- Украшения. Дома. Машина, но не купленная твоим отцом. И цветы. - Малколм схватил вазу со свежесрезанными розами, стоящую на баре. - Бесконечно много свежих цветов.
- Мне нравятся цветы, и тут, и на улице.
- У меня есть идеи по поводу этих цветов. - Он вытащил из вазы кремовую розу.
- Какие?
- Постель там наверху, усыпанная лепестками. Ванна здесь в лепестках. - Малколм оторвал несколько лепестков и смочил их в пузырящихся струях. - И всегда ты при этом обнаженная.
- Ты тоже, естественно. - Она поставила бокал на край бассейна.
- Это можно.
Селия не могла вспомнить, чтобы когда-то так быстро раздевалась. Наверное, только тогда, когда они с Малколмом уезжали на свидание и купались голышом в реке. По счастью, он сбросил одежду так же стремительно и вновь наполнил шампанским их бокалы. И положил на бортик несколько презервативов.
Поглядывая через плечо загадочным взглядом, Селия стала спускаться по ступенькам. Вода показалась чуть горячее, чем надо, но через секунду уже идеально расслабляла уставшие мышцы. Она быстро привыкла к температуре и даже подумала, что, возможно, слишком драматизирует ситуацию. Может, стоит просто радоваться каждому дню. Просто наслаждаться друг другом и безудержным сексом как наградой за все эти потерянные годы, когда никто не мог так безумно возбудить ее.
Нагретая вода дошла Селии до пояса, стала подниматься все выше, дразня ее груди и возбуждая соски. Гладкий каменный пол согревал и успокаивал ноги. Она не ожидала, что наслаждение будет ощущаться даже пальцами ног. Вокруг нее лопались пузырьки, спускались вниз, ласкали ее между ног и в ложбинке грудей. Это было роскошно.
- О боже, это… больше, чем мне нужно. Ты бросил в воду успокоительное? - Она поморщилась от своих слов и быстро взглянула на него. - Это была неудачная шутка.
- Что это по Фрейду? - На его красивом лице читалась озабоченность.
Ей надо было видеть его глаза, когда она заговорила:
- Я должна знать, что тебя не пугают мои приступы. Я должна знать, что ты не будешь меня пестовать из страха, что у меня снова случится нервный срыв.
Малколм положил руки ей на плечи, обнял:
- Я всегда хотел оберегать тебя, задолго до того, как узнал о лекарствах или депрессии после… послеродовой. Я не могу обещать, что не превращусь в зверя, если кто-то будет угрожать тебе. Но я обещаю, что это никак не связано с твоими нервными срывами. - Несколькими фразами он рассеял ее сомнения.
- Это меня устраивает.
Он усадил ее к себе на колени.
- Тогда в юности я ненавидел себя за то, что у меня нет денег, чтобы ухаживать за тобой как следует. Я все представлял себе, как это будет, когда у меня появятся деньги.
- Я очень дорожила твоим вниманием. Ты всегда был такой заботливый, прямо как сейчас. - Селия отпила шампанское, наслаждаясь тем, как оно щекочет нос, радуясь ощущению мускулистой ноги Малколма под ее ягодицами. - Я и тогда знала, что твое внимание лучше, чем простое швыряние денег. Помнишь, как ты посадил подсолнух на месте нашего первого поцелуя.
- Я украл подсолнух с обочины.
- Это было так мило. - Селия пригладила его непослушный локон, покрутила его пальцами. - Не порть воспоминания.
Он коснулся ее груди, медленно описывая круги пальцами. Он возбуждал ее, пока от его прикосновений набухали соски.
- Я хотел купить тебе цветы и привезти на встречу выпускников.
- Я просто хочу быть с тобой. - Повернувшись, чтобы видеть его, Селия уселась поудобнее. - Я хочу тебя.
- Меня не надо уговаривать.
Селия потянулась за презервативом, затем стала тереться грудью о его торс, волоски его тела с мучительным наслаждением щекотали ее соски. Она застонала от удовольствия, головка его члена упиралась в нее, сгусток нервов, молящий об освобождении.
