилие и террор. Мы полагались на судьбу. Он пережил одну командировку, другую. Лео возвращался, счастливый оттого, что остался жив.
Кит отшатнулся.
- Но после фолклендской операции он изменился. Лео отправили на некоторое время в Гибралтар. Тогда-то он и купил эту виллу. Хотел поселиться тут постоянно. Хотел, чтобы мы жили тут вместе.
На некоторое время воцарилось молчание. Где-то вдалеке залаяла собака.
Кит спросил:
- И что дальше?
Софи услышала, как Джульет вздохнула. Она явно успокаивала себя. Или к чему-то готовилась.
- Лео был нездоров, когда вернулся с Фолклендов. Он не мог спать. И стал замечать за собой странные вещи. Лео думал, они пройдут, когда он немного отдохнет. Этого не случилось. Он поехал в Лондон и прошел обследование.
Кит вскочил и прижал руки к вискам.
- Продолжай, - процедил он сквозь зубы. Софи дотронулась до него, но он, кажется, не заметил.
- Лео показывался разным специалистам, и каждый отправлял его к кому-то другому. Меня с ним не было, когда он пошел к неврологу. И тот сказал, что он страдает прогрессирующим заболеванием и что ему осталось жить один год. - Кит отвернулся и подошел к парапету, а Джульет продолжала: - Удивительно, как подобные вещи меняют образ мысли. Все стало просто.
- Просто было бросить своего ребенка? - глухо спросил Кит. Стало совсем темно, и прекрасный пейзаж исчез. За кругом света на асотее ничего не было видно, но он смотрел в темноту, пока у него не заболели глаза.
- Год, - проговорила Джульет устало. - Я не могла везти тебя через полмира к человеку, которого ты едва знал, который был безнадежно болен и нуждался во мне двадцать четыре часа в сутки. Тебе нужны были школа, воспитание…
"Мне нужны были родители", - подумал Кит. Ему нужна была Джульет. Но вдруг он понял, что она была нужна и Лео. Его отцу. И Лео она была нужна больше.
- Почему ты не вернулась? - поинтересовался он.
Джульет испустила долгий вздох:
- Потому что врачи ошиблись. Они правильно предсказали, как будет развиваться болезнь. Как Лео будет постепенно угасать, как не сможет двигаться, глотать, дышать. Но они ошиблись в сроках.
Кит повернулся к ней:
- Сколько это продолжалось?
- Шестнадцать лет. Лео прожил шестнадцать лет. Было уже поздно возвращаться.
Софи плохо помнила, что было потом. Они ели что-то очень вкусное, но что именно? Теплый воздух и мелодичный голос Джульет успокоили ее, отвлекли от мрачных мыслей, которые роились в голове.
Джульет говорила о нейтральных вещах. Как они ухаживали за виллой, как Лео постепенно завоевал уважение и доверие местных жителей. Кит помалкивал. Мерцающий свет свечей делал его лицо похожим на лик святого в церкви, молчаливого и страждущего.
Казалось, прошел ураган, и они очутились в спокойном месте. Но ущерб был причинен. Однако Софи слишком устала, откровения Джульет слишком потрясли ее, и она не способна была думать о том, каков этот ущерб.
- Ты сделал очень хороший выбор, - ласково сказала Джульет, глядя на крепко спящую на диване Софи.
- Да.
Горло Кита сжалось от противоречивых эмоций - любви, отчаяния, страха.
- Хотя на самом деле мы не выбираем, в кого нам влюбиться, - заметила мать. - Это просто случается. И не важно, возможно это или нет. Ты ничего не в силах изменить, потому что это навсегда.
Кит издал какой-то звук. Смешок, но не совсем. Кровь бешено пульсировала у него в висках.
- Это не всегда очевидно, правда? Не всегда можно отдаться чувству просто потому, что тебе так хочется.
Слова прозвучали злее, чем он хотел. Кит сообразил, что Джульет отнесет их на свой счет. Но это было не так. Он говорил о себе. О себе и Софи и их будущем, которое в свете того, что поведала Джульет, вдруг оказалось хрупким.
Софи шевельнулась во сне, на секунду нахмурила брови и подняла руку, чтобы закрыть ухо, словно защищалась от какого-то взрыва. Кита накрыла волна любви и немедленно последовавшая за ней волна паники. Он вздрогнул.
Джульет подождала, пока Софи успокоится.
- Я знаю, что ты сердит на меня, - сказала она очень тихо. - Ничего другого я и не жду. Но я рада, что ты приехал и позволил мне объяснить. Даже если ты не можешь простить меня, все равно тебе следует знать правду. - Она встала и взглянула на Софи. - Давай не будем будить ее. Пойдем вниз. Я отдам тебе завещание Лео. Там подробно прописано все, что касается поместья.
Кит встал, подошел к Софи и смотрел на нее, борясь с желанием поцеловать приоткрытые губы. В его вечно меняющейся жизни она оставалась неизменной. Единственным, что было настоящим, добрым, священным. Но…
Он оторвал от нее взгляд и заставил себя последовать за матерью.
