Она наконец подняла глаза, но он не смог ничего прочитать в них. В них не было ни паники, ни гнева - ничего.
- И то, и другое.
- И почему?
Делла только покачала головой. Она поднесла чашку к губам, немного подула, чтобы остудить кофе, и сделала глоток. Затем подошла к тележке с завтраком и начала смотреть, что он заказал. Однако Маркус все же заметил, как она взглянула на часы и, кажется, удивилась, что еще так рано. И действительно, еще не было восьми. К тому же сегодня воскресенье. Так что кто бы это ни был, ему слишком рано начинать беспокоиться о ней, коль скоро ей удалось ускользнуть на целую ночь.
- Я вижу, ты действительно заказал всего понемногу, - сказала Делла, поднимая крышки. - Тут и яйца, и бекон, и колбаса, и сладкие булочки, и фрукты…
Маркус хотел было ответить, что им обоим нужно восстановить силы после бурной ночи, но по какой-то непонятной ему причине подобные слова вдруг показались ему грубыми. И это была еще одна странность: никогда прежде Маркус не боялся показаться грубым. Да и вообще, о чем еще, если не о сексе, им разговаривать после сегодняшней ночи? С самого начала они испытывали друг к другу сексуальное влечение. С того времени, как вчера вечером они ушли из клуба, и до пробуждения сегодня утром они сказали друг другу совсем немного слов, и большинство этих слов было о том, чего они хотят друг от друга в постели. Девяносто процентов того времени, которое они провели вместе, они занимались сексом. О чем же им еще говорить, если не о сексе? На ум приходят только вопросы вроде "Какой кофе ты предпочитаешь?" и "Как тебе понравилась "Богема"?". Но это они уже обсудили.
Делла взяла сладкую булочку и положила ее на тарелку. Затем, немного подумав, добавила к ней вторую, а потом и третью. После этого отсыпала себе немного клубники и добавила к ней пару ломтиков дыни. Судя по всему, она тоже считала, что им нужно подкрепиться после прошедшей ночи. Но, как и Маркус, не хотела говорить об этом вслух.
- Потянуло на сладкое, да? - спросил Маркус, заметив, что она облизывает палец, испачканный в глазури.
- Совсем чуть-чуть, - улыбнулась Делла и направилась к кровати, держа в одной руке тарелку, а в другой - чашку. Она поставила все на ночной столик и забралась в кровать.
Это выглядело многообещающе. Маркус положил на тарелку бекон, яйца и ролл, затем взял свой кофе и присоединился к ней.
Она сидела, сложив ноги по-турецки, и смотрела на него. Он прислонился к изголовью и вытянулся на кровати. Халат Деллы слегка распахнулся, обнажив верхнюю часть груди, и Маркусу пришло в голову, что им обоим совсем нечего надеть, кроме их вечерних костюмов, в которых днем, мягко говоря, не очень удобно.
Он смотрел, как она ест клубнику, и не понимал, почему это кажется ему настолько возбуждающим.
- Что ж, раз ты не можешь сказать мне, почему дом - понятие неопределенное, может, ты мне скажешь, по крайней мере, где он сейчас для тебя?
- Нет, - сразу же отрезала девушка.
- Может, скажешь, где ты родилась?
- Нет.
- Как долго ты пробудешь в Чикаго?
- Нет.
- Куда ты поедешь потом?
- Нет.
- Сколько тебе лет?
- Нет, нет и еще раз нет.
- А ты любишь коктейль "Пина колада" и попадать под дождь? - Он надеялся, что этот вопрос по крайней мере заставит ее улыбнуться.
- Не выношу.
- Пушистых серых котят? Долгие прогулки по пляжу? Обниматься у камина? Романы Филипа Рота?
Делла казалась смущенной.
- О, прошу прощения. Это любила мисс Ноябрь. Виноват.
Она определенно чуть-чуть повеселела, но ничего не сказала.
- А какой твой знак зодиака? - Маркус сделал еще одну попытку.
