- Ваши оправдания, милорд! - подсказала Виктория. Если он намеревался отступить, то ей хотелось, чтобы это произошло поскорее и маркиз перестал мучить ее своим присутствием.
Они остановились под лиловыми цветами глицинии, запах которой витал вокруг, подавляя своей тяжелой летней сладостью.
- Ну, - он с любопытством глянул на нее, однако не выпустил ее локоть, - на чем мы остановились? Ах да, я должен принести… извинения.
Девушка отважно встретила его взгляд, напоминающий кошачий. Под бархатом держащей ее руки она чувствовала сталь мышц.
Маркиз остановился между ветвями глициний и прижался к ней своим гибким мускулистым телом.
Он явно чего-то хотел от нее.
- Ранее я была не права. - Она старалась не повышать голос.
Его взгляд скользнул вниз, затем вернулся к ее лицу.
- Не правы в чем?
- Когда я впервые увидела вас, то подумала, что вы напоминаете вашего брата. Но вы совсем непохожи.
Длинным пальцем Олторп дотянулся до ее растрепавшегося локона и погладил его.
- Как долго вы знали этого тупицу?
От легкого как пух прикосновения по телу Виктории пробежала дрожь. Это встревожило ее, поскольку его вопрос звучал оскорбительно.
- Маркиза Олторпа все очень уважали.
- А я нет? Едва ли это открытие.
О Боже, он снова заставляет ее дрожать.
- Не могу понять, почему вы так плохо отзываетесь о своем брате.
Синклер придирчиво изучал ее лицо в мерцающем пламени факела, и у нее сложилось впечатление, что его занимало что-то еще, помимо флирта.
- Очевидно, не все, кто-то ведь прострелил ему голову.
Девушка оцепенела.
- И вам совершенно безразлично, что он мертв?
Он пожал плечами:
- Смерть есть смерть. - Его губы чуть дрогнули. - Я правильно слышал, что Марли называл вас Лисичкой?
Неожиданно все обрело смысл.
- Значит, весь этот разговор был лишь попыткой заманить Лисичку Фонтейн в сад, чтобы потом похвастаться победой перед дружками?
На секунду маркиз замер.
- А что, если и так? - Его чувственный рот сложился в легкую улыбку, от которой у нее перехватило дыхание. - Кроме того, у меня нет друзей. Есть только соперники.
- Итак, вы хотите поцеловать меня.
- Наверняка это не удивляет вас. - Он приподнял ее головку. - Вас ведь целовали раньше? Например, Марли.
Виктория едва удержалась от импульсивного желания облизнуть губы.
- Множество раз. И не только Марли.
- Но не я. - Олторп нежно взял ее лицо в ладони. С тихим прерывистым вздохом, который вовсе не был характерен для нее, Виктория скользнула руками по его плечам, стараясь поближе прижаться к нему.
Он медленно склонился к ней, теплые пальцы скользнули вниз, остановились, затем коснулись бедер, опускаясь все ниже. Ее пальцы запутались в его густых волосах, и Виктория попыталась управлять горячим крепким соприкосновением их губ. Все, что ей удалось услышать, это прерывистое дыхание и шум бежавшей по ее венам крови. Она никогда не чувствовала себя такой горячей, возбужденной и распущенной.
Отдаленная, мечтательная часть ее существа ощутила легкий холодный ветерок, который не способен был остудить начинавшийся пожар. К счастью, за ее спиной оказалось дерево, иначе она не смогла бы стоять прямо.
- Виктория!
В донесшемся до нее голосе звучала ярость. Граф Стиветон, должно быть, выкрикнул ее имя раз пять, но она впервые услышала его.
Оторвавшись от губ Олторпа, девушка с трудом перевела дыхание.
- Да, отец.
Бэзил Фонтейн стоял на берегу пруда и смотрел на нее. Его рука так крепко сжимала бокал с мадерой, что Виктория удивилась, как это он не раздавил его.
- Что, Бога ради, вы тут делаете? И перестаньте наконец обниматься!