Делая все нарочито медленно, она ласкала его. Селия снова хорошо изучила его тело после той ночи в Амстердаме, но тогда он руководил процессом. Сейчас инициатива была в ее руках.
- Селия, милая, ты убиваешь меня… - От напряжения у него сводило мышцы, нервы были напряжены.
- Скажи, как сильно ты меня хочешь? - Селия нагнулась ниже, ее пальцы вцепились в его бицепсы, вздувшиеся при ее прикосновении, тела их терлись друг об друга. Она скользила лобком и животом по его члену, но удерживала себя, чтобы не дать раньше времени то, чего они оба жаждут.
Он простонал, покусывая ее за плечо:
- Ты знаешь, что я никого никогда так не хотел, как тебя.
- Ты знаешь, сколько ночей я не спала, думая о тебе, страдая от желания? По утрам я включала радио, и меня заставал врасплох твой голос, и я снова хотела тебя. Хотела этого.
Малколм вошел в нее, издав стон наслаждения, и она поняла, что перед этим желанием он так же беззащитен, как и она. Селия прижалась к нему бедрами, выгнула спину, чтобы подставить его губам свои груди. Каждое движение его языка, каждый засос все сильнее сжимал пружину внутри ее тела. Он умел играть с ее телом, возбуждать самые чувствительные точки, гладить и теребить до тех пор, пока ее желание кончить в его объятиях не становилось мучительно сильным.
Вокруг бурлила вода, когда их тела слились и стали двигаться в едином порыве. По его лицу скользили тени от канделябров, дразня ее вспышками, освещающими его наслаждающееся лицо. Его руки обхватили ее ягодицы и подняли ее. И ее тело ответило, сжало его, держало его, пока росло напряжение и удовольствие, пока…
Оргазм, как прорвавшаяся плотина, захватил Селию, достигнув каждой клеточки тела. Она задыхалась, сотрясаемая оргазмом, вонзив ногти в плечи Малколма, стараясь продлить наслаждение. Руки ее дрожали. Он все сильнее сжимал ее, все быстрее и быстрее становились его толчки, и затем их обоюдный оргазм слился в единое целое.
Она прижималась к нему, чувствуя на своей шее его горячее дыхание, ощущая, как его щетина приятно царапает ей висок.
Они долго еще оставались в объятиях друг друга, ее ноги обвивали его талию, а его член все еще был в ней. Селии стало прохладно, хотя повсюду их окружал теплый пар. Она как бы сидела в неге этого ласкового пузырящегося прибоя.
Селия выдохнула, уткнувшись в его плечо. Она хотела его, и, помоги ей Господь, она любила его. Всегда любила.
Но сможет ли она дальше быть с Малколмом? Сможет ли вести эту суматошную жизнь с человеком, который выступает на переполненных стадионах и перед королевскими особами? Даже если она и свыкнется с этой неспокойной жизнью, как быть с историей с Интерполом и нежеланием Малколма проводить время в Азалее?
Селия отчаянно стремилась найти выход из этого безумного лабиринта жизни. Замечательной жизни, вне всякого сомнения, но не ее. Это даже близко не походило на то, о чем она мечтала. Ну, разве что за исключением гидромассажной ванны…
Боже, она запуталась. Ей надо найти выход ради них обоих.
Если она его не найдет, то лишь продлит неизбежную и нарастающую боль новой потери.
Глава 12
Малколм сидел на веранде. Он был расслаблен. На столе был накрыт поздний завтрак, который организовывала нанятая матерью вышколенная обслуга. Он просматривал почту, ожидая, пока Селия выйдет из душа.
Селия.
Его рука замерла у экрана планшета, а взгляд обратился к роскошному саду, который он посадил для Селии, даже еще не зная, встретятся ли они когда-нибудь. Взгляд задержался на кусте роз, укутывавшем сводчатый проем над скамейкой. Сколько раз за последние пару лет он представлял Селию, читающую книгу или поющую на этой скамейке? Все эти годы Малколм думал о ней, во всех своих замыслах руководствовался ее желаниями.
