Глава 2
Корнелия
- Кажется, нам уже пора? - Пизон поправил ремешок сандалий и нахмурился.
- Но мы идем в цирк не для того, чтобы смотреть скачки. - Корнелия пересмотрела десяток разных списков. Рядом с ней, в ожидании новых поручений, вертелось несколько девушек-рабынь. В атрие царило оживление; снаружи ждали носильщики паланкина, чтобы отнести их в Большой цирк, рядом - служанки с зонтиком и веером хозяйки и вольноотпущенники с письмами и плащом Пизона. - Мы идем туда, чтобы показать себя. Вернее сказать, делаем выход. Теперь ты публичная фигура, а публичные фигуры обязаны производить впечатление на граждан. Правильное впечатление. Вот, возьми это.
Пизон перебрал охапку табличек и свитков.
- Что это, домовые книги? Перечень расходов?
- Ты просто перебирай их с важным видом в перерывах между забегами колесниц, - улыбнулась Корнелия. - Серьезный и ответственный наследник трона, который даже в праздник не может оторваться от государственных дел, это внушит людям дополнительное уважение к тебе.
- Я пока еще не наследник трона, - укорил ее муж. Впрочем, от Корнелии не скрылось, что когда он прижал к груди охапку свитков, глаза его блеснули.
Ноябрь выдался ветреным и безжалостно срывал с деревьев листву. С его приходом римляне дождались-таки наступления Ludi Plebii, народных игр. Корнелия была равнодушна к играм, зато Диана в эти дни была не способна говорить ни о чем другом.
- Разве это настоящий праздник? - пожаловалась она. - Гальба слишком прижимист. Ему, видите ли, жалко расстаться с тугим кошельком в награду победителям. Это значит, что колесничие будет вынуждены приберечь лошадок для скачек в Сатурналии.
- Даже твои любимые "красные"? - не удержалась от насмешки Корнелия.
- "Красные" не гоняются за кошельками, - высокомерно парировала Диана. - Они стремятся к славе. Ты ведь придешь в цирк или нет?
- Лучше ходить на скачки, чем смотреть на то, как гладиаторы проливают кровь на арене. - Корнелия презирала гладиаторские поединки. Ей было неприятно, что поглазеть на жестокие бои приходило так много людей, причем не только плебеев, но и представителей благородных римских семейств. И все как один громкими криками требовали крови. Гонки колесниц тоже было не узнать - они превратились в нечто нисколько не похожее на степенные заезды времен ее детства. Император Нерон безумно обожал скачки - или просто сам был безумен. И Корнелии ничего не оставалось, как сокрушаться о сумасшедших деньгах, которые император спускал на свое любимое увлечение. Впрочем, результат, вне всякого сомнения, впечатлял. Большой цирк теперь стал огромной ареной для конных состязаний. Чего здесь только не было! И разделительный барьер посередине арены, увенчанный вереницей причудливых статуй, и золотые дельфины, опускающие носы каждые семь заездов, и лавровые венки, которыми увенчивали одержавших победу колесничих. Место, где можно было и на других посмотреть, и себя показать… И кто еще достоин того, чтобы на него были обращены взгляды всего Рима, если не ее муж?
- Госпожа, - робко обратилась к Корнелии служанка. - Вино уже отправлено в твою ложу в Большом цирке.
- Надеюсь, его правильно подогрели? - В последний раз вино по недосмотру управляющего довели почти до кипения. - Дед Лоллии на этот раз прислал мне лучшее вино из своих погребов, - объяснила Корнелия Пизону. - Фалернское, аминеанское, номентанское…
- С учетом его происхождения было бы скорее предположить, что он пьет простое пиво, - состроил неприязненную гримасу Пизон. - Он вульгарен, как Гадес.