Каким-то образом во время их поцелуя маркиз поднял юбку красавицы до бедер, так что в свете луны можно было увидеть чулки и шелковое белье. Теперь он медленно выпускал ее из своих объятий.
Виктории хотелось взглянуть на него, но она сумела преодолеть искушение. Взволнованная, в измятом платье, она не перенесла бы, если бы их поцелуй не произвел на маркиза такого же впечатления, как и на нее; не могло быть и речи, чтобы предположить, что все вышло наоборот.
- Вы, верно, лорд Стиветон, - протяжным голосом сказал маркиз.
- Я не намерен знакомиться с вами при данных обстоятельствах, мерзавец! Немедленно отойдите от моей дочери!
Виктория нахмурилась, здравые мысли начали проникать через окутывающее ее розовое облако. Отец не терпел сцен; конечно, он не стал бы кричать и топать ногами, привлекая внимание, если бы не необходимость спасти собственное доброе имя.
Она взглянула на противоположный берег пруда, и у нее все сжалось.
- Черт! - Ее голос был едва слышен.
- Я ожидал совсем другого конца, - пробормотал Олторп, очевидно, еще не придя в себя.
Все гости леди Фрэнтон стояли на дальнем конце пруда, хихикая и перешептываясь, указывая на злосчастное место, желая быть свидетелями ее последнего и самого шокирующего скандала.
- Как вы смеете столь фривольно обращаться с моей дочерью?
Леди Стиветон вышла из толпы и присоединилась к мужу.
- Виктория, как ты могла? Немедленно отойди от этого ужасного человека!
Виктория попыталась заставить рассудок вновь заработать. Она чувствовала себя настолько инертной, что даже сейчас предпочла бы стоять под глицинией и целовать высокого джентльмена, находящегося рядом.
- Эго просто поцелуй, мама, - сказала девушка так спокойно, как только могла.
- Просто поцелуй? - повторила леди Фрэнтон пронзительным голосом. - Да вы уже почти прелюбодействовали…
- Да нет же…
Лорд Фрэнтон вышел на пространство, освещенное факелом.
- Это переходит все границы, - объявил он. За ним следовало полдюжины самых рослых лакеев. - Я позволил вам присоединиться к нам сегодня вечером лишь из уважения к вашему покойному брату, Олторп, однако совершенно ясно, что вашему поведению нельзя доверять и ваши манеры не подходят…
- Могу ли я сделать предложение? - попросил маркиз; его голос звучал так спокойно, словно они обсуждали прогноз погоды.
Вне всякого сомнения, ему нередко приходилось сталкиваться с толпами сердитых людей. Виктория, однако, чувствовала себя униженной. Одно дело испытывать приподнятое настроение, а вот оказаться посмешищем - это выглядело совсем иначе. Теперь практически все видели ее почти обнаженной.
- Предложение? - с презрением откликнулся лорд Фрэнтон. - Нет уж, увольте…
- Прежде чем вы продолжите свою тираду, - перебил его Олторп, - сообщаю вам, что я вернулся в Англию с намерением взять на себя обязательства, соответствующие моему титулу. - В саду стало тихо, и Виктория рискнула бросить на него взгляд. - Я не желал нанести оскорбление неблагоразумным поведением ни леди Виктории, ни вам, - продолжил он ровным тоном, - а поэтому не откладывая поправляю дело. Мы с Викторией собираемся пожениться. Это удовлетворит ваше стремление сохранить приличия?
Виктории показалось, что у нее земля уходит из-под ног.
- Что? - выдохнула она.
Маркиз кивнул, но было невозможно определить, шутит он или же говорит серьезно.
- Мы оба зашли слишком далеко. Это единственно правильное решение.
- Единственно правильное решение, - резко произнесла она, - забыть о случившемся. Ради всего святого - это был просто поцелуй!
- С его рукой, лежащей на… вы знаете на чем. Это вовсе не поцелуй! - прокричал герцог Холинг из толпы. Десятки других гостей эхом повторяли его замечание в еще более живописных тонах.
