Но… Селия сейчас танцует с другим мужчиной. Это лорд Эндрю Бертрам, единственный сын и наследник графа Лансборо. Ну вот, еще один красивый и респектабельный молодой человек – такой же, как Юстон. Энтони прищурившись, наблюдал за тем, как они кружились в танце – Бертрам и Селия.
"Нет, целый год – слишком долго", – подумал Энтони.
Хотя маловероятно, что Бертрам задумывается о женитьбе – он на год моложе Энтони и известен своим веселым нравом и беспечностью. Но вне всяких сомнений, есть много других. Если Энтони хочет попытать счастья, ему нельзя медлить.
Он снова увидел, как Селия улыбается Бертраму, и сердце замерло у него в груди. Энтони не мог не улыбаться, глядя на ее сияющее лицо, на то, как она весела и полна жизни. Пусть в руках у него плохая карта и нет козырей – он полон желания выиграть. Он не может сейчас выйти из игры. Хотя это было бы разумным с точки зрения логики. Но иногда игра стоит свеч.
В течение двух недель он все обдумывал. Обстоятельства, казалось, складывались против него – леди Ховард сначала отказывалась принять назад свои деньги – даже когда Энтони был вынужден пригрозить ей, что все расскажет ее мужу. Она вела себя как настоящая истеричка, бросалась ему на шею и расстегивала платье до пояса. Он опасался, что, вложив свои деньги в его дело, леди Ховард ожидала получить отдачу в той форме, в которой Энтони и не думал даме ее предлагать. Когда вид ее обнаженных грудей не возымел должного эффекта, леди Ховард стала преследовать Энтони и ездила за ним по городу. Она подходила к нему в общественных местах и угрожала в любой момент устроить сцену. Чтобы не встречаться с леди Ховард, Энтони пришлось четыре вечера подряд нигде не показываться, что лишало его возможности увидеть Селию.
Может ли Селия питать к нему хоть какие-то чувства, то и дело спрашивал себя Энтони. Вряд ли. Энтони ломал над этим вопросом голову, сидя в полумраке прокуренной комнаты для игры в карты и тщетно пытаясь сосредоточиться на игре. Энтони играл с людьми из самых широких слоев общества, однако понимал, что, по мнению окружающих, он в каком-то отношении хуже всех остальных. Некоторое время воздерживался от игр, пытаясь вести новую для себя, правильную жизнь человека с высокими моральными устоями. Но затем пришел счет от портного, и ему пришлось вернуться за карточный стол. Даже в его стесненных обстоятельствах единственное, на чем он не мог экономить, – это на одежде. Если он начнет одеваться по средствам, люди перестанут давать ему деньги, и тогда он пойдет ко дну.
Но Энтони по-прежнему думал о Селии. О шестерых детях и целом выводке щенков и собак.
В конце концов Энтони решил, что ключом к решению будет получение согласия герцога Эксетера. Он никогда до этого не спрашивал разрешения, чтобы начать ухаживать за дамой, – и вот судьба распорядилась так, что ему придется испрашивать согласие у строгого и непреклонного герцога Эксетера. Однако одобрение старшего брата Селии и ее опекуна было жизненно важным, поскольку, получив его, Энтони сделал бы большой рывок вперед на пути завоевания доверия и одобрения – если не благословения – вдовствующей герцогини. Чтобы убедить герцога, Энтони решил пойти на полную и безоговорочную капитуляцию. Он раскается во всех своих грехах, признается в своих чувствах и торжественно поклянется исправиться. Энтони надеялся, что эта тактика возымеет действие.
Энтони удалось добыть приглашение на ежегодный бал у Роксбури. Он знал, что Эксетер и лорд Роксбури были единомышленниками в парламенте и даже дружили, если так можно было сказать о графе Эксетере. Собираясь на бал, Энтони с особой тщательностью выбирал костюм.
Прошел уже целый час, а Эксетера нигде не было видно. Ни его самого, ни его супруги, ни вдовствующей герцогини, ни самой Селии. Наконец возле комнаты для игры в карты Энтони заметил брата Селии, своего старого приятеля Дэвида Риса.