- Согласна. На первый взгляд может показаться, что ему не хватает вкуса, но его манеры вполне благопристойны. Для бывшего раба он производит неплохое впечатление и прилично ведет себя в хорошем обществе. - Корнелия всегда испытывала легкое чувство вины, когда критиковала деда Лоллии. В конце концов он всегда был щедр и присылал богатые подарки. Да и в других вещах его помощь была неоценима. Семья Пизона постоянно находилась под зорким оком подозрительного Нерона, а до него - Клавдия. Им с Пизоном ни за что не сохранить своего дома и прочей собственности, если бы не вовремя взятые взаймы деньги… И все же Корнелия знала, что ее муж не одобряет деда Лоллии. - Леда и Зоя, вы украсили ложу плющом и орхидеями, как я вам велела?
- Да, госпожа.
Корнелия встала рано, с восходом солнца, и отправилась в Большой цирк, чтобы показать рабыням, как надлежит украсить семейную ложу рода Корнелиев, которую они с Пизоном брали напрокат ради такого случая. Ложа находилась на верхних ярусах Цирка и была похожа на уютное мраморное гнездышко, с которого открывался захватывающий дух вид на всю арену. Служители готовились к предстоящим заездам, граблями разравнивая песок на беговых дорожках. Над верхними ярусами появились бледные лучи утреннего солнца, и Корнелия заставила рабынь взяться за работу. Цветы, пучки плюща, серебряные блюда и золотые кубки для вина - ее гостям будет на что посмотреть. Она покажет им беседку, - последнее дыхание лета в бледно-голубой прохладе осени. Вскоре рабыни, желая угодить хозяйке, уже сбились с ног, однако продолжали трудиться как майские пчелы. Корнелия же вернулась домой, чтобы приготовить себя и мужа к выходу в свет.
- Ты настоящий полководец, моя дорогая, - произнес Пизон, поправляя на плече тогу. Он конечно же не стал целовать ее, во всяком случае, не стал делать этого в присутствии рабов. Однако в его глазах мелькнуло одобрение. - И притом красивый полководец.
- Жаль, что я больше не могу надеть красное, - посетовала Корнелия, грустно глядя на красное платье, подол которого был богато расшит бисером. - Диана поклялась, что будет прилично себя вести лишь в том случае, если я надену платье красного цвета, в честь ее любимой фракции. Но красный не самый лучший мой цвет. Он совершенно мне не идет. Почему бы ей разнообразия ради не отдать свою благосклонность "зеленым"?
- Чепуха. Красный тебе к лицу. Сядь, отдохни, дорогая, ты и так за все утро ни разу не присела.
- Мне нужно проследить, чтобы все было готово. Ведь к нам в ложу в конце концов может заглянуть сам император.
- Сомневаюсь. Он не любитель забав и игрищ.
- Зато ему нравишься ты, - произнесла Корнелия и пригладила непокорные локоны на голове мужа. - Кто знает, вдруг он объявит об этом прямо сегодня.
- Почему именно сегодня?
- В последние дни он вызвал бурю негодования введением новых налогов, - ответила Корнелия. Весь Рим знал, что подручные Гальбы выгребли все украшения у бывших придворных Нерона и пытаются выжать из них все деньги до последнего сестерция, которые те, в свою очередь, некогда вытянули из казны. Придворные дружно роптали, видя, как их дома, их драгоценности, их рабы и поместья переходят в морщинистые руки Гальбы. А вот Корнелия этот шаг императора вполне одобряла. Ни для кого не секрет, что Нерон дочиста опустошил казну. Неужели его прихвостням и в голову не приходило, что когда-нибудь найдется тот, кто возьмется за пересчет расходов венценосного транжира?
Впрочем, находились и такие, кто, услышав имя Гальбы, вслух высказывали недовольство. Так что император наверняка захочет успокоить, ублажить народ, дать своим подданным новую пищу для разговоров…
Вроде разговоров о новом наследнике трона. Молодом, красивом, энергичном и способном.
- Ты такой красивый, Пизон. Ты не похож на других. - Настоящий император, мысленно добавила Корнелия. - Ну что, идем?
Она вышли из атрия на залитые ярким солнечным светом ступени, ведущие к воротам. Пизон жестом подозвал носильщиков. Корнелия подняла над головой зонтик, прикрывая лицо от осеннего солнца.
До их слуха неожиданно донесся мужской голос.
- Сенатор Кальпурний Пизон Лициниан?