Теперь она улыбалась. Уже хорошо.
- Стрелец, - ответила Делла.
Маркус подумал, что это многое говорит о ней. По крайней мере, могло бы многое сказать, если бы он знал, хоть что-нибудь об астрологии. Но что-то он все-таки знает. Стрельцы рождаются в июне, правильно? Или в октябре? А может, в марте?
Ну что ж, прекрасно. Он знает о ней ровно столько же, сколько знал, когда начал свои расспросы. То есть ничего. Черт возьми, он даже не знает, правда ли то, что она Стрелец, что не любит коктейль "Пина колада" и попадать под дождь!
Однако он все же не сомневался, что Делла сказала правду. Он не знал почему, но был уверен в ней. Если бы она была из тех, кто обманывает, она бы ответила на все его вопросы, придумала бы кучу фальшивых подробностей и легко выдала бы себя за кого угодно. Но она не сказала ему ничего. И он не знает о ней ни-че-го…
Однако и это не совсем так. Он знал о Делле не так уж мало. Она любила оперу - искусство, с которым большинство ее ровесников даже не пытались познакомиться. В театре он видел, как она чувствует музыку, как в самые тяжелые моменты по ее лицу текли слезы. Да-да, в опере он не смотрел на сцену - он смотрел на Деллу.
Он знал, что она любит шампанское и снег. Что у нее прекрасный смех. Что ей очень идет красный.
Он знал, что она из богатой семьи, даже если сейчас она богата только потому, что у нее есть кто-то, кто платит за нее. Для того чтобы узнать это, совсем не обязательно изучать ее наряды и украшения - хотя именно это Маркус и сделал, когда собирал их вещи с пола, пока она спала. Она умна, уверена в себе, она хорошо говорит - следовательно, она училась в лучших школах. Она выглядит элегантно и изысканно - стало быть, выросла в семье, в которой подобные вещи имеют значение. Вчера вечером он встречал ее в лучших местах города. Если она не из самых рафинированных слоев общества, то он просто ничего не понимает в жизни.
Впрочем, даже из самых рафинированных слоев общества далеко не всегда выходят такие образцы совершенства, как Делла. Взять хотя бы его самого. Его вышвыривали из всех дорогих частных школ, в которые его определяли родители, пока наконец отец не сделал огромное пожертвование на строительство нового мультимедийного центра одной из школ, чем связал директору руки. Еще одно пожертвование понадобилось, чтобы Маркус получил диплом, потому как при его оценках он не мог на него рассчитывать. Не потому, что глуп - просто потому, что ему было наплевать. Что до изысканности и элегантности - о, как стыдились его все члены семьи, когда он являлся на светские мероприятия, будучи тинейджером! Он сразу опустошал бар, где бы ни появлялся, грабил машины и сбивал с пути истинного молоденьких девушек - и довольно часто все это он проделывал за один вечер. Его арестовали, когда ему не было и шестнадцати. Если бы не Шарлотт…
Если бы не Шарлотт, он не сидел бы сейчас здесь, рядом с этой женщиной. И не только потому, что отсутствие Шарлотт вчера позволило ему завязать разговор с Деллой. Но и потому еще, что, если бы не Шарлотт, он бы сейчас либо отбывал срок за хулиганство, либо валялся в какой-нибудь ночлежке, потому что семья в конце концов лишила бы его денег.
- О чем ты думаешь?
Ее вопрос вернул его в настоящее. Но он не хотел на него отвечать. Да и с какой стати он должен, если она не отвечает ни на один из его вопросов?
Он молчал, и ей пришлось добавить:
- Мне показалось, что ты так далеко.
- Я и был далеко.
- Где?
Он сделал глоток кофе и посмотрел ей в глаза:
- Не скажу.
- Почему?
- Ты же не хочешь ничего говорить о себе, ну вот и я ничего не скажу.
Он думал, что это заставит ее что-нибудь рассказать о себе, чтобы получить ответ на свой вопрос. Но вместо этого она только кивнула и сказала:
- Да, так будет лучше.