- Вы, несомненно, вступили во внебрачную связь! И это в моем саду! - Леди Фрэнтон артистически упала в обморок на руки своего мужа.
Выносить продолжающиеся хихиканье и шепот было нестерпимо.
- Я никогда не видела его до сегодняшнего вечера! - пронзительно завопила Виктория.
- Нас заботит не то, где были твои глаза, дочка, - с побелевшим лицом прохрипел лорд Стиветон. - Вы зайдете ко мне завтра, Олторп, иначе я засажу вас в тюрьму или повешу.
Маркиз коротко поклонился:
- Значит, до завтра. - Он взял руку Виктории и нежно провел по ней губами, затем повернулся нттеабруках и пошел по направлению к дому.
Бездельник! Виктория готова была побежать вслед за ним, но отец решительно шагнул к ней.
- Пойдем, девочка.
- Я не выйду замуж за Сина Графтона! - выпалила она.
- Нет, выйдешь! Я не раз предупреждал тебя, но ты и не думала прислушиваться к нашим советам. Если ты не станешь его женой, никто из нас уже не сможет больше показаться в Лондоне. Половина твоих кавалеров видела у тебя то, что неприлично назвать… Дважды за один вечер, как сообщила мне леди Фрэнтон.
- Но…
- Достаточно, - отрезал он. - Мы сделаем все приготовления завтра.
Виктория открыла было рот, чтобы возразить, но при виде свирепого взгляда отца успокоилась и замолчала. Завтра еще так далеко - у нее достаточно времени объяснить все случившееся, когда родители смогут ее выслушать. Одно ей было абсолютно ясно: ни при каких обстоятельствах она не выйдет замуж за Синклера Графтона, маркиза Олторпа. И разумеется, не потому, что он явился так внезапно, как темный демон-искуситель, и сделал ей предложение.
Глава 2
Этот проклятый ублюдок Марли снова пытается испортить ему жизнь.
Надо было решать: умыкнуть ли подружку виконта или расправиться с ним самим. Принимая во внимание последствия вчерашнего вечера, Синклер вовсе не был уверен, какой из шагов окажется наиболее приемлемым.
Кто-то постучал в дверь спальни, но он не обратил на это внимания и продолжал бриться. Его камердинер, однако, выпрямился и посмотрел на дверь.
- Нет, - произнес Синклер, прежде чем Роман смог что-нибудь предложить.
- А вдруг это что-то важное? Твоя невеста могла покинуть Англию.
- Или еще один из ее поклонников прибыл, чтобы застрелить меня.
Маркиз не прочь был бы повидать одного из них. У него в кармане лежал очаровательный пистолет с перламутровой ручкой, как раз для таких случаев.
В дверь опять постучали, на этот раз громче.
- Может, все-таки…
- Перестань так нервничать.
Камердинер неподвижно смотрел на хозяина какое-то время, затем отделился от стены и широко распахнул дверь.
- Это Майло, милорд.
Ничуть не удивившись, Синклер продолжал брить подбородок.
- Благодарю тебя, Роман. Ты не знаешь, чего он хочет?
- Я бы знал, милорд, но он все еще не разговаривает со мной.
Син со вздохом бросил бритву в тазик с мыльной пеной. Подхватив полотенце, он поднялся на ноги и повернулся к двери.
- Да, Майло?
Дворецкий обошел Романа, стараясь не смотреть на гротескно одетого камердинера.
- Почта только что доставила письмо для вас, милорд. От леди Стэнтон. - Тон Майло был не дружелюбнее абсолютного молчания, которым он приветствовал Романа.
Маркиз вытер остатки мыльной пены с лица.
- Благодарю.
Дворецкий протянул ему послание, и Синклер положил в карман сложенную бумагу, даже не взглянув на нее.
- Майло, ты часто прерывал туалет моего брата, чтобы принести ему пустячную корреспонденцию?
Дворецкий покраснел.