Корнелия растерянно повернулась и увидела, что в паре шагов от ворот застыл легионер - в полном боевом снаряжении, на голове шлем с красным плюмажем. Преторианец. Возле него - еще с полдюжины таких, как он, гвардейцев.
- Да, это я.
- Я центурион Друз Семпроний Денс из преторианской гвардии, - ответил легионер и, шагнув вперед, отсалютовал и замер в почтительном приветствии. - По приказу императора имею честь служить тебе и повсюду сопровождать тебя и охранять. Я в твоем полном распоряжении, сенатор.
Преторианская гвардия, личная гвардия, которая подчиняется одному лишь императору… или членам императорской семьи.
Я в твоем полном распоряжении.
Корнелия почувствовала, как ее лицо неудержимо расплывается в улыбке, однако постаралась, насколько это было в ее силах, не показать своей радости. Нужна холодная сдержанность, как будто для нее нет ничего удивительного в том, что императорские телохранители безмолвно повинуются ей.
- Благодарю тебя, центурион, - услышала она голос супруга. - Мы будем рады, если ты сопроводишь нас до Большого цирка.
- Слушаюсь, сенатор. - Центурион отдал салют, и преторианцы выстроились позади паланкина. Пизон кивнул центуриону, отдавая команду "вольно". Корнелия спустилась по ступенькам и шагнула вперед.
- Ты сказал, что тебя зовут Друз Семпроний Денс?
- Да, госпожа. - Центурион снял шлем и отвесил ей поклон. Без шлема Денс оказался значительно моложе, чем она поначалу предположила. У него были каштановые волосы, которые кудрявились даже несмотря на короткую стрижку. Сам он был широкоплеч, хотя и не высок ростом. Корнелия привыкла к тому, что муж почти на голову ее выше, центурион же был почти с ней вровень.
Корнелия с улыбкой предложила руку новоявленному начальнику своей личной охраны.
- Приветствую тебя на новой службе, центурион. Вверяю тебе заботу о жизни моего мужа.
- Это мой долг, госпожа, - ответил преторианец, почтительно склоняясь над ее рукой. Пальцы у него были сильные и загрубевшие. Это от того, подумала Корнелия, что ему часто приходится сжимать в них меч - меч, который теперь будет служить ей и ее Пизону.
Когда она и ее супруг, правда, порядком опоздав, вошли в ложу, Корнелии бросилось в глаза выражение на лицах гостей, их придирчивые взгляды. Они оценивали ее цветы, ее вино, ее преторианцев… ее мужа.
Поклоны сделались ниже, улыбки наполнились подобострастием, в голосах звучали нотки уважения.
Марцелла
Семейство в полном сборе представляло собой внушительную картону. В ложу к Корнелии и Пизону, которого в последнее время дарил благосклонностью сам император, пожаловали даже самые дальше родственники, которых Марцелла не видела уже много лет. Пизон был явно доволен, хотя выглядел немного смущенным. Корнелия же держалась с таким видом, будто ее особу всю жизнь охраняли преторианцы. Лишь на лице у Туллии было написано ее обычное недовольство всем и вся.
- К чему эти орхидеи? - услышала Марцелла ворчливый голос золовки. - Я могла бы подсказать ей, что плющ и розы способны лучше подчеркнуть осеннее настроение.
- Лишь в том случае, если бы она попросила у тебя совета, - повернулась к золовке Марцелла. - А зачем это Корнелии? Зачем ей советоваться с тобой? Ей и так, без посторонней помощи, удалось затмить тебя.
Туллия ничего не ответила и лишь с оскорбленным видом пригубила кубок. Марцелла отошла от нее и тотчас увидела знакомую фигуру.
- Марк! Мы так давно не виделись с тобой! Как я рада нашей встрече!
- Марцелла! - над ее рукой склонился сенатор Марк Вибий Август Норбан, бывший муж Туллии и дальний родственник Корнелиев. А также внук императора Августа, хотя и рожденный вне брака. Не удивительно, что Марцелла видела в нем истинные императорские черты. В окаймленной пурпурной полосой сенаторской тоге Марк Норбан был воплощением истинного величия и благородства. Такой как он вполне достоин того, чтобы его высеченная из мрамора статуя украшала собой зал сената. А еще с ним было интересно беседовать. Сенатор был единственным из немногих родственников, с кем она могла общаться.