Черт возьми, слишком много психологии!
- Для кого лучше? Для тебя или для меня?
- Для нас обоих.
Чем больше она говорила, тем сильнее разгоралось его любопытство. Да кто же она такая? Откуда? Куда направляется? Почему не хочет ничего рассказывать о себе? И почему ему так отчаянно хочется узнать о ней все?
- Хорошо, если ты действительно хочешь это знать, я думал о работе, - солгал он.
Она ничего не ответила, только взяла и отломила кусочек булочки.
- Тебе не интересно узнать хотя бы то, как я зарабатываю на жизнь?
- Нет.
Опять это слово. Он уже начинал его ненавидеть.
- Я работаю в брокерской фирме, - сказал Маркус, умолчав о своей должности.
Он еще не решил, сколько он хочет рассказать о себе. Точнее, он хотел рассказать о себе многое, но не так, как обычно рассказывал о себе женщинам.
Как правило, он говорил о себе, чтобы произвести на девушку впечатление и побыстрее затащить ее в постель. Однако Деллу он уже заполучил в постель, но при этом все еще хотел произвести на нее впечатление. Это уже было странно.
Еще более странным было то, что он понимал, что самый лучший способ произвести на нее впечатление - не хвастаться. По крайней мере, сейчас.
Когда он говорил ей о работе, она вдруг начала очень сильно кашлять - судя по всему, кусочек попал не в то горло. Он хотел уже похлопать ее по спине, но она отстранила его и потянулась за кофе. Сделав пару глотков, она пришла в себя, хотя все еще выглядела немного бледной.
- Все в порядке. Просто подавилась.
Он кивнул и вернулся к своему рассказу:
- Я работаю…
- Не надо. Не говори, где ты работаешь и что делаешь. Пожалуйста, Маркус. Мы договорились. Никакой информации. Никаких фамилий. Никаких обязательств. Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
- А еще мы договорились, что у нас всего одна ночь, - напомнил он, - однако застряли здесь еще по крайней мере на сутки. Почему бы немного не узнать друг о друге? Что в этом плохого?
Судя по выражению ее лица, она знала, что в этом плохого. Никогда в жизни он не встречал женщину, у которой все чувства были бы буквально написаны на лице. И сейчас он прочитал там, что она ничего не расскажет о себе.
Однако это вовсе не означает, что он не должен ничего рассказывать о себе.
- Я работаю в компании "Фоллон бразерз", - сказал он, и она не успела его остановить.
Он не сказал, что братья Фоллон, по имени которых названа многомиллиардная компания, в которой он работает, - это его прадедушка и двоюродный прадедушка. И еще не сказал, что он представитель четвертого поколения этой знаменитой фамилии и очень скоро возглавит компанию вместе со своим двоюродным братом Джонатаном. И что именно Маркус сменит своего отца в должности генерального директора, когда тот уйдет в отставку в будущем году. А это означает, что у него будет еще меньше работы, чем сейчас, в должности вице-президента, - и вот тогда и начнется все самое интересное. Если сейчас Маркус - постоянный герой таблоидов, то тогда, когда ему больше не нужно будет отчитываться перед отцом…
- Маркус, пожалуйста! - В ее голосе звучала тревога. - Не говори больше.
- Я живу на Лэйкшор-Драйв, - продолжал он, не обращая внимания на ее слова. Он взял блокнот и ручку с логотипом отеля, которые лежали на ночном столике. - Сейчас я напишу тебе свой адрес. Еще у меня дома в Лондоне, Гонконге, Токио и Арубе - во всех крупных финансовых центрах. - Он взглянул на нее, когда закончил записывать свои телефонные номера.
Она смотрела на него с испугом. Черт, ей идет испуг.
- С каких это пор Аруба - крупный финансовый центр?
- С тех пор, как я потратил целое состояние на дом там. И еще одно - на выпивку.
- Ясно.
