Мотор ожил и заурчал.
- Вы хорошо видите ночью?
- Великолепно.
- Тогда не включайте фары. Отгоните машину за ворота и, если через пять минут я не вернусь или вы увидите еще кого-нибудь, возвращайтесь к нам домой и вызовите "скорую помощь".
- Но…
- Делайте, что вам велено! Я возьму собаку.
Явно соглашаясь, что это серьезное мужское дело, Лаки выпрыгнул из машины и начал было нетерпеливо обнюхивать землю, но, повинуясь команде Кейна, подошел к нему и последовал за ним в дом, оставив Эмму в закрытой машине.
К счастью, машина была с автоматической коробкой передач, поэтому Эмма смогла без труда медленно проехать по аллее и выехать за ворота. Широко раскрыв глаза и уставившись невидящим взором в темноту, она призналась себе, что если в доме и правда грабитель, то она могла бы стать помехой для Кейна, но все равно ей было страшно вот так сидеть неподвижно и ждать. Впервые Эмма осознала, что дом стоит особняком. Хотя в полумиле и жили соседи, холмы скрывали их от глаз, и вокруг не было видно теплого ободряющего света соседских окон.
Лаки еще ни разу не залаял, и Эмма уже подумала, что с Кейном все будет в порядке, как вдруг какое-то движение на дороге привлекло ее внимание. Сердце глухо застучало, во рту от страха появился привкус меди, но тут же она разглядела уставшую, прихрамывающую корги.
- О, Бейб, - прошептала Эмма и наклонилась к ней. Ей пришлось втащить в машину насквозь промокшее животное; закрыв дверцу, девушка усадила собаку на пол перед сиденьем и снова с тревогой уставилась в темноту. Вокруг было тихо, если не считать знакомых звуков отряхивающейся Бейб да зова кабана, доносившегося сквозь урчание мотора из кустов с другого берега реки.
Свет во дворе погас. Миссис Ферт говорила, что он горит десять минут, значит, скорее всего, Кейн нашел выключатель.
Придется рассказать миссис Ферт, что их ограбили по ее вине.
Несмотря на тепло от печки, лицо и руки Эммы были прохладными. Бейб посапывала и щелкала зубами, прочищая свои лапы. Мотор тихо гудел.
Эмма смотрела на дом. Кейн взял с собой фонарь, но через слепые черные окна этот огонек не просматривался. Да и не мог просматриваться. Мало того что она дважды проверила, закрыты ли окна, она еще задернула шторы.
Если Кейн позовет, услышит ли она?
Неожиданный крик птицы был ей ответом. Да, она услышит Кейна. И, конечно же, услышит Лаки.
Время тянулось, затягивая петлю тревоги. Эмма сердито взглянула на часы на приборной доске. Прошло всего три минуты! Потерев руки, она опять устремила взор в темноту. Стволы деревьев в саду становились различимы по мере того, как ее глаза привыкали к темноте. Правда, они выглядели как привидения, но разве могут быть призрачными капуста, мушмула или джакаранда?
Все вокруг словно замерло. Не было слышно ни звука, кроме тихого гудения мотора.
И тут Эмма вздрогнула, потому что из темноты внезапно материализовался Кейн, расплывчатый безмолвный силуэт, а рядом с ним Лаки, отбрасывающий еще более темную тень у его ног.
Эмма открыла дверцу.
- Там никого нет, - сказал он с присущим ему властным нажимом, - и, насколько я заметил, никакого беспорядка. Выходите из машины.
Чувствуя себя до смешного маленькой и неловкой, она выключила мотор и, выбравшись из-за руля, спросила, затаив дыхание:
- А входная дверь была заперта?
- Да.
- Должно быть, я забыла запереть дверь с черного хода, - виновато призналась она.
- Похоже, что так, - сказал он, даже не пытаясь скрыть нотку осуждения, прозвучавшую в голосе.
Эмма невнятно проговорила:
- Обычно это делаешь автоматически.
- Или забываешь сделать и не акцентируешь на этом свое внимание. - Заметив ее смущенный кивок, он проговорил: - Вам лучше зайти в дом и убедиться, что ничего не взяли.