- Нет, милорд. - Он поднял свой заостренный подбородок. - Но пока я еще не знаю ваших привычек. К тому же я не предполагал, что письмо пустячное. Извините.
- Извинения принимаются. Пожалуйста, пошли леди Стэнтон букет алых роз с моими наилучшими пожеланиями и сообщи господину Туодлу, что сегодня вечером я не ужинаю дома.
- Хорошо, милорд.
- Майло!
Дворецкий обернулся.
- Да, милорд.
На лице Синклера появилась мрачная улыбка.
- Забудь про леди Стэнтон. Я сам разберусь с ней.
- Я… да. Как прикажете, милорд.
Как только дворецкий вышел, Роман закрыл за ним дверь.
- Тебе следовало бы уволить этого напыщенного индюка.
Синклер пожал плечами:
- Он достаточно опытный дворецкий.
- Да, но мне не нравится твоя идея сохранить штат прислуги твоего брата. Один из них способен однажды ночью всадить пулю тебе в голову.
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них скрылся из виду. - Сев в кресло, Синклер жестом указал на костюм, разложенный на большой смятой постели. - Кроме того, я не собираюсь удивлять этим голубым безобразием моего будущего тестя.
- Но одежда вполне подобает случаю…
- Точно. Он может одобрить ее, и где я тогда окажусь? Подбери что-нибудь в бежево-кремовых тонах.
- Тогда вы будете выглядеть повесой.
- Я и есть повеса, идиот. Я не намерен позволить Стиветону забыть об этом хотя бы на минуту.
Олторп вынул из кармана письмо и, пробежав его глазами, сердито откинулся на спинку кресла.
- Сначала общество пыталось навязать мне неожиданную женитьбу, а теперь еще и это. Недаром говорят: "Пришла беда - отворяй ворота".
- Можешь сколько угодно обзывать меня идиотом, - проворчал камердинер, - но ты первый, кто попал в брачную ловушку Лисички Фонтейн.
- Я еще никуда не попал. Мы теперь на равных с Марли.
- А как же женитьба?
- Это был единственный путь избежать побития камнями и изгнания из Лондона.
- А…
- Вот тебе и "а"… Ни один отец в здравом уме не позволит своей дочери выйти за меня замуж. Все считают, что безопаснее приковать меня за ногу к какой-нибудь бедняжке, но это недоразумение. - Синклер перечитал письмо, ища в нем хоть какой-то луч надежды. - Бейтс шлет тебе привет.
- Мог бы прислать и кое-что посущественнее, мошенник. За ним должок в десять фунтов.
Наконец на кровать легла надлежащая одежда, и камердинер направился к туалетному столику.
- А кто эта леди Стэнтон?
- Вдова, живущая в Шотландии, дальняя родственница Уолли, седьмая вода на киселе.
- Звучит вполне безопасно.
Синклер взглянул на слугу.
- Хотелось бы думать, что я кое в чем сведущ и твои десять фунтов находятся на пути в Лондон, если тебе это интересно.
Это известие подействовало на слугу умиротворяюще.
- Бейтс ничего не раскопал?
- Нет, хотя, полагаю, всегда есть надежда. Уолли и Криспин встречаются с ним. Здесь мы перегруппируемся. На Уэйхаус-стрит сдается дом, вернее, это делает леди Стэнтон. - Олторп протянул письмо камердинеру.
- По крайней мере я рад, что приезжает Криспин, - сказал Роман. - Может быть, он сумеет уговорить тебя образумиться и не кончать дело женитьбой.
- Теперь я маркиз Олторп. Мне необходимо немедленно жениться, хотя бы ради Томаса.
Мысль о том, что он сможет залучить Лисичку Фонтейн в свою постель, действовала возбуждающе. Зная вкус Марли, можно было ожидать встречи с вульгарной девчонкой, но не богиней. Эти длинные загнутые ресницы…
- Знаю, знаю. Но все в Лондоне думают, что ты… ну, вроде бы как… он, а он не стал бы выбирать себе невесту - даже такую необузданную, как Лисичка.