- Мне тридцать восемь лет, и я родился в Чикаго. - Он положил листок бумаги с адресом и телефонами на кровать между ними, но Делла даже не взглянула на него. - Я изучал бизнес в Стэнфорде, затем получил МВА в Гарварде. Да, я такой типичный бизнесмен, за исключением того, что я всегда и везде получал самые плохие оценки. Но это совсем не значит, что я ничего не понимаю в том, чем занимаюсь. Просто я не из первых учеников. И еще я люблю, чтобы оставалось время на что-нибудь помимо работы. - Он посмотрел на нее с одной из своих самых сладострастных улыбок - на случай, если она не поняла, о чем он. Но, судя по всему, она все-таки поняла, потому что снова слегка покраснела, как вчера.
- Маркус, не надо…
- Так, о чем я еще забыл сказать? - Он продолжал, не обращая внимания на ее слова. - Когда мне было восемь, я сломал руку, катаясь на лыжах. Когда мне было десять, я сломал ногу, упав с лошади. У меня две сестры. Обе старшие, и обеим выбрали мужей родители - но обе никогда этого не признают. Еще у меня две племянницы и три племянника. Мой любимый цвет - красный. - Он надеялся, что она поймет намек, и когда заметил, что она снова покраснела, был очень доволен. - Я люблю средиземноморскую кухню вообще и греческую в частности. Обычно я езжу на черном "бентли", но еще у меня есть коллекционный "ягуар-родстер" и красный "мазерати". Об опере ты уже знаешь. Мой знак зодиака Лев. И я тоже не переношу коктейль "Пина колада" и попадать под дождь.
Когда он говорил это, ему казалось, что сейчас она заткнет уши и начнет бубнить себе под нос: "Ла-ла-ла, ла-ла-ла, ничего не слышу". Но она просто сидела, нервно отщипывала кусочки булочки и бросала их на тарелку. И когда он замолчал, она сказала, уставившись в эту тарелку:
- Лучше бы ты мне всего этого не говорил.
- Почему?
- Потому что чем больше я знаю о тебе, тем труднее мне будет тебя забыть.
- Это интересно. Потому что я не знаю о тебе ничего, но тем не менее уверен, что не смогу тебя забыть.
Делла поставила тарелку на кровать - как раз на листок с телефонами. Маркус был уверен, что она предварительно взглянула на листок. Что ж, может, ему повезет - и у нее окажется фотографическая память. А может, если повезет чуть больше, этот листок вскоре окажется у нее в сумочке.
Кстати, о сумочках. Женские сумочки - вот настоящие хранилища информации, а вовсе не жесткие диски. Не то чтобы Маркус сам имел возможность убедиться в этом. Раньше у него никогда не возникало желания порыться в женской сумочке - как-то уважающему себя мужчине не подобает даже думать об этом. Но как бы ему хотелось открыть сумочку Деллы!
- Хорошо, - сказала она. - Я немного расскажу о себе.
Наконец-то они сдвинулись с мертвой точки! Маркус, правда, не знал, в каком направлении. Но это уже что-то - они в начале пути.
Ему хотелось знать, что ждет их впереди. Будет ли эта дорога долгой и извилистой, с подъемами и спусками, с прекрасными видами, открывающимися вокруг? Или она вдруг неожиданно оборвется, и окажется, что мост смыло, а вокруг только пылающие обломки, гул сирен и желтая растяжка со словами "Осторожно! Проезд закрыт!", натянутая между столбами?
Но даже если и так, ничто никогда не останавливало Маркуса, если он по-настоящему чего-то хотел. Сейчас он хотел Деллу. Он очень ее хотел.
Глава 5
Делла сделала вид, что не обратила внимания на то, что Маркус ближе пододвинулся к ней во время разговора. Труднее было не обратить внимания на некоторые другие вещи, например на то, каким привлекательным делают его взъерошенные волосы и легкая небритость. И в этот момент она вдруг осознала, насколько опасен для нее этот мужчина. Насколько опасным было для нее решение провести с ним ночь. И насколько опасно оставаться сейчас здесь, рядом с ним, без всякой надежды вернуться домой. И не только потому, что Джеффри может обнаружить ее отсутствие, но еще и потому, что она начинала испытывать к Маркусу недозволенные чувства. Чувства, от которых ей будет трудно избавиться, когда придет время.
