Пять минут спустя она уютно устроилась в уголке огромной софы в гостиной, а Карлос растянулся на диване напротив. В камине потрескивали сосновые поленья, наполняя помещение ароматом смолы. Труба из полированного камня поднималась к сводчатому потолку. Таким же камнем был выложен очаг на веранде с видом на горы. На столике рядом с ней стояла тарелка с маленькими порциями разнообразных деликатесов. Карлос предпочел сэндвич. Он не обращал внимания на то, что шеф-повар превратил простое блюдо в настоящее произведение кулинарного искусства. Он ел как обычно, не смакуя пищу, воспринимая ее всего лишь как источник энергии для своего тела. Лайла всегда восхищалась им в такие минуты. Он обладал богатством и привилегиями, однако предпочитал посвятить свою жизнь служению другим людям.
- Это место… У меня нет слов для того, чтобы его описать, - произнесла она, сделав глоток чая.
Именно в таком отдыхе она нуждается после напряженных последних месяцев. Уединенное шале теплое и уютное.
Прожевав кусок сэндвича, Карлос вытер рот салфеткой.
- Когда мой отец свыкся с тем, что его сыновья не собираются всю свою жизнь прятаться вместе с ним на его острове, он обустроил остальные дома, принадлежащие нашей семье, таким образом, чтобы у нас все было под рукой. - Он сделал охватывающий жест рукой. - Так что у нас не было необходимости тратить время на бытовые проблемы и часто выходить из дому.
В обычном мире на долю родителей выпадает немало хлопот. Лайле даже представить было страшно, со сколькими проблемами пришлось столкнуться изгнанному королю, который был вынужден в одиночку воспитывать троих сыновей.
Она положила ладонь себе на живот.
- У него были основания беспокоиться о вас.
- Это понятно. Но жизнь в четырех стенах - это вообще не жизнь. - Карлос доел остатки сэндвича.
- Даже если тебя со всех сторон окружает роскошь?
- Особенно если она тебя окружает. Но, должен признаться, этот дом идеальное место для проведения отпуска. Здесь есть даже зал для гольфа и винный погреб, но, поскольку ты в положении, содержимое последнего в этот раз мы изучать не будем.
В этот раз? Он собирается ее еще сюда приглашать?
Когда Карлос убедится в том, что это действительно его ребенок, им придется общаться не только на работе. Возможно, он еще этого не осознал, но его жизнь уже навсегда связана с ее.
Он почесал затылок, и свитер обтянул его широкие плечи.
- Думаю, в сауну тебе тоже идти не стоит. Из университетских лекций я помню, что беременные женщины должны соблюдать осторожность, когда дело касается сауны и горячих ванн.
Щеки Лайлы вспыхнули при воспоминании об их близости в ванне в ту ночь, когда был зачат их ребенок. Карлос установил у себя в доме огромную ванну с гидромассажем в лечебных целях, но тогда они использовали ее не по назначению.
Воздух между ними зазвенел от напряжения, когда она прочитала в его потемневших глазах, что он тоже помнит ту ночь. Что она подействовала на него так же, как на нее.
После той вечеринки, когда он впервые к ней прикоснулся как мужчина к женщине, она не может ни о чем больше думать, кроме как о его ласках и поцелуях.
Стоя в саду на крыше больницы, Лайла смотрела на рождественские огни Такомы. Уставшая от громкой музыки и общения со спонсорами, она наслаждалась великолепным видом и не сразу обратила внимание на стук шагов у себя за спиной.
Она без труда узнала неровную поступь человека, с которым проработала четыре года. После звонка матери, которая в слезах пожаловалась ей на то, что нашла в кабинете отца новую ночную рубашку не ее размера, она подумала, что ей не помешало бы немного отвлечься.
Секунду спустя Карлос накинул ей на плечи шаль:
- Мне бы не хотелось, чтобы ты простудилась.
- Спасибо. - Она плотнее закуталась в шаль. - Сегодня ты был очень любезен с членами правления. Я не стану ворчать, если ты захочешь уйти пораньше.