Фыркнув, Синклер взял у слуги письмо, смял его и бросил в камин.
- Я - это он, и сейчас ни о какой свадьбе не может быть и речи. Не усложняй ситуацию.
Роман оживился.
- Это ты усложняешь, разве нет?
Синклер прищурился.
- В последний раз, Роман, я - это он. Ничего не изменилось после пребывания во Франции, Пруссии или Италии, за исключением стоящей перед нами цели. Перестань заставлять меня защищать себя, бедняжку.
- Но это не…
- Разговор окончен!
- Хорошо, милорд. - Роман взмахнул рукой. - Если ты хочешь, чтобы каждый считал тебя подлым мерзавцем, и собираешься жениться на экстравагантной дочери графа, лишь бы замаскировать свой обман, - это твое дело. Если же…
Син вскочил с кресла.
- Я здесь, чтобы найти убийцу моего брата, Роман. Последние пять лет чертова Корона заставляла меня скитаться по всему континенту, но с Бонапартом теперь покончено, как и со мной. Однако я буду маскироваться, пока это соответствует моим планам, понятно?
Слуга подавил глубокий вздох.
- Ясно как день.
- Отлично. - Синклер позволил себе легкую усмешку. - И не болтай лишнего, иначе мы все погубим.
Роман скрестил руки на груди.
- Впредь буду нем как рыба, честное слово!
- Ты не можешь говорить об этом всерьез.
- Я никогда не был столь серьезен, Виктория. - Граф Стиветон ходил кругами вокруг кушетки, стоящей посреди библиотеки, и от его тяжелых шагов дребезжали стеклянные двери стоящего в другом конце комнаты шкафа. - На сколько твоих проделок мы были вынуждены закрывать глаза, и как долго нам придется делать это впредь?
- Столько, сколько понадобится.
- Виктория!
Положив одну руку на лоб, Виктория приняла позу полной беспомощности.
- Ради Бога, поверь, это был просто глупый поцелуй!
- Ты целовала Синклера Графтона в совершенно… интимной манере. Ты позволила ему обнимать себя! Я больше не желаю выносить все это.
Увы, она уже использовала позу беззащитности на прошлой неделе. Тогда это не сработало, и долгих три дня ее не выпускали из дома.
Виктория села.
- Итак, ты хочешь, чтобы я вышла за него замуж? А это не слишком сурово? Я целовалась и с другими мужчинами, но тогда ты не требовал…
- Довольно! - Стиветон закрыл уши руками. - Тебе и тогда не следовало целоваться, но на этот раз ты делала это в присутствии целой толпы гостей.
- Чрезвычайно глупой толпы.
- Виктория!
- Но…
- Никаких объяснений. Если он еще не покинул нашу страну, ты выйдешь замуж за лорда Олторпа и сама будешь отвечать за последствия своих действий.
- Неужели тебе никогда ничего не приходилось делать ради забавы? - Она попыталась воззвать к его чувству сострадания.
- Забавы предназначены для детей, а тебе уже двадцать лет, и сейчас главное, чтобы кто-нибудь захотел взять тебя в жены. - С этими словами граф покинул комнату и направился в свой кабинет. Там он будет ждать прихода Олторпа и тогда уж постарается сбагрить дочь с рук долой, так чтобы ему больше не нужно было беспокоиться о ее чересчур резвом поведении.
Виктория вздохнула и прилегла на кушетку. Этот брак станет всеобщим посмешищем. Конечно, она зашла слишком далеко, но ее родители должны бы уже привыкнуть к этому.
- Я не собираюсь замуж! - пронзительно закричала она, глядя в потолок.
Ответа не последовало.
Из всех видов наказаний, которые изобрели ее родители, этот являлся наихудшим. Через год она станет совершеннолетней, сможет путешествовать и заниматься делами, которые сочтет нужными. Но стоит ей выйти замуж, ее деньги перейдут к Синклеру Графтону, и он, вне всякого сомнения, спустит за игорным столом все до последнего пенса, прежде чем она сможет употребить их на что-то полезное.