- Я пока еще не представила ему Мунго.
- Это может стать решающим фактором.
Конечно, Александра только хотела поднять ей настроение, но Виктория тем не менее оценила ее жест.
- Ты права. Но как один и тот же человек может представляться одновременно таким привлекательным и… таким несносным? Только не говори мне, что я должна задать этот вопрос самой себе.
Александра засмеялась.
- Тогда я вообще ничего не скажу - кроме того, что ты не трусиха и не пасуешь перед трудностями.
- Полагаю, следует побыть замужем дольше, чем один день, прежде чем полностью отречься от мужа.
- Вполне справедливо.
- Что ж, спасибо за участие, и… буду держать тебя в курсе.
Когда Виктория вернулась в Графтон-Хаус, Синклер уже ушел, и она отправилась в зимний сад покормить своих питомцев. Кошки явно наслаждались растерзанными растениями, раскиданными по комнате, а Генриетта и английская гончая Гросвенор расположились на старой кушетке, которая была куплена специально для них. Мунго-Парк все еще притворялся частью изысканного карниза над окном, но горстка орехов на камине уменьшилась вдвое.
Виктории очень хотелось позволить им побегать по дому, раз уж они привыкли к новому жилищу, но она не знала, как Синклер отнесется к этому. Ее родители настаивали на том, чтобы все животные оставались поблизости от нее. Даже Лорду Бэгглсу разрешалось выходить ночью и путешествовать только до закрытых дверей ее комнаты. Лорд и леди Стиветон были бы счастливы держать и дочь запертой в том же пространстве.
Удалившись к себе вечером, Виктория еще долгое время смотрела в окно, но в ту ночь призрачные фигуры не появились. Несомненно, Синклер выбрал другое место для своих встреч - а где, она уже никогда не узнает.
Он притворялся пьяным, чтобы развязать языки тем, кто его окружал. Это предполагало, что маркиз использовал эту тактику и раньше, но почему? Какую информацию он выискивал? Относилось ли это к убийству брата? Она так не думала - Син сказал, что вернулся в Англию, надеясь найти убийцу. Очевидно, в Европе у него были другие дела.
Но, может быть, он притворялся и в других своих привычках? Виктория продолжала думать о другом Синклере - умном, сообразительном и очень сексуальном, о том, который появился так внезапно, чтобы смущать и мучить ее.
Улыбнувшись, она юркнула под теплое мягкое одеяло. Они были женаты только два дня, а она уже обнаружила один из секретов мужа Узнать остальные его тайны было только делом времени.
- Ты сказал ей?
У Бейтса дрогнула челюсть, а Уолли расплескал эль. Криспин Хардинг оставался непроницаемым, словно он и не ожидал ничего другого.
- У меня не оставалось выбора. - Син защищался как мог. - Она видела вас, болваны, в моей конюшне прошлой ночью.
- И ты открыл ей всю правду? - прошипел Бейтс. - Ты, мастер мистификаций?
- О Боже, я же не докладывал ей всего. Главное, чтобы она не задавала неприятных вопросов. - Маркиз надеялся, что истории, которую он рассказал, будет достаточно, однако у его жены проявилась удивительная способность видеть больше, чем другие.
Три последних дня она избегала его, проводя время с друзьями или оставаясь в комнатах со своим зверинцем. Несколько раз Синклер пытался как бы невзначай встретить ее, чтобы определить, простила она его или все еще дуется. К тому же у него появилась странная потребность видеть ее - ему хотелось дотронуться до нее, поцеловать, заключить в объятия, но с этим он мог немного подождать. Он был терпеливым, но уж, конечно, не евнухом.
- Ты выжил из ума. Пара хорошеньких голубых глаз взглянула на тебя, и ты раскрыл ей все наши секреты. - Уолли подал знак, чтобы принесли еще эля.
- Фиалковых глаз, - поправил Син. - Они действительно замечательные. Я всего лишь сказал ей, что хочу найти убийцу Томаса.
- А как ты объяснил наше присутствие?
- Сказал, что вы мне помогаете. И говорите тише.