Малколм сделал все для карьеры, но сейчас вдруг осознал, что это было ради Селии. Он не терял ее из виду и хотел, чтобы она снова вернулась в его жизнь. Его желание охранять ее было лишь поводом. Сейчас Малколм, как никогда, был близок к тому, о чем мечтал в юном возрасте. Но он не позволял успеху заставить его пренебречь долгом, а именно охраной Селии. Скоро Сальваторе упрячет за решетку того, кто ей угрожает.
- Доброе утро. - Селия стояла в проеме распахнутых застекленных дверей и улыбалась, солнце освещало ее красоту. Волосы, стянутые в хвост, ниспадали на ее плечо.
Она прошла на веранду. При ходьбе простой сарафанчик, длинный и ярко-синий, словно ласкал ей ноги. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать Малколма, ее рука скользнула по его телу. От ее кожи все еще исходил аромат лепестков роз, напоминающий о часах, проведенных в гидромассажной ванне, о любви. Если бы только они могли подольше укрыться вдвоем от всего остального мира.
Желание защитить ее вспыхнуло в Малколме с новой силой, и он даже разозлился. Неужели так трудно проследить, кто угрожает ей? Он заставил себя расслабиться и погладил ее волосы:
- Доброе утро, красавица. Будешь завтракать? Выбирай что угодно, тут полно всего.
Она села за стол, уставленный тарелками. Здесь были яйца, бекон, колбаски, хлебцы и грибы.
Все это Селия проигнорировала, взяла только лепешку и маленькую порцию лимонного джема. Садясь, она так женственно и элегантно поправила платье, что ему захотелось подхватить ее на руки, отнести в сад и снова любить ее там.
Малколм заметил, что она нахмурилась.
- Что случилось? - спросил он.
Она намазала лимонный джем на лепешку.
- Все пытаюсь разобраться в том, что узнала о тебе. Пытаюсь заполнить те пробелы, которые оставили годы, проведенные порознь.
- А именно? - осторожно уточнил он.
Малколм хотел, чтобы она была частью его жизни, но он не привык говорить о себе. С возрастом он стал держать людей на некотором расстоянии.
- Я знаю, ты не можешь рассказать мне о своих друзьях и о работе в Интерполе, но расскажи хотя бы об интернате. О первых днях нашей разлуки.
Он не очень понимал, зачем это Селии, но не видел причин отказываться.
- Мы не были типичными серьезными ребятами, которые хотят сделать военную карьеру. У нас просто образовалась своя компания, заменявшая семью, которой нас лишили. Мы нарушали правила, выходили за границы дозволенного. Мы называли себя "Альфа-братство" и помогали друг другу не сойти с ума в этих застенках.
- Ты сказал "нарушали правила" - вроде того грузовика, угнанного Эллиотом Старком?
- Точно. - Он подцепил с тарелки бекон. - Однажды Трой взломал охранную систему, перекодировал ее всю, и электронное устройство для контроля заключенных не смогло отслеживать нас. Мы убежали из интерната, купили пиццу и вернулись.
Смеясь, она вытерла крошки с губ, это движение напомнило ему о том, как ночью этими губами она сводила его с ума.
- Настоящие бунтари.
Он откашлялся:
- Это типа метки.
- Метки? - Селия откусила еще кусочек лепешки, внимательно слушая его, словно от этих слов зависела ее судьба.
- Психическая атака, игра в войну - пробраться на территорию врага и оставить метку, что ты был здесь. Дать понять врагу, что его система охраны ничего не стоит. - Малколм вспомнил, как наслаждался этими победами тогда, злой на весь белый свет. - Не надо ничего разрушать. Просто покажи им, что можешь прийти, когда тебе заблагорассудится, что, если пожелаешь, можешь развалить всю их систему. Так гораздо легче выживать.
- А ваш директор, тот, что работает сейчас в Интерполе, полковник Сальваторе. Он был ваш враг?
- В то время - да. И проскользнуть у него под носом считалось высшим достижением для группы подростков, которым казалось, что против них ополчился весь мир.
Они и представить себе не могли, что это было частью плана Сальваторе. Они должны были научиться действовать слаженной командой.