Рассердившись на себя и в то же время чувствуя облегчение, что так легко отделалась, она сказала:
- Хорошо. Ой, подождите минутку - я заберу Бейб!
- Вы впустили ее в машину? - Его голос был тихим и угрожающим.
- Да.
- И очень глупо поступили, ведь вы прекрасно знаете, что во дворе может кто-нибудь прятаться.
Эмма бросила на него надменный взгляд.
- Дверь была открыта всего секунду.
- Когда я прошу что-то сделать, - произнес Кейн с пугающей вкрадчивой интонацией, от которой у Эммы по спине пробежала дрожь, - значит, это надо сделать.
Рванув ручку двери, Эмма подняла с пола мокрую собаку и прижала ее к груди, как бы прикрываясь ею, как щитом.
- Я не могла оставить ее на улице в такой холод. - Эмма замолчала, стараясь унять дрожь в голосе, а затем продолжала с чувством собственного достоинства: - Спасибо, что проверили дом. Не сомневайтесь, в будущем, выходя из дома, я буду проверять все замки.
- Каждый может ошибиться. Бросьте задаваться, - сказал Кейн, подкрепив свои слова дерзкой ухмылкой, - и идите за мною в дом.
Кипя от злости, Эмма послушно последовала за ним, а за ней, почти вплотную, Лаки. Как только они вошли внутрь, Кейн зажег везде свет, а Эмма включила фонарь во дворе и, выхватив из стиральной машины полотенце и завернув в него корги, спокойно прошлась с ней по всем комнатам, сопровождаемая высокой фигурой самого агрессивного мужчины, который когда-либо встречался ей в жизни.
- Ничего не пропало, - сказала она со вздохом, когда они вернулись в прелестную гостиную миссис Ферт. Эмма наклонилась и опустила на пол Бейб. Маленькая собачка обнюхала все вокруг с интересом, затем направилась к своей корзине, стоящей у кресла-качалки. Испытывая почти головокружение от смущения, Эмма продолжала:
- По крайней мере ничего такого, что бросается в глаза. - Стараясь не смотреть на мужчину в дверях, она снова внимательно огляделась вокруг. Лаки сидел на полу и энергично почесывался.
- В таком случае, - сказал Кейн равнодушным тоном, который так бесил Эмму, - я думаю, мы можем сделать вывод, что в доме никого не было. И поведение собак это подтверждает. Они не рыскают в поисках новых интересных запахов. Если бы кто и проник сюда, он взял бы спиртное или на худой конец видеомагнитофон. Может, вам лучше провести ночь в Гленальбине?
На секунду Эмма задумалась, где это, и вспомнила красочный указатель у ворот его владения, на котором было написано "Гленальбин", а ниже - имя и инициалы. Он предлагал ей убежище?
- О, нет! - сказала она, игнорируя ту часть трусливого "я", которая склонна была принять это предложение. - Спасибо, это очень мило с вашей стороны, но мы и здесь прекрасно устроимся.
- В таком случае я еду домой. Я проверил все окна и двери. Заприте за мной дверь.
- Спасибо, - повторила Эмма с нарочитым хладнокровием.
- Не стоит благодарности, - зачеркивая свое участие в этом деле, с довольно оскорбительной для Эммы легкостью сказал Кейн. - У вас есть мой номер телефона?
Удивленная, она уставилась на него. Ее глаза попали в плен горящих янтарных глаз. Эмма почувствовала, как пробуждается ее тело, но затуманиваются мозги.
- Нет. А зачем? - неуверенно произнесла она.
Он подошел к телефону и записал свой номер в блокнотик, лежащий у аппарата.
- Я заметил еще один телефон возле кровати; если я буду вам нужен, позвоните, и я приеду.
- Это очень мило с вашей стороны, - повторила Эмма ровным голосом.
- Спокойной ночи.
Она проводила его к черному ходу, заперла дверь и стояла там, пока машина не тронулась и не отъехала от ворот.
Затаив дыхание, она слушала, как Кейн закрывал ворота и выезжал на дорогу. Когда наконец смолк рев мотора и единственным звуком остался зов дикого кабана, девушку пробрала дрожь.