Синклер замолчал, наблюдая за тем, как лакей расставляет новую порцию напитков. Ему не понравилось предположение шотландца, будто он так увлекся Лисичкой, что забыл об убийстве брата.
- Полагаю, вы расскажете мне, что вам удалось узнать.
- У меня ничего нет, - доложил Уолли - Тот, кто топит кошек, все так же шпыняет их и рычит на детишек. Полагаю, это наш очередной святой. Экспортирует все, на чем можно хорошо заработать. Однако за ним нет ничего, подтверждающего обвинение в убийстве. Вчера он присутствовал в парламенте, но ты это знаешь.
Синклер кивнул:
- Я видел его там, как и Килкерна, который оказался оголтелым противником Бонапарта.
- Да, - согласился Криспин. - Его кузена убили в Бельгии. Не думаю, что он тот, кого ты ищешь.
Хотя граф не был симпатичной личностью, маркиз уже и сам пришел к этому заключению, о чем и поведал товарищам.
- Ты был готов испепелить его на своей свадьбе. Я подумал, что тебе хотелось превратить его в мясо для червей.
- Чистая правда.
- Пусть крылатые ангелы поют за его упокой.
- Крисп…
- Пусть все твое прошлое осветит его путь к дурной смерти.
- Я понял. А теперь перестань цитировать Шекспира, - проворчал Синклер. - Кто-нибудь может принять тебя за джентльмена.
Криспин ухмыльнулся:
- Только за племянника джентльмена, мой мальчик. Только за племянника.
- Да, - передразнил Уолли, - за племянника кровавого герцога Аргайла.
- Любимого племянника, Уоллис. И скажи спасибо - без моих родственников с голубой кровью ты никогда не увидел бы изнутри достойный джентльменский клуб вроде этого.
- Не забывай, шотландец, - я внук герцогини.
Бейтс фыркнул:
- Когда вы перестанете обсуждать голубизну вашей крови, я скажу, что и у меня нет никаких новостей. Тот пьяница Рамсей Дюпон не мог бы совершить убийства, даже если бы кто-то зарядил для него пистолет и направил на цель.
- Итак, все три славных джентльмена представляются достаточно невинными и мы можем вычеркнуть их из нашего списка.
Криспин кивнул:
- Если бы Килкерн убил твоего брата, это был бы честный поединок, а не убийство.
Синклер прищурился:
- От этого он не кажется мне более симпатичным.
Шотландец усмехнулся:
- Я знаю.
- Дюпон тоже чист. Он мог бы совершить убийство, но недостаточно умен, чтобы провести кого-то.
- Уолли?
- Черт побери, дай мне еще несколько дней, чтобы разобраться с этим губителем кошек. Я еще не нашел никакого мотива, но предполагаю, что ублюдок мог быть причастным к убийству.
- Хорошо, тогда мы можем взяться за следующих трех…
- Извините меня, Олторп.
Синклер обернулся. Ему показалось, что он услышал мягкий голос брата.
- Лорд Уильям!
Уильям Лэндри был пьян. Ничего удивительного - сын герцога Феншира входил в число волков, преследовавших Лисичку в тот вечер, когда он увлек ее в сад. Только этого ему и не хватало на сегодняшний вечер - пьяного поклонника жены.
- Думаю, вам следует знать кое о чем. - Лорд Уильям мрачно уставился на Синклера. - Вы сумели найти легчайшую дорогу к постели Лисички, но это совсем не означает, будто нам нравится ваше присутствие здесь.
- Меня, право, не заботят ваши проблемы. Что-нибудь еще?
- Я… то есть мы интересуемся, является ли Лисичка такой же необузданной в постели, какой бывает, когда закусывает удила?
Син поднялся со стула и ударил Лэндри в лицо кулаком. Словно сквозь сон он слышал, как его спутники ругались и убирали вокруг мебель. Не обращая на них внимания, маркиз сбил фигляра с ног, и тот упал на пол, перевернувшись через спинку стула.