Марцелла снова улыбнулась. От нее не скрылось, что Марк одобрительно посмотрел на нее. Она же мысленно похвалила себя за то, что надела светло-розовую столу, собранную, подобно изысканным узорам храмовой колонны, десятками изощренных складок. Никаких драгоценностей… Луций еще в прошлом году забрал у нее последнюю нитку жемчуга, чтобы вручить его в качестве подношения губернатору Нижней Германии. Впрочем, Марцелла знала, что ей не нужны украшения, чтобы на нее обратили внимание. И подумаешь, что ее оливковая кожа не может и близко сравниться с румяным лицом Лоллии, а волосы, цветом напоминающие темно-бурую опавшую листву, не идут ни в какое сравнение с густыми, темными и волнистыми волосами Корнелии, не говоря уже о том, что чертам ее лица далеко до изящества красотки Дианы! Зато Марцелла по праву считала себя обладательницей самой красивой груди из всех женщин их семьи.
- Возможно, даже из всех женщин Рима, - с нескрываемой завистью вздыхала Лоллия. - Я бы многое отдала за то, лишь бы только иметь такую фигуру, как у тебя.
Как показалось Марцелле, даже такой благовоспитанный человек, каким несомненно был сенатор Марк Норбан, и тот не удержался и окинул ее оценивающим взглядом.
- Я огорчилась, услышав о твоих недавних несчастьях, сенатор. - Тот факт, что Норбан вел происхождение от Божественного Августа, не мог не беспокоить Гальбу, и потому, надев императорский пурпур, новоявленный принцепс тут же лишил Марка большей части его земель и прочего имущества. - По-моему, с тобой обошлись несправедливо.
- Я и раньше не нравился императору, - сухо ответил Марк. - Надеюсь, что мне по крайней мере сохранят жизнь.
- Но с другой стороны, тебе крупно повезло.
- В чем же? - удивленно поднял брови сенатор Норбан. Ему было всего тридцать пять или около этого, но он уже начал седеть на висках.
- В том, что ты избавился от Туллии, вот в чем, - ответила Марцелла, доверительно понизив голос. - Одно это определенно заслуживает поздравлений.
В ответ на ее слова Марк улыбнулся, разумеется, подчеркнуто вежливой улыбкой, чтобы не унижать достоинство женщины. Даже той, которая вполне заслуживала презрения. Почему хорошим мужчинам всегда достаются самые сварливые жены?
Хвала богам, что хотя бы трехлетний сын Марка и Туллии похож на отца. Маленький Павлин послушно стоял рядом с Марком и круглыми от удивления глазами наблюдал за окружающими людьми. Что касается матери, та совершенно не обращала на сына внимания. Когда Марк развернул свитки, - а, надо сказать, он всегда брал их с собой на скачки, - Марцелла нагнулась к мальчику и что-то шепнула ему на ухо. Павлин радостно кивнул и на минуту отошел куда-то. А через пять минут в ложе раздался пронзительный визг - это Туллия обнаружила в кубке с вином жука.
- Марцелла, ты не могла бы найти для меня Диану? Эта любительница скачек уже пропала где-то в конюшнях. - Корнелия закатила глаза к небу. Странно, подумала Марцелла, глядя на сестру, своих детей у нее вроде бы пока еще нет, но она мастерски овладела искусством раздраженных вздохов. - Кстати, Лоллия откровенно заигрывает с моим новым центурионом. Клянусь тебе, не будь у меня родной сестры, эти две красавицы непременно свели бы меня с ума!
- Тогда радуйся тому, что у тебя есть я.