Лаки заскулил у ее ног, и она сказала:
- Хотя я и оставила эту злосчастную дверь незапертой, принесу-ка я твою подстилку из гаража, и ты сможешь спать сегодня здесь, с нами. Правда, только после того, как я вас высушу.
У нее ушел почти час на то, чтобы помыть собак и посушить их, а затем самой принять душ и переодеться на ночь.
Она долго лежала без сна, прислушиваясь к тихому журчанию ручейка в глубине сада: маленький водопадик наполнился после дождя, и вода стекала по камням.
Наконец Эмма заснула, а наутро ее разбудил телефон, стоящий у изголовья кровати. К счастью, она умела быстро стряхивать с себя остатки сна. Поднимая трубку, она уже бодро проговорила:
- Алло!
- Как спалось? - Голос Кейна Тэлбота был слегка охрипшим, как будто он только что встал с постели.
Было что-то уж очень интимное в том, чтобы вот так лежать и слушать его голос. Взгляд Эммы скользнул по нежно-розовому пододеяльнику пухового одеяла; она распрямила затекшие ноги.
- Прекрасно, спасибо, - вежливо ответила она. - Никаких проблем. На всякий случай я пустила Лаки спать в дом, но он даже не лаял.
- Ну что ж, увидимся в девять. До свиданья!
- До свиданья.
Мило, что он позвонил, подумала Эмма, положив трубку на рычаг.
Так как Бейб спала и к тому же на улице после дождя было холодно, Эмма решила не брать старую собаку с собой в Гленальбин. Коротенькая прогулка днем, когда по прогнозам синоптиков ожидается теплая погода, для ее артрита будет полезнее.
После завтрака Эмма и Лаки отправились на прогулку. Хотя Эмма надела джинсы и видавший виды свитер, она не смогла воспротивиться желанию повязать вокруг шеи шарфик. Черный с голубым шелковый шарфик оттенял ее серые глаза и нежный цвет кожи. Кейн вышел из дома встретить ее, и веселая искорка, промелькнувшая в его взгляде, показала Эмме, что он заметил, для кого она хотела выглядеть красивой.
Мурашки забегали у нее по коже, но Эмма все же выдавила из себя улыбку.
- Вы не взяли Бейб? - спросил он.
- Нет, она с утра сильно прихрамывает, поэтому я оставила ее дома. - Эмма замолчала, потом с усилием продолжила: - Я не поблагодарила вас как следует за вчерашнюю помощь.
- Вы достаточно поблагодарили меня, - сказал он, оценивающе глядя на нее своими холодными золотистыми глазами. - Не подумайте, что я не принимаю вашу благодарность, но любой другой на моем месте поступил бы точно так же.
- Может быть, - кивнула Эмма, гадая, поверит ли он ей, - но я рада, что именно вы оказались там. Одна я бы очень испугалась. Мне это послужило уроком, но…
- Надеюсь, - резко перебил он ее, - что, если бы вы поехали домой одна, у вас хватило бы ума развернуться и приехать обратно к нам.
Она хотела было объяснить ему, что никогда бы так не поступила, что у нее вообще нет привычки просить у кого-либо помощи, но поняла, что это ничего не даст. Поэтому она только произнесла:
- Что ж, сейчас это уже не имеет никакого значения, и больше такое не повторится. Ну, где там ваша лошадь?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Асти оказалась гнедой кобылкой, резвой и грациозной, с породистой мордой и белой звездочкой на лбу. Она фыркала Кейну в лицо и тыкалась мордой в его широкую грудь. Он нежно поглаживал лошадь руками, что-то говоря ей тем проникновенным голосом, от которого у Эммы бегали мурашки по коже, потом протянул одну морковку, а другую передал Эмме.
- Спасибо, - сказала Эмма. - Ну, на возьми, моя хорошая, - пробормотала она, держа морковку на раскрытой ладони. - Ах ты, моя красавица… Чудесная моя…
Асти приняла подношение, энергично жуя, а Эмма в это время погладила ей челку, похлопала по лоснящейся шее, продолжая говорить ровным голосом, словно гипнотизируя ее, до тех пор, пока кобылка - привыкшая к запаху и голосу Эммы - не наклонила голову, чтобы внимательнее рассмотреть Лаки.