– Эксетер здесь? – приосанившись, спросил Энтони, сгорая от нетерпения.
– Должен быть здесь, – ответил Дэвид Рис. – Хотя сюда он не зайдет.
– Это верно. – Энтони бросил взгляд в комнату для игры в карты, по привычке прикидывая способности каждого игрока, после чего с решительным видом направился в бальный зал.
Всем было известно, что Эксетер не одобряет азартные игры, и Энтони отдавал себе отчет в том, что его репутация в этом отношении повредит делу. Он рассчитывал, что герцог примет его объяснения.
Рис последовал за ним.
– У тебя какой-то конкретный вопрос к Маркусу?
– Что? – рассеянно спросил Энтони, ища глазами герцога.
– Зачем он тебе понадобился? – повторил Рис.
Энтони посмотрел на друга.
– У меня к нему вопрос насчет инвестиций, – уклончиво ответил он. – Мне порекомендовали узнать его мнение по этому вопросу.
У Риса в глазах промелькнуло удивление.
– Насчет инвестиций?
– Ну да, – произнес Энтони. – Весьма деликатного свойства.
Ответ явно не удовлетворил приятеля.
– Понятно. Ну вот, сейчас спрошу у Вивиан.
Его супруга пробиралась через толпу, направляясь к ним. Когда Энтони увидел рядом с ней Селию, сердце у него учащенно забилось.
– Наконец-то, любовь моя. – Дэвид привлек жену к себе, не стесняясь проявлять при всех свои чувства. – Ты видела Маркуса? Он нужен Хэмилтону.
– Я пришла сказать, что они уехали домой, – с едва заметным ирландским акцентом ответила она. – Ее милость почувствовала недомогание. Полагаю, сейчас они уже дома.
– Ах вот оно что. Тебе не повезло, – обратился Дэвид к Энтони.
Энтони выдавил из себя улыбку и кивнул, сделав вид, будто это его нисколько не огорчило.
– Ну, тогда в другой раз.
– У вас был срочный вопрос, мистер Хэмилтон? – Селия подняла на него глаза.
На ней было платье, сшитое по последней моде, светло-голубое, в тон глаз. Скромность фасона рождала в Энтони страстное желание увидеть Селию без одежды. Чтобы ее стройную фигуру скрывали от его взгляда только рассыпанные по плечам золотистые волосы.
– Нет, это не срочно. Я могу подождать. – Но не слишком долго.
Что это будет за восхитительное зрелище для света: скандально известный повеса вздыхает по юной, неопытной девушке!
– Надеюсь, ее светлость скоро поправится.
Селия ласково улыбнулась ему:
– Я непременно передам, что вы пожелали ей здоровья.
Энтони кивнул. В следующее мгновение подошли две девушки и увели с собой Селию, оставив Энтони с Дэвидом Рисом и его супругой.
– Полагаю, небольшая задержка не сыграет отрицательную роль в судьбе твоих инвестиций.
Энтони, который задумчиво смотрел Селии вслед, рассеянно посмотрел на друга:
– Нет, я заеду к нему.
На следующее утро Энтони появился в Эксетер-Хаусе так рано, как это позволяли правила приличия. Дворецкий проводил его в кабинет герцога. Эксетер не слишком удивился, увидев Энтони. Может быть, Рис уже успел ему что-то сообщить.
– Здравствуйте, Хэмилтон, – поприветствовал герцог Энтони и жестом предложил ему сесть.
Энтони поклонился и сел, стараясь ничем не выдать своего волнения. Он решил сразу взять быка за рога и выпалил:
– Я пришел, чтобы испросить позволения ухаживать за вашей сестрой, леди Селией.
Брови герцога поползли вверх. Он был ошеломлен. Энтони вздохнул и продолжил:
– Я отдаю себе отчет в том, что моя репутация заставляет вас колебаться. Для меня это очень серьезно. Это не минутный порыв. Я знаю леди Селию с детства, и мне всегда она нравилась.
– Н-да… – протянул герцог, который, по всей видимости, был застигнут врасплох напором Энтони.