- А почему ты передумал и в итоге стал работать вместе с ним? - Селия обхватила руками чашку и исподлобья смотрела на него.
Малколм со звоном отложил вилку.
- Оказалось, он играет в войну лучше нас. Он нашел мое уязвимое место и использовал его.
- Я не очень понимаю. - Селия аккуратно поставила чашку на блюдце и взяла лепешку. - Что он сделал?
В его памяти всплыл тот судьбоносный разговор с Джоном Сальваторе, когда полковник предложил ему работать в Интерполе, когда рассказал о тех возможностях, которые откроются при его согласии, возможностях следить за жизнью Селии. Возможность знать… все. Это было и хорошо и плохо.
- Он показал мне фотографии нашей дочери.
Лепешка стала крошиться в руках Селии, ее пальцы слишком сильно сжали тесто, когда до нее дошел смысл слов Малколма. Он ни разу об этом не обмолвился. Ни разу не утешил ее тем, что знал.
У Селии дрожали руки, но она отряхнула крошки и заставила себя не делать преждевременных выводов, следовать логике и выслушать его.
- У тебя был доступ… к такой информации?
Он опустил глаза и смотрел в тарелку:
- Я ее лично не видел и не пытался. Я не нарушал условий.
В душе у нее заныла старая рана. Так болезненно. Так опустошающе.
Селия закрыла глаза и выпалила:
- Я знаю, ты винишь меня за то, что отдала ее приемным родителям.
Вот тебе и спокойная логичная реакция.
- Селия… Селия, - произнес Малколм, держа ее за руку, пока она не открыла глаза. - Я сам все подписал. Я ответственен за свои решения. Я не мог быть отцом, сидя в интернате, за тысячи миль от вас. Я был бы эгоистом, если бы заставил вас ждать, пока я выйду.
- Почему же тогда ты не простил меня? Почему мы не можем быть счастливы?
- Я сожалею о случившемся. Это не то же самое, что держать обиду. - Малколм сжал ее руку, стараясь приободрить, но это не особенно помогло растопить холод в ее душе. - Хотел бы я, чтобы все произошло по-другому? Безусловно. Я хотел быть мужчиной, который сможет позаботиться о вас обеих.
Тень сомнения проникла в ее душу.
- Так вот в чем дело. Ты пришел сейчас на помощь, стараясь загладить вину за то, что якобы не смог сделать восемнадцать лет назад?
- Частично да, - кивнул он, подтверждая опасения Селии по поводу их будущего, после всего того, что произошло в прошлом. Невозможно начать с чистого листа. Малколм подался вперед. - На кого она была похожа при рождении?
- Твои агенты в Интерполе не прислали фото из родильного дома? - резко спросила она, затем замолчала и подняла руку. - Извини за агрессивность. Она была… сморщенная, с грустным лицом. У нее были темные волосы и нежнейшая кожа. Я так ждала ее. - У Селии перехватило дыхание, каждое слово резало незажившую рану словно бритва.
Она отодвинулась, ей не хватало воздуха и пространства.
- Я действительно хотела ее, и всю свою жизнь я получала то, что хотела. Но что-то изменилось во мне, когда я посмотрела ей в глаза. Я знала, что никогда не смогу дать ей то, что ей нужно.
Селия вскочила, отчаянно стараясь убежать от тяжелых воспоминаний и обвинения, которое она прочтет во взгляде Малколма.
- Я не могу. Не сейчас.
Она пошла к дверям, сквозь слезы перед глазами ее всплыли две розы, стоящие на столе.
- Ее зовут Мелоди, - сказал он сдавленным голосом.
Она остановилась как вкопанная, не смея верить услышанному. Взявшись за ручку двери, она сказала, не оборачиваясь:
- Приемные родители спросили меня, как бы я назвала ее. Я не ожидала, что они оставят это имя.
- Они оставили. Я видел только одну ее фотографию - сделанную в семилетнем возрасте, - но и на ней она похожа на тебя.
Селия хлопнула себя ладонями по ушам:
- Прекрати. Если она захочет найти нас, то найдет. Она должна сама захотеть. Мы так решили.