Собака по-своему ответила ей взаимностью, и они оба, все еще настороженные, пришли к некоторому молчаливому взаимопониманию.
- Молодец, - сказала Эмма. - Сидеть!
Лаки тотчас выполнил приказ.
С явной грубоватостью в голосе, поставившей Эмму в тупик, Кейн тихо произнес:
- У вас интересный подход. Мне кажется, вы гипнотизируете каждое животное, с которым встречаетесь. Почему вы не выучились на ветеринара?
Она пожала плечами.
- Обстоятельства сложились неблагоприятно для меня.
- А именно?
Бесшумно двигаясь, она взнуздала кобылу, встав так, чтобы он не видел ее лица.
- После смерти отца я обнаружила, что у нас нет денег.
- Он оставил вас без гроша?
Черт бы побрал этого человека! Неужели он не понимает, что она не хочет говорить об этом?
- Дом пришлось продать, чтобы рассчитаться с кредиторами. Денег, вырученных за мебель, хватило на учебу в политехническом институте и на проживание в пансионе в течение года.
- Разве вашему отцу не приходило в голову, что вы будете в некотором роде нуждаться в защите, если с ним что-нибудь случится?
Эмма закусила губу.
- Отцу казалось, что он будет жить вечно. А умер он в сорок лет.
Красноречивое молчание Кейна не оставило у Эммы сомнений в том, что он думает по поводу такого отношения отца к дочери.
Легко и непринужденно она проговорила:
- И тем не менее мне нравится моя жизнь и моя работа, поэтому не надо меня жалеть. Мечтать получить то, чего никогда не получишь, - пустая трата времени.
Привязав лошадь к изгороди, она повернулась к Кейну и спокойно выдержала его тяжелый взгляд.
Лаки разрядил неловкое молчание продолжительным зевком.
- Видно, что он привык к лошадям, - заметил Кейн.
- Рядом с домом миссис Ферт в Топо были пастбища, где паслись лошади. Он обычно играл с ними.
- Асти всегда росла в окружении собак, и, если он будет хорошо себя вести, она не станет его бояться. У нее покладистый нрав, но ей нужна твердая рука, - сказал он. - Вы справитесь?
- Я попытаюсь.
Пока он взнуздывал и седлал большого черного мерина, Эмма подготовила свою гнедую. Лаки сидел рядом с ней, с интересом наблюдая за происходящим, но залаял, как только она вскочила на лошадь.
- Молчать! - приказала Эмма, и щенок замолк.
Кобыла немного погарцевала, но после непродолжительной внутренней борьбы поняла: наездница знает, что делает, - и приняла господство узды и ног без дальнейшего протеста.
Эмма глянула вниз на Лаки и приказала:
- Рядом!
- Мы проедем пару сотен ярдов по дороге вместе с ним, - сказал Кейн, - а затем вернемся обратно и отпустим его одного на свободу. Если он побежит за нами, то завтра мы опять возьмем его на прогулку и посмотрим, как он себя поведет, когда столкнется с овцами на пастбищах.
Идея сработала.
Пока они ехали по шоссе в дальнюю часть фермы, Лаки послушно бежал рядом, держась на безопасном расстоянии от копыт Асти, но в то же время изо всех сил стараясь не отстать от Эммы. Ему не очень-то понравилось бежать одному, но он принял эту участь, печально и молчаливо наблюдая, как всадники удаляются от него.
- Вы были правы, - заметил Кейн. - Щенок быстро всему обучается.
- Очень, - кивнула Эмма, задумавшись над тем, правильно ли она поступает. Когда вернется миссис Ферт, Лаки, наверное, жизнь покажется довольно-таки скучной.
Она предполагала, что Кейн хорошо сидит на лошади - он, вероятно, все делает хорошо, включая и занятия любовью, - но Кейн Тэлбот оказался наездником просто мирового класса.
Он и лошадь представляли собой единое целое, двигаясь в такой гармонии, которая говорила не только об его умении и знании, но и об их любви друг к другу.
После того как они проехали полмили по дороге, соединяющей два конца его владений, Кейн взглянул на Эмму и спросил:
- Все в порядке?