– Я знаю, что обо мне ходят сплетни и распространяются слухи, но в большинстве случаев это ложь. Я сделаю все, чтобы Селия была счастлива, и никогда не скомпрометирую ее.
– Мистер Хэмилтон…
– Я постараюсь наладить отношения с отцом. Любить мы друг друга не будем, но я ведь его единственный наследник. И добьюсь того, чтобы леди Селию приняли как будущую графиню.
– Мистер Хэмилтон…
– А мое финансовое положение… – Энтони сделал паузу, после чего стал говорить медленнее. – Ваша милость, игра в карты не моя прихоть. Для меня это источник дохода. Вот уже несколько лет я не получаю денежное содержание от графа. Мне пришлось искать средства к существованию. У меня есть вложения, хотя и весьма скромные, и я в состоянии содержать жену. А с ее приданым я перестану играть в азартные игры. – Энтони замолчал, ожидая, что скажет герцог в ответ.
– Мистер Хэмилтон, – сказал Эксетер, подавшись вперед и сверля его взглядом, в его глазах трудно было что-либо прочесть, – все это прекрасно, но вынужден сказать вам, что я недавно дал разрешение другому мужчине, который попросил у меня руки моей сестры.
До Энтони не сразу дошел смысл слов герцога. Такого поворота событий он не ожидал.
– Понятно… – медленно проговорил он после минутного молчания. Нанося визит герцогу, Энтони готов был защищаться, приводить факты в свое оправдание. Он даже был готов к отказу. Но ему не приходило в голову, что он опоздал. – И что она? Согласилась?
Герцог кивнул.
– Ясно. – Мгновение Энтони пытался осмыслить сказанное.
Он отдавал себе отчет в том, что Селия может не согласиться и отвергнет его. На одно сумасшедшее мгновение ему захотелось спросить, можно ли ему все равно подойти к ней – только затем, чтобы узнать, не приняла ли Селия предложение другого мужчины лишь потому, что он, Энтони, тогда еще не попросил ее руки, и не может ли она передумать.
Но Энтони понимал, что порядочность Селии не позволила бы ей поступить подобным образом. Если она отнеслась к кому-то благосклонно, значит, собирается выйти за своего избранника замуж. Само собой разумеется, у Селии и в мыслях не было принять в расчет Энтони Хэмилтона, повесу и распутника, карточного игрока, пользующегося дурной славой. Он не просто опоздал. Надо посмотреть правде в глаза: у него не было не единого шанса получить ее руку.
– Разумеется, – в конце концов пробормотал Энтони. – Желаю ей счастья.
Эксетер наклонил голову.
– Мне, право, очень жаль.
– Нет, – сказал Энтони, – не стоит ни о чем сожалеть. – Его улыбка была вымученной. – Надеюсь, вы ничего не скажете ей… об этом. У нее такое доброе сердце, что она тоже может расчувствоваться и пожалеть меня. – Он помолчал. – А я не хочу, чтобы Селия меня жалела.
– Я сохраню наш разговор в тайне от Селии и всех остальных, – сказал граф.
На лице у него было написано искреннее сочувствие.
– Благодарю вас. – Энтони поклонился и, быстро попрощавшись, вышел из комнаты.
За то короткое время, пока он находился в кабинете герцога, Эксетер-Хаус ожил. Энтони направился по коридору в главный холл. Мимо него сновали слуги с корзинками цветов. Он услышал, как его окликнули по имени, и, повернувшись, увидел Дэвида Риса, который направлялся к нему.
– Ну что, Хэмилтон, поймал в конце концов Маркуса?
– Да. Дом гудит, как пчелиный улей.
Дэвид поморщился:
– Намечается бал. Дамы заняты изготовлением гирлянд и составлением букетов. – Он показал рукой на открытую дверь, приглашая Энтони войти.
Энтони заглянул в комнату и увидел Селию.
Она сидела на диване, сплетая цветы в небольшие букетики, а перед ней лежала целая горка роз. Яркое утреннее солнце светило в окна, и ее локоны казались золотыми. Бледно-зеленое платье было усыпано лепестками. Она была похожа на богиню любви с полотен Боттичелли – такая же красивая и почти такая же недоступная.