Итак, Лэндри не был с ней в интимных отношениях, но это открытие нисколько не успокоило его. Никто, кого Виктория считала другом и поклонником, не произнес бы такие слова на публике. Во всяком случае, не тогда, когда ему было что сказать.
Рыча, он рывком поднял Лэндри на ноги и снова уложил его крепким ударом в челюсть.
Прежде чем Синклер успел еще раз нагнуться к своему противнику, крепкие руки обхватили его за талию и оторвали от пола.
- К черту, Криспин, отпусти меня! - прорычал он.
- Ты собираешься прикончить его?
Маркиз презрительно посмотрел на хрипевшего на полу лорда Уильяма. Убийство в настоящее время определенно усложнило бы проведение расследования.
- Нет.
Огромный шотландец отпустил его. Оглянувшись, Син присел на корточки около плеча Лэндри.
- Больше никогда не оскорбляйте мою жену, - произнес он тихо, - иначе я прикончу вас.
Лэндри застонал, но никак не отреагировал на его предупреждение Тем не менее он вряд ли забудет урок. Синклер выпрямился и направился к двери.
- Теперь никто не подумает, будто ты стал слишком респектабельным, - высказался Бейтс, когда они вышли на улицу.
- Несомненно. - Син потер свой кулак. Разумно это или нет, но он был доволен, что отколотил негодяя; ему не доводилось участвовать в шумных ссорах с тех пор, как они покинули Европу. - У меня в списке еще трое подозреваемых, которые находились в городе и, возможно, видели Томаса в день, когда он был убит. - Достав список, маркиз протянул его Бейтсу.
- Что-нибудь относительно Марли?
- На сегодняшний день - ничего, а там посмотрим. Оставьте его мне.
- Я и не собираюсь становиться между вами, - проворчал Бейтс.
- Что-нибудь еще? - Уолли заглянул в список через плечо Бейтса.
- Я попытаюсь найти данные о голосовавших в парламенте и узнать, кого не было в Лондоне на той неделе, когда убили Томаса.
- Это упростит дело, - согласился Криспин.
- Если речь действительно идет о пэре. - Бейтс вздохнул, протягивая список шотландцу.
Это было только одним из множества "если", с которыми они столкнулись, вернувшись в Лондон. Из Парижа задача не казалась такой обескураживающей, особенно после сотни успешных операций, проведенных ими, и не менее опасных.
- Мы ищем того, кто мог бы хоть немного помочь нам. - Синклер оглянулся на здание клуба. - Принимая во внимание, что я умудрился возбудить столько слухов, думаю, нам следует несколько дней связываться через леди Стэнтон, а не собираться вместе.
Уолли и Бейтс, дружно кивнув, тут же направились к "Ковент-Гардену" и менее респектабельной части Лондона. Криспин, однако, остался на месте.
- Что дальше? - сдержанно спросил Син.
- Тебе пора домой. Виктория все еще там, и тебе придется иметь дело с ней.
- Да-а. Мудрые слова от закоренелого холостяка.
- Ты также был холостяком, пока не увидел Лисичку Фонтейн.
- Поверь мне, Хардинг, я не придурок, охваченный любовью.
- Скажи это Уильяму Лэндри. Ты провернул не самое тонкое дельце, друг.
Синклер ощетинился.
- Каждый день меня посещают мысли о Томасе и о том, что, будь я здесь, он мог бы остаться в живых. Теперь я должен найти убийцу - не важно как.
- И не важно, кому ты причинишь боль.
- Лисичка Фонтейн - самый ценный источник, попавший нам в руки. Она не первая женщина, которую я использовал.
- Но она первая женщина, на которой ты женился.
- Замолчи!
- Иногда тебе следует спрашивать себя, почему ты делаешь это.
- Спокойной ночи, Криспин.
Когда он вернулся в Графтон-Хаус, Виктория уже спала. Синклер прошел через длинный холл и лабиринт комнат в кабинет Томаса и медленно сел в кресло. Ранним вечером, при зажженных лампах - не могло быть сомнений, что Томас увидел своего убийцу, как только тот вошел в комнату, но не приложил никаких усилий для своей защиты.