- Что за подробности? - равнодушно поинтересовался Кит. Его не интересовало поместье. Он хотел услышать кое-что другое.
- Юридическая сторона дела была решена, когда мы развелись. Лео отказался от своих прав на Элнберг. Он счел, что это справедливо: он получил меня, а Ральф - поместье и наследника.
Лестница с асотеи вела на широкую площадку над вестибюлем. Свет лампы падал на искусные фризы и резные двери. Кит прошел за матерью в большую комнату. Джульет повернула выключатель, и огромная люстра осветила почти пустое помещение. Там стояли только бюро, туалетный столик и узкая кровать.
У Кита екнуло сердце: на туалетном столике лежали щетка для волос, зеркало в серебряной оправе и черепаховый гребень, которые он когда-то видел в спальне матери в Элнберге.
- Значит, Лео отписал своего сына своему брату?
Джульет подошла к бюро и открыла один из ящиков:
- Лео тогда был уже болен. Он понимал, что не сможет быть тебе настоящим отцом, хотя хотел. Очень хотел. Единственное, что он мог сделать, - устроить все так, чтобы Элнберг достался тебе, законному наследнику. - Джульет медленно повернулась, и Кит увидел у нее в руках пачку фотографий. - Она была ужасна, его болезнь. - Ее голос сорвался. Она протянула Киту фотографии. - Твой отец был сильным, волевым человеком.
Киту показалось, что кто-то крепко схватил его за горло. На первый фотографии Лео в камуфляжной форме щурился от солнца. За его спиной виднелась безликая пустыня, и Кит почти ощутил ее жар, представил себе, как Лео отдает команды своим людям.
- Ты так похож на него.
Кит и сам это видел. На следующей фотографии Лео в штатском костюме сидел с Джульет где-то в открытом кафе, обнимая ее за плечи. Это была Джульет, которую Кит помнил - молодая, улыбающаяся. Его мать. И Лео отнял ее у него.
Кит продолжал перебирать фотографии. На одной сильно похудевший Лео стоял у входа на виллу Луана, на другой сидел на асотее в инвалидном кресле. И так далее. Один из последних снимков запечатлел Лео в постели с дыхательной трубкой. Щеки ввалились, большие руки безжизненно вытянуты на одеяле.
- Болезнь безжалостно высосала его тело. Но внутри он остался человеком, которого я любила, - хрипло проговорила Джульет.
Кит изучал глаза человека на фотографии. Своего отца.
- Это было самое ужасное, - продолжала мать. - Но и самое замечательное. И хотя я заплатила за то, чтобы быть с ним, слишком высокую цену… - она запнулась, - каждый день, что мы провели вместе, был благословением.
Кит вернул ей фотографии. Он испытывал то же самое, что и после взрыва, когда легкие вместо кислорода наполнила пороховая пыль. Ему казалось, что его руки отрублены по самые плечи.
- Эта болезнь… - пробормотал он, отступая на несколько шагов.
Кит понял, зачем нужны были узкая кровать и лифт, который он заметил, и ему стало нехорошо.
- Заболевание моторного нейрона, - назвала диагноз Джульет.
Кровь звенела у него в ушах.
- Она передается по наследству?
Джульет отвернулась, аккуратно сложила фотографии и убрала в ящик:
- Нет. Почти никогда.
Еще один взрыв прогремел в голове Кита. Он почувствовал, что его шея покрылась потом.
- Что это значит?
Джульет, наклонив голову, рассматривала содержимое ящика.
- Мы консультировались у специалистов. Примерно в десяти процентах может быть наследственная предрасположенность. Но в основном это не так. Вот.
Мать протянула ему большой плотный конверт и квадратную бархатную коробочку. Кит смотрел на нее и ничего не видел.
Десять процентов. Каждый десятый случай…
- Это завещание Лео. А это, - Джульет дотронулась до коробочки, - кольцо Фицроев. "Темная звезда". Я заметила, что у Софи нет обручального кольца. Возможно…
Голос в голове Кита вопил, что кольцо брать не надо. Отдать его Софи - значит навсегда приковать ее к себе невидимой цепью. Но коробочка почему-то оказалась у него в руке.
- Уже поздно. Нам надо ехать, - пробормотал он.
Джульет кивнула, потом положила руки ему на плечи.
- Спасибо, - страстно поблагодарила она. - Я очень, очень рада, что вы навестили меня.
Кит наклонился и быстро поцеловал ее в щеку. Если бы он мог сказать то же самое…
Глава 8
Медленно перейдя от сна к реальности, Софи сначала осознала, что у нее болит голова, потом - неприятное ощущение в желудке. И причиной этого было не только выпитое вчера слишком большое количество шампанского.
Она открыла глаза. За полосками жалюзи виднелось голубое небо. В кровати рядом никого не было. Она сказала себе, что это еще ничего не значит, села и приложила руку к ноющему лбу. И только тут заметила, что на ней все еще вчерашняя туника.
Софи в отчаянии застонала.
Она помнила шампанское, теплый вечер, помнила, что сидела на диване на асотее Джульет, и ее красивый голос, рассказывающий, как она влюбилась в Лео. А потом мать нанесла Киту удар, сообщив, что он Фицрой и должен унаследовать Элнберг.