Увидев ее, Энтони позабыл обо всем на свете и не слышал ничего из того, о чем говорил ему Дэвид.
– …разумеется, после свадьбы, – наконец донеслось до его ушей. – Розалинда уже решила, что это будет главным событием нынешнего сезона.
– Что? – переспросил Энтони, с трудом оторвав глаза от Селии и поворачиваясь к Дэвиду. – Что ты сказал?
– Селия выходит замуж за Бертрама, – повторил Дэвид. – Молодой бездельник, изворотливый малый, но моя мачеха заявила, что Селия выйдет замуж за того, кого выберет себе сама. А она по какой-то причине выбрала именно его. Даже Маркус ничего не может ей возразить.
– В самом деле… – рассеянно пробормотал Энтони.
Он снова перевел взгляд на Селию, которая беззаботно смеялась, беседуя с другими леди. Судя по выражению ее лица, она была счастлива. Вздохнув, Энтони подумал: она влюблена.
– Ты закончил свои дела с Маркусом? – спросил Дэвид, прервав его размышления.
– Ах… Ну да… – Энтони надеялся, что герцог никому не расскажет об их разговоре.
– Ну и как? Он ответил тебе на твой вопрос? – допытывался Дэвид.
– Да, – пробормотал Энтони. Послышался женский смех, и щеки Селии залились румянцем. У Энтони комок подступил к горлу. – Это был рядовой случай, ничего особенного. Сущие пустяки.
– А-а. Понятно. – Дэвид пристально посмотрел на него. – Ну ладно. Кстати, в этом году у меня превосходные жеребята. Может быть, как-нибудь зайдешь взглянуть на них? Если захочешь, возьмешь себе одного.
После женитьбы Дэвид стал очень домовитым. Построил конюшню и стал разводить чистокровных лошадей. Если бы Энтони мог себе позволить держать лошадь, он непременно воспользовался бы его предложением.
– Может быть, – сказал он.
Мало кому было известно о том, что Энтони стеснен в средствах. Дэвида Риса он тоже не собирался посвящать в свои проблемы. Гордость не позволяла. Хотя Дэвид был его старинным приятелем и отличным парнем.
Попрощавшись с Дэвидом, он ушел. Полуденный воздух был теплым. На мгновение Энтони задержался на ступеньках Эксетер-Хауса. Только сейчас, выходя из ее дома – возможно, в последний раз в жизни, – Энтони осознал, как страстно надеялся, что мечта его осуществится…
Но может быть, что ни делается – все к лучшему? В конце концов, кто он такой, чтобы мечтать о Селии Рис? Была одна причина, по которой он никогда раньше не позволял себе думать о ней. И только сейчас до него дошло, насколько эта причина разумна. Селия его не любит! И никогда не полюбит. Он для нее просто приятель брата. Энтони это переживет.
Энтони вздохнул и не оглядываясь спустился по ступенькам.
Дневник леди Селии Рис
Июнь 1819 года
Завтра – день моей свадьбы. Наконец-то! Мне кажется, прошла целая вечность с того момента, когда мой дорогой суженый, опустившись на одно колено, сделал мне предложение. А ведь это произошло всего два месяца назад. Какое счастье – быть невестой джентльмена с такими изысканными манерами, с таким обаянием и шармом! Многие девушки мечтали, чтобы он им хотя бы улыбнулся. А он выбрал меня! И все это было так романтично. Я чувствую, что должна запечатлеть на бумаге все подробности его ухаживания, чтобы однажды рассказать об этом нашим будущим детям. Именно по этой причине мама подарила мне этот дневник. Она говорит, что у девушки должно быть место, где она может сохранить свои счастливые воспоминания. А мне очень хочется это сделать. Но – ах! – сегодня у меня нет времени! Достаточно сказать: на сегодняшний момент ни один мужчина не был со мной таким нежным и любящим, как мой любимый. Он прямо-таки избаловал меня любовью и вниманием, стихами и цветами и такими ухаживаниями, что это стало предметом зависти всех незамужних девушек в Лондоне, и, без сомнения, некоторых замужних тоже! Я жду не дождусь, когда все увидят, какое красивое у меня подвенечное платье. Оно сшито из голубого французского шелка, на лифе украшено жемчугом, с бесчисленным количеством кружев. На голове у меня будет мамина фата, а на ногах – прелестные атласные туфельки, искусно украшенные стеклянными бусинками в форме лилий. В руках у меня будет букет свежих лилий.