Конюшни Большого цирка это совершенно особый мир, часто думала Марцелла. Шуршанье соломы, брань мальчишек-уборщиков, скрип колес, толпа конюхов, снующих туда-сюда с охапками сена или упряжи. Издалека, с трибун, доносился рев зрителей, голоса возничих, выкрикивающих слова обращенной к богам мольбы о ниспослании им удачи, конское ржание. Это действительно был другой мир, к которому Марцелла не имела никакого отношения, ибо хозяевами положения здесь были колесничии и конюхи. Когда Марцелла, обходя клочья соломы и лепешки навоза, пробиралась вперед, все как один провожали ее сомнительными взглядами. А вот Диана в отличие от нее чувствовала себя в этом мире, как рыба в воде. Конюшни с их вонью и грязью были ее стихией.
Марцелла обнаружила кузину в той части конюшен, где содержались лошади "красных". Диана стояла рядом с главой фракции, лысым коротконогим толстяком с жабьим лицом. Оба с одинаковым интересом разглядывали четверку серой масти, привязанную к столбам коновязи.
- Они уже постарели, - говорила Диана. - Нам для страховки нужна новая четверка.
- Эти еще способны на несколько побед.
Диана обошла жеребцов и провела рукой по гладкому крупу одного из них. Ни один из них не выразил неудовольствия, ни один даже не попытался ее лягнуть. По идее, она должна была казаться здесь таким же инородным телом, как и Марцелла, - хорошенькое юное создание с белокурыми волосами, в алых шелковых одеждах, однако никто из присутствующих в конюшне не обращал на нее внимания. Глава фракции "красных" давно оставил все попытки выставить ее из конюшни. Еще в те далекие дни, когда Диане было всего восемь лет, она беззаботно играла под брюхом жеребца, ранее лягнувшего в голову по меньшей мере четырех конюхов. Какой переполох тогда случился в семье!
Задумчиво жуя соломинку, Диана сделала шаг назад.
- Кто сегодня участвует в заезде?
- Один молодой грек. Он выиграл гонки в цирке Фламиния. У него хорошие руки.
- Гнедые тоже участвуют? - За каждую фракцию могла бежать не одна упряжка, а несколько.
- Да. Ими будет править Тарквин.
- Он победит, если только эти гадкие "синие" не нарушат правил.
- Диана! - решила напомнить о своем присутствии Марцелла. Если Диану не увести отсюда вовремя, она способна пробыть здесь до позднего вечера. - Корнелия послала меня за тобой. Она там с ума сходит, хочет, чтобы все было, как можно лучше.
- Уводи ее с собой, госпожа, - проворчал лысый. - Да смотри не вляпайся своими красивыми сандалиями в навоз.
Диана шагнула вперед и, схватив серого жеребца за нос, потянула его голову вниз. Волосы ее выбились из прически и золотистой волной упали ей на спину. Руки девушки, на вид такие обманчиво-тонкие и хрупкие, что казалось, им никогда не удержать огромную, сильную лошадь, на деле были крепкими и сильными. Жеребец послушно опустил широкий нос, и в лошадиные глаза заглянули девичьи - самые красивые в Риме зеленовато-голубые глаза, от взгляда которых многие мужчины начинали заикаться как робкие мальчишки.
- Стой смирно, - строго сказала коню Диана. - Свой нрав будешь показывать, когда опустится флажок.
Жеребец фыркнул ей в руку, и красные ленточки, вплетенные в его гриву, затрепетали, как и красные ленты в льняных волосах Дианы. Марцелла вновь потянула кузину за локоть, чтобы та уступила дорогу конюхам, которые бросились вперед с упряжью из красной кожи. Позади них стояла роскошная колесница - с двумя позолоченными колесами и увенчанная головой бога огня, которую вместо волос украшали шевелящиеся алые змеи. Колесничий был готов к забегу. Это был тощий темноглазый юноша, по возрасту ненамного старше самой Дианы. Когда Марцелла потащила ее к выходу из конюшни, Диана обернулась и через плечо посмотрела на него.
- У тебя сейчас глаза вылезут из орбит, - заявила Марцелла и остановилась, чтобы вытащить из волос кузины соломинки. - Неужели ты наконец влюбилась? Лоллия будет просто счастлива!
- При чем здесь это! - Диана отбросила эту мысль столь же решительно, как и оттолкнула руку Марцеллы. - Я просто хотела бы оказаться на его месте.