Вчера вечером она не должна была уступать своим желаниям. Неужели она так и не усвоила урок? В последний раз, когда она отдалась своему влечению к мужчине, ее жизнь разлетелась на куски. И это при том, что Игану бесконечно далеко до Маркуса.
- Я родилась на Восточном побережье, - сказала она, надеясь, что немного информации - пусть и неопределенной - удовлетворит Маркуса.
Но она ошиблась.
- Где именно на Восточном побережье? - уточнил он.
Делла посмотрела на него неодобрительно и упрямо повторила:
- На Восточном побережье.
- На севере или на юге?
- Я больше ничего не скажу тебе, Маркус, не настаивай.
Он уже собрался сказать что-то еще, но потом передумал. Возможно, он вспомнил, что она сказала ему, что родилась там, где всегда жарко, и решил, что она родилась на юге. И все-таки было видно, что он не доволен, что она сообщила о себе так мало.
Делла не была уверена, стоит ли рассказывать ему что-либо о ее семье, главным образом потому, что уже много лет не видела никого из своих родственников. Даже когда они жили под одной крышей, то и тогда мало походили на настоящую семью. Признать это было непросто, но Делла не испытывала никаких чувств к этим людям. Однако раз Маркусу так хочется что-нибудь о ней узнать, может быть, как раз эта информация подойдет больше всего, потому что эмоционально ничего для нее не значит.
- У меня есть два брата - старший и младший, - сказала она. Первый исчез, когда ему было шестнадцать, а Делле четырнадцать, и она больше никогда его не видела. Второй, когда она слышала о нем в последний раз - а это было лет десять назад, - стал бандитом. Тогда ему было пятнадцать. И о нем она тоже никогда больше не слышала.
В те редкие минуты, когда она думала о своих братьях, Делла убеждала себя, что их поступками двигали примерно те же мотивы, что и ее. Она говорила себе, что они выросли и обнаружили, что на свете есть и другая жизнь, а не только та, которую они влачили в своей трущобе. Иногда ей даже удавалось себя убедить. Но гораздо чаще ей казалось, что они все, и она в том числе, просто сломали себе жизнь.
- А племянницы и племянники у тебя есть? - спросил Маркус.
Она только покачала головой - для нее этот жест означал "Не знаю", а Маркус пусть думает, что хочет.
- Детские травмы? - спросил он, вспомнив свои собственные.
Она могла бы рассказать ему, как во время игры в бейсбол на заброшенном пустыре распорола ногу, наступив на кусок стекла от пивной бутылки, и ей пришлось накладывать швы - но это не шло ни в какое сравнение с горными лыжами и конным спортом, поэтому она просто сказала:
- Ничего особенного.
- А где ты училась? - снова спросил он.
Что она могла рассказать ему? О чудовищной начальной школе, в которой ничему не учили, или о знаменитой своими криминальными разборками старшей?
Делла понимала, что он ждет от нее особенных ответов. Он хотел думать, что она особенная женщина и что она принадлежит к тому же обществу, что и он.
Она не знала, принадлежит ли он к той категории людей, которые, узнав о ее происхождении, сразу отстраняются с отвращением, но было совершенно очевидно, что он будет разочарован. Для него она была блестящей и загадочной. Он не обрадуется, если узнает, что она выросла в трущобах, что у нее нет образования, что все в этой жизни доставалось ей огромным трудом и что она училась правильно держать себя, просто подражая другим.
- Да, я училась. - Она не нашла более подходящих слов.
Он улыбнулся:
- Я имел в виду, в какую школу ты…
- Мой любимый цвет - синий, - продолжала она, не обращая внимания на его слова, - а из еды - морепродукты. Больше всего на свете я люблю оперу и…