- Я могу организовать это. - Малколм вскочил, быстро подошел к ней и обнял за плечи. - Мы теперь пара. Мы можем пожениться и найти ее.
- Я хочу, чтобы это было ее решение. Я обязана оставить выбор за ней, я в долгу у нее. - Селия моргала от слез, голова шла кругом, а сердце сжималось. Она не хотела, чтобы он делал что-то ради прошлого. - И это твое предложение сейчас так же внезапно, как и тогда, когда мы были подростками.
В его глазах мелькнуло разочарование.
- И ты так же быстро отказываешься.
- Ты хочешь изменить всю мою жизнь. - Селия убрала его руки со своих плеч. - Ты должен понять, что я больше не взбалмошная отчаянная девчонка. У меня жизнь, которой я горжусь и которую не собираюсь менять. Я не подхожу для такого сумасшедшего образа жизни, какой ведешь ты, - все эти гастроли и Интерпол. Боже, Малколм, пойми. Мы не можем кидаться в этот омут сломя голову.
- Тогда признайся. Вопрос не в моем или твоем образе жизни. Вопрос в том, хочешь ли ты быть со мной. - Он сделал шаг назад, на его каменном лице читалось разочарование, точно так же он смотрел на нее тогда, много лет назад. - Просто ты не хочешь даже попробовать. Как и тогда.
Как же он не понимает, что она не отвергает его, просто хочет найти компромисс.
- Это неправда. Ты даже не пытаешься встать на мое место. Малколм, черт возьми, я изменилась. Я не хочу, чтобы ты снова разбил мое сердце.
Гордо задрав подбородок, Селия развернулась и чуть было не сбила Терри Анн, стоящую в проходе. Неужели этот унизительный, разрывающий душу эпизод еще не закончен? Черт с ней, с гордостью. Селии надо выбраться отсюда.
Пробормотав "извините", она быстро обошла Терри Анн, затем понеслась вперед сломя голову. Ее босоножки стали отбивать по деревянному полу дробь, когда она помчалась по коридору особняка. Селия взбежала по изогнутой лестнице, ворвалась в свою спальню, украшенную антиквариатом и обоями с цветочными и полосатыми мотивами. Она захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной и тут увидела…
Она не одна в комнате.
Широкоплечий мужчина отпрянул от ее чемодана, в одной руке он сжимал ее сумку, в другой - листок бумаги.
- Адам Логан? - Она подошла к импресарио Малколма. - Что вы делаете в моей комнате?
Взгляд ее опустился на листок в его руке. Это была записка, напечатанная большими заглавными буквами, она видела такие же на угрожающих записках, которые получала последнюю пару недель. Эти заглавные буквы Селия могла прочесть и с того места, где стояла.
"БЕРЕГИСЬ, ТВАРЬ".
Малколм потер лицо, стараясь успокоиться, прежде чем заговорить с матерью. Одному богу известно, что она успела услышать из этой безнадежной беседы.
- Мама? Что ты делаешь тут? Тебе что-то нужно?
- Я хотела поговорить с вами, но, возможно, сейчас не лучший момент. - Терри Анн неуверенно застыла в дверях.
- Нет, мама, все нормально. Нам обоим нужно немножко остыть. - Хотя они не остыли даже за восемнадцать лет. - Присаживайся. Попробуй лепешки.
- Если настаиваешь. - Она подошла к столу, стуча каблуками желтых кожаных сапог по полу веранды.
Он отодвинул в сторону тарелку Селии.
- Что ты хотела сказать?
- Я слишком долго позволяла тебе содержать меня, - быстро произнесла она, словно эта фраза давно хотела вырваться наружу.
Что за ерунда? Мир, что ли, перевернулся, а он не заметил?
- Мама, это глупости. Я так обязан тебе. Я хочу подарить тебе все это - все, что ты хочешь.
- Ты мой сын. - Она потрепала его по руке. - Это была моя обязанность заботиться о тебе. Ты мне ничего не должен.
- Мама, эти деньги для меня совсем не важны. Я не замечаю этих трат. - Малколм мог закончить концертные выступления еще несколько лет назад.
- Дело не в этом, - гордо бросила она, складывая руки на груди.