Он засунул руки в карманы смокинга. Его темные глаза блестели в свете крошечных белых лампочек.
- Намекаешь на то, что до сих пор я был недостаточно вежлив?
- Я знаю, что ты не любитель подобных мероприятий. На них ты одним глазом смотришь на часы и с нетерпением ждешь, когда сможешь вернуться к работе.
- Невозможно смотреть на часы, когда рядом есть такая красивая женщина, как ты.
Лайла приоткрыла рот и тут же закрыла. Ее сердце бешено застучало. Они четыре года были друзьями и никогда не переходили эту грань. Ее влекло к нему, но она не думала, что это взаимно.
- Мне нужно тебя поблагодарить?
- Очевидно, я намного лучше скрываю свои эмоции, чем ты думаешь, раз ты никогда не замечала, как действуешь на меня.
- Ты выпил? - спросила она.
- Ни капли.
- Я тоже.
- У меня был трудный день, и что-то в твоем лице подсказывает мне, что у тебя тоже. Подобное с помощью алкоголя не исправишь, - сказал он, пристально изучая ее.
К счастью, остальные находились внутри и не могли их видеть. Она не знала, как он ее здесь нашел. Возможно, он просто захотел побыть один, как и она.
- Вы тоже отлично выглядите, доктор Медина, - ответила она, смело потянув края его бабочки.
Он схватил ее за запястья. Его пальцы были сильными и горячими.
- Раз мы оба в трезвом уме, моя прекрасная Лайла, - прошептал он, нежно ущипнув ее губами за мочку уха, - у нас нет причин не делать этого.
Неужели этот приглушенный стон издала она?
Его губы медленно скользнули по ее щеке, и у нее чуть не подкосились ноги.
- И этого. - Его руки обвились вокруг нее, и ее изумленный вздох утонул в поцелуе…
- Лайла?
Голос Карлоса вернул ее к реальности. Воспоминания о его поцелуе были яркими и отчетливыми. Чтобы прогнать их, она взяла свою кружку и, глядя на него поверх нее, произнесла:
- Прости. Что ты сказал?
Он поставил свою кружку на столик:
- Почему ты никогда не была замужем?
Его вопрос был столь неожиданным, что она помолчала какое-то время, прежде чем ответить:
- А ты почему никогда не был женат? Ты старше меня.
- Туше! - улыбнулся он. - Так и быть, я первый отвечу. Я давно решил, что останусь холостяком.
- Почему? - спросила она, внезапно охваченная любопытством.
- По обычным для холостяка причинам, - сказал Карлос. - Во-первых, я трудоголик. Во-вторых, я не хочу, чтобы какая-то женщина стала заложницей безумия, которое охватило всех вокруг, когда они узнали мое настоящее имя.
Вторая причина была далеко не обычной.
- Да женщины в очередь выстраиваются, чтобы добровольно принять участие в этом безумии. И Нэнси в этой очереди первая.
Его улыбка сделалась натянутой и мрачной.
- Я не давал ни одной из них повода на что-либо надеяться.
- Однако они бегают за тобой толпами.
Сразу как только эти слова сорвались с губ Лайлы, она о них пожалела. Не хватало еще, чтобы Карлос думал, будто она его ревнует. Но, в конце концов, она беременна от него. Любая из его поклонниц, женись он на ней, стала бы частью жизни ее ребенка.
Карлос рассеянно потер свое колено:
- Их всех привлекают мои деньги и титул. Даже будь я косматым одноглазым троллем, их бы это не остановило.
Лайла расхохоталась.
Он поднял бровь:
- Я не шучу.
- Я знаю, мне понравился образ, который ты нарисовал, - произнесла она, смеясь.
Она не могла остановиться. Она знала, что этот смех не что иное, как способ снять напряжение, нараставшее внутри ее последние два дня.
Причем это напряжение не единственное, что растет внутри ее. Лайла положила руку себе на живот.