Один из этих приятных, вежливых джентльменов убил его - убил хладнокровно. Синклер не доверял никому из них после того, как обнаружил скрытые слабые места у их представителей в Европе. Больше всего его терзало то, что все случившееся могло быть его виной, если он узнал ложную информацию и кто-то решил, что она передана Томасу.
- С вами все в порядке?
Вздрогнув, он схватился за пистолет и тут же понял, что слова исходили от Лисички. Она стояла в дверях - светлая тень на фоне темного холла. Он с усилием откинулся на спинку кресла.
- Да, все хорошо. Отчего вы встали?
- Просто я слышала, как вы вернулись. - Она неуверенно вошла в залитую лунным светом комнату. - Здесь убили Томаса?
- Да.
Длинные вьющиеся волосы Виктории разметались по плечам, и ему мучительно захотелось коснуться их.
- Он сидел за столом, когда это случилось?
- Да.
Она склонила голову.
- Мне жаль, что у меня сложилось неверное представление о вас, Синклер.
- А может быть, и нет.
Виктория медленно подошла к нему и протянула руку.
- Не сидите здесь. У меня по всему телу мурашки.
Син позволил ее маленькой изящной руке взять его за руку и поднять с кресла.
- Вы хорошо знали Томаса?
- Он был старше вас, не так ли?
Поскольку она, казалось, не спешила уйти и по-прежнему держала его за руку, он притянул ее к себе, а затем медленно наклонился, чтобы дать ей время возразить. Когда же она не сделала этого, он нежно поцеловал ее, наслаждаясь теплым, податливым прикосновением ее рта.
- Да. Ему было около сорока - он был на целых десять лет старше меня. Они с бабушкой практически вырастили Кита и меня. - Синклер пальцами обвел контур ее лица. - И все-таки: вы хорошо знали Томаса?
- Нет, не очень. Думаю, мое окружение было слишком шумным для него.
- Все, что бы вы ни рассказали о нем, может помочь.
- Он был любезным и спокойным, любил живопись Гейнсборо, а однажды упомянул при мне, что сам немного рисует.
- Правда? - Синклер еще острее почувствовал утрату брата. - Я не знал этого.
- Он говорил, что у него не очень большие способности, но, по-моему, это не так. Вы нашли его работы?
- Нет, но, возможно, они сохранились у моей бабушки.
- Почему бы не спросить ее об этом?
- Я обязательно так и сделаю. - Он внимательно взглянул на нее. - Отчего вы так дружелюбны сегодня?
- Не знаю. Просто я думала, как ужасно потерять родного человека, а затем увидела вас в этом кресле…
- И?..
- Меня удивило, отчего вы находились вдали отсюда целых два года.
- Если бы я знал о вас раньше, то не отсутствовал бы столь долго, - заметил он.
Внезапно Виктория уперлась ему в грудь рукой и оттолкнула.
- Вы хотите использовать мое сострадание, чтобы соблазнить меня!
Он отступил на шаг назад.
- Но разве не вы используете имя Томаса как предлог каждый раз, когда мы целуемся? И почему я вас так нервирую?
- Нервируете? - Она рассмеялась. - Отнюдь! Вы не первый мужчина, который целовал меня или шептал сладкие, льстивые пустяки, чтобы завоевать мое расположение.
Синклер прищурился, и перед ним возникла досадная картина: Марли, кружащий ее в танце.
- Однако вы не вышли замуж ни за кого из них.
- Никто не был настолько бестактен, чтобы пытаться обольстить меня на глазах отца и половины Лондона. Спокойной ночи, милорд.
Маркиз знал, что все получилось нелепо и он действительно поступил бестактно в тот вечер, - но лишь потому, что не ожидал вновь увидеть ее в Лондоне. После нескольких дней, которые они прожили под одной крышей, у него не было ни малейшего представления о том, что двигало ею и каковы были ее мотивы, тогда как обычно он мог оценить любой характер в течение нескольких минут. То, что она то приближалась, то удалялась от него, не было ее виной - это он менял правила игры.