- Все прекрасно. - Она сглотнула, чтобы смягчить пересохшее горло, и сказала: - Чудесное утро для прогулки верхом.
- Любое утро чудесное для прогулки верхом. - Его голос был отчужденным, отчего обычный ответ прозвучал как резкий отпор.
Полная решимости не поддаваться его настроению, Эмма оглянулась, вдыхая чистый, свежий воздух, восхищаясь образцовым порядком в хозяйстве, добротными изгородями и воротами, тем, с каким умом потрачены деньги на то, чтобы эта земля плодоносила.
Они не спеша поднимались по склону, удаляясь от усадьбы, и неожиданно взору открылось море, сверкая на солнце серебряной полосой, тянувшейся поверх гор к востоку. Где-то там далеко проходила главная прибрежная магистраль, ведущая в Парагай и к мысу Рейна, около которого два океана боролись за господство вокруг северной косы Новой Зеландии.
Горы, изрытые лощинами, поросшие деревьями, повторяли очертания берега, образуя высокий, покрытый кустарником хребет.
- Где кончаются границы ваших владений? - спросила Эмма. Это была нейтральная тема для разговора, а ей так хотелось нарушить затянувшееся молчание!
Кейн одарил ее мимолетной ленивой улыбкой.
- На востоке моя земля кончается около главной магистрали, а с другой стороны простирается до лесного заповедника.
Сердце ее при этой улыбке дало глухой толчок. Эмма немного подождала, потом сказала:
- Да, размеры приличные. Ни много ни мало, несколько тысяч акров земли. - Чтобы не показать, что потрясена этим, она добавила, возможно слишком быстро: - Должно быть, хозяйство отнимает у вас очень много времени.
- Я держу управляющего, - сказал Кейн. - У меня есть и другие обязанности, поэтому я не могу уделять все внимание только ферме.
Кейн пришпорил мерина. Радостная, Эмма последовала его примеру, и вскоре они уже неслись галопом по широкой травянистой обочине шоссе. Эмма отдалась во власть безудержного веселья. Волосы ее развевались на ветру, выбившись из-под шапочки. Она наслаждалась сверкающем днем и пушистыми облаками, яркой сочной травой и приятным прохладным свежим воздухом, обволакивающим ее.
Когда наконец Кейн остановил лошадь, Эмма засмеялась.
Он взглянул на нее, и внезапно где-то в глубине его темно-желтых глаз вспыхнул свет, который он тут же погасил.
- Хорошая девочка, - сказала Эмма теплым и восторженным голосом, наклоняясь вперед, чтобы похлопать кобылу по шее и спрятать свое лицо от холодного пламени его испытующего взгляда.
- Вы действительно умеете ездить верхом, - сказал Кейн.
Она выпрямилась.
- И вы тоже. Вы когда-нибудь принимали участие в состязаниях?
- По пересеченной местности, - коротко ответил Кейн, - пока не стал слишком тяжелым. Для этого вида спорта надо быть легким. Да к тому же у меня больше не было времени этим заниматься.
Как бы услышав его непроизнесенную команду, большой конь развернулся и перешел на легкий галоп.
Кейн Тэлбот, решила Эмма, довольно скрытный человек. Резкие черты лица очень хорошо скрывали его чувства, и он держал их под строгим контролем. Что же он скрывал?
Ничего! Ты увлеклась романтическими бреднями, усмехнулась она и проговорила:
- Поехали, девочка! - Эмма слегка подтолкнула кобылу, чтобы она последовала вслед за мерином.
На вершине горы они спешились, привязали лошадей к изгороди, подошли к краю крутой скалы и стали смотреть вниз - на долину, реку и горы, утопающие в зелени всевозможных оттенков: от свежего весеннего жара травы до мрачной голубовато-зеленой тени, отбрасываемой высокими деревьями на крутом склоне через долину. Серебристое мерцание водопада, видневшегося между деревьями, было похоже на алмазное ожерелье на фоне богато вытканного гобелена.
Вдохнув полной грудью, Эмма произнесла:
- Что чувствует человек, когда ему принадлежит такая красота?
Он посмотрел на нее. Его губы были плотно и сурово сжаты.