Из ее горла вырвался новый взрыв смеха, и она накрыла рот ладонью. Карлос уставился на нее так, будто она спятила. Возможно, он прав. Кто знает? Она икнула, и ее глаза вдруг зажгло изнутри. Не успела она понять, в чем дело, как душевная боль начала выплескиваться наружу вместе со слезами.
Глава 7
Карлос слишком часто видел, как плачут его пациенты. Ему не нравилось думать, что он стал невосприимчив к их слезам, но он не мог себе позволить сентиментальничать, иначе был бы не в состоянии выполнять свою работу.
Однако при виде плачущей Лайлы он не смог остаться безучастным. Встав с дивана, он опустился рядом с ней на колени, прежде чем она закончила вытирать щеки тыльной стороной ладони.
До сих пор он только однажды видел, как Лайла потеряла самообладание. Это произошло примерно год назад. Маленький мальчик сломал седьмой шейный позвонок на одном из аттракционов в парке. Родители должны были радоваться, что их сын остался жив и благодаря операции, проведенной Карлосом, смог двигать большим пальцем руки, чтобы управлять электрическим инвалидным креслом.
Лайла схлестнулась не на шутку с представителями страховой компании и добилась, чтобы ребенок получил все необходимое.
В день операции Карлос, совершая вечерний обход, обнаружил Лайлу, сидящую у постели мальчика с мокрым носовым платком в руке. Он не знал, почему тот случай взволновал ее сильнее других. Наверное, дело было в том, что прежде он не заставал ее в минуту слабости. Тогда внутри у него словно что-то щелкнуло, усилив влечение, которое он испытывал к Лайле все эти годы. Во время рождественской вечеринки он поддался соблазну и поцеловал ее.
Он смахнул свежую слезу с ее щеки:
- Ты в порядке?
- Да. Нет. Не знаю, - пробормотала она. - Жаль, что я не могу обвинить во всем гормоны.
- Последние два дня были напряженными.
И у него тоже.
- Это преуменьшение. - Она кивнула.
Сев на софу рядом с ней, он обнял ее за плечи и прижал к себе. Лайла тщетно пыталась сдержаться. Ее плечи затряслись, и она зарыдала, уткнувшись лицом в его грудь. Прижавшись щекой к ее макушке, он вдохнул легкий цветочный аромат ее шампуня, так не похожий на запах антисептика, который окружал их обоих большую часть времени. Его руки заскользили по ее спине. Мягкость кашемирового платья напомнила ему о массаже, который он делал ей в самолете. Но на этот раз он оставил замочек молнии в покое. Сейчас ей нужно от него совсем другое, и он ей это даст.
Он гладил ее по спине до тех пор, пока она не закончила всхлипывать. При каждом вдохе ее грудь крепче прижималась к нему, и он стискивал зубы, чтобы не расстегнуть молнию на ее платье и не прикоснуться к ее бархатистой коже. Почти три месяца без Лайлы сказывались на его самообладании.
Он чувствовал себя мерзавцем, потому что возбудился, в то время как она страдала. Желание защитить ее боролось в нем с желанием овладеть ею. Все барьеры, которые он воздвиг внутри себя, рушились рядом с этой женщиной.
Шмыгнув носом, она наконец отстранилась, поправила платье и, подняв на Карлоса глаза, просто сказала:
- Хорошо.
- Что - хорошо?
- Давай используем наш отпуск по максимуму. Будем заниматься сексом двадцать четыре часа в сутки. - Заведя руку за спину, она потянула вниз замочек молнии. - Начнем прямо сейчас.
Ее слова повергли его в ступор. Да, он хочет ее, но не сейчас, когда она расстроена и не способна мыслить здраво. Когда его собственный разум отказывается четко функционировать.
Карлос схватил ее за плечи:
- Подожди-ка минутку.
Ее лоб прорезала складка.
- Ты хочешь, чтобы я остановилась?
Ее соблазнительная грудь находится всего в нескольких дюймах от его рук, но он должен быть сильным.