Мелькали и другие, менее четкие воспоминания. Как Кит нес ее к машине, как хорошо было свернуться у него на груди и почувствовать себя в безопасности, хотя она не знала, в чем состояла опасность.
О боже! Надо извиниться.
Софи осторожно поднялась. В вертикальном положении ей было не так плохо, и она отправилась искать Кита.
Софи нашла его на террасе. Он был без рубашки, и вид его широкой загорелой спины изгнал дурные мысли. Она подошла к нему, обняла за шею и поцеловала между лопатками:
- Если я пропустила завтрак, может быть, вместо него я могу получить тебя?
Кит замер. И Софи почему-то показалось, что это очень плохо.
- Ты не пропустила завтрак, - сказал он бесстрастно, откладывая бумаги. - Я попрошу принести что-нибудь сюда.
Софи выпрямилась и отступила. Она чувствовала себя неважно, но не знала, из-за вчерашнего ли шампанского или из-за холодного равнодушия Кита. "Добро пожаловать на планету Паранойя", - подумала Софи и села напротив Кита. На нем были солнцезащитные очки, но челюсти выдавали напряжение.
- Извини за вчерашний вечер, - пробормотала она невесело. - И, если честно, я не так уж голодна. Я правда лучше бы получила тебя.
- Я должен еще кое-что сделать. Надо разобраться с этим.
Кит снова взялся за бумаги. Софи видела в его очках свое лицо. Бледное. Голодное. А она хотела, чтобы это лицо выражало интерес и сочувствие.
- Что это? - спросила она.
- Завещание Лео.
Улыбка сбежала с ее лица.
- Ах да. Это было как удар, правда? Оказывается, Элнберг все-таки принадлежит тебе. - Софи невесело усмехнулась. - Джаспер будет на седьмом небе.
- Надо обязательно повидаться с ним, когда мы вернемся.
Казалось, Кит окружил себя непроницаемым силовым полем. Софи отогнала страх, поднимавшийся в сердце.
- Джаспер сейчас в Лос-Анджелесе, - сказала она как можно спокойнее. - Когда он узнает, что оказался вне игры, то закатит гомеров пир. - Она оборвала себя, облизала губы, дрожащими пальцами одернула вышитый подол туники и поинтересовалась: - А как насчет тебя? Ты, наверное, рад, что все-таки являешься Фицроем. - Она заставила себя улыбнуться. - И не просто Фицроем, а тем, кто наследует все.
Кит рассмеялся. Поскольку она хотела пошутить, это было хорошо. Но его смех был таким горьким, что Софи похолодела.
- Счастлив? Не совсем. Поверь, наследовать все - сомнительное удовольствие.
Софи встала. Ее мутило. Она поняла, что Кит имеет в виду. Титул графа Хоксворта налагал обязательства, одним из которых, несомненно, был брак с женщиной, которая достойна носить графскую корону и произвести на свет следующего наследника. Это Софи недавно обсуждала с Джаспером в кафе. У нее подобных достоинств не было и не могло быть.
Кит потер лоб длинными сильными пальцами, словно старался что-то стереть.
- Мне надо сделать несколько звонков, - сказал он.
- Пойду приму душ. - Софи направилась к двери.
- Думаю, мне сегодня же надо вернуться, - продолжал Кит, не поднимая глаз. - Я попрошу Ника доставить меня самолетом в Ньюкасл, а там найму такси до Элнберга.
Софи остановилась:
- А как же я?
Кит поднял голову, но не обернулся, не посмотрел на нее.
- Я знаю, как ты относишься к Элнбергу, - произнес он устало, - и не собираюсь заставлять тебя туда ехать. Однако мне поехать придется.
Во мраке отчаяния Софи блеснул тоненький лучик надежды. Он не сказал прямо, что не хочет брать ее с собой.
- Я поеду. - Она сглотнула, вздернула подбородок и заставила себя улыбнуться, глядя на Кита. - Возможно, Элнберг - не земля обетованная для меня, но я не видела тебя пять месяцев. И не могу так скоро опять расстаться с тобой.
Только услышав, что дверь душевой закрылась, Кит перевел дух и положил завещание Лео на стол.
Он погрешил против истины, заявив, что все еще изучает его. Он всю ночь продирался сквозь юридические термины, утверждавшие его в правах наследника. Как и говорила Джульет, Лео не мог принимать активного участия в воспитании сына, но не пожалел усилий на то, чтобы Кит унаследовал Элнберг.
Софи права. Он должен был бы прийти в восторг. Но Кита больше волновало другое. Что еще он мог унаследовать от Лео?
Кит посмотрел на часы. Врачи в военном госпитале, вероятно, только что закончили обход. Самое подходящее время узнать, как дела у Льюиса. Возможно, удастся поговорить с Ренделлом. Они служили вместе, и Кит доверял ему. Ренделл честно скажет, могут ли отсутствие чувствительности в руках, покалывание в пальцах оказаться первыми симптомами болезни, которая убила его отца.