А сейчас мне пора идти спать: всего через каких-нибудь десять часов я стану леди Эндрю Бертрам!
Июнь 1819 года
Как прекрасно быть замужем. Мы совершили путешествие в Озерный край. Хотя Берти не слишком интересуется живописными пейзажами, он везде сопровождает меня, не отходя ни на шаг. Когда я натерла ногу, он взял меня на руки и отнес в гостиницу! Мы устраивали прелестные пикники и романтические прогулки, он читал мне стихи. Я все сильнее влюбляюсь в него.
Июль 1819 года
Сегодня впервые проведем ночь в нашем новом доме, в Кенлингтон-Эбби. Он совсем не похож на Эйнсли-Парк. Он более старый. Когда-то здесь помещался монастырь. Дом имеет внушительный вид. Там нет той жизнерадостной и теплой атмосферы уюта, который создала в Эйнсли мама. Хотя, возможно, этого следовало ожидать, потому что мать Берти умерла, когда он был еще ребенком, и с тех пор в Кенлингтоне не было хозяйки. Признаться, меня немного пугает мысль, что мне придется отвечать здесь за все, но я буду стараться изо всех сил.
Пока мы путешествовали, Берти рассказывал мне кое-что из истории их рода, хотя и признался, что он не такой большой знаток истории их семьи, как его отец. Все наследники рода Лансборо на протяжении трех столетий родились здесь, в Кенлингтоне. Когда я думаю о том, что теперь я буду частью этой истории, мне становится немного не по себе.
Август 1819 года
Сегодня состоится званый ужин. Приглашены все местные семьи с положением в обществе. Лорд Лансборо весьма щепетилен во всем, что касается общественного положения. Он всегда представляет меня не иначе как "сестра герцога Эксетера". Полагаю, он делает это для того, чтобы лишний раз показать всем, как выгоден для Берти наш союз, но я искренне надеюсь, что лорд Лансборо вскоре перестанет это подчеркивать. Мне очень хочется обрести здесь друзей, и я не желаю прослыть гордячкой.
В тот же день, немного позже
Странный ужин. Из всех гостей, похоже, только две девицы Блейк кажутся мне дружелюбными. Это две сестры – старые девы, которые живут недалеко от Кесвика. Обе веселые и не лишены чувства юмора. Сквайр и леди Мелтон также были очень добры, как и остальные гости. На ужине также присутствовали два холостых джентльмена, близкие друзья Берти. Берти все время находился в приподнятом настроении. Он до сих пор еще сидит в гостиной с сэром Оуэном Генри и сэром Уильямом Кейном. Я надеялась познакомиться еще с какими-нибудь молодыми дамами, пусть даже немолодыми. Но в дальнейшем у меня будут для этого другие возможности. Я получила от Джейн Мелвилл уже два письма. Очень скучаю по ней.
Сентябрь 1819 года
Тихий семейный вечер. Утром Берти вместе с сэром Оуэном и мистером Кейном ходил на охоту. Я хотела пойти с ними, но лорд Лансборо отговорил меня, потому что опасается за мое здоровье: говорит, что я не привыкла к северной погоде и могу простудиться. Ни для кого не секрет, что лорд Лансборо мечтает, чтобы мы с Берти как можно скорее подарили ему внука, наследника. Берти – его единственный ребенок, и в настоящий момент он последний из рода Лансборо. В день нашей свадьбы отец Берти поцеловал меня в лоб и умолял об одном – чтобы он успел увидеть внука, прежде чем его призовет Господь.
Я изо всех сил стараюсь выполнить его просьбу, однако мне бы хотелось хоть изредка выходить из дома – в любую погоду.
Сентябрь 1819 года