- Нам нужно тщательно это обсудить.
Замешательство на ее лице уступило место гневу.
- Не знаю, в какую игру ты сейчас со мной играешь, но мне она не по душе. Даю голову на отсечение, в самолете ты был возбужден.
- Да, был. - Он поморщился. - Я и сейчас возбужден.
Ее зеленые глаза заблестели.
- В таком случае что тебе мешает?
- Было бы неправильно воспользоваться женщиной, когда она расстроена.
Ее глаза неистово сверкнули. Дернув вверх молнию, она в последний раз провела кончиками пальцев под глазами, чтобы убрать следы от слез.
Заметив у нее на виске маленькое пятнышко туши для ресниц, Карлос протянул руку, чтобы его вытереть, но она резко отстранилась.
- Выспись хорошенько. Утром, если ты успокоишься и по-прежнему будешь меня хотеть, я овладею тобой на первой попавшейся горизонтальной поверхности, прежде чем успеют остыть блинчики.
- Ты умеешь готовить блинчики? - удивилась она.
- Что тут странного? - Он хотел заставить ее улыбнуться, закончить день на более веселой ноте. - Я бы приготовил их для тебя в то утро, если бы ты осталась.
Прищурившись, Лайла внимательно посмотрела на него:
- Ты поэтому меня избегал? Потому что я ушла до завтрака? Лично мне все помнится совсем по-другому.
- Скажи, что ты помнишь?
В то утро его, как обычно, преследовали мучительные воспоминания, и он делал все, чтобы сохранить между собой и Лайлой эмоциональную дистанцию, надеясь таким образом защититься от прошлого, с которым не мог примириться.
- Я помню запах бекона, твой ворчливый тон. Помню, как ты собирался на работу. - В ее голосе слышалась обида, и его охватило чувство сожаления. - Ты можешь отрицать, что нам было бы неловко завтракать вместе?
Карлосу меньше всего хотелось обсуждать прошлое. Он мысленно отругал себя за упоминание о том утре.
- Почему бы нам не сосредоточиться на настоящем? Приглашаю тебя на блинчики, скажем, - он посмотрел на часы, - через девять часов.
Сказав это, он поцеловал ее в соленую от слез щеку, сделав над собой усилие, быстро отстранился и помог ей встать с дивана. Когда они шли по коридору каждый в свою спальню, Карлос заметил, как напряжена спина Лайлы. Она перестала плакать, но все же ему не удалось ей помочь.
Господи, как же его раздражает неопределенность, когда дело касается этой женщины! Он всегда мог найти всему логическое обоснование, но чувства, которые он испытывает к Лайле, не подчиняются ни логике, ни здравому смыслу.
Когда запах ее кожи пробудил воспоминания о той ночи, что они провели вместе, ему пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы не принять ее заманчивое предложение.
Он наблюдал за Лайлой с противоположного конца бального зала. Их поцелуй в саду на крыше едва не вышел из-под контроля. Еще немного, и они посрывали бы друг с друга одежду и занялись бы сексом прямо там. Только перспектива замерзнуть убедила их перейти оттуда в другое место. В его кабинет. И как можно скорее. К сожалению, они не могли этого сделать, минуя зал с гостями.
Его сердце бешено заколотилось, когда Лайла задвигалась сквозь толпу к выходу, пуская в ход все свое обаяние, чтобы не обидеть людей, жаждущих ее внимания.
Джим, главный педиатр, был особенно настойчив. Ему была нужна значительная часть денежной суммы, которую только что получила больница.
Краем уха он услышал, как кто-то его зовет. Слегка повернув голову, он обнаружил, что это новый рентгенолог по имени Нэнси. Вежливо кивнув, он быстро направился к выходу, пока она не вовлекла его в разговор. Он мог думать только о Лайле и о том, что они не закончили на крыше.
Его кабинет находится в уединенном месте в дальней части здания благодаря Лайле, которая таким образом защитила его от назойливой прессы.