- Кто, вы думаете, убил Томаса? - спокойно спросил Синклер, напоминая себе, что он задает этот вопрос, потому что нуждается в ее содействии и вовсе не хочет сердить ее.
Она остановилась на пороге комнаты.
- Я не знаю. А вы?
Маркиз вздохнул. Виктория была права в одном: он действительно каждый раз использовал ее сочувствие.
- Любой.
- Любой?
Он пожал плечами:
- Я никого не исключаю. Любой мог сделать это. Мне только нужен мотив, чтобы вычислить этого человека.
- Например?
Синклер облокотился о край стола.
- Я не знаю, с кем Томас имел дело. Он писал мне, когда выдавалась такая возможность, но письма, даже те, которые доходили, были лишены какой-либо новой информации. Однако что-то все же стало известно тем, кому не следовало.
- Почему вы находились в Париже, когда это было столь опасно? Что держало вас там, Синклер?
Ему до боли хотелось ответить на ее вопрос: она обращалась с ним так же бесхитростно и заинтересованно, как до этого с дворецким. Тогда Майло готов был рассказать ей все. Он тоже расскажет, но только после того, как узнает, почему умер Томас.
- Ну, знаете, пари, вино, женщины весь день и всю ночь напролет. Новый порядок, введенный Бонапартом, выглядел весьма консервативным, но французская знать и большинство его офицеров считали, что это не относится к ним.
- Как я слышала, вы полгода жили в борделе. Это правда?
Позже ему придется возненавидеть себя за свой ответ.
- Мадам Эбьер. Самые хорошенькие девочки в Париже. Бордель посещали некоторые из наиболее влиятельных членов правительства Бонапарта. Ну, теперь ваша очередь, Лисичка, вы ведь тоже любите развлечения, не так ли?
- Иногда. Они помогают убивать время. - Виктория подозрительно посмотрела на него. - В прошлом месяце, - медленно произнесла она, - лорд Ливерпул заявил, что арестованы последние известные сторонники Бонапарта.
- Неужели?
- Его слова не вызывают сомнений. И если вы были на дружеской ноге с офицерами и знатью этого маньяка, то как вам удалось избежать ареста?
- Будьте осторожнее в заключениях, Виктория. Вы полагаете, что я агент?
- Надеюсь, нет. - Она, пятясь, вышла из комнаты. - Спокойной ночи, Синклер.
Какое-то время он не двигался, разрываемый восхищением и смущением. Возможно, ему следует подумать, не рассказать ли ей правду, пока она сама не напридумывала бог знает что.
Глава 7
Хотя Виктория и считала себя смелой, выходя из экипажа Олторпа, она испытывала некоторое волнение, думая об исходе авантюры, которую собралась предпринять.
Глубоко вздохнув, она поднялась по узким ступеням дома и взялась за медное кольцо.
Дверь распахнулась.
- Что вам угодно, мисс? - На нее с любопытством смотрел пожилой господин в модной черной ливрее.
- Леди Друсбери дома?
- Сейчас спрошу. Могу я узнать ваше имя?
- Леди Олторп. - Ей казалось странным звучание этих слов.
Слуга тут же впустил ее.
- Извините, что не узнал, миледи. Пожалуйте в гостиную.
- Благодарю.
Дворецкий повел ее вверх по ступеням к маленькой светлой комнате, расположенной на восточной стороне дома. Комнату украшали вышивки и туго набитые подушки - явное свидетельство того, что ее хозяйкой была женщина.
Виктория села в одно из кресел. Из окна она видела небольшой садик, примыкающий к дому. Если леди Друсбери не захочет ее принять, неизвестно, что ей делать дальше и где получить нужные ответы.
- Леди Олторп! - приветливо сказала хозяйка, входя. Виктория вскочила на ноги и сделала реверанс.
- Леди Друсбери.
- Пожалуйста, садитесь и… называйте меня Августой.
- Августа. Благодарю вас. Вы можете называть меня Викторией или, если пожелаете, Лисичкой.