Он убедился в том, что никто не следует за ним по пятам, прежде чем вставить ключ в замочную скважину. В следующую секунду ему на плечо легла чья-то ладонь. Это была Лайла. Повернувшись, он обхватил ее одной рукой и поцеловал в губы, а другой рукой открыл дверь.
Вцепившись в лацканы его смокинга, она ответила на его поцелуй. Войдя вместе с ней внутрь кабинета, Карлос закрыл дверь и прижал Лайлу к ней спиной.
Он никогда никого так сильно не хотел, как сейчас хочет Лайлу.
Ее руки легли ему на пояс и в два счета расстегнули ремень, затем молнию на брюках. Эта женщина ловкая, смелая и сильная. Его восхищают эти качества. Ему не терпится задрать ей платье, слиться с ней в единое целое, услышать, как она будет кричать в экстазе его имя.
К счастью, он всегда во всеоружии. Достав из кармана предохраняющее средство, он надорвал пакетик из фольги.
Он прогнал мысли о детях, которых у него никогда не будет. Об опасности, которая угрожает его потенциальной жене. Он никогда не вступит ни с кем в брак, потому что не может допустить, чтобы еще одна невинная женщина пострадала из-за своей связи с семьей Медина.
Он потянул подол золотистого платья вверх, обнажив стройные ноги его прекрасной богини. Затем он стянул с нее трусики и погрузился в ее теплую влажную пустоту, которая приняла его, даря ему ощущения, которые он никогда больше не испытает, потому что эта ночь с Лайлой останется для него единственной…
Карлос стоял у камина, уставившись на тлеющие угли. Правильно ли он поступил, отправив Лайлу в ее комнату? Черт побери, большую часть времени с ней он не может понять, правильно ли поступает. Подчиняется зову плоти, а не голосу разума.
Ее слезы отличались от слез его маленьких пациентов и их обеспокоенных родителей. В случаях с больными он знал, как реагировать на эти слезы, потому что зачастую был в силах изменить ситуацию к лучшему. Но он понятия не имел, как избавить от боли Лайлу.
Вдруг его осенило. Это он причина ее слез и страхов. Он видел ее гнев в тот день, когда она сказала ему о ребенке. Но он так старательно пытался ее защитить, держась от нее на расстоянии, что пропустил очевидное.
Вернувшись мысленно к разговору в его кабинете, он вспомнил, как она решительно заявила, что за последние восемь месяцев он был ее единственным мужчиной.
У Лайлы нет причин лгать. Ей никогда не было дела до его богатства и королевского происхождения.
Оперевшись рукой о каминную полку, Карлос принялся собирать все свои заключения воедино. Он нашел всего два объяснения тому, что произошло. Либо ребенок действительно его, либо Лайлой мог кто-то воспользоваться без ее ведома. Какой-нибудь мерзавец запросто мог во время свидания подсыпать наркотик ей в напиток и овладеть ею. При мысли об этом его руки сжались в кулаки. Он готов защищать ее от всех и вся. Пусть кто-нибудь только посмеет ее хоть пальцем тронуть! Собственническое чувство, охватившее его, заставило принять неизбежное. Лайла принадлежит ему, следовательно, не имеет значения, беременна она от него или нет.
Он не сможет выбросить ее из своей жизни. Он должен обеспечить безопасность ей и ребенку, которого она ждет. Он никогда не планировал связывать свою жизнь с кем-либо. Он подвел одного близкого человека и не хочет, чтобы это повторилось.
Но сейчас у него, похоже, нет выбора.
Следующим утром Лайла расчесала пальцами мокрые волосы. Благодаря душу она окончательно проснулась.
Вчера вечером она безрассудно предлагала себя Карлосу. Его отказ причинил ей боль, но она не позволила себе расплакаться. Она больше не прольет из-за него ни слезинки. Большую часть ночи она пролежала без сна, глядя на кедровые потолочные балки, на которые падали бледные